Иезуиты в Литве и Западной Руси

Иезуиты в Литве и Западной Руси

На Люблинском сейме поляки добились своего: Литва признала себя с Польшей «одним нераздельным телом»; теперь надо было позаботиться, чтобы оживляла его и одна нераздельная душа; только при этом оно могло быть крепким и здоровым. Этому более всего мешало различие вероисповеданий. Религиозная вражда тогда была во всем разгаре: всякий ревностный католик смотрел на протестанта как на злого еретика, изменника старой истинной вере, видел и в православном отступника от нее. Различие вероисповеданий в те времена не только разнило людей, но порождало даже взаимную вражду и ненависть. Протестантство бурным потоком влилось в Литву, быстро разливалось по ней, грозило затопить здесь католичество. К счастью для него, протестанты не отличались единодушием, дробились на множество сект (толков), враждебных между собою… Это облегчало борьбу с ними. Постоянная смута умов в Литве, вражда и беспорядки становились опасными для государства. Польза Речи Посполитой требовала единства церкви. Надо было немедля вступить в борьбу с протестантскими учениями, которые в это время и в Западной Европе наносили удар за ударом католичеству и от которых сильно колебался папский престол. Среди польского духовенства, слишком падкого к мирским благам, мало было людей, способных к борьбе с еретиками.

Но борцы нашлись. Это были иезуиты.

Римскую церковь можно назвать «воинствующею церковью». Папы, не в меру соблазняясь мирскою властью, увлекали и свою церковь за собою: она не довольствовалась мирною проповедью и силою убеждения для распространения христианства, как Восточная, Греческая церковь, а прибегала часто к силе оружия. Нередко вслед за ее проповедниками (миссионерами) в страну язычников шли воины под знаменем креста и мечом побуждали непокорных признать истину учения Христова и, главное, власть папы.

Беспощадно, огнем и мечом, карались иногда и христиане, если они дерзали усомниться в истине римского вероучения и в непогрешимости пап. «Наместники Христа на земле», как величали себя папы, не гнушались ничем: пылали костры, на которых во имя Христа сжигались еретики; во имя Христа совершалось избиение безоружных протестантов; во имя Христа вооружалась одна часть Европы против другой. Уже издавна Римская церковь выставила монахов-воинов (духовно-рыцарские ордена); они под смиренной рясой монаха носили меч, который всегда готовы были обагрить в крови не только неверных, но и христиан, осмелившихся не повиноваться папе. На войне не всегда бывает удобно выбирать средства, порою приходится пользоваться и хитростью, и обманом… В XVI в. Римская церковь, крайне ослабленная, особенно нуждалась в таких способах, и вот в эту пору и является иезуитство; оно было вполне порождением этой церкви.

В 1540 г. папа своею властью учредил орден иезуитов (община Иисуса). К обычным монашеским обетам иезуиты, по мысли основателя ордена – Игнатия Лойоллы, должны были прибавить еще обет – беспрекословно повиноваться папам. Понятно, как было важно для папы учреждение такого духовного воинства, которое было вполне в его руках.

Скоро иезуиты, пользуясь особенным покровительством пап, очень усилились. Сначала они водворились в Италии, Испании и колониях ее, а затем и по другим странам. Ордену дано было правильное и строгое устройство, которое связывало членов его в одно крепкое целое. Во главе иезуитов стоял главный начальник – «генерал» ордена, живший в Риме, ему подчинялись «провинциалы», начальники иезуитов, находившиеся в разных местностях. Главнейшими способами для борьбы с врагами Римской церкви иезуиты считали воспитание юношества и проповедь; всюду они старались устраивать коллегии (небольшие общины), состоявшие из нескольких иезуитов, и заводили при них бесплатные школы, а наиболее красноречивые брались за проповедь.

