ОСАДА БУДЫ: 20 ЯНВАРЯ — 11 ФЕВРАЛЯ 1945 Г

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ОСАДА БУДЫ: 20 ЯНВАРЯ — 11 ФЕВРАЛЯ 1945 Г

В Буде после падения Пешта наступило недельное затишье в боях. Линия фронта тянулась от площади Флориана через холм Матьяш-Хедь, район Варошмайор, высоту Орбан-Хедь, Фаркашретское кладбище и гору Шаш-Хедь на севере к железнодорожной насыпи в Ладьмани на юге.

Начиная с 20 января стали ощущаться результаты попытки деблокирования города немецкими войсками, но это происходило только на южном фланге, где с советской стороны артиллерийский обстрел практически прекратился и обороняющиеся смогли приступить к переоборудованию некоторых участков своих позиций. 21 января, когда передовые части деблокирующей группировки находились всего в 35 км от Буды, IX горнострелковый корпус СС передислоцировал свой последний резерв, боевую группу «Дёрнер» (13-я танковая дивизия), из района, прилегающего к Пешту, на юго-западный участок фронта. По планам командования корпуса сосредоточенные южнее Буды силы должны были по завершении подготовительных мероприятий как можно скорее захватить аэродром Будаэрш с целью восстановить воздушный мост для доставки боеприпасов и отправки раненых. Первым в прорыв должны были пойти три штурмовых орудия венгерского 1-го дивизиона, за ними — подразделения саперов и группа «Дёрнер». Все резервы оборонявшихся составляли 800 человек пехоты, 20–25 танков, примерно 30 бронетранспортеров и 12 орудий. Советское командование, которое ожидало, что противник предпримет попытку деблокирования, развернуло юго-западнее Буды 1-й гвардейский механизированный корпус, подчинив его 4-й гвардейской армии.

На севере Буды основной оборонительный рубеж, начиная с 20 декабря, проходил от Обудайского конца моста Арпад через район Кишцелль, холм Матьяш-Хедь и район Чатарка к улице Бимбо. Далее еще долгое время позиции неизменно проходили по северо-восточным склонам холмов напротив Пашарета.

21 января батальону «Ваннай» при поддержке двух штурмовых орудий «Зриньи» Тибора Ратца удалось вернуть район Варошмайор. Но этот успех обошелся батальону очень дорого: было убито и пропало без вести 68 человек, многие ранены, в том числе и 14-летний посыльный Эрвин Галантай, который получил ранение в шею. Ударный батальон «Европа», усиленный студентами, понес примерно такие же потери. Несмотря на то что его бойцами был уничтожен советский огнеметный танк и отбиты несколько зданий между улицей Бимбо и аллеей Олас, среди которых не последнее место занимала вилла, служившая штабом гестапо, в боях были убиты 54 немецких и 13 венгерских солдат.

Южнее больницы Яноша, между насыпью зубчатой железной дороги и Фаркашретским кладбищем, положение противостоящих сил в зданиях и садах на высотах Ингген-Хедь, Орбан-Хедь, Мартон-Хедь осталось неизменным. От кладбища линия фронта шла к высоте Шаша-Хедь, казармам Кароякирая, улице Бочкай, железнодорожной дамбе в Ладьмани вплоть до взорванного железнодорожного моста. Лишь вершина Киш-Шваб-Хедь была на протяжении 400 м нейтральной территорией. Первый рубеж немецкой обороны между кладбищем и Шаш-Хедь проходил по улице Херманд.

22 января 1945 года советские войска начали устранять дорожные заграждения в северной и средней части Будайского плацдарма. Это было очевидным признаком того, что советское командование более не опасалось прорыва кольца окружения извне. Кроме того, усиленные частями, переброшенными из Пешта, они возобновили атаки на всем протяжении плацдарма. Советское Верховное командование не было удовлетворено темпами продвижения 46-й армии, которой за 20 дней боев удалось занять лишь 114 из 722 кварталов Буды.

Фронт в Обуде и на горе Ференц-Хедь постепенно оживал. На холм Рожадомб-Хедь и улицу Чатарка вновь обрушился артиллерийский и минометный огонь. Прибывшие с горы Лато-Хедь советские части смогли на участке шириной 100 м организовать прорыв. Во время этих боев погиб, бросившись на амбразуру пулемета, который, установленный в многоэтажном здании, сдерживал советское наступление, сержант Алексей Исаев. Но на более открытых участках, например между одноэтажными зданиями, продвижение застопорилось. Под покровом тумана обе стороны проводили локальные атаки и контратаки. В донесении IX горнострелкового корпуса СС отмечается:

«Все вражеские атаки отбиты в результате очень тяжелых боев. Бои на некоторых участках все еще продолжаются. Наши и вражеские потери очень высоки».

В ходе боев командующий Будапештской группой войск советский генерал Афонин получил восемнадцать шрапнельных ранений, после чего ему на замену был назначен генерал лейтенант И.М. Манагаров, командовавший до этого 53-й армией.

К этому времени Дунай почти полностью замерз. В одну из ночей два немецких солдата, прятавшиеся пять дней, сумели по Цепному мосту добраться до Буды. Их опытом, правда в противоположном направлении, воспользовались несколько солдат венгерской 1-й танковой дивизии, в основном из числа румын-трансильванцев, служивших в дивизионной пекарне, которую держали на берегу Дуная в Буде в качестве резерва, предназначенного для усиления подразделений, оборонявшихся на этом участке.

