Глава 6 От мажордомов до королей

Глава 6

От мажордомов до королей

Кризис в Риме

После смерти папы Григория Великого, в 604 году, вокруг папского престола разгорелась борьба. За папский трон боролись две силы, которые, строго говоря, к церкви никакого отношения не имели. Одной силой был имперский экзарх в Равенне, а другой — ломбардские герцоги, самым влиятельным из которых считался герцог Павии.

И имперский экзарх, и ломбардские герцоги были очень опасны, поскольку имели собственные армии. Им ничего не стоило, при определенных условиях, захватить власть в Риме и посадить на трон своего папу, который бы послушно исполнял волю победителя. Тем не менее, на короткое время войны удалось избежать: между ломбардскими герцогами начались распри, а Византия оказалась втянута в долгую, затяжную войну с персами, а потом с арабами.

Опасность, с которой столкнулась Византия, пришла не на наконечниках копий, а появилась в представлениях людей. Когда Гераклий был императором, он никак не мог понять, что персы завоевали Сирию и Египет так быстро потому, что сирийцам и египтянам намного ближе были верования персов, чем христианская теология Константинополя.

Каким же горьким оказалось известие о том, что Сирия и Египет приветствовали персов как освободителей!

Гераклий решил найти компромисс между константинопольским ортодоксальным христианством и ересями в Египте и Сирии. Этот компромисс получил название «монофелитство»^[21] и обернулся катастрофой для империи. Египтяне и сирийцы не приняли ересь монофелитов и сдались маврам-мусульманам с той же легкостью, как до того персам. В самом Константинополе монофелитство разгневало ортодоксальных христиан. Оно повергло в ужас и папу.

Религиозные распри достигли апогея вскоре после 649 года, когда папой стал Мартин I. Мартин I сразу после избрания созвал церковный собор, на котором обличил ересь монофелитов и призвал западную церковь объединиться против общего врага — Византии, откуда пришло монофелитство. Но Византия, со всех сторон окруженная наступавшими арабами, все еще сохраняла сильные позиции в Италии. Поэтому в 653 году экзарх арестовал Мартина. Его отправили в Константинополь, где Мартина пытали, угрожали смертью и в конце концов сослали в Крым, который в Византии считался таким же местом ссылки, как Сибирь в старой России. Там Мартин и скончался в 655 году.

Но Константинополь все равно оказался в проигрыше. Навсегда потеряв Сирию и Египет, нечего было и пытаться усмирить еретиков. Безопасность Константинополя сильно пошатнулась. Сначала арабы осадили в 717–718 годах столицу. После того как осада была снята и врага прогнали, стало ясно, что затишье будет недолгим: арабы вернутся с новыми силами. Теперь империи было не до гордости — Константинополь согласился бы искать союзника где угодно.

Поэтому Константинопольский собор 680 года постановил полностью отказаться от монофелитства. В 692 году константинопольский патриарх даже возжелал сделаться равным папе.

Но у папы были в это время другие неприятности: не успели закончиться теологические разногласия, как шаткое спокойствие нарушила иная опасность, совершенно не имевшая отношения к церковным делам. В 712 году на ломбардский трон в Павии взошел новый, решительно настроенный монарх, Лютпранд. Первым делом он захотел подчинить себе своевольную ломбардскую аристократию. Опасность заключалась в том, что, если бы Лютпранду это удалось, папа оказался бы полностью беззащитным перед ним.

Думается, что Лютпранд, энергичный король, в 712 году и в течение нескольких лет после этого был полностью занят делами Ломбардии. Потому что каждый, кто был в состоянии взглянуть на Европу в целом, увидел бы, как с двух сторон одновременно ей грозила страшная опасность. На западе мавры захватили почти всю Испанию и совершали набеги за Пиренеи. На востоке арабы постепенно проникали в Малую Азию, а война против Византии была в самом разгаре.

Разве не должно было это время стать для Европы и Византии переломным, когда следует забыть все распри и объединиться, чтобы противостоять врагам?

Но Европа в 712 году была не готова к этому. Слишком велика была раздробленность: дороги полностью разрушены, передвижение затруднено, разобщенность столь значительна, что отголоски жестокой войны в Пиренеях даже не доходили до Альп, возвышавшихся всего в ста пятидесяти с лишним километрах.

И если Европе удалось было выжить и сохраниться, то это было заслугой армий, действовавших независимо друг от друга, без единого руководства. К счастью, этого оказалось достаточно.

В 717 году на трон Византийской империи, с моря и сущи окруженной врагами, взошел новый император — энергичный и решительный Лев III. Он организовал защиту Византии и перешел в решительное наступление. При Льве III был изобретен «греческий огонь» — зажигательные бомбы, предположительно сделанные из нефтепродуктов, которые при соприкосновении с водой воспламенялись. При помощи зажигательных бомб византийцам удалось поджечь флот арабов. Уцелевшие корабли предпочли убраться восвояси.

