Христианство с топором

Христианство с топором

«Мир – народам!», «Земля – крестьянам!», «Хлеб – голодным!», «Свободу – угнетенным!» Кто может сказать, что сами по себе эти лозунги, отражавшие потребность широких слоев в коренных общественных переменах, недостаточно справедливы или нравственны? Октябрьская революция генерировала выброс общественной энергии, обладавшей и определенной разрушительной силой, и колоссальным созидательным, творческим потенциалом. Пружина, которую сжимали столетия, разжалась и резко ускорила ход общественных процессов. Изначальным вектором была назревшая модернизация страны и устремленность к ценностям справедливости, равенства, братства, издавна отвечавшим чаяниям масс.

Эту позитивную энергию Октября мы должны отделять от последующих преступлений режима. Сама по себе социалистическая идея не виновата, что во главе грандиозного социального эксперимента оказались в 1917-м деятели, которые по выражению Г. Плеханова, были «левее здравого смысла». Которые пришли к власти, будучи убежденными в возможности применения насилия во имя революционной целесообразности. С химерами мировой революции и всеобщей уравниловки. С ненавистью к частной собственности и демократическим свободам.

Надо признать, что массы были увлечены революционностью большевиков. Без их поддержки те не выиграли бы Гражданскую войну. Но отнюдь не тоталитарный режим был главным источником всех лучших достижений советской эпохи, которыми мы можем и должны гордиться сегодня. Этим источником была именно энергия «разжавшейся пружины», народного порыва к достойной и справедливой жизни. Благодаря этому порыву отсталая аграрная страна смогла вырваться в передовые индустриальные державы. В кратчайшие по историческим меркам сроки была побеждена неграмотность, созданы лучшие в мире системы бесплатного народного образования и здравоохранения. Наконец, была одержана великая Победа над фашизмом, покорены великие вершины в культуре и искусстве, науке и технике, освоении космоса.

Трагизм, однако, в том, что и цена всего этого в результате деятельности тоталитарного режима оказалась ужасной: миллионы людей, перемолотых в мясорубке репрессий и раскулачиваний, замученных в ГУЛАГе, погибших от голода, лишенных политических прав. «Христианство с топором», – так метко сказал о большевизме Уинстон Черчилль, имея в виду его способность с легкостью пятнать святую социальную идею кровью. В конечном счете, именно режим своей идеологической зашоренностью, тотальным контролем над и поступками и мыслями людей, подавлением любой экономической и политической инициативы завел страну в новые тупики, привел ее к геополитической катастрофе, к распаду.

Закономерен вопрос: можно ли вообще считать ту социальную конструкцию, что была создана в СССР, социализмом? Вернее было бы говорить о номенклатурном или казарменном квазисоциализме, искусственной, а потому заведомо проигрышной в исторической перспективе модели. Никто не спорит, что система на начальном этапе работала весьма эффективно. К 60-м годам XX века преимущество СССР перед капстранами по темпам роста было столь впечатляющим, что казалось еще чуть-чуть, и исход исторического соревнования будет ясен. Увы, кончилось «топливо» народного порыва, иссякла энергия. И тут выяснилось, что внутренних стимулов саморазвития нет. Конструкция перестала двигаться вперед, и новая эпоха отбросила ее прочь, подобно отработанной ракетной ступени.