Послание Курбского

Послание Курбского

«Царю, от Бога прославленному, пресветлому прежде в православии, а теперь за наши грехи ставшему противником этому. Да разумеет разумеющий, – да разумеет тот, у кого совесть прокаженная, какой не найти и среди безбожных народов!» – так начинается письмо Курбского.

«За что, о царь, – спрашивал он далее, – сильных во Израиле ты побил, и воевод, данных тебе Богом, разным казням предал, и победоносную и святую кровь их пролил, мученическою их кровью церковные пороги обагрил? За что на доброхотов твоих душу свою за тебя полагающих, умыслил ты неслыханные мучения и гонения, ложно обвиняя их в изменах и чародействах? Чем провинились они пред тобою, о царь? Чем прогневали тебя? Не они ли прегордые царства разорили и своим мужеством и храбростью покорили тебе тех, у которых прежде наши предки были в рабстве? Не их ли разумом достались тебе претвердые города германские (ливонские)? Это л и нам, бедным, воздаяние твое, что ты губишь нас целыми родами? Уж не бессмертным ли себя, царь, считаешь? Уж не прельщен ли ты небывалой ересью, не думаешь ли, что тебе не придется и предстать пред неподкупным Судиею, Иисусом Христом?.. Он, Христос мой, сидящий на престоле херувимском, будет Судиею между тобою и мною!

Какого только зла я не потерпел?!.. За благие дела мои ты воздал мне злом, за любовь мою – ненавистью! Кровь моя, как вода, пролитая за тебя, вопиет на тебе к Господу моему! Бог свидетель, прилежно я размышлял, искал в уме своем и не нашел своей вины и не знаю, чем согрешил я пред тобою. Ходил я пред войском твоим и не причинил тебе никакого бесчестия, только славные победы, с помощью ангела Господня, одерживал во славу тебе… И так не один год и не два, но много лет трудился я в поте лица, с терпением трудился вдали от отечества, мало видел и моих родителей, и жену мою. В далеких городах против врагов моих боролся, многие нужды терпел и болезни… Много раз был ранен в битвах, и тело мое уже все сокрушено язвами. Но для тебя, царь, все это ничего не значит, и ты нестерпимую ярость и горчайшую ненависть, паче разожженной печи, являешь нам.

Хотел было я рассказать по порядку все мои ратные дела, которые совершал на славу твою, с помощью Христа; но не рассказал потому, что Бог лучше знает, нежели человек. Бог за все мздовоздатель… Да будет ведомо, тебе, царю, – уже не увидишь ты в этом мире лица моего. Но не думай, что я буду молчать! До смерти моей буду непрестанно вопиять со слезами на тебя безначальной Троице… Не думай, царь, что избиенные тобой неповинно, заточенные и изгнанные без правды уже погибли окончательно, не хвались этим как победой. Избиенные тобой у престола Господня стоят, отмщения на тебя просят; заключенные же и изгнанные тобой без правды на земле вопиют на тебя к Богу и день и ночь!..»

«Письмо это, – говорит в заключение Курбский, – слезами измоченное, умирая, идя к Богу моему, Иисусу Христу, на суд с тобою, велю вложить с собою в гроб».

* * *

Понятно, как это послание должно было подействовать на царя. Один из лучших воевод его, один из надежных бояр изменяет ему, переходит к врагам, дерзко корит его, своего царя, говорит, что у него «прокаженная совесть»! Измена Курбского и письмо его, конечно, разожгли еще пуще злобу царя, еще больше усилили его недоверие к боярам. Кому же и верить из них, если Курбский изменил ему и выказал столько вражды?!

Царь приказал пытать Шибанова, чтобы выведать от него все подробности побега Курбского, узнать его доброхотов и единомышленников в Москве. Шибанов подвергся страшным пыткам, но в мучениях хвалил своего господина и не открыл ничего. Такая твердость и верность слуги своему господину изумили всех.

Гнев и зоба, закипевшие в душе царя от укоров изменника, требовали исхода, но жертва ускользнула из рук – оставалось только одно: донять изменника словом, и царь излил свои чувства и мысли в огромном послании Курбскому. Много сказалось здесь и едких слов, и горькой правды, и обидной напраслины. Сильно, видно, говорило сердце у царя, когда он писал свое послание: нет здесь той связанности и обдуманности, какая бывает у того, кто пишет спокойно; иные мысли как будто недосказаны, другие повторяются, местами речь запутанная; но из послания царя видны и ум его, и начитанность; видны и взгляды его на самодержавие, на царские обязанности, на бояр. Вот почему письмо это драгоценно для истории.