ГЛАВА ПЕРВАЯ ЧЕХОСЛОВАКИ

ГЛАВА ПЕРВАЯ ЧЕХОСЛОВАКИ

Последнее, что я помню, -

Это как я бежал к двери,

Я должен был вырваться оттуда

И вернуться на своё шоссе.

«Не спеши», — сказал мне портье. —

«Мы здесь только принимаем:

Выписаться ты можешь, когда пожелаешь,

Только вырваться отсюда тебе не удастся…»

Иглс. Отель «Калифорния»

1. Чехословацкая боевая дружина

В Киеве сразу же после начала Первой мировой войны, уже в августе 1914 г., с разрешения царского правительства была создана общественная организация под названием «Союз чехословацких обществ в России». Она, по замыслу её создателей, затевалась как патриотическое объединение, призванное направить устремления чехов и словаков, проживавших на тот момент в России, на великое дело: освобождение своей родины от австрийского векового владычества. Это являлось, кстати, одним из многочисленных практических воплощений той патриотической шумихи, под соусом которой, собственно, и разворачивались события, связанные с участием Российской империи в новой общеевропейской драке[361].

«Союз чехословацких обществ в России» в первые же месяцы войны приступил к формированию добровольческой Чехословацкой боевой дружины, в которую приглашались мужчины чешской и словацкой национальностей, проживавшие на тот момент на территории Российской империи[362]. Желающих нашлось, прямо скажем, поначалу не так уж и много, но, тем не менее, около 750 человек к концу 1914 г. всё-таки вступило в ряды воинов-дружинников. Там же, в Киеве, на Софийской площади 28 сентября 1914 г. в день святого Вацлава они приняли торжественную присягу, во время которой получили в свои руки даже специально изготовленное для такого случая боевое знамя, представлявшее собой двухстороннее полотнище с российской и чехословацкой национальной символикой[363].

На первых порах, однако, вплоть до начала 1916 г. Чехословацкая дружина не представляла собой цельной боевой единицы как таковой. Дело в том, что её личный состав взводами или полувзводами распределялся по разным частям главным образом Юго-Западного фронта. Поначалу чехословаки выполняли в основном агитационные функции, посредством листовок или прямого диалога убеждая своих собратьев-славян из австрийской армии сдаваться в плен и переходить на сторону русских. Потом постепенно к агитационным мероприятиям стали добавляться и более ответственные разведывательные задания, с которыми чехословаки, в силу того что они с лёгкостью преодолевали языковой барьер, достаточно эффективно справлялись. После успешного выполнения подобного рода поручений в среде дружинников начали появляться уже и первые орденоносцы.

Таким образом, чехословацкие добровольцы за первый год войны зарекомендовали себя с самой лучшей стороны, а их общее количество увеличилось к 1916 г. до двух с половиной тысяч человек. Всё это поспособствовало тому, что в апреле того же года специальным указом императора Николая II была образована, наконец, отдельная войсковая единица — Чехословацкая стрелковая бригада в составе двух пехотных полков: 1-го — имени Святого Вацлава (святого и благоверного чешского князя, равно почитаемого как католиками, так и православными)[364] и 2-го — имени Кирилла и Мефодия (славянских братьев, создавших письменность у русских и чехов)[365]. Военнослужащие данной бригады принимали российскую присягу, носили форму русской армии, всё делопроизводство и официальное общение велось на русском языке, штабной и полевой командный составы полков и батальонов также комплектовались из российских офицеров и лишь на должности командиров некоторых рот и взводов стали назначать чехословаков. Так уж получилось, что ими оказались люди, обучавшиеся до войны в офицерских училищах Австрийской империи. Среди таких ротных командиров находились подпоручики Станислав Чечек[366] и Ян Сыровы[367], летом 1918 г. возглавившие мятеж Чехословацкого корпуса в Сибири[368].

Вместе с тем надо отметить, что формирование отдельных чехословацкий частей в составе русской армии проходило совсем не так просто, как могло бы показаться на первый взгляд. Во-первых, количество добровольцев, как мы уже отмечали, было не столь велико, чтобы постоянно доукомплектовывать личный состав этих национальных воинских подразделений. А, во-вторых, порой случалось так, что даже те чехи и словаки из проживавших на территории Российской империи, которые изъявляли желание сражаться на фронте, не всегда могли его осуществить, поскольку их (в значительном большинстве своём хорошо образованных и высококвалифицированных специалистов) попросту не отпускали с тех предприятий (в первую очередь — военных, конечно), на которых они работали или служили.

