ГЛАВА 20 ТИТАНОВЫЕ «НАУТИЛУСЫ» ИМПЕРИИ. НАЧАЛО ВОЙНЫ В ГИДРОКОСМОСЕ. МИСТИКА ОКЕАНСКИХ ПРОРЫВОВ. ВОЗДУХ ТРОПИКОВ ВРЫВАЕТСЯ В РУБОЧНЫЕ ЛЮКИ.

ГЛАВА 20

ТИТАНОВЫЕ «НАУТИЛУСЫ» ИМПЕРИИ. НАЧАЛО ВОЙНЫ В ГИДРОКОСМОСЕ. МИСТИКА ОКЕАНСКИХ ПРОРЫВОВ. ВОЗДУХ ТРОПИКОВ ВРЫВАЕТСЯ В РУБОЧНЫЕ ЛЮКИ.

1

Был пасмурный декабрьский день 1969 года. У пирса остановились несколько черных тяжелых «Чаек». Захлопали дверцы. Щурясь от летевшего мелкого снега, председатель комиссии контр-адмирал Маслов поправил фуражку и уверенно шагнул вперед. Он и свита, отдав честь флагу корабля, поднялись на его борт.

— Товарищ контр-адмирал! Подводная лодка К-222 к выходу на испытания готова. Командир подлодки, капитан первого ранга Голубков! — отрапортовал ему моложавый офицер.

— Вольно! — ответил Маслов — Здравствуйте, Юрий Федорович! — Взгляд адмирала невольно задержался на стремительном корпусе лодки. И он невольно залюбовался ею. Шеститысячетонное, хищно вытянутое, словно у акулы, титановое тело с обтекаемой башенкой рубки. Вздымается из воды хвост руля направления, похожий на косой и длинный акулий плавник.

…Открытый люк поглощал их одного за другим, и ботинки стучали по скобам трапа. Вслед за Масловым утроба субмарины приняла контр-адмиралов Горонцова и Мормуля.

…К-222 отвалила от стенки, уходя в море, к кромке льдов. Чтобы нырнуть под них и дальше мчаться, выжимая максимум из реактора.

— С Богом, Николай Григорьевич! — шепнул Горонцов Мормулю. Тот лишь коротко кивнул в ответ. Они знали, на что идут.

Между льдом и дном было только двести метров холодной водной толщи. Лодка должна была идти на глубине «сто». Напряженно застыли на постах горизонтальные и вертикальные рулевые, щелкнуло реле «автопилота». Каперанг Голубков отрывисто отдал приказ командиру боевой части-5, кавторангу Самохину. Где-то за их спинами стержни вдвинулись в реактор…

…Чтобы не упасть назад, все в центральном посту схватились за закрепленные предметы — лодка резко набирала скорость. В уши ворвался гул обтекающей лодку воды. Он нарастал, превращаясь в самолетный надсадный рев.

Двадцать пять узлов… Тридцать… Тридцать пять… Расширенные глаза людей в рубке следили за счетчиком лага и стрелкой глубиномера. Контр-адмирал Маслов стиснул поручень. Сорок два узла! Семьдесят семь километров в час под водой! Всего лишь при 80 процентах мощности реактора.

Это был рекорд. Быстрее всех в мире. Сейчас лодка обогнала бы многие торпеды. Ни один эсминец США сейчас не в силах настичь несущуюся К-222.

Спустя годы на страницах «Российской газеты» (15.03.96 г.) Николай Мормуль, бывший главный корабельный инженер Северного флота, вспоминал:

Автомат, слава Богу, держал «златосрединную» стометровую глубину. Но вот подошли к первой поворотной точке. Авторулевой переложил вертикальный руль всего на три градуса, а палуба над ногами накренилась так, что мы чуть не посыпались на правый борт. Схватились кто за что, лишь бы удержаться на ногах. Это был не крен поворота, это был самый настоящий авиационный вираж, и если бы руль переложили чуть больше, К-222 могла бы сорваться в «подводный штопор» со всеми печальными последствиями такого маневра. Ведь в запасе у нас на все про все, напомню, оставалась двадцать одна секунда!

Наверное, только летчики могут представить всю опасность слепого полета на сверхмалой высоте. В случае крайней нужды на него отваживаются за считанные минуты. Мы же шли в таком режиме двенадцать часов! А ведь запас безопасности нашей глубины не превышал длины самой лодки…

…Командир корабля капитан 1 ранга Голубков любовался точной работой прибора рулевой автоматики. Пояснял председателю госкомиссии смысл пляшущих кривых на экране дисплея.

— Это все хорошо, — мудро заметил Маслов, — до первого отказа. Переходи-ка лучше на ручное управление. Так-то оно надежнее будет.

