Ги де Мопассан. Полное имя Анри Рене Альбер Ги (5.08.1850 – 6.07.1893)

Ги де Мопассан. Полное имя Анри Рене Альбер Ги

(5.08.1850 – 6.07.1893)

Французский писатель.

Романы «Жизнь», Милый друг», «Монт-Ориоль», «Пьер и Жан», «Сильна как смерть», «Наше сердце»; сборники новелл «Заведение Телье», «Мадемуазель Фифи», «Дядюшка Милон»; «Рассказы вальдшнепа» и др.; книги путевых очерков «Под солнцем», «На воде», «Бродячая жизнь»; сборник «Стихотворения».

Ги де Мопассан как человек всегда был трудно постижим для современников, возможно, потому, что и сам не хотел быть слишком открытым. Зато в своей прозе он был всегда искренним и откровенным. А уж о любви писал так, как редко кому удавалось из европейских литераторов. Более того, никто, даже проницательный Флобер, знавший Мопассана с детства, не мог предположить, что «гуляка праздный», предпочитавший удовольствия грубые и сильные, имевший дело с уличными девицами, способен писать о любви нежно и немного печально, хотя порой и насмешливо.

Выходец из Нормандии, Ги вырос среди рыбаков и фермеров. Он любил этот народ, его традиции, добродетели и пороки. Отсюда его юношеские увлечения и прагматичное отношение к жизни. И тем не менее, в семье с раннего возраста мальчика окружала атмосфера артистичности и культуры. Мать Ги де Мопассана Лаура Ле Пуатвен была женщиной интеллигентной, образованной. Ее дар рассказчика воодушевлял сына на собственные фантазии. К несчастью, Лаура передала своему сыну и наследственную болезнь – неустойчивую психику, усугубленную в дальнейшем самим Мопассаном неупорядоченным образом жизни и жаждой дешевых удовольствий.

В доме семьи Пуатвен часто бывали друзья Лауры Гюстав Флобер и Луи Буйе, внимательно следившие за учебой юного Мопассана. В частности Флобер, сыгравший впоследствии большую роль в становлении Мопассана-литератора, отмечал ум, образованность и обаяние мальчика, желая видеть в нем «усидчивого и работоспособного писателя».

Конечно, Мопассан в юности, да и в зрелом возрасте не обладал огромной эрудицией Флобера, но, как замечал сам наставник Ги, «когда тот найдет свой путь, он будет производить новеллы, как яблоня яблоки». А пока Флобер учил юного Мопассана наблюдательности, искусству постигать характеры людей самых обычных, людей, которых он видит каждый день. Эта наука сыграла важную роль в дальнейшем творчестве писателя. Хотя духовным наставником Мопассана Флобер не стал, он дал ему, возможно, нечто большее – благословение на писательскую профессию. Чувство благодарности к старшему другу и учителю Мопассан сохранил до конца своих дней.

Первый литературный опыт молодого писателя оказался поразительно удачным. И опять-таки, новелла «Пышка» стала шедевром во многом благодаря тому же Флоберу, заставлявшему Ги помногу раз переписывать сделанное. Когда Мопассан прочел свою «Пышку» друзьям, среди которых, кстати, был и Золя, те непроизвольно встали в знак признания его таланта. Откликнулся на новеллу и Флобер, он написал автору: «Я восхищен. Этот маленький рассказ останется, будьте уверены… У меня было желание целовать тебя в течение четверти часа. Я действительно счастлив! Я в восхищении».

Отныне, как и предсказывал Флобер, новеллы, романы, повести, написанные Мопассаном, появляются на прилавках книжных магазинов, в газетах и журналах, как из рога изобилия. За десять лет, то есть между тридцатилетием и сорокалетием Мопассана, им написано 29 томов. Естественно, пришла и слава, причем, сразу всемирная, поскольку произведения Мопассана тут же начали переводить во многих странах.

Систематическое появление и обилие произведений Мопассана в печати, огромное количество статей, хроник, этюдов, которые писатель в течение почти десяти лет еженедельно помещал в различных французских газетах, свидетельствовали и о его стремлении как можно больше заработать денег. Деньги Мопассан любил, они были для него средством сделать свою жизнь более полной, насыщенной разнообразными приключениями. Он брал от жизни все, как бы предчувствуя свой грустный, преждевременный конец. Не без позерства он часто говорил, что пишет только ради денег.

Но не следует забывать и о том, что этот «великий мот» и «прекрасный прожигатель жизни» в то же время был великодушным и щедрым другом. Он материально помогал своему брату Эрве, а позже, когда тот был разбит параличом, оплачивал его расходы в больнице; ссужал деньгами мать, оплачивал ее виллу в Ницце; постоянно одалживал деньги своим друзьям.

Став знаменитым, Мопассан полностью изменил свое окружение. Если раньше он имел дело с хорошенькими и легкодоступными барышнями, то теперь он обедает у знатных дам, принимает у себя ровно в пять часов вечера светских любовниц, которых ожидает неизменный подарок, часто в виде флакона дорогих духов. Когда же его приглашали дамы, Ги доставал маленькую записную книжку с золотым обрезом и, словно доктор своим пациентам, назначал день весьма отдаленный.

