Последние годы царствования Алексея Михаиловича

Последние годы царствования Алексея Михаиловича

Последние годы царствования царя Алексея были так же тяжелы, как и первые. Еще не кончилось усмирение мятежа, поднятого Разиным, а уж начались смуты в Малороссии. Разорванная на две части, лишенная правильного, определенного устройства, не успокоенная еще от недавних войн и бедствий, она вдобавок ко всему обуревалась внутренними распрями: посполитые крестьяне и мещане [горожане] добивались одного; знатные казаки стремились к другому. Этим несогласием пользовались различные мелкие честолюбцы, думавшие менее о благе родины, чем о своих личных выгодах. Брюховецкий, добившийся гетманства, искал опоры в Москве. В 1665 г. он прибыл в Москву с другими старшинами, бил челом государю, просил принять Малороссию в полное подданство, собирать доходы прямо в государеву казну, послать воевод и ратные отряды во все малорусские города, поставить в Киеве митрополита, чтобы он был в зависимости от московского патриарха, а не константинопольского, как это было прежде. В Москве были, конечно, довольны таким полным слиянием Малой России с Великой: государь милостиво хвалил Брюховецкого за его преданность, пожаловал его боярским саном, а старшин, приехавших в Москву с гетманом, – дворянским званием; наделил всех щедрыми подарками. Желания Брюховецкого были исполнены, кроме просьбы о митрополите: государь затруднялся решить это без согласия константинопольского патриарха. Казалось, все были довольны. На деле вышло не то. Крестьяне и мещане в Малороссии были рады новому порядку, переходу под власть царских воевод, даже говорили казацким старшинам:

– Теперь нас Бог избавил от вас, – не станете вперед грабить и разорять нас!

Но совсем не рады были казаки и особенно старшие из них: никак не могли они помириться с тем, что лишались своих вольностей и прав; опасались, что московское правительство приберет их к своим рукам. Недовольно было и высшее киевское духовенство: оно желало по-прежнему избирать из своей среды митрополита под властью слабого константинопольского патриарха. Когда московские воеводы стали слишком властно распоряжаться на Украине и даже круто, особенно после того, когда в Запорожье убили московского посла, ехавшего в Крым, недовольство в Малороссии стало принимать большие размеры. Гетмана пугали слухи, что московское войско идет на Малороссию, что царь хочет отдать ее Польше… Брюховецкий вовсе не такой был человек, чтобы найтись в трудные минуты: жестокий в счастье, малодушный в беде, он задумал поправить дело изменой Москве. Он надеялся присоединить к своим владениям и западную часть Малороссии, где в то время гетманом был Дорошенко; для этого надо было сбыть с рук московских воевод и подчиниться Турции. В начале 1668 г. была собрана рада в Гадяче, и здесь было решено – отступить от Москвы, поддаться султану, призвать на помощь крымцев и выживать московских воевод из городов.

Эта измена повела к злодейству: сто двадцать великорусов пало под ножами убийц; некоторые воеводы погибли, обороняясь в городах, другие были захвачены в плен, а иные успели спастись. Вероломство не пошло впрок Брюховецкому: его жестокость и несправедливость вывели из терпения казаков; он погиб, растерзанный ими, когда шел навстречу Дорошенко. Теперь вся Малороссия попала под власть последнего. Он собрал всенародную Раду и спросил, что делать, мириться ли с Москвою, отдаваться ли Польше или султану. О Польше народ и слышать не хотел, москалей боялся, а изъявил желание покориться Турции. После непродолжительных удачных действий против московских войск Дорошенко ушел в западную часть Малороссии, а на востоке оставил наказным атаманом Многогрешного. Последний завел сношения с Москвой, настаивал, чтобы московские воеводы удалились из Украины и водворено было по-прежнему самоуправление. В 1669 г. Многогрешный на Раде в Глухове был избран гетманом. Постановлено было по согласию московского правительства, чтобы только в пяти городах были московские воеводы и ратные отряды (в Киеве, Переяславле, Нежине, Чернигове и Остре), а сбор доходов и управление производились бы так, как при Богдане Хмельницком; казакам быть в числе тридцати тысяч, а жить гетману в Батурине. Недолго и Многогрешный пользовался гетманством: через два года старшины схватили его и в оковах отправили в Москву, обвиняя его в замысле поддаться султану. Свергнутого гетмана отправили в ссылку в Сибирь, а вместо него выбрали Ивана Самойловича.