Победив арабов на море, византийцы расчистили дорогу кораблям, которые привезли продовольствие и оружие.

Стало ясно, что теперь Константинополь продержится намного дольше. Началось и увенчалось успехом контрнаступление на арабов в Малой Азии. В 718 году византийцам удалось наголову разгромить арабов, и оставшимся в живых врагам пришлось позорно удирать.

Это была та самая победа, которая остановила первое нашествие арабов. Именно она явилась переломным моментом в истории, а не победа Карла Мартелла, которую он пятнадцать лет спустя одержал над небольшим отрядом мавров при Пуатье.

Из Рима тоже наблюдали за успехами византийцев. Для папы византийцы могли стать подспорьем в борьбе с набиравшими силу ломбардцами. Поэтому вполне допустимо предположение, что папа склонялся к союзу с экзархом, чтобы объединиться против Лютпранда.

К сожалению, этого не случилось. Одержав победы над маврами, византийцы почувствовали себя уверенно не только в делах военных, но и в делах церковных. А поскольку религиозные расхождения между ними и Римом уже были достаточно сильными, стремление византийцев примириться с папой, возникшее в трудную минуту, исчезло. Лев III даже сделался церковным реформатором. На его взгляд, христианская церковь изобиловала большим количеством суеверий. В особенности много поклонялись статуям и иконам.

Официальное мнение восточной церкви гласило, что изображения святых и Бога, то есть иконы, помогают верующим людям сосредоточиться на мыслях и молитве, обращенной к тем, кто изображен на этих иконах. Лев и его сторонники придерживались другого мнения. Они считали, что люди молятся не святым, а поклоняются иконам и статуям, как древним языческим идолам. Поэтому христианство находится в опасности.

Поэтому Лев III велел уничтожать иконы и статуи. Так начался в церковной истории период, именуемый «иконоборчеством». Иконоборчество, возглавляемое Львом и его последователями, продолжалось около пятидесяти лет. И все это время западная церковь во главе с папой противостояла иконоборчеству.

Гнев Рима против византийцев был настолько силен, что папа Григорий II предпочел заключить союз с Лютпрандом. Ломбардские копья оказались ближе, чем имперские ереси.

Лютпранду союз с папой тоже пришелся на руку. В тот самый момент, когда дело шло к перемирию, на место экзарха готовился взойти его злейший враг.

Теперь, когда имперская власть ослабла, можно было примириться и с папой. Поэтому Лютпранд, недолго думая, атаковал имперские войска и принялся шаг за шагом изгонять их с их же земель. В 728 году ему на какое-то время даже удалось захватить Равенну.

И тут папа Григорий II задумался. Он очень хорошо понимал, что, если Лютпранд прогонит византийцев из Италии, папа будет совершенно беззащитен перед ломбардцами. И помощи ждать будет неоткуда и не от кого.

Сначала Григорий подумал о франках. Те были хоть и далеко, но зато настоящие католики. В свое время папа Григорий Великий уже писал письмо королю Меровингов, но нынешний папа прекрасно понимал, что писать письмо королю — это все равно что кидать камни в воду.

Поэтому Григорий II написал письмо мажордому, Карлу Мартеллу, прося его о помощи. Однако Карл Мартелл прислал вежливый отказ. У него, дескать, своих дел по горло, дома надо подчинять непокорных нобилей, скоро будет битва при Пуатье — надо подготовить кавалерию. Более поздние хронисты писали об отказе помочь папе как еще об одной причине, по которой черти утащили душу Мартелла в ад.

В 731 году Григорий II умирает, и на папский престол восходит следующий папа — Григорий III. Новый папа — еще более ярый противник иконоборчества, чем его предшественник. Григорий III отлучает императора Льва III от церкви. Отлучение от церкви, однако, не уменьшило опасности, которую представляли собой ломбардцы. Поэтому в 739 году папа вновь обращается к Карлу Мартеллу за помощью.

Теперь положение дел кардинально изменилось. Карл Мартелл уже выиграл свою знаменитую битву при Пуатье, и его престиж как военачальника возрос до небес. Поэтому он мог позволить себе рискнуть. Кроме того, это сулило немалые выгоды. С тех пор как Лев III был отлучен от церкви, папа, по его собственному мнению, получил чуть ли не императорскую власть и, соответственно, мог даровать имперские титулы. Поэтому он предложил Мартеллу титул римского консула в обмен на военную помощь против ломбардцев.

Если бы Карл Мартелл был более молодым человеком, он, возможно, и заглотил бы эту наживку. Но Мартеллу было уже пятьдесят. Он был битый старый лис.