Примерно в восемь вечера в тот же день 22 января прогремел взрыв в семиэтажном здании «Регент» на углу проспекта Маргит и площади Мехварт, во дворе которого немцы хранили значительные запасы боеприпасов. В бомбоубежище, которое прежде считалось надежной защитой от бомб, в результате воздушного налета под грудой камней и мусора оказались похороненными на несколько месяцев около трехсот человеческих тел.

23 января обстановка практически не изменилась. В донесении IX горнострелкового корпуса СС за этот день отмечается:

«Сегодня в ходе примерно двадцати отчаянных атак противника силами от роты до батальона при интенсивной поддержке артиллерийского, минометного огня, противотанковых средств и в условиях непрекращающихся налетов истребительной авиации он пытался прорвать фронт на северо-западном и северном участках. За исключением двух выступов, за которые все еще идут упорные бои, мы прочно удерживаем в своих руках линию фронта».

Тем не менее нельзя было игнорировать тот факт, что силы оборонявшейся стороны быстро таяли: потери нечем было восполнить.

24 января большинство прорывов, совершенных атакующими в предыдущий день, удалось блокировать, но, судя по документам IX горнострелкового корпуса СС, в районе площади Верхалом и Киш-Шваб-Хедь, а также между горой Шаш-Хедь и Дунаем продолжались бои «за каждый дюйм земли». Без подхода резервов оборонявшиеся считали удержание позиции невозможным. Даже еще ближе к центру Буды на глазах солдат венгерской 12-й резервной дивизии советские войска готовились нанести удар в районе площади Героев.

В течение ночи на 25 января советские войска атаковали позиции батальона «Ваннай» в районе Варошмайор. Они пересекли насыпь зубчатой железной дороги и заняли западную часть района, но силами университетского штурмового батальона и 3-го батальона 6-го полка их продвижение удалось остановить в районе улиц Чаба, Биро и Самош. Оборонительные позиции у холма Киш-Шваб-Хедь также испытывали значительное давление со стороны наступающих.

На южном участке советские войска захватили значительную часть фабрики по пошиву военной формы на улице Дароци у железнодорожной насыпи зубчатой дороги. Венгерский 1-й дивизион штурмовой артиллерии и немецкая пехота, не обращая внимания на тяжелые потери, целый день пытались отбить здание и вызволить солдат, оказавшихся запертыми в ловушке на верхнем этаже. А в это время советские солдаты с помощью огнеметов прокладывали себе путь к зданиям на южном краю улицы Херманд. Так кольцо окружения начало смыкаться вокруг горы Шаш-Хедь с запада.

26 января продолжалось начатое несколько дней назад наступление советских войск в районе холма Лато-Хедь. В этот день советским солдатам удалось несколько продвинуться вдоль улицы Тёрёквес. Поскольку занимавшие здесь позиции венгерские и немецкие подразделения были сильно измотаны, оборона на этом участке неожиданно рухнула, и полной катастрофы удалось избежать лишь потому, что советские войска в ходе боев также понесли тяжелые потери. На рассвете подразделения Красной армии вышли в район Верхалом. К этому времени оборонявшийся здесь университетский штурмовой батальон потерял уже 70 процентов личного состава. К вечеру бои распространились и на район Резмал.

В здании школы на улице Альдаш, где располагался штаб университетского штурмового батальона, взорвалась бочка с бензином, в результате чего был тяжело ранен командир подразделения капитан Лайош Шипеки Балаш. На его место сначала был назначен капитан Тибор Микулич, а затем — капитан жандармерии Жомбор Надь. К тому времени большинство студентов уже не были годными для участия в боях: те из них, кто выжил, находились в импровизированных госпиталях, где условия содержания были просто ужасными. Было практически невозможно захоронение умерших из-за того, что земля замерзла. Часть раненых лежала в коридорах на командном пункте. Как вспоминает рядовой Денеш Ваш, «я осторожно пробирался через развалины улицы Альдаш, чтобы доставить командиру в его кабинет ежедневное донесение. Когда я пришел к командиру, то увидел, что в его прихожей остался лишь узкий проход шириной где-то в полметра. У обеих стен лежали перебинтованные гражданские и солдаты в гипсе. Меня кто-то дернул за шинель. Это была молоденькая девушка лет восемнадцати — двадцати, белокурая и на удивление хорошенькая. Она умоляюще прошептала: «Возьмите пистолет и застрелите меня…» Я с ужасом увидел, что у нее нет обеих ног».

Советским штурмовым подразделениям удалось снова захватить большую часть района Варошмайор. Командование венгерского I армейского корпуса приказало группе «Сабадош» сменить студентов на позициях, но из-за стремительно ухудшавшейся обстановки обоим подразделениям пришлось вместо этого сражаться бок о бок. Набранная из примерно трехсот солдат тыловых подразделений венгерской 10-й пехотной дивизии группа «Сабадош» была создана в первую очередь для того, чтобы оправдать наличие дивизионного звена командования и отвлечь внимание от того факта, что к концу января примерно 1,5–2 тысячи солдат дивизии так и не участвовали в боях. Наступавшие с улицы Тёрёквес и из района Верхалом советские стрелковые подразделения вышли на перекресток улиц Филлер и Ханкоци Ене северо-восточнее Варошмайора.

В северной части Буды советские войска усилили натиск в направлении высоты Семло-Хедь, улицы Сепфёльди и площади Верхалом. Ночью красноармейцы при поддержке двадцати танков атаковали вершину Киш-Шваб-Хедь с юга.

