Глава VI Воронцово поле Между Воронцовым Полем и Серебрянической набережной реки Яузы

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава VI

Воронцово поле

Между Воронцовым Полем и Серебрянической набережной реки Яузы

На правом берегу реки Яузы поднимается холм, крутой склон кото рого, подобно соседней Ивановской горке (в районе улицы Забелина), обращен к югу и когда-то был занят садами. На самой бровке холма, там, где сейчас проходит улица Воронцово Поле, возможно, и находилось старинное село Воронцово, принадлежавшее роду тысяцких Воронцовых. Тысяцкими назывались в Москве бояре, управлявшие городом и имевшие большую власть, и часто оказывавшиеся в центре дворцовых интриг: так, Алексей Петрович Хвост был убит в 1357 г. таинственным образом, «неведомо от кого и неведомо кем». Но, как сообщала Ермолинская летопись, говорили, что виноваты бояре: «Еда завтреню благовестят, обретоша мертва на площади лежаща; глаголють же, яко боярьскою думою убьен».

Долгое время тысяцкими в Москве были представители рода Воронцовых-Вельяминовых. При Иване Калите приехал из Владимира Протасий, впоследствии, по сведениям родословной книги, у него был «сын Василий… а был тысяцкой же, а у Василия 4 сына: большой Василий, а был тысяцкой же…». Должность тысяцкого становилась наследственной, и князья старались ограничить их полномочия.

Последний московский тысяцкий Василий Вельяминов скончался своей смертью в 1373 г., великий князь Дмитрий Иванович никого не назначил, но сын его Иван Вельяминов считал, что он займет место отца, и попытался получить поддержку у тверского князя и Мамая из Золотой Орды, однако его интриги закончились провалом. Ивана Вельяминова обманом захватили: «Оболстивше его и преухитривеше, изымаша его в Серпухове и приведоша его на Москву».

И там совершилась первая публичная казнь в Москве на Кучковом поле, у Кремля: «И месяца Августа въ 30 день 3, на память святаго мученика Филикса, во вторник до обеда, в 4 час дня, убиен бысть Иванъ Васильевичь тысяцкий, мечем потят бысть на Кучкове поле у града у Москвы повелением великого князя Дмитреа Ивановича. И бе множество народа стояще, и мнози прослезиша о нем и опечалишася о благородстве его и о величествии его».

После казни сына последнего тысяцкого село перешло к великому князю Дмитрию Донскому; с тех пор оно находилось в роду московских государей и неоднократно упоминалось в духовных грамотах и летописных известиях. Так, в 1504 г. Иван III завещал сыну Василию «селцо Воронцовское на Яузе, где мой двор». Этот загородный двор упоминается еще несколько раз, в частности в 1515 г., когда Василий III, по словам летописи, «приехав в Москву, летовал в Воронцове на своем дворе». Великокняжеский двор с дворцом и садом был окружен избами горожан, обслуживавших его, рядом же стояли мельницы на Яузе и кожевенный завод. Одна из немногих в то время каменных церквей в Москве была построена именно в этих местах — великий князь Василий приказал приезжему архитектору Алевизу возвести в селе каменную Благовещенскую церковь (ее здание, многократно перестроенное, стоит на улице Воронцово Поле, № 16).

Воронцово Поле, дом № 12

Под защитой крепостных сооружений (по линии теперешних Садовых улиц) процветала Воронцовская слобода, упоминаемая в XVII в., — тогда она насчитывала 135 дворов. Здесь же недолгое время существовала и небольшая иноземная слобода, которую населяли поляки и литовцы. В этих местах жили стрельцы, постепенно вытеснившие старых жителей за Яузу, где образовалась новая Воронцовская слобода (в районе нынешней одноименной улицы). Еще в начале XVIII в. весь этот район считался стрелецкой землей полка Степана Стрекалова.