Самую низшую степень в среде иезуитов занимали «новиции». Это были новички-ученики, заявившие желание поступить в орден. Принимались из них только те, которые после долгого искуса оказывались пригодными для ордена. Всем иезуитам давались поручения и обязанности по их склонностям и дарованиям. Одни становились «схоластиками», изучали богословские науки или делались учителями в школах; «коадъюторам» поручались более важные обязанности – проповедничество или преподавание высших наук; на эту степень возводились иногда хотя необразованные, но весьма усердные и преданные задачам ордена иезуиты. Высшую степень в ордене занимали «профессы». Они исправляли главные должности, им поручались важнейшие тайные дела. Все иезуиты обязаны были вполне и беспрекословно повиноваться старшим; каждый должен был, не рассуждая, слепо подчиняться воле старшего, быть таким орудием для него, «как посох в его руках». Для каждого не должно быть на земле ничего дороже и выше выгод ордена, и потому иезуит обязывался зорко наблюдать за своими товарищами и доносить начальству об их проступках и уклонении от обязанностей ордена. Римская церковь, как сказано уже, не гнушалась дурными средствами для достижения своих целей, – иезуиты пошли дальше. Неразборчивость в средствах они признали для себя чуть ли не главным правилом. «Цель оправдывает средства» – вот то страшное правило, которым они стали руководиться. Мало-помалу дело дошло до того, что иезуиты начали считать позволительными не только ложь, обман и вероломство, но и более тяжкие преступления, если при этом имелось в виду «благое дело», т. е. привлечение людей в лоно католической церкви. Понятно, какую страшную силу давала ордену эта неразборчивость в средствах и притом слепое повиновение младших старшим; понятно, как гибельно должны были действовать на нравственность иезуитов и всех, кто попадал им в руки, их правила. Надо прибавить, что в цветущую пору ордена главные деятели его были по большей части люди замечательные по уму и образованию, были между ними, конечно, и лица, вполне убежденные, что они творят благое дело, несмотря на дурные средства. Целый ряд блестящих проповедников, замечательных ученых, ревностных наставников много содействовал успеху иезуитов.

«Игнатий Лойола в ожидании папской буллы от Павла III». Фреска

Они ловко вкрадывались в доверие высокопоставленных лиц, становились их духовниками, путем исповеди выведывали у них или у жен их важные государственные тайны и ловко направляли своих духовных чад в ту сторону, в какую хотели. Всюду они старались заводить свои коллегии, занимать места проповедников, устраивать школы. Блестящими проповедями они покоряли себе сердца своих слушателей, но не нравственность христианскую возбуждали в них, а слепое доверие к Римской церкви и вражду ко всем иноверцам. Привлекая в свои школы молодежь, иезуиты давали ей, по-видимому, блестящее образование, а на самом деле мало заботились о том, чтобы дать своим питомцам истинное знание, развить их ум и способности, а забрав их в свои руки, старались всеми силами сделать из них ревностных католиков, верных слуг папы, готовых всем жертвовать для него. Своими безнравственными правилами иезуиты, конечно, должны были губительно действовать на молодежь, вконец развращать ее. Они вели свои дела сначала чрезвычайно осторожно, скрывали свои настоящие цели и правила, так что порою люди очень умные становились их сторонниками, даже поклонниками. Только впоследствии, когда иезуиты уже успевали много натворить зла и сильно укорениться в стране, более чуткие и проницательные люди догадывались, какой нравственной язвой было иезуитство. Вкрадчивый, пронырливый, лживый иезуит-лицемер, под покровом христианского смирения, благочестия и набожности умевший ловко обделывать свои дела, конечно, становился ненавистен всем честным, истинно нравственным людям, и самое имя «иезуит» становилось в их устах бранным… Начались даже гонения на иезуитов. Но это было впоследствии, а в XVI в. орден иезуитов был в своей цветущей поре и выставлял целые ряды замечательных по уму, дарованиям и образованию бойцов, страшных для протестантства.

В 1564 г. иезуиты приглашены были в Польшу, где без труда справились с протестантством, которое здесь не было особенно сильно. В 1569 г., вскоре после Люблинского сейма, виленский епископ Валериан Протасевич призвал иезуитов в Вильно для борьбы с разными протестантскими сектами. Сначала прибыло сюда всего пять иезуитов. Отряд вооруженных слуг епископа охранял их при въезде в литовскую столицу, боялись нападения «еретиков» на них. Епископ дал им удобное помещение и средства, с тем чтобы они устроили здесь свою коллегию и школу. Скоро число братьев-иезуитов в коллегии дошло до 26. Во главе их был поставлен Станислав Варшевицкий, очень способный и образованный человек.