На Кровавом Лугу (Вермезе) члены будапештского филиала организации «Немецкая молодежь» в возрасте от 13 до 16 лет, которые с помощью карманных фонарей указывали путь на посадочную полосу для планеров, попали под обстрел советских автоматчиков, занявших соседние улицы. После этого пришел конец регулярным поставкам всего необходимого для обороняющихся, несмотря на то что несколько планеров все-таки сумели совершить посадку на южном и центральном участках луга, которые все еще находились вне зоны обстрела советских войск.

На улице Дароци немецкие солдаты при поддержке венгерских 1-го и 10-го штурмовых батальонов наконец сумели выбить советскую штурмовую группу из здания фабрики по пошиву военной формы. Капитан Шандор Ханак вспоминает:

«Мы приблизились к зданию с двумя огнеметами и четырьмя или пятью штурмовыми орудиями. Я видел, как политруки подгоняют вперед своих солдат с автоматами в руках. Русские выпрыгивали наружу за углом забора. Огнемет выпустил туда три раза струю, а затем я послал туда осколочный снаряд. После того как дым рассеялся, я видел, что они все еще выпрыгивали. Наверное, кто-то сильно подгонял их сзади».

Блокированные на фабрике венгерские и немецкие солдаты были освобождены, но вскоре ее территория снова перешла в руки русских.

В это время защитники Буды сдерживали огнем наступление советских войск по льду со стороны Пешта у моста Эржебеты.

Вечером, после того как Пфеффер-Вильденбрух узнал о провале третьей попытки деблокирования города, он собрал военный совет. Генерал-полковник Шмидхубер и еще несколько офицеров предложили идти на прорыв. Предложение было отклонено под предлогом того, что следовало дождаться указаний фюрера. Реакцию офицеров можно было охарактеризовать словами одного из присутствующих на совещании:

«Когда мы выходили из помещения после совещания, некоторые из нас открыто говорили о тупоумии Гитлера. Даже кое-кто из эсэсовцев засомневался в его качествах вождя. Один из них с шумом бросился на выход, громко выкрикнув, чтобы каждый мог слышать: «Теперь я знаю, что наших солдат намеренно бросили в этой бойне в Будапеште!»

27 января, после неудачного завершения последней попытки обергруппенфюрера Гилле деблокировать город, Гитлер отправил в Будапешт личное послание, в котором настаивал на том, что город следовало удерживать до подхода сил деблокирования. К тому времени немецкое командование группы армий «Юг», где считали попытку прорыва безнадежным мероприятием, практически списало город и его защитников со счетов.

Советские войска опрокинули оборонительные позиции у горы Орбан-Хедь и неожиданным ударом захватили Киш-Шваб-Хедь, воспользовавшись подземным проходом через его северо-западный склон. Устранив таким образом последнее препятствие на пути своего наступления, они заняли выступ с Киш-Шваб-Хедь к району примерно в 150 м восточнее Кровавого Луга. В немецком донесении говорилось:

«Обстановка на этом участке стала чрезвычайно серьезной. IX горнострелковый корпус СС имеющимися в настоящий момент силами не сможет остановить мощный удар противника через луг к Дунаю. Для того чтобы не допустить раздробления сил, необходимо ночью с 28 на 29 января существенно сократить линию фронта, отведя войска назад. Возможности развертывания подвижных подразделений для ведения уличных боев ограниченны. Экипажи, техники и солдаты моторизованных частей сражаются в пешем порядке. Наши собственные потери чрезвычайно высоки. Количество раненых превышает число тех, кто остался в строю. На Кровавом лугу была потеряна последняя площадка, пригодная для посадки планеров, возможности снабжения в дальнейшем вызывают опасения. Положение с ранеными шокирует».

Продолжая наступать с холма Киш-Шваб-Хедь, советские части вынудили солдат, все еще удерживающих позиции в районе Варошмайор, отступить к Южному вокзалу и улице Кекгойо.

В северной части Буды немецкие дивизия «Фельдхернхалле» и 13-я танковая дивизия с приданными им венгерскими боевыми группами отошли к церкви в районе Уйлак. Наступавшие с запада советские войска, почти не встречая сопротивления, вышли на западную окраину площади Марцибаньи.

28 января немецкие войска продолжали арьергардные бои в районе площади Жигмонда и у подножия холма Рожадомб. Группа «Сабадош» и подразделения венгерской 10-й пехотной дивизии, которые должны были прикрывать это направление, отступили к бульвару Маргит. Советские войска продолжили наступление из района холма Киш-Шваб-Хедь и вышли на улицу Кекгойо. В 23.00 командованием венгерской 12-й резервной дивизии была предпринята попытка контратаки, которая закончилась неудачей.

На следующий день, 29 января, части 10-й пехотной дивизии и группы «Билльнитцер» с двух сторон предприняли контратаку на Варошмайор и высоту Киш-Шваб-Хедь. Группа «Сабадош» получила подкрепление, двести учеников средних школ, которым за два дня до этого вручили в руки оружие. С ними было около пятидесяти кондукторов автобусов и трамваев, которые оказались «призванными» в батальон «Ваннай», и около сорока человек из отряда «Пронай», насильно мобилизованных. Атака, которую поддерживали штурмовые орудия немецкой 13-й танковой дивизии, захлебнулась в районе Киш-Шваб-Хедь, так как плохо подготовленные венгерские бойцы понесли огромные потери. Кроме того, у них кончились боеприпасы. Наскоро доукомплектованный батальон жандармерии был брошен на тот же участок и первоначально добился некоторых успехов, однако далее его постигла та же участь.