Во второй половине XVIII в. склон к Яузе был занят крупными усадьбами, из которых особенно большой была усадьба екатерининского сановника А.А. Безбородко. Он подарил Павлу I свой дворец в Немецкой слободе, и в возмещение ему «пожалована была в вечное и потомственное владение» земля в этих местах. Безбородко писал, что он собирается «заложить новый дом в Москве на прекрасном и первом в Москве месте, в конце Воронцовского поля, на Яузе, у самого Белого города лежащем, которое достал у княгини Хованской покойный князь Потемкин, а после его купила блаженной памяти Императрица» (Екатерина II. — Авт.). Безбородко заказал проекты нового огромного дома архитектору Джакомо Кваренги, а парка — Николаю Львову, но смерть владельца остановила все работы по строительству. Эта огромная усадьба перешла к его брату, а потом разделилась на много частей. Одна из них оказалась в 1816 г. в руках коллежского асессора А.И. Тессина, дочь которого вышла замуж за Н.Ф. Островского, отца великого русского драматурга. Он приобрел этот большой участок (№ 5, 7, 9), который тянулся вверх по Большому Николоворобинскому переулку на 94 сажени (около 200 метров), у сыновей А.И. Тессина за 11400 рублей серебром по купчей, заключенной 10 апреля 1840 г.

Сначала А.Н. Островский жил в главном доме, стоявшем высоко на горе (№ 7), а со второй половины 1849 г. переселился в небольшой деревянный домик, стоявший прямо напротив Серебрянического переулка. Отсюда он каждый день ходил пешком на Девичье Поле к редактору журнала «Москвитянин» Погодину, занимаясь перепиской, корректурой и составлением мелких заметок. «Это было тяжелое время, — вспоминал Александр Николаевич, — но в молодости нужда легко переносится». Жилище Островского оказалось мало приспособленным для творческой работы. Он сам писал, что «воробинский дом был очень удобен для того, чтобы простудиться (что мною и исполнено), и очень неудобен для того, чтоб писать и даже думать: у меня не было покойного угла, где бы такие операции могли совершаться без помехи».

Однако именно этот скромный домик стал свидетелем рождения всероссийской известности А.Н. Островского-драматурга: с жизнью в нем связано написание таких шедевров, как «Гроза», «Доходное место», «Свои люди — сочтемся». Он стал местом притяжения для многих деятелей русской культуры, тут бывали артисты, композиторы, писатели.

Дом, в котором почти 30 лет прожил Островский, не сохранился — по тому месту, где он стоял, в конце XIX в. проложен Тессинский переулок, названный по владельцам самого крупного участка. В 1867 г. бывшее владение Островского распродается по частям, которые застраиваются различными зданиями.

Внутри современного участка (№ 5) архитектор В.А. Коссов в 1884 г. строит особняк для богатых банкиров Марк. Филипп Марк приехал в Россию из Германии в 1839 г., породнился с семьей Вогау, занимавшейся поставкой самых различных товаров, а его сын Мориц уже вошел в состав руководства фирмой. Позднее Марки занялись и банковским делом, и промышленными предприятиями. В этом особняке с 1916 г. до отъезда за границу (в 1922 г., где он приобрел большую известность не только как пианист, но и постановками опер) жил пианист Исай Добровейн, которого М. Горький пригласил сыграть В.И. Ленину его любимого Бетховена. В доме № 7 помещался Институт питания, в котором с 1930 по 1952 г. работал профессор М.И. Певзнер, основоположник теории лечебного питания.

Этот участок граничит с участком церкви Св. Николая, «что в Воробине», по которой и называются теперь и этот переулок, и соседний Малый Николоворобинский, идущий к Яузскому бульвару.