В это время Дорошенко истощил все усилия, чтобы спасти Малороссию от раздробления; он сносился с Москвою, хлопотал, просил принять под свое покровительство и западную, правобережную Украину на тех условиях, на каких была принята Малороссия при Богдане Хмельницком; но эти старания не привели ни к чему: Москве было тогда не до новых дел и хлопот, да и с Польшей разрывать не хотели. Тогда Дорошенко обратился к султану с просьбой принять Украину в подданство на тех условиях, на каких подчинились ему Молдавия и Валахия. Султан, конечно, был рад такому случайному приросту своих владений, но хотел подчинить себе всех казаков и обе половины Украины, а этим нарушались права и Польши, и Москвы…

В 1672 г. турецкие войска вступили в пределы Украины с целью завоевать ее. Дорошенко и крымский хан соединились с султаном. Турки завладели польским городом Каменцом [Подольским] и предали здесь православную святыню поруганию: иконами мостили улицы, церкви обратили в мечети… В Москве были в тревоге. Царь созвал собор, куда пригласил, кроме думных людей, и духовных лиц. Назначены были большие сборы. Уже государь готовился сам принять начальство над войском, но дело так далеко не пошло: польский король Михаил поспешил заключить мир, по которому отдавал под власть султана всех казаков, город Каменец и обязался платить ежегодную дань.

Сейм не утвердил позорного договора, и война продолжалась. В этой войне отличился особенно Ян Собеский, коронный гетман. Когда в 1673 г. умер польский король Михаил (из рода Вишневецких), избран был на престол этот Ян Собеский. Противники его предлагали царю Алексею избрать сына его Феодора на польский престол; но царь желал для себя королевского венца, а поляки и помыслить не могли избрать королем некатолика.

Между тем в конце 1673 г. и в 1674 г. московская рать счастливо вела борьбу с Дорошенко и татарами; часть Южной Руси на правом берегу Днепра переходила под власть Москвы. Но Дорошенко, опасавшийся за свою жизнь в случае, если сдастся Самойловичу, призвал снова на помощь турок. В августе 1674 г. турецкое войско с татарами прошло по Украине, страшно опустошая ее, беспощадно истребляя жителей, заливая кровью несчастную страну… Эта «турецкая помощь» уронила Дорошенко в глазах народа: остатки населения Правобережной Украины толпами переселялись на левую сторону Днепра. Дорошенко стал усиленно добиваться, чтобы его с западной частью Малороссии московский государь принял в свое подданство… Смуты в Южной Руси продолжались до смерти царя Алексея, и его преемнику пришлось еще ведаться с ними.

Царствование Алексея Михайловича – очень важное время в нашей истории. Присоединение Малороссии привело русских к столкновению с новым врагом – Турцией. Усилившиеся сношения с Западной Европой все больше и больше осваивали московских людей с европейскими порядками. Царю уже, видимо, очень были по душе приемы иноземных послов: то и дело совершался въезд их в Москву и торжественные приемы у царя, и сам он довольно часто посылал посольства в разные страны, между прочим – в Италию, Францию, Испанию, искал дружбы и союза с этими государствами. Грузинские дела, торговые предприятия, широкие замыслы Нащокина и казацкие набеги побудили вести постоянные сношения с Персией, обмениваться с нею посольствами. В 1675 г. были отправлены послы даже в далекую Индию, искать дружбы одного из тамошних государей. В тот же год отправлен был посланник в Китай. В отдаленной Сибири русские подвигались далее и далее на восток и добрались до границ Китая; здесь возникли столкновения из-за берегов Амура. С целью предупредить их на будущее время и заключить договор и послано было посольство; оно, впрочем, кончилось неудачно, и посланник привез о китайцах самые невыгодные вести.

«Таких лукавых людей (как китайцы), – по его заявлению, – на всем свете нет, и нигде не найдешь таких воров; если не поберечься, то и пуговицы у платья обрежут».

Китайцы, вероятно, опасались уже своих новых соседей, этих русских «искателей землицы», которые с ружьями в руках подвигались все далее и далее на восток, на юг и север Сибири. Небольшими шайками шли русские удальцы, последователи Ермака, проведывать новые землицы, добывать их под власть русского царя, заставлять полудиких жителей платить ему ясак (подать) драгоценными мехами. Где находили казаки удобное место, там строили острог, небольшую крепость, куда являлся отряд служилых людей с боевыми запасами и держал в повиновении ясачных туземцев; таким образом возникали один за другим сибирские города. Подвиги русских удальцов часто были изумительны. В страшную стужу пробирались они небольшими шайками в сотню, даже в несколько десятков человек, по неведомым снежным пустыням, таща на себе оружие и разные тяжести, иногда даже лодки, подвергаясь опасности погибнуть от холода или голода; шли да шли они вперед, проведывая о землях и реках, откуда они текут, куда впадают, живут ли там люди, и как живут, чем питаются, какие звери и рыбы у них водятся… Конечно, не любознательность, а корысть манила этих удальцов: прослышат, что есть вдалеке такая земля, где соболей и черно-бурых лисиц видимо-невидимо, а туземцы не знают им цены, почти даром отдают, или проведают, что в далеких горах находят много серебра, и идут добывать эти благодатные землицы… Движение этих землеискателей было беспрерывно в царствование Михаила Феодоровича и Алексея Михайловича; проникли они наконец до северных берегов Сибири, до Охотского моря, а на юге – до озера Байкал и до китайских границ. Как ни малочисленны были отряды русских удальцов, но они все-таки брали верх над полудикими туземцами, жившими вразброску, небольшими поселками, или кочевавшими маленькими шайками. Огнестрельное оружие давало всегда перевес русским над сибиряками.