Стало ясно, что советское командование планировало рассечь плацдарм надвое и окружить немецкие и венгерские подразделения, все еще продолжавшие оказывать сопротивление в районе холма Матьаш-Хедь. Штаб IX горнострелкового корпуса СС отправил вышестоящему командованию отчаянную телеграмму:

«Для того чтобы не допустить рассечения плацдарма, в ночь с 29 на 30 января войска корпуса будут вынуждены отойти на новые позиции северо-западнее и севернее в районе Замковой горы. Это будет последним оборонительным рубежом… Ситуация со снабжением угрожающая. Если IV танковый корпус СС не подойдет в самое ближайшее время, будет слишком поздно. Мы подошли к крайней черте».

Последней попыткой спасения ситуации стало создание при 10-й пехотной дивизии боевой группы, в которую вошли артиллерийские наводчики, саперы, бригады обслуживания поездов, сигнальщики и саперы. Их набралось около двухсот человек. Боевую силу они представляли только на бумаге. Поздним вечером командование I армейского корпуса санкционировало очередное отступление к бульвару Маргит.

30 января на рассвете немецкие и венгерские части оставили южную часть острова Маргит. Пфеффер-Вильденбрух назначил генерал-полковника Шмидхубера командовать южным участком обороны Буды. Оставшиеся войска получили приказ сосредоточиться в районе горы Геллерта-Хедь. К тому времени Шмидхубер начал подумывать о том, чтобы самому организовать попытку прорыва, хотя и понимал, что шансы прорваться были мизерными. Однако ему пришлось отказаться от своего намерения после того, как в следующий вечер из штаба корпуса прибыл приказ отвести войска севернее.

Позже в тот же день вал советского наступления достиг площади Кальмана. В районе Варошмайора оборона была полностью разрушена, и лишь немногочисленные группы смельчаков продолжали удерживать позиции в нескольких зданиях по соседству. Первый советский танк Т-34 подошел сюда с улицы Ретек. Сметая на своем пути противотанковые заграждения, он выкатился на угол площади Сена. Артиллеристы венгерской 12-й резервной дивизии, зарядив свои гаубицы, перенацелили их для ведения огня прямой наводкой и поразили танк с первого же залпа. Но второй советский танк переехал гаубицы вместе с расчетами. На улице Ретек обороняющиеся с помощью фанат сумели повредить еще два советских танка, но это уже не могло переломить ситуацию. С северной части площади Сена советские солдаты открыли огонь по последнему важному опорному пункту защитников города перед Замковой горой — в здании почтамта.

На улице Неметвёльди сдались в плен несколько отрядов полиции и жандармерии. Остатки венгерской 10-й пехотной дивизии были переброшены на улицу Фо, в то время как большая часть тыловых служб и штабистов (всего около девятисот человек) предпочла остаться на холме Рожадомб, где попали в плен вместе с запасами продовольствия и материальных средств дивизии. Линия фронта на этот раз стабилизировалась в районе бульвара Маргит, подступы к которому надежно прикрывала группа Билльнитцера, а также остатки отступающих венгерских боевых подразделений и солдат технических служб. Пфеффер-Вильденбрух доносил вышестоящему командованию:

«Началось сражение за Замковую гору… Создание рубежа обороны в нафомождении зданий на Замковой горе, по сути дела, является иллюзией… Для этого необходимо иметь гораздо более значительные силы… В течение всего дня — ожесточенные бомбардировки Замковой горы и сражающихся частей. Неоднократно сообщалось о катастрофической ситуации со снабжением. Ужасное положение 300 тысяч венгерского населения, которое оказалось замкнутым в узком пространстве. Не осталось ни одного целого здания. Огромные потери от обстрелов противника. Возникает угроза голода и эпидемий».

* * *

Советские войска вышли к западной окраине Кровавого Луга на уровне улицы Борш и, атаковав на открытом пространстве, захватили здание школы на улице Белы Кирая, а также базу будапештского ударного батальона, бойцы которого находились в резерве для того, чтобы в дальнейшем принять участие в боях за Замковую гору. Некоторые немецкие и венгерские подразделения продолжали упорно удерживать ряд зданий в северной части луга. Когда советские войска продолжили наступление в направлении Замковой горы, они попали под перекрестный огонь защитников города. Несмотря на плотный огонь советской пехоты, четыре груженых планера сумели с наступлением темноты приземлиться на полосу, освещенную с помощью театральных софитов.

31 января бои на северном направлении несколько ослабели, и линия фронта до конца осады стабилизировалась по бульвару Маргит. Советские солдаты сумели взять верх над студентами, засевшими в кинотеатре «Атриум». Десять — двенадцать добровольцев из числа студентов попытались выбить красноармейцев из кинотеатра, они стали забрасывать темный кинозал ручными гранатами. Но это привело лишь к напрасным жертвам. Дома типовой застройки, расположенные в Буде и у моста Маргит, были превращены немецкими солдатами в маленькие крепости. Квартиры оказались набитыми мешками с песком. Из окон виднелись стволы пулеметов. У горы Шаш-Хедь группа «Беренд» и 1-я батарея 201-го зенитного дивизиона смогли отразить атаку советских подразделений, которым удалось просочиться на северный склон Шаш-Хедь. Советские бомбардировщики и истребители на бреющем полете непрерывно наносили удары по району Замка, разрушая городские здания одно за другим. Солдат и гражданское население выгоняли из домов и направляли на строительство баррикад на улицах, которые вели к Замковой горе. Командир одного из венгерских подразделений зенитной артиллерии отмечал:

«Замок и бульвар Кристины лежат в руинах. От истребительной авиации практически нет защиты. Зенитный дивизион используется в качестве пехоты. Натиск врага очень силен, его преимущество подавляющее. Подразделения утомлены до степени истощения. Явный недостаток провианта. В наличии орудий: 22 зенитные пушки и 29 автоматических зенитных пушек».