Название окружающей местности произошло от фамилии стрелецкого полковника Данилы Воробина, чей полк был поселен здесь. Стрельцы же и построили в 1690–1693 гг. церковь, на строительство которой им было пожаловано из казны 550 рублей по случаю «рождения царевича Алексея Петровича и за многие службы». Церковь Св. Николая в Воробине именовалась еще «что на Гостиной горе»: возможно, что здесь были дворы богатых купцов — «гостей». В церкви находился иконостас XVIII в. с древними иконами, а царские врата датировались 1693 г. Храм разрушили летом 1932 г. — он находился на левом углу переулка, примерно там, где сейчас площадка перед бывшим школьным зданием, в котором помещается Министерство юстиции (Воронцово Поле, 4).

На правой стороне Большого Николоворобинского переулка на месте 12-этажного типового жилого строения (№ 4), построенного для слушателей Военной академии, был дом, в котором жил писатель И.Э. Бабель. Он, как и многие другие талантливые писатели, приехал из Одессы и по прошествии нескольких лет получил квартиру из двух комнат на втором этаже деревянного дома. Как вспоминал Валентин Катаев, «он стал оседлым москвичом, женился, поселился в хорошей квартире в особнячке в районе Воронцова Поля и даже стал принимать у себя гостей». Бабель был близок с верхушкой ОГПУ: как признавался он Фурманову, «…чекисты, которых знаю, ну… ну, просто святые люди». Вот эти-то друзья, «святые люди», 15 мая 1939 г. и приехали за ним сюда. Он был на даче в Переделкине, тогда они схватили жену и поехали туда, где и арестовали своего «друга». Бабеля заставили признаться, что он «входил в троцкистскую террористическую группу вместе с Вс. Ивановым, Ю. Олешей, Л. Утесовым, И. Эренбургом и др.», но фамилия Бабеля уже значилась в списке приговоренных к расстрелу, подписанном Сталиным, и финал был предопределен.

Ниже по склону переулка находится угловой деревянный дом (№ 6), выстроенный к 1816 г., с более поздними каменными пристройками, а за ним небольшой деревянный домик 1834 г.

Церковь Св. Николая в Воробине

Внизу, сначала параллельно реке Яузе, а потом под прямым углом поворачивая к ней, проходит Серебрянический переулок, где селились мастера денежного Серебряного двора. Он назывался и Троицким по церкви Троицы, здание которой находится в начале переулка (№ 1). Оно было перестроено в 1781 г. на средства купчихи Т.И. Суровщиковой с использованием части стен и подклета старой церкви, которая упоминалась еще в 1657 г. Колокольня вынесена ближе к линии Яузской улицы, где она хорошо видна при движении от Солянки к Таганскому холму. Ее в 1768 г. с церковью Иоанна Предтечи «для всегдашнего поминовения родителей» строил прапрадед Н.Н. Пушкиной — богатый фабрикант Афанасий Гончаров, чья усадьба с каменными палатами граничила с севера с церковным участком. Сохранились многие строения усадьбы — первый этаж главного дома (второй, деревянный, не дошел до нас) и флигеля (Яузская улица, 1) — ныне все восстановлено. В глубине двора, возможно, находилась его полотняная фабрика, основанная еще в 1718 г.

Есть мнение, что проект колокольни Троицкой церкви принадлежит архитектору Карлу Бланку. Барочные формы ее выглядели несколько устаревшими в это время, через 10 лет после появления классического здания Воспитательного дома, иногда приписываемого также ему. Интересно отметить композиционное сходство этой колокольни с одним из самых совершенных произведений в русской архитектуре — колокольней Никольского собора в Петербурге (1750–1760-е гг., архитектор С.И. Чевакинский). Однако московская колокольня значительно тяжеловеснее и грубее своего изящного прообраза.

Троицкая церковь называлась «что в Старых Серебряниках» или «что в Денежных мастерах». Неподалеку от нее жили мастера монетного дела, и на плане еще 1817 г. был отмечен монетный двор, находившийся на правой стороне переулка. На другой стороне — ряд ординарных жилых строений, из которых к одному (№ 1а) на рубеже XIX — ХХ вв. были добавлены модные декоративные мотивы — эркеры, башни по бокам и цветные изразцы.