И боцман сел за манипуляторы рулей глубины. Удивительное дело: сорокадвухузловую скорость мы достигли, задействовав мощность реактора всего лишь на 80 процентов. По проекту нам обещалось 38. Даже сами проектанты недоучли рациональность найденной конструкции корпуса. А она была довольно оригинальной: носовую часть лодки сделали в форме «восьмерки», то есть первый отсек располагался над вторым, в то время как на всех прочих субмаринах было принято классическое линейное расположение отсеков — «цугом», друг за другом. По бокам «восьмерки» — в «пустотах» между верхним окружьем и нижним — размещались десять контейнеров с противокорабельными ракетами «Аметист». Такая мощная лобовая часть создавала обводы близкие к форме тела кита. А если к этому прибавить и хорошо развитое оперение из стабилизаторов и рулей, как у самолета, то станет ясно, что абсолютный рекорд скорости был достигнут не только за счет мощи турбин и особой конструкции восьмилопастных гребных винтов.

После двенадцатичасового хода на максимальных режимах всплыли, перевели дух. Поздравили экипаж с рекордным показателем, поблагодарили сдаточную команду, представителей науки, проектантов, ответственного строителя П.В.Голобова. После чего послали шифровку в адрес Л.И.Брежнева за подписями председателя комиссии и комбрига:

«Докладываем! „Голубая лента“ скорости — в руках советских подводников».

Глубокой декабрьской ночью 1969 года, насыщенные небывалыми впечатлениями, мы вернулись в базу. Несмотря на поздний час, нас радостно встречало высокое начальство. Правда, вид у рекордсменки был скорее боевой, чем парадный. Потоки воды ободрали краску до голого металла. Во время циркуляции гидродинамическим сопротивлением вырвало массивную рубочную дверь, а также многие лючки легкого корпуса. Кое-где были вмятины. Но все это ничуть не омрачало радость победы. После доклада о результатах испытаний сели за банкетный стал и пировали до утра.

Спустя несколько дней мы обновили свой рекорд: при развитии полной — стопроцентной — мощности энергоустановками обоих бортов мы достигли подводной скорости в 44 узла (80,4 км/час). Вот уже четверть века этот рекорд является абсолютным мировым достижением. Не знаю, вписан ли он в Книгу рекордов Гиннесса, но в историю нашего подводного флота он занесен золотыми буквами.

Вот это по-русски — лихо, рискуя жизнью, не прикрываясь от опасности дверьми штабов и большими звездами на погонах!

Сей рекордный поход К-222 — лишь одни из эпизодов великой борьбы за океан, которую вели наша Империя и Америка. А вернее — за его глубины. И какой то был триумф русских гения и мощи!

Сейчас, в унылой ельцинской Эрефии, где достройка одной-единствнной, заложенной еще в Империи, лодки считается небывалым успехом, такое уже невозможно. Сегодня (1996 год) жены молодых лейтенантов Северного флота падают в голодные обмороки из-за того, что муж ушел в море, так и не дождавшись зарплаты за полгода. Сегодня мы, словно кролики, вжимаем головы в плечи, ибо свободно гуляющие по нашей земле исчадия демократии закладывают бомбы в московское метро, корежат ими автобусы и троллейбусы.

Это сейчас. А тогда мы, дети Великой Державы, вели борьбу за Океан. К-222 стали создавать в 1959 году, всего через два года после выхода в море первой русской атомарины, «передранной» у американцев. А тут — такой рывок вперед.

К-222 делали как опытный корабль, как испытательную машину для отработки технических решений. Тех, что потом используют для творения мощного подводного флота Империи. В наших секретных документах она значилась как «проект №661» «Анчар». (Янки прозвали ее «Папой»). Десять лет строили ее. И построили — без всяких коммерческих банков, президентских программ и валютных бирж. Корпус сработали из сверхлегкого и сверхпрочного титана.

Для этого пришлось создавать в Державе совершенно новую металлургическую отрасль — титановую. А заодно и не имеющую аналогов в мире технологию титановых сплавов.

Эту лодку проекта «661» творили в питерском ЦКБ-16, и главным конструктором был академик Николай Исанин. Вместе со своими соратниками — корабелами Н.Шульженко и В.Борисовьм, П.Семеновым и В.Положенцевым, А.Антоновичем и Е.Корсуковым.

Дерзновенный замах имел и конкретную военную цель: построить для действий в Атлантике подводный рейдер, грозящий морским путям «Нового Карфагена» США. Рейдер, способный нагнать любой корабль, расправиться с ним и стремительно уйти от погони.

Печальна судьба этой чудо-лодки. Не пойдя в серию из-за слишком большой шумности, но дав жизнь многим техническим решениям, она была в конце 80-х отправлена на корабельное кладбище в Северодвинске. Памятником бы ее сделать — да разве достанет средств на то нынешним «вождям» которые на заморский «Мерседес» смотрят как на вершину человеческого гения?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.