1 февраля основной оборонительный рубеж проходил от края острова Маргит, обращенного к Буде, вдоль бульвара Маргит к площади Селля Кальмана, а оттуда — по узкому участку бульвара Кристины к Кровавому Лугу и к перекрестку с улицей Кекгойо, где советские войска угрожали Южному вокзалу. На участке между вокзалом и площадью Селля Кальмана обстановка была запутанной: почтамт и здания на южном участке бульвара Кристины находились в руках немцев, в то время как два дома на северной окраине Кровавого Луга были захвачены советскими войсками. В районе между улицей Кекгойо и горой Шаш-Хедь обстановка была еще более противоречивой. Здесь основной рубеж обороны выдавался выступом на запад, туда, где немецкие солдаты мертвой хваткой цеплялись за Фаркашретское кладбище, улицы восточнее подножия высоты Орбан-Хедь (в основном улицу Мартонхедьц) и улицу Иштенхеди. В то же время советские подразделения заняли улицу Вольфа Кароя напротив главного входа в Фаркашретское кладбище. Линия фронта становилась более понятной на участках от горы Шаш-Хедь до улицы Бочкай, по улицам Каролины и Хамжабеги.

В тот же день острие советских ударов сместилось к юго-западной части Буды. Здесь советские танки при поддержке пехоты ворвались на позиции немецких войск и стали угрожать горе Шаш-Хедь с юга. В то же время удалось отбросить два советских отряда, пытавшиеся наступать по льду Дуная. Хинди докладывал в венгерское министерство обороны:

«Положение со снабжением нетерпимое. Солдатский рацион на следующие пять дней ежедневно будет составлять: пять граммов лярда, один кусок хлеба и конина… В войсках постоянно растет завшивленность, особенно это характерно для раненых, которых складывают в тесных подвальных помещениях. Зафиксировано уже шесть случаев заболевания тифом».

Собранный по нитке отряд защитников предпринял атаку с высоты Орбан-Хедь в направлении холма Киш-Шваб-Хедь с целью отвести угрозу советского удара от Кровавого Луга, но все подошло к кровавой развязке буквально в течение получаса. Оборонительный рубеж удалось стабилизировать лишь на участке от улицы Иштенхедь до площади Кирайхаго.

2 февраля немцы, которые понесли тяжелые потери в уличных боях на улице Мартонхедь и в начале улицы Иштенхедь, отступив примерно на 1 км, сумели замедлить советское наступление только после ряда сдерживающих боев вне сплошной линии фронта. Венгерские войска сумели вернуть здание школы на углу Кровавого Луга и улицы Белы Кирая. В центральной части бульвара Кристины разгорелись упорные бои в районе здания немецкой школы. Согласно докладу штаба венгерского I армейского корпуса, «противнику удалось добиться небольшого вклинения между холмом Киш-Шваб-Хедь и Фаркашретским кладбищем; но до вечера восстановить положение не удалось. Группа солдат противника, атакуя гору Шаш-Хедь, прорвала позиции немецких подразделений, однако, благодаря контратаке венгерских войск, удалось восстановить прежний оборонительный рубеж». Решительный взвод под командованием лейтенанта-сапера Ласло Бенкё все же сумел просочиться через линию фронта в районе площади Селля Кальмана и выбить штаб советского батальона, разместившийся в здании школы на улице Варошмайор.

3 февраля папский нунций Анджело Ротта, представлявший дипломатический корпус в Будапеште, посетил Пфеффера-Вильденбруха в его бункере и заявил, что тот должен обратиться к немецкому Верховному командованию с просьбой положить конец страданиям мирного населения и прекратить дальнейшее его истребление, а также разрушение города. Понимая, что конец осады близок и измеряется ближайшими днями, Пфеффер-Вильденбрух проинформировал немецкое командование о визите нунция. Он запросил о том, существуют ли все еще планы деблокирования города, и выразил надежду получить разрешение на прорыв. Ответом было то, что приказ фюрера остается без изменений и Будапешт следует удерживать до конца.

За гору Шаш-Хедь продолжали вестись ожесточенные бои. На улице Хедьтёте разгорелись уличные бои за каждый дом. Советские войска нанесли удар со стороны высоты Орбан-Хедь и вышли к улице Неметвёльди.

Вечером Хинди провел в своем бункере совещание, на которое собрал всех немногих старших командиров, которым удалось туда прибыть. Каждый из них понимал, что полный разгром стал уже, возможно, делом нескольких ближайших часов. Штабс-капитаны Дезё Немет и Фридьес Вацек снова повторили, что с военной точки зрения положение безнадежное, имеются огромные потери гражданского населения. Они попытались убедить коллег капитулировать в одностороннем порядке. Хинди безнадежным тоном заметил, что не может ничего предпринять: без помощи немцев он не может даже довести команду до своих солдат, а Пфеффер-Вильденбрух просто проигнорирует приказ о сдаче в плен в одностороннем порядке.