В самом высоком здесь пятиэтажном здании (№ 9) с середины 1920-х гг. до 1946 г. жил известный график Д.С. Орлов (Моор), автор широко известных плакатов — «Ты записался добровольцем?», «Помоги!» и др. По воспоминаниям, «в его доме по Серебряническому переулку всегда было оживленно и людно. Сюда вечно прибегали сотрудники из многочисленных редакций (помещались неподалеку — в здании бывшего Воспитательного дома на набережной Москвы-реки. — Авт.), знакомые и малознакомые художники, заворачивали на „огонек” артисты… Здесь было просто, дружелюбно и весело». Д.С. Моор с женой жили «очень скромно», в трех комнатах на самом верху дома, одна из которых была занята его любимцами — голубями.

Ж. де ла Барт. Вид Серебрянических бань и окрестностей их в Москве. 1796 г.

В угловом с Николоворобинским переулком доме (№ 11/12) в 1881–1882 гг. на квартире народовольцев Д.Я. Суровцева и Г.Ф. Чернявской-Боханович находилась подпольная типография «Народной воли», где были отпечатаны листовки, несколько номеров газет и переиздана программа «Народной воли». Этот дом снесен в 1986 г.

Серебрянический переулок был известен банями, которые так и назывались — Серебрянические торговые бани. Бани занимали большое место в быту москвичей.

Многие иностранные путешественники, бывшие в Москве в XVII в., отмечали любовь русских к бане и купанию. Англичанин Д. Флетчер, побывавший в Москве в 1588–1589 гг., отмечал, что русские посещают два или три раза в неделю баню, «которая служит им вместо всяких лекарств». Особенно изумляла иностранцев привычка русских к купанию после бани в холодной воде или снегу. Тот же Флетчер писал: «Вы нередко увидите, как они (для подкрепления тела) выбегают из бани в мыле и, дымясь от жару, как поросенок на вертеле, кидаются нагие в реку или окачиваются холодной водой, даже в самый сильный мороз». Такое купание изображено на картине Ж. де ла Барта «Вид Серебрянических бань».

Подобные картины были перед глазами А.Н. Островского, домик которого стоял рядом. Этнограф, народник С.В. Максимов рассказывал, как «из окон второго этажа, который занимал Александр Николаевич в пятидесятых годах, и мы видали виды, которые также ушли в предание: выскакивали из банной двери такие же откровенные фигуры, которые изображены на павловских гравюрах. Срывались они, очевидно, прямо с банного полка, потому что в зимнее время валил с них пар. Оторопело выскочив, они начинали валяться с боку на бок в глубоких сугробах снега, который, конечно, не сгребался… Имелся тут же и перед окнами кабак: в банные дни, не переставая, взвизгивала его входная дверь на блоке с кирпичиком».

Деревянное здание казенного питейного заведения, показанное на планах XVIII в., находилось на самом углу Серебрянического и Тессинского переулков (№ 13/2). На месте Серебрянических бань, почти на углу с Серебрянической набережной Яузы, в 1900 г. было построено каменное здание богадельни Яузского попечительства о бедных (№ 15, архитектор Д.В. Шапошников). Несколько далее по Тессинскому переулку видно представительное здание гимназии (№ 3, архитекторы А. Климочкин, Г. Вуйма, С. Попов), построенное на месте небольшого здания детского сада.

Последний в этом районе города переулок называется по имени видного деятеля советского здравоохранения В.А. Обуха, работавшего в Институте гигиены труда и профзаболеваний, находившемся в переулке. Старое имя его — Грузинский — произошло от распространенного названия церкви Покрова, стоявшей на месте школьного здания (№ 3). Церковь была построена в 1693 г., но существенно перестроена в XIX в. Она славилась «чудотворной» иконой, копией иконы Грузинской Богоматери, привезенной в Россию в 1629 г., и по ней часто называлась Грузинской, а переулок Грузинским и по форме его — Кривогрузинским.