И все же, несмотря на свою невероятную популярность в высших кругах, Мопассан не любил светское общество. Перед ним открылись все двери недоступных прежде великосветских салонов, пытавшихся «заполучить» писателя с той комической ревностью, которую он сам изобразил в романе «Наше сердце». Но Мопассан всегда хранил высокомерную независимость и держался с несколько презрительной, холодной вежливостью по отношению к восторженным поклонникам и почитателям его таланта.

Такими же были и его отношения с женщинами. Им он не раз отвечал презрением, а однажды сказал друзьям то ли в шутку, то ли всерьез: «Я не променял бы форель даже на прекрасную Елену». В одном из своих рассказов писатель болезненно жаловался на собственное пренебрежение к женщинам: «Я никогда не любил… Думаю, что я слишком строго сужу женщин, чтобы поддаваться их очарованию… В каждом человеке есть существо моральное и существо физическое. Чтобы любить, мне надо встретить такую гармонию между этими двумя существами, какую я никогда не встречал. Постоянно одно преобладает над другим – то моральное, то физическое».

Кроме того, Мопассаном владела навязчивая идея, которую разделяли в ту пору многие его соотечественники, что долг мужчины перед самим собой, по образному выражению С. Моэма, «заваливаться в постель с каждой встречной женщиной моложе сорока лет». По-видимому, поэтому многие персонажи рассказов Мопассана удовлетворяют свои плотские потребности просто ради самоуважения, лишь потому, что это возвысит их в глазах окружающих.

Несмотря на многочисленные признания в любви десяткам женщин, Ги так ни разу и не сделал решительного шага к женитьбе. Такому отношению к браку способствовала и мать, властная аристократка, не желавшая и слышать о супружеских намерениях со стороны любой женщины. А после смерти сына она словно накинула покрывало на его прошлое. Когда кто-то спросил ее о внебрачных детях Ги, Лаура гневно воскликнула: «Дети! Я не знаю никаких детей, кроме этих», – и показала на книги сына.

Мопассану была присуща еще одна черта, не совсем характерная для модного писателя. Он прилагал огромные усилия для того, чтобы скрыть свою личную жизнь от посторонних взглядов, и не раз повторял: «Если я когда-нибудь стану достаточно известным для того, чтобы любопытное потомство заинтересовалось тайной моей жизни, то одна мысль о том, что тень, в которой я держу свое сердце, будет освещена печатными сообщениями, разоблачениями, ссылками, разъяснениями, порождает во мне невыразимую тоску и непреодолимый гнев». Можно только представить, как бы Мопассан отнесся к посмертным рассказам о себе, он, пришедший однажды в ярость оттого, что неосторожный издатель осмелился напечатать в одной из книг его портрет. «Публике принадлежат наши произведения, но отнюдь не наши физиономии», – такими были его слова.

Пустому и тщеславному высшему свету Мопассан предпочитал крепкие дружеские связи с несколькими литераторами, свободно чувствуя себя только в той обстановке, где находил себе равных, – среди артистов и писателей. В конце 80-х годов он мог себе позволить еще более свободный выбор общества, чем в молодые годы. В это время, как говорилось выше, Мопассан был уже неслыханно знаменит, заслуженно считался лучшим новеллистом Франции. Уже были опубликованы его лучшие романы и новеллы, его книги переводили во многих странах Европы, ими зачитывались в России. Писателем восхищались, его прославляли и критики, и читатели, безоговорочно признавая у него талант выдающегося мастера слова.

Но мало кто знал, что этот красавец с загорелым лицом и спортивной фигурой, о любовных похождениях которого ходило столько легенд, болен, причем очень тяжело. К 38 годам Мопассан из цветущего здоровяка превратился в дряхлого старика. О его болезни, а точнее о версиях ее возникновения, писали и продолжают писать многие его биографы, считая причинами ее и чересчур активный, неупорядоченный образ жизни, и нервное истощение, и увлечение наркотическими веществами, и наследственность.

Болезнь быстро прогрессировала, сопровождаясь манией преследования, резкими переходами от подавленности к возбуждению, пока не вступила в предсмертную фазу – безумие. В его последних письмах слышен крик ужаса: «Я не имею ни одной последовательной мысли, я забываю слова, названия всего, и мои галлюцинации, мои страдания раздирают меня. Я не могу писать: я больше не вижу, это крушение моей жизни».

В ночь на 2 января 1892 г., в одну из редких минут просветления Мопассан, не желая пережить крушение своего рассудка, попытался покончить жизнь самоубийством, но неудачно. С этого дня он почувствовал себя окончательно сломленным, его ум, «чуждый страданию», погрузился в беспросветный сумрак. 7 января из Канна, где он последние годы жил с матерью, его привезли в Париж и поместили в лечебницу доктора Мерио. После 18 месяцев почти безжизненного существования 6 июля 1893 г. Ги де Мопассан скончался.

Хоронили Мопассана на Монпарнасском кладбище. На похоронах присутствовали друзья и почитатели писателя, многие литераторы и артисты. Эмиль Золя в своей речи на могиле друга сказал: «Мы, знавшие его, сохраним в нашей душе его яркий и трагический образ. А впоследствии те, которые будут знать его только благодаря его произведениям, полюбят его за вечную песнь любви, которую он пел жизни».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.