4 февраля советские войска из района высоты Орбан-Хедь вышли к улице Неметвёльди и продолжили наступление в сторону Южного вокзала. Это означало, что гора Шаш-Хедь была окружена и с севера. Пфеффер-Вильденбрух по радио доложил вышестоящему командованию, что больше не может удерживать позиции, что оборона рухнет в любой момент. Старательно избегая слова «прорыв», он попросил разрешения на «совершение адекватного тактического маневра», однако все равно не получил на это разрешения.

5 февраля на Кровавом Лугу приземлились последние планеры. Два из них приземлились благополучно, еще три разбились в южной части луга, шестой упал на развалины ресторана, а седьмой врезался в мансарду здания по адресу улица Аттилы, дом номер 31. Как ни парадоксально это звучит, тот день был самым удачным с точки зрения действия ВВС обороняющейся стороны: было успешно доставлено 97 т боеприпасов, 10 т горючего, 28 т продовольствия, четыре бочки с машинным маслом, а также различные запчасти.

Советские противотанковые подразделения уничтожили два немецких танка и противотанковые орудия на площади Кирайхаго, после чего заняли здания, расположенные южнее, севернее и западнее.

Вечером того же дня подразделения 16-го кавалерийского полка СС оставили свои позиции на углу улицы Немет-вёльди и Фаркашретского кладбища, а советские войска вышли на пересечение улицы Дьюлы Гёмбёша и Вольфа Кароя, примерно на 1 км восточнее. Теперь, когда гора Шаш-Хедь практически находилась в окружении, началось уничтожение немецкой части, оборонявшей Фаркашретское кладбище, а также штурм высоты Киш-Геллерт-Хедь и Южного вокзала. Венгерские добровольцы, пытавшиеся контратаковать на улице Каролины, понесли тяжелые потери. Советские войска заняли казармы жандармерии на улице Бёсёрмени и сумели потеснить противника на улице Будаэрши. После того как советские подразделения прорвались по бульвару Кристины у северного края Кровавого Луга, оборонявшаяся сторона больше не могла удерживать здание Главпочтамта. Солдаты покинули здание через запасной выход бомбоубежища, однако при этом понесли еще более серьезные потери, чем предполагалось.

Пфеффер-Вильденбрух снова попросил разрешения на прорыв, заявив, что, если такового не последует, защитники города будут уничтожены всего за несколько дней и уже не смогут более связывать советские силы. Но и теперь он осмелился лишь на робкую завуалированную попытку заявить, что гарнизон будет полностью потерян, если он не получит разрешения на прорыв. Гитлер снова отказал, так как для него, разумеется, продление осады еще на несколько дней было более выгодным, чем возможный успешный прорыв, в результате чего в лучшем случае удастся спасти несколько тысяч солдат, безоружных, нуждающихся в срочной госпитализации. С начала января германское Верховное командование, которое на самом деле уже успело списать Будапешт в потери, было заинтересовано лишь в том, чтобы поиметь как можно больше пользы от обреченных защитников города. Гитлер решил отвести от Арденн фактически свое последнее боеспособное крупное воинское формирование, 6-ю танковую армию СС, и развернуть его в Венгрии, попытавшись перехватить инициативу у противника, независимо от того, что будет происходить в самом Будапеште. Таким образом, упорство защитников ему было нужно лишь для того, чтобы получить выигрыш во времени. Еще более гротескной сложившаяся ситуация становилась оттого, что советские танки на тот момент находились уже всего в 60 км от Берлина.

6 февраля в районе Южного вокзала и на улице Хедьалия бои достигли крайней степени ожесточенности. С советской стороны здесь сражались боевые группы, в состав которых входили офицеры-огнеметчики. В ходе боев на улице Неметвёльди в плен попало около двадцати боевиков местного отделения партии «Скрещенные стрелы», которых тут же расстреляли у кладбища Неметвёльди. Контратака силами 8-й кавалерийской дивизии СС в направлении горы Шаш-Хедь с юго-востока и северо-запада была остановлена крупными силами советских войск. Советские подразделения, наступавшие со стороны холма Киш-Шваб-Хедь, захватили военный госпиталь на улице Кирайхаго, а их товарищи, наступая с запада и юга, выбили немецкие войска с кладбища Неметвёльди. Командование IX горнострелкового корпуса СС в своем донесении пыталось донести до вышестоящего командования всю отчаянность сложившегося положения:

«С учетом наших огромных потерь и превосходства противника в технике невозможно остановить врага на геометрически запутанной территории города, когда оборона даже небольших улочек требует сил не менее батальона. Все наши позиции, за исключением одной позиции артиллерии, прорываются еще в процессе их оборудования».

На горе Шаш-Хедь группа «Беренд» из-за отсутствия боеприпасов и продовольствия была вынуждена прекратить сопротивление. Бои достигали такого накала, что в одном из подразделений обороняющихся, в котором первоначально насчитывалось тридцать восемь человек, к моменту сдачи в плен в живых оставалось всего семеро. В тот же день советская артиллерия начала обстрел позиций артиллерии противника, прикрывающей стык между горой Геллерт-Хедь и Замковой горой.