Иезуиты принялись за работу. Епископ разослал по всей пастве послание, где всячески восхвалял их ученость и советовал отдавать детей в их школу. Сначала было в ней мало учеников, но потом, когда в Вильне стали привыкать к иезуитам, когда увидели блестящие успехи учеников их, особенно в латинском языке, и узнали, что они детей бедных родителей учат бесплатно, школа стала быстро наполняться; сюда стали посылать своих детей даже некоторые православные. Пустили иезуиты и другое средство в ход: они стали устраивать диспуты, т. е. ученые состязания, с протестантами. Производились прения публично на площади пред костелом; множество народа стекалось послушать… Протестантов, готовых спорить с учеными-иезуитами, обыкновенно не находилось; но это их не смущало: они из своей среды выбирали наиболее речистых и бойких говорунов, которые обязаны были защищать учение Лютера, Кальвина и других отступников от Римской церкви. С этими подставными противниками, которые, казалось, вполне искренне источали всю силу своего красноречия и учености, чтоб доказать правоту протестантских учений, состязались защитники латинской церкви и, понятно, в конце концов своими доводами разбивали в пух и прах противников. Подобными диспутами, которые часто повторялись, иезуиты в глазах толпы до крайности унижали иноверные исповедания и проповедников их.

Кроме того, иезуиты пустили в дело для своих целей богослужение, проповедь и исповедь. Костел, который был дан в их распоряжение, они обновили, украсили превосходными иконами и распятиями, завели богатейшую церковную утварь, отличный орган и небывалый хор певчих. Богослужение стали они совершать с таким благоговением и великолепием, каких никто в Вильне до тех пор и не видывал. Все это неотразимо действовало на народ. Толпы стремились в иезуитский костел; не только в праздники, но и в будни он был битком набит богомольцами: сходились сюда не только католики, но и разные иноверцы, – всех влекли красота и великолепие богослужения. В костеле каждый день, по распоряжению Варшевицкого, говорились проповеди то на польском, то на латинском, то на немецком языках. Сам он обладал необычайным красноречием; часто, когда раздавался в церкви его обличительный голос, народ, слушая его, рыдал… В 1573 г. прибыл в Вильну еще один талантливый и ученый-иезуит – Петр Скарга. Он своим красноречием превосходил самого Варшевицкого. Блестящие проповеди Скарги с первого же дня начали привлекать громадную толпу слушателей всех исповеданий и имели огромный успех. Горячая проповедь, пышное богослужение, благолепие церкви, торжественные процессии – все это сильнее и сильнее привлекало народ к иезуитам. Умели они также и на исповеди действовать сильно на воображение и чувство людей. Число жаждавших исповедоваться у отцов– иезуитов все росло и росло, – они из сил выбивались и должны были приглашать себе на помощь других монахов и ксендзов. Исповедовались у них не только католики, но и иноверцы. Всякий, кто исповедовался у иезуитов и принимал от них причащение, вносился в списки «правоверующих» и считался добрым католиком…

Костел Святой Анны в Вильнюсе. Современный вид

Одно обстоятельство особенно помогло делу иезуитов в Вильне. В 1571 г. здесь свирепствовало страшное моровое поветрие. Все, кто могли, бежали из города, уехал и епископ, разъехались и все почти ксендзы, но Варшевицкий с несколькими товарищами остался, и они по-прежнему совершали обычные богослужения, говорили проповеди, посещали и утешали больных, помогали бедным, ухаживали за умирающими, напутствовали их своей молитвой, исповедовали и приобщали. Некоторые из братии обходили окрестные села и деревни и всюду, где можно, приносили помощь и утешение.

Несколько иезуитов заразилось от больных и умерло, но ревность остальных не уменьшилась. Эти истинно христианские подвиги, конечно, возбуждали в местном населении горячую признательность и расположение к иезуитам. Старались они блеснуть, где надо было, и своим христианским смирением. Рассказывают, например, такой любопытный случай. Один ярый кальвинист из придворных велинского воеводы Николая Радзивилла встретил Скаргу на улице, накинулся на него с ругательствами, прижал его своим конем к стене и даже ударил по голове саблею. Иезуит вовсе и не оборонялся, а только смиренно поклонился и пошел своей дорогой. Несколько лиц, видевших это происшествие, тотчас же разнесли молву о нем по всему городу. Епископ хотел предать виновного суду, но Скарга упросил оставить это дело. На другой день воевода прислал к нему обидчика просить прощения; Скарга принял оскорбителя приветливо, кротко побеседовал с ним и совершенно простил его. Такое смирение, конечно, произвело на всех глубокое впечатление, и тогда же несколько десятков иноверцев и между ними один пастор обратились снова в римскую веру. Один Варшевицкий в разное время своими убеждениями обратил к ней более ста человек.