Поэтому мажордом ударился в раздумья. Он колебался, размышлял, взвешивал «за» и «против», а в это время послы продолжали сновать туда сюда между Римом и Франкским королевством. И пока продолжались эти колебания, на исторической сцене вновь произошла смена декораций. В 740 году умирает император Лев III, в 741 году за ним последовали Карл Мартелл и Григорий III.

Однако на этом противостояние между Римом и Константинополем не закончилось. На византийский трон взошел сын Льва, Константин V. Он был еще более неистовым иконоборцем, чем его отец. Новый папа, Захарий, со своей стороны выступил таким же ярым противником иконоборчества, как его предшественник.

На самом деле избрание Захария было важным этапом в развитии папства. После того как императора Льва III отлучили от церкви, Захарий не видел необходимости, да и не нуждался в императорском одобрении в отношении своей кандидатуры. Он водрузил на себя папскую тиару, не обращаясь в Равенну. С тех пор папы избирались без оглядки на мнение императора.

Лютпранд ненадолго пережил своих соперников и умер в 744 году. Но с его смертью угроза со стороны Ломбардии никуда не исчезла. Поэтому проблема отношений папы и Ломбардии осталась. А в это время на исторической сцене появился новый франкский мажордом, которому предстояло эту проблему решить. Правда, не бескорыстно, а за награду.

Награда Пипина

 У Карла Мартелла было два сына, между которыми он разделил Франкское королевство. И сделал это так, будто бы его дети были наследными принцами. Это впечатление усиливалось еще больше оттого, что трон Меровингов пустовал уже четыре года.

Старший сын Мартелла, Карломан, был мажордомом Австразии, младший, Пипин, — Нейстрии. Чтобы не спутать этого Пипина с другими, например Пипином Ланденским или Пипином Геристальским, хронисты назвали его Пипином III Коротким, скорее всего, за его невысокий рост.

Однако невысокий рост не мешал Пипину Короткому быть исключительно деятельным человеком. Пипину Короткому удалось с большой пользой устроить междоусобную войну, в которой он весьма преуспел. Не меньше он преуспел в психологической войне.

Карл Мартелл в течение всего правления был застрахован от любых посягательств на свою власть со стороны Меровингов. Его сыновьям пришлось начинать все сначала.

В 742 году братья нашли молодого принца из династии Меровингов. Этот человек был сыном короля, правившего лет за двадцать до описываемых событий. Сыновья Мартелла короновали принца под именем Хильдерик III. Теперь все свои указы они издавали от его имени. Таким образом, пресловутая законность престолонаследия была опять соблюдена. Политические соперники братьев не могли упрекнуть их в самозванстве, отчего их позиции сильно ослабли бы.

Справедливости ради необходимо сказать, что законный король известен в истории под именем Хильдерик Глупый. Вполне возможно, что это прозвище как нельзя лучше говорит о его способностях, хотя его способности никакого значения для управления государством не имели. Законность престолонаследия была лишь удобным прикрытием для мажордомов. Личность короля никого не интересовала.

Получив в лице законного короля большое преимущество, братья в конце концов одержали верх над своими противниками. После этого, в 747 году, старший брат, Карломан, удаляется в монастырь. Карломан слыл очень набожным человеком, и его поступок, видимо, продиктован искренним желанием отдаться служению Богу. Пипин был более удачлив в политических делах, к которым имел немалые таланты. Эти таланты он с успехом применил, воспользовавшись уходом своего брата из светской жизни. Теперь Пипин управлял всем Франкским королевством. В конце концов он почувствовал, что совершенно не нуждается в короле-марионетке из династии Меровингов. Деятельному и решительному мажордому было совершенно не по нраву, что на троне восседала витающая в облаках бездарность, при которой он играл роль первого придворного.

Что делать? Карл Мартелл решил этот вопрос просто: на троне сидел король, который ничего не делал, а когда тот умер, мажордом и не подумал озаботиться тем, чтобы посадить на трон наследника. В случае с Пипином дело осложнялось тем, что король здравствовал и умирать не собирался. Его, конечно, можно было убить или свергнуть, но Пипин, как тонкий политик, понимал, что такой шаг чреват новой междоусобицей.

Поэтому ему требовался иной способ решения возникшей проблемы. В конце концов он понял, что любой закон или правило можно отменить, если оно входит в противоречие с Божьей волей. Кто же может провозгласить Божью волю? В западном христианстве существует только один человек, который способен говорить от имени Бога. И этот человек — папа. Поэтому Пипин обратил свой взор по другую сторону Альп, в Италию. Естественно, сотрудничество с папой сулило ему немалые перспективы. Кроме того, во времена правления его отца папа дважды униженно просил о помощи. Помощь конечно же не оказывалась безвозмездно.