7 февраля советская пехота и танки заняли северный и западный участки южного вокзала. Далее на юг они вышли к улице Дьюлы Гёмбёша, где завязались настолько тяжелые бои, что некоторые здания по нескольку раз переходили из рук в руки. К вечеру из тридцати двух человек добровольцев, оборонявших улицу Марвани, тридцать были убиты или ранены. На улицах Вилланьи и Бочкай оборонявшимся удалось отразить все атаки советских войск, а из района горы Шаш-Хедь группа немецких солдат численностью до роты сумела пробиться к новому рубежу обороны. Тем временем советские войска и венгерские добровольцы, выступившие на стороне Красной армии, попытались предпринять атаку из здания почтамта в направлении улицы Кекгойо. Но атака была отражена ураганным огнем с немецкой стороны. Красноармейцами были уничтожены последние пулеметные позиции немцев, находившиеся на территории Фаркашретского кладбища.

С наступлением темноты немецкие подразделения предприняли попытку вернуть здание Южного вокзала, но им удалось отбить только западную часть. Кроме того, немцам удавалось удерживать здание на углу бульвара Кристины и улицы Варошмайор. С помощью последнего оставшегося у них танка они сумели отразить советскую атаку от здания Главпочтамта к Замковой горе. На северном участке весь день продолжались упорные бои в районе участка прорыва, в котором участвовали советские огнеметные танки. Но советским частям так и не удалось развить успех в районе бульвара Маргит.

8 февраля советские подразделения из района кладбища Неметвёльди вышли к улице Авар, протянувшейся параллельно южной железнодорожной ветке. С горы Шаш-Хедь наступающие продвинулись в район горы Киш-Геллерт-Хедь. В это время группа венгерских солдат сумела отбить большую часть здания Главпочтамта. Ночью небольшой отряд из состава 102-го венгерского конного батальона химической защиты, которым командовал прапорщик Норберт Майор, осуществил удачную операцию на западной стороне Кровавого Луга. Венгерским солдатам удалось выбить красноармейцев из углового дома по бульвару Кристины и улице Варошмайор. В итоге был деблокирован взвод немецких солдат, которые засели на верхних этажах этого здания. Венгерские солдаты бросились бегом через Кровавый Луг, ворвались в здание, вывели оттуда немецких солдат, которые были способны идти самостоятельно, и бегом вернулись на улицу Аттилы. В тот день на парашютах осажденной группировке было сброшено 4 т припасов. Это было последней доставкой.

IX горнострелковый корпус СС отвел своих солдат на следующий рубеж обороны к восточному краю Кровавого Луга. Большая часть гарнизона Южного вокзала была эвакуирована. Теперь уже командующий немецкой группой армий «Юг» Эрих фон Манштейн (Манштейн уже почти год (с марта 1944 г.) был отстранен от командования; командующим группой армий «Юг» в феврале 1945 г. был О. Вёлер. — Ред.) просил у Гитлера разрешения на прорыв. Все подвалы, переоборудованные в импровизированные госпитали, были переполнены ранеными, несмотря на то что смертность среди них росла с каждым днем. Когда в разрешении вновь было отказано, командование IX горнострелкового корпуса СС сосредоточило остатки своих войск в районе Замка.

Последний командир венгерской 10-й пехотной дивизии полковник Лайош Лехоцки, делая запись в журнале боевых действий, не мог отказаться от своего по-военному сухого, почти бюрократического стиля:

«Господам командующему корпусом и командиру 13-й танковой дивизии (генерал-полковнику Шмидхуберу) мною устно было передано следующее: взывая к чести офицера, я просил о том, чтобы урегулировать с господином командующим корпусом ряд моментов. В условиях, когда продукты и боеприпасы на исходе, продовольственный паек солдата является недостаточным и состоит из конины и куска хлеба, когда боеготовность воинских частей падает на глазах, процветает дезертирство, грабежи и даже переход на сторону противника, нельзя исключать, что рядовой состав может восстать против офицеров… Но лишения солдат не идут ни в какое сравнение со страданиями и мучениями гражданского населения. С этого момента ответственность за все невзгоды ложится на плечи командующего венгерским корпусом генерал-полковника Хинди. Я настоял на ознакомлении с мнениями других представителей корпусного командования. Я заявил, что не вижу другого выхода из этой ужасной ситуации, кроме как отдать приказ о прекращении борьбы».

После этого Лехоцки попрощался со своими приятелями-офицерами и удалился в бункер.

9 февраля позиции немецких войск на вершине горы Киш-Геллерт-Хедь непрерывно подвергались ураганному огню советской артиллерии. Недавно прибывшая в этот район советская 25-я гвардейская стрелковая дивизия и несколько рот венгерских добровольцев из числа перебежчиков при поддержке танков наступали на цитадель со стороны горы Шаш-Хедь.

На позициях немецкой батареи на вершине горы Киш-Геллерт-Хедь разгорелся рукопашный бой. Только в этот день было уничтожено до половины развернутых здесь немецких орудий.

Небольшая советская штурмовая группа, действующая на бульваре Кристины, вновь заняла здание школы на улице Аттилы, тем самым создав брешь в системе обороны Замковой горы. Другая группа, вооруженная огнеметами, пыталась закрепиться в расположенном ближе к центру по улице Аттилы здании, но была выбита оттуда атакой студентов университета при поддержке противотанкового орудия. Со стороны школы двадцать венгерских добровольцев, перебежавших к противнику, попытались проникнуть в соседнее здание. Их командир вспоминал:

«Нашей целью был захват первого этажа… Когда мы достигли поворота на лестничной клетке, то сверху в нас полетела куча ручных гранат. Мы дали залп, но взрывной волной нас разметало по ступеням. Многие были ранены, но у нас не было времени разбираться кто и где, потому что немцы пошли в контратаку… Стену крошили пулями, трещали рамы, раздавались громкие крики раненых. Повсюду лежали тела убитых. Те, кто мог, наверное, могли бы укрыться, но прятаться было негде. Поэтому и мы, и они просто продолжали стрелять. Вскоре, не знаю, сколько прошло времени, у нас не осталось ни одного, кого бы не зацепило… У всех были разбиты головы, сильно шла кровь. Поскольку не осталось никого, кто остался бы цел, делать там больше было нечего, и я отдал приказ отходить. Тяжелораненых несли те, кому досталось меньше. Карабкаясь назад, вниз по лестнице или просто прыгая в находившийся далеко внизу двор, мы двигались к исходному рубежу, пытаясь оттащить туда наших раненых. Между тем немцы обстреливали нас со всех сторон. До соседней школы нам удалось добраться лишь втроем, остальные не смогли преодолеть этот путь и погибли».