Протестанты с первого же появления иезуитов в Вильне почувствовали в них страшных врагов для себя, пробовали сплотиться в одно целое, – добились даже того, что на Варшавском сейме в 1573 г. была признана полная веротерпимость; но, несмотря на то, иезуиты одерживали над разными протестантскими исповеданиями победу за победой. Польский король Стефан Баторий хотя и держался веротерпимости, но явно покровительствовал иезуитам; при нем они утвердились в Полоцке, а потом проникли и в Южную Русь. Они твердили, что их единственная цель – распространение просвещения, всюду заводили свои школы, учили даром, – впрочем, в убытке не оставались, – принимали от родителей своих учеников разные приношения: хлеб, рыбу, овощи, мед, полотно и пр. Сначала в своих училищах иезуиты как будто только и заботились о просвещении вообще: дети протестантов и кончали иезуитские школы протестантами; но когда иезуиты вошли в силу, то стали действовать смелее: они так ловко направляли своих питомцев, что те как бы сами по доброй воле изъявляли желание по окончании курса принять католичество. Тогда благочестивые наставники смиренно заявляли, что просвещенный ум их питомцев, могущих отличить истину от заблуждения, направлял их к истине. В сношениях с православными иезуиты сначала держали себя еще осторожнее: они выказывали уважение к обрядам Греческой церкви, – говорили, что они установлены боговдохновенными мужами, святы и достойны почитания; скорбели только «Святые Отцы» о том, что в православной церкви много всякого нестроения, что духовенство грубо и невежественно, и смиренно полагали, что этих бед не было бы, если бы православная церковь подчинилась папе.

Через несколько лет после водворения иезуитов в Вильне протестантство здесь стало быстро падать. Такие лица, как Варшевицкий и Скарга, находили доступ в дома магнатов; здесь их блестящее красноречие и ученость все больше и больше покоряли им поклонников. Самыми важными победами иезуитов было обращение в латинство таких людей, как Радзивиллы, отец которых был весьма ревностный протестант-кальвинист, Лев Сапега, Иван Ходкевич и др. Все это были могущественные и богатейшие магнаты, во власти которых находились целые области со многими городами и селами, – понятно, какую силу приобретали иезуиты в своих новых духовных сынах. Стефан Баторий особенно содействовал распространению иезуитских школ, а виленское училище их возвел даже на степень академии.

Упрочившись вполне в Литве и обеспечив себе здесь торжество над протестантами, иезуиты принялись за православных.

В 1577 г. Скарга издал на польском языке сочинение «О единстве церкви Божией…». Посвящено это сочинение было Константину Константиновичу Острожскому, знаменитейшему и сильнейшему из православных русских магнатов. В своем сочинении Скарга старался доказать, что единая церковь Христова, вне которой нельзя спастись, есть церковь Римская, затем во второй части рассматривал подробно ряд мнимых отступлений Греческой церкви от Римской и, наконец, в третьей части указывал меры к соединению русских с Римской церковью. Указав на беспорядки в церкви, Скарга считает главными причинами их: 1) брачную жизнь русского белого духовенства, что будто бы побуждает священников заботиться только о семье и мирском благополучии ее, а не думать о церкви; 2) славянский язык в богослужении, который греки будто бы нарочно оставили славянам при обращении их в христианство, чтобы держать их в невежестве и в руках своих, потому что, только владея греческим или латинским языком, можно освоиться с науками и богословием и 3) вмешательство мирян в духовные дела и унижение духовенства. Церковная уния (соединение с Римской церковью), по мнению Скарги, уничтожит все зло; для этого православным следует только принять учение Римской церкви и подчиниться папе, – обряды же все можно оставить по-старому.

Уже издавна делались попытки к церковной унии, и мысль о ней была не нова; но Скарга своим сочинением снова выдвинул ее на вид. Другой иезуит, Антоний Поссевин, который добивался, как известно, у Грозного согласия на унию, теперь принялся хлопотать о ней у короля и панов. Баторий, хотя и покровительствовал иезуитам, однако вовсе не был склонен к насильственным мерам, и при нем предпринять что-либо решительное для поборников унии было трудно.

Я. Матейко. «Проповедь Скарги». 1864 г.

Ян Замойский, заправлявший тогда всеми делами в государстве, говорил диссидентам (так называли в Польше и Литве всех некатоликов):

– Я – католик и отдал бы половину жизни за то, чтобы и вы были католиками; но отдам всю свою жизнь за ваши права и свободу, если б вас стали теснить и принуждать быть католиками!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.