Большой прирост владений, столкновения с соседями, сношения с разными

отдаленными странами, внутренние смуты, церковные и народные, – все это крайне усложняло правительственное дело, какое выпало на долю царя Алексея. Он, добродушный, податливый, близко принимал все к сердцу, от всей души хотел блага своему народу, но по своей мягкости и уступчивости легко подпадал под влияние близких лиц, а между ними далеко не всегда были люди, подобные Нащокину или Матвееву. Это было несчастием Алексея Михайловича. Немало пришлось ему вынести огорчений, – именно потому, что он был слишком впечатлителен, податлив и доверчив, – стоит вспомнить хотя бы дело Никона; а между тем царь Алексей по своей природе был человек веселый и благодушный. Иностранцы, которые знали его, не могут нахвалиться его мягкой, человечной природой; ему было тяжело видеть подле себя грустное лицо; во многих письмах сказывается сильно его сердечность, доброта и теплое участие ко всем приближенным к нему боярам. Наружность его, по описанию современников, вполне соответствовала его нраву. Белолицый, румяный, темно-русый, с красивой бородою, он имел приветливый, добродушный вид. Телосложения он был крепкого; но стал преждевременно тучнеть, несмотря на очень деятельную жизнь. Вставал он всегда, как известно, очень рано – к заутрене; случалось, что и ночи проводил в молитве; ревностно занимался делами, не пропускал церковных и монастырских праздников, часто предпринимал «благочестивые походы», т. е. богомольные поездки по монастырям. Ревностно исполняя все церковные обряды, набожный царь не чужд был и склонности к веселью: как мы видели уже, он любил смотреть на представления лицедеев; был страстный охотник, особенно любил птичьи, соколиные или ястребиные охоты… Чувство красоты, любовь к изящному у него были очень развиты: пышность церковных обрядов, блеск праздничных и придворных церемоний, живописная местность, красивые постройки доставляли ему большое удовольствие. Любимым его летним местопребыванием было подмосковное Коломенское село. Здесь, среди живописной природы, Алексей Михайлович выстроил себе большой деревянный дворец, замечательный образчик древнего русского зодчества со всей его затейливостью и своеобразностью.

Современники-иностранцы говорят также о прекрасных дарованиях царя Алексея и жалеют, что он не был научно образован; однако он прочел все, что только можно было прочесть на славянском и русском языках; даже у него у самого явилась охота писать: он любил писать длинные письма, где высказывалась его способность живо подмечать и картинно выражать свои мысли и чувства. Немало осталось от него записок и заметок, даже несколько описаний выступления в поход войска, отпуска воевод из Москвы, речей, которые говорились при этом, и пр.

Добродушие и мягкость Алексея Михайловича не мешали ему иметь такое же высокое понятие о своей власти, какое имел Иван Грозный; но замечательно, что при этом, даже несмотря на свою вспыльчивость, царь Алексей ни разу не совершил никакой жестокости. Бывали случаи, что в сердцах он собственноручно расправлялся; так однажды его тесть – боярин Милославский – вывел его из терпения своим хвастовством в Боярской думе, и царь, не выносивший пустой похвальбы, сгоряча надрал ему бороду и вытолкал за двери… Но дальнейших последствий это для Милославского не имело. (Не следует также забывать, что нравы русских в XVII в. были так еще грубы, что в побоях бояре не видели даже большой личной обиды для себя.) Иностранцы с удивлением замечают, что царя Алексея, несмотря на его неограниченное могущество и на раболепство и угодливость окружающих, нельзя упрекнуть даже в какой-либо крупной несправедливости. Простое, так сказать, отеческое обхождение всемогущего царя с подданными поражало иноземцев, которым не приходилось видеть уже ничего подобного на Западе, где значительные государи в конце XVII в. начинали держаться на недосягаемой высоте для подданных, подобно французскому королю Людовику XIV.

Царь Алексей умер, далеко не дожив до старости; ему было всего 47 лет, когда постигла его смерть. Чрезмерная тучность ускорила ее; в январе 1676 г. почувствовал он упадок сил и благословил сына Феодора на царство, а малолетнего царевича Петра поручил деду его Кириллу Нарышкину и еще нескольким боярам; велел выпустить из тюрем заключенных, вернуть из ссылки сосланных, простил все казенные долги, затем причастился, соборовался и спокойно ожидал кончины.

На другой день, 29 января, в 9 часов вечера раздался протяжный, унылый звон колокола в Успенском соборе, и народ узнал о кончине своего «тишайшего» царя, самого добродушного из всех московских государей.

Алмазный трон царя Алексея Михайловича

Данный текст является ознакомительным фрагментом.