На пересечении переулка с улицей Воронцово Поле, с левой его стороны, — забор просторной усадьбы, принадлежавшей до советского времени Вогау, членам большой семьи выходцев из Германии, Марк-Вогау-Банза, владельцев многих предприятий и банков, занимавших четвертое место среди богатых династий до революции. В 1882 г. семья Вогау приобретает усадьбу (№ 10) с огромным садом, спускающимся до Яузы, и строит там особняк по проекту архитектора В.А. Коссова. С началом Первой мировой войны благосостояние этой семьи пошатнулось. Во время погромов иностранцев толпами пьяных патриотов в 1915 г. особняк был разрушен, а после Октябрьского переворота многим пришлось покинуть Россию. На месте особняка большевики построили новое здание (архитектор С.В. Чернышев) для Химического института — они с первых лет своего правления придавали большое значение военному применению химических технологий. Институт возглавлял академик А.Н. Бах, который и жил в этом особняке, на третьем этаже. Там же были и квартиры его сотрудников.

На другом, левом углу переулка Обуха длинное, несколько изогнутое по линии улицы, одноэтажное здание (№ 12/1), построенное архитектором Д.Н. Чичаговым для фабрикантов и купцов Капцовых в 1889 г. Капцовы занимались оптовой торговлей шелком, у них была и фабрика в подмосковном селе Фрязине недалеко от Щелкова, в корпусах которой в начале 1930-х гг. инженер К.Б. Романюк организовал завод «Радиолампа», давший начало новому городу.

Капцовы занимались широкой благотворительностью: известны корпус психиатрической клиники, а также образовательные учреждения, для которых они построили специальные здания в Леонтьевском переулке.

В этом доме у купца первой гильдии Александра Сергеевича Капцова родились трое сыновей — Николай, Сергей и Михаил. Средний сын, Сергей, минералог, увлекался автогонками (он здесь построил один из первых в Москве гаражей), его арестовали, приговорили к расстрелу, но осудили на 10 лет лагерей, и он умер от тифа. Младший, Михаил, тоже был арестован и расстрелян. Старший же выжил, стал известным физиком, профессором, заведующим кафедрой электроники Московского университета, и, как вспоминал его ученик, «это был колоритный старик. Застенчивый, нелюдимый и угрюмый. Принадлежал к поколению, испуганному на всю жизнь».

В Грузинском переулке были построены краснокирпичные, с элементами готического декора корпуса Евангелической больницы (№ 5, архитектор О.В. Дессин) на средства членов немецкой московской колонии. Лечили там не обязательно тех, кто придерживался лютеранского вероисповедания, больше всего в ней было православных, бедных же лечили бесплатно, и они пользовались бесплатными лекарствами.

После Октябрьского переворота здание занял Институт гигиены труда и профзаболеваний, организованный В.А. Обухом. Впоследствии там находился Институт мозга, переведенный сюда из совершенно неподходящего для такого учреждения особняка Игумнова на Большой Якиманке (там сейчас резиденция посла Франции). Институт этот возник после смерти Ленина с целью исследования его тела и выяснения, какие особенности мозга объясняют необыкновенную гениальность вождя мирового пролетариата. Особенностей так и не нашли, а институт просуществовал почти до нашего времени. Его закрыли, но, как сообщалось, «долгое время пустующее здание, в котором оставалось все лабораторное оборудование (!), практически никем не охранялось. Примерно с 2005 года сюда все чаще и чаще стали наведываться любопытные, а в Интернете появились многочисленные фотографии, на которых были медицинские плакаты, научная литература, колбы и пробирки с химикатами, предметы интерьера лабораторий и даже человеческие мозги в банках с формалином. Отдельные „туристы” не только фотографировали, но и прихватывали с собой всяческие „сувениры”. В общем, за три года здание было большей частью разграблено».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.