В условиях крайне ограниченного выбора перед Союзом чехословацких обществ встала задача привлечения в формируемые им национальные воинские подразделения тех соплеменников, которые в качестве военнопленных Первой мировой войны содержались тогда в русских концентрационных лагерях. Всего таких военнопленных к концу 1916 г. насчитывалось около 200 тысяч. Однако и на этом пути возникло одно большое но не позволившее практически до самой Февральской революции существенно увеличить количественный и качественный состав чехословацких подразделений в российских вооруженных силах.

Поначалу призывать пленных чехов и словаков, изъявивших желание сражаться с оружием в руках против своих вековых поработителей — австрийцев и немцев, посчитали тогда в российских правительственных кругах не джентльменским поступком по отношению к противнику. А вот содержать братьев-славян в концлагерях, получалось, что вроде бы как ничего… можно[369]. Такой «вилкой», явно от лукавого, возмущались в тот период многие сведущие в данном вопросе люди. Среди них были как гражданские патриотически настроенные общественные деятели, так и некоторые высокопоставленные военные чины. Например, один из самых талантливых полководцев Первой мировой войны генерал А.А. Брусилов с возмущением писал в одной из докладных записок на имя начальника штаба Верховного главнокомандующего генерала Алексеева следующее: «Немцы и мадьяры содержатся в сравнительно благоустроенных лагерях Сибири, а на работы в Европейской России назначаются почти исключительно славяне, как элемент более надёжный, и в результате… славяне, которые добровольно перешли на нашу сторону, в надежде встретить к себе братское отношение со стороны русского правительства и общества, оказываются в положении рабов, голодных, босых, плохо одетых, нередко больных, вынужденных нести непосильный труд и выносить бесчеловечное отношение со стороны разных эксплуататоров из русских, немцев, евреев и мусульман, к которым они попадают на работы… Необходимо безотлагательно разрешить всем желающим славянам поступать добровольцами в славянские части».

Каким-то образом, видимо, откликаясь на критику подобного рода, император Николай II в июне 1916 г. принял «соломоново решение» и повелел освобождать пленных чехов и словаков (а равно с ними и других славян) из лагерей для военнопленных при условии принятия ими российского гражданства. В данном царском указе не содержалось ещё прямого распоряжения о формировании из бывших военнопленных национальных полков, но вместе с тем для тех, кто, согласно высочайшему повелению, переходил в подданство российского императора, открывалась теперь прямая дорога и в добровольцы русской армии. Ну а после этого, казалось бы, ничто уже не могло помешать начавшемуся процессу?.. А вот и нет, подишь ты, какой скорый…[370] Именно в тот момент в дело вмешалось российское министерство внутренних дел, совмещавшее тогда в своём департаменте не только функции уголовной, но и политической полиции.

Оно через своих осведомителей выяснило, что Союз чехословацких обществ в России негласно поддерживает связь с Чехословацким национальным советом во Франции, во главе которого стоит якобы криптоеврей Томаш Масарик (официально словак по национальности), являвшийся одновременно ещё и весьма знатным масоном. Но так называемых скрытых евреев, а также членов «тайных» лож более чем предостаточно имелось на тот момент и в самих российских общественно-политических кругах, с чем уже вполне свыклись, да и вообще темой о жидомасонском заговоре трудно было кого-либо тогда в России удивить. Вместе с тем, когда агенты тайной полиции донесли по начальству, что, кроме масонов, в составе обоих национальных комитетов имеются ещё и люди, искренне сочувствующие социалистическим идеям, вот такого рода известие сразу же вызвало самый настоящий и уже совсем нешуточный переполох в правящих кругах. Как! И эти люди будут создавать в России свои вооруженные отряды под видом национальных полков?.. Да ни в коем случае!

В результате Союз чехословацких обществ в России сразу же был отстранён от дел, а вопросами формирования национальных воинских подразделений стал заниматься созданный в Петрограде полностью подконтрольный царскому правительству так называемый Чехословацкий народный совет. После этого больше на словах, чем на деле, процесс по привлечению военнопленных был «начат», более того — «процесс пошёл», но только вот количество чехословацких добровольцев, сражавшихся с оружием в руках за нашу и свою родину, фактически не увеличивалось. А для отвода глаз прикормленная и прирученная (как всегда, и нашими, и вашими) «независимая» пресса выдала в то же время «на-гора» очередной бред сивой кобылы под названием «германский заговор в Зимнем дворце», во главе которого якобы стояла полунемка-императрица и её «любовник» Распутин. Именно они с подачи потерявших всякое чувство меры высокооплачиваемых столичных щелкопёров оказались вдруг ответственными, в том числе, и за «саботаж» при формировании новых славянских национальных полков для русской армии[371].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.