К вечеру вершина горы Киш-Геллерт пала. Южный вокзал также полностью перешел в руки русских. Советские солдаты и венгры-добровольцы с боями прокладывали себе путь от одного здания на улице Авар к другому, но прорыв к высоте Нап-Хедь (Солнечная) не удался. В тех боях погибло от сорока до пятидесяти венгров-добровольцев. Линия фронта теперь проходила вдоль улиц Карачоньи, Дьёзё, верхней части улицы Месарош, улиц Хедьалия и Альшохедь. Между железнодорожной насыпью в Ладьмани и улицей Вилланьи царил хаос: часть подразделений обороняющихся была заперта, в то время как прочие, ведя непрерывные бои с советскими солдатами, пробивали себе путь по улицам Каролины и Бочкай и площади Ленке.

10 февраля советские танковые клинья, ударом с горы Киш-Геллерт-Хедь пронзив Дёбрентей, угрожали разорвать связь между немецко-венгерскими группами, которые находились у «цитадели», Будайского замка и в Ладьмани. У Эржебетского моста через Дунай в бой был брошен штрафной батальон, составленный из провинившихся и пониженных в звании советских офицеров. Однако в результате контратаки силами группы «Шёнинг» часть батальона была уничтожена. Особенно упорные бои шли в верхней части улицы Келенхедь. Здесь на советской стороне сражалось много венгерских добровольцев, пытавшихся штурмовать цитадель. Многие из них были уничтожены немцами. Советские солдаты, вооруженные огнеметами, броском через Кровавый Луг заняли здание в южной части улицы Логоди, которое сразу же отбили пятеро бойцов университетского штурмового батальона после тяжелого боя с применением артиллерии. Боевая группа рядового Петера Ноэля атаковала школу на улице Аттилы:

«Мы пошли в бой до наступления рассвета. После того как мы взорвали одну из глухих стен здания, нам удалось застать русских врасплох, после чего мы за десять минут отбили школу, не потеряв ни одного человека».

Ночью советские войска и две роты венгерских добровольцев предприняли атаку на участке в районе Ладьмани. Один из участников того боя Янош Секереш вспоминал:

«То тут, то там мы встречали шедших поодиночке наших раненых солдат. Я нес на себе красный парашютный шелк, и, когда ко мне подходили венгерские солдаты, мы отрывали оттуда красную полоску, чтобы прикрепить ее на кепи. Тонкий слой снега на земле пах бензином и порохом. У подбитых танков лежали обгоревшие трупы. Советские солдаты обрабатывали снарядами территорию на нашем пути». Пятнадцатилетний кадет Эне Шуйански оставил о тех днях такие воспоминания: «Ночью и утром бушевал сильный бой, в основном в районе площади Ленке. Повсюду обгоревшие танки, грузовики, мертвые тела. Наша батарея оказалась рассеяна… Недалеко от нас на улице Миклоша Хорти один из немецких грузовиков получил прямое попадание снаряда и тут же загорелся. Вокруг него еще долго валялись трупы немецких солдат, некоторые были обуглены».

Рано утром 11 февраля передовые советские части приближались к гостинице «Геллерт», расположенной на улице Миклоша Хорти, со стороны близкой к Дунаю. Штаб венгерской 10-й пехотной дивизии, располагавшийся в доме номер 16, к тому времени уже был полностью разоружен. Множество венгерских солдат на карачках выбирались из подвалов и, пошатываясь, брели в плен в сторону Будафока.

Поздним утром защитники железнодорожной насыпи в Ладьмани по приказу майора Дьюлы Вихароша выбросили белый флаг. Южнее горы Геллерт-Хедь сохранились отдельные очаги сопротивления, большинство немецких солдат отошли к Замковой горе. В XI округе к полудню бои практически прекратились, правда, один из советских джипов, водитель которого беззаботно вел машину в сторону площади Святого Имре, был подбит из немецкого гранатомета, очевидно, одним из солдат, решивших продолжать свою собственную войну.

В гостинице «Геллерт» командующий венгерской зенитной артиллерией полковник Йожеф Козма пояснил штабу 102-го зенитного дивизиона, что он рассматривает дальнейшее сопротивление или попытку прорыва бессмысленными. В полдень, совместными силами разоружив большинство немецких солдат, артиллеристы вывесили над зданием штаба дивизиона белый флаг, а вечером того же дня все отказавшиеся сдаться немецкие солдаты были уничтожены солдатами Козмы и советскими подразделениями в ходе рукопашного боя в подземных проходах. В 19.00 советские подразделения заняли госпиталь, оборудованный в часовне в скале (Сиклакапольна). К этому времени практически по всей Буде сопротивление было прекращено.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.