А в это время в Италии все складывалось на руку Пипину. После смерти Лютпранда, в 744 году, давление ломбардцев на папу ослабло. Ломбардцам было не до папы — они боролись за королевский трон. Однако в 749 году борьба закончилась, и на трон взошел Айстульф, который происходил из иного рода, чем Лютпранд. Айстульф начал с того, что вновь повел агрессивную политику по отношению к своим соседям. Было ясно, что долго папе не продержаться.

Сначала Айстульф напал на имперские войска в Италии, и все вернулось на круги своя. В 751 году Айстульф изгнал экзарха и осадил Равенну, сделав то же, что и Лютпранд лет за двадцать до него. На этот раз Равеннскому экзархату действительно пришел конец. Византия ослабла и более не могла владеть землями в Италии.

Три с половиной столетия Равенна была столицей. Она стала столицей Западной Римской империи еще в те времена, когда Аларих во главе вестготов маршировал по направлению к Риму. Здесь царствовали Одоакр и Теодорих Великий. Когда Юстиниан отвоевал Италию, в Равенне правил Нарсес. А после него целая череда экзархов. Теперь слава Равенны окончилась навсегда. Государство, продолжавшее именовать себя Римской империей, более не владело землями в Центральной Италии.

Но не все завоевания Велисария были потеряны. У самого носка итальянского «сапога», на юге страны, оставался остров Сицилия. И этот остров принадлежал Византии. Города Венеция и Неаполь считали выгодным подчиняться империи. Тем не менее, остальная часть итальянского «сапога» принадлежала ломбардцам.

Захарий наблюдал за успехами Айстульфа с мрачными предчувствиями. Он вновь начал задумываться о франках как о союзниках. Впрочем, у него не было другого выбора.

Пипин думал о папе и Божьей воле, папа думал о спасении и военной помощи, и все, что им было нужно, — это найти способ связаться друг с другом. И этот способ быстро нашелся. Карломан, старший брат Пипина и бывший король, жил в монастыре бенедиктинцев, в Монте-Кассино. Он оказался великолепным посредником между папой и своим братом. Папа принял Карломана, и они обо всем договорились.

И папа, и Пипин были нужны друг другу как воздух. Хильдерик III Глупый, последний король из династии Меровингов, мог перестать быть законным королем, если бы папа сказал, что он более не является им. Ломбардцы перестали бы угрожать папе, если бы с тыла по ним ударили превосходящие силы франков. В этом прекрасном плане одно звено цепи было неразрывно связано с другим. Поэтому королевский посланник быстро договорился с Захарием. Теперь дело было за малым: осуществить задуманное официальным путем.

Поэтому в 751 году, когда Айстульф осаждал Равенну, из Суассона в Рим отправилось официальное посольство. Королевские послы собирались задать папе всего два вопроса: справедливо ли, что человек, у которого нет никакой власти, зовется королем? можно ли передать этот титул тому, кто действительно управляет государством?

Папа ответил, соблюдая все подобающие церемонии, что по праву королевский титул должен носить человек, который имеет королевскую власть.

Послы вернулись и передали ответ папы Пипину. После этого Хильдерик III Глупый, потомок Хлодвига в девятнадцатом поколении, был лишен трона. Его длинные волосы — отличительная черта всех королей Меровингов — остригли, а самого бывшего короля сослали в монастырь, где он в конце концов и умер. Его смерть прошла незамеченной. Никто не оплакивал бывшего короля. Так закончилось правление Меровингов, продолжавшееся двести семьдесят лет, с тех пор как на трон взошел первый из них — Хлодвиг. Правление этой династией начинал решительный и жестокий человек, а окончил ни к чему не способный лентяй, прозванный Глупым.

В январе 752 года франкские нобили собрались в Суассоне, чтобы выбрать королем Пипина, первого короля династии Каролингов. Пипин получил долгожданную награду, но ему пришлось заплатить за нее. Приветственные крики нобилей и появление нового короля Пипина — все это было лишь лицевой стороной медали. А обратной стороной было то, что коронация осуществлялась как религиозная церемония. Пипин стал королем «по воле Божьей».

Говоря другими словами, Пипину пришлось признать, что право решать, быть или не быть императором, принадлежит папе. Позволив папе один раз воспользоваться этим правом, Пипин обрек всех средневековых королей на зависимость от его воли. Позднее эта зависимость стала в средневековой Европе предметом больших споров и разногласий.

Папское государство

 В обмен на королевский титул Пипину пришлось дать папе обещание послать свою армию на защиту папы от ломбардцев. Не успел Пипин это сделать, как ему представилась возможность подтвердить свои слова делом.

Через месяц после коронации Пипина Захарий умер. После его смерти случилось некоторое недоразумение. На папский престол был выбран человек по имени Стефан, который также умер через три дня после избрания, так и не успев официально стать папой. На место умершего выбрали другого претендента, также по имени Стефан. Он и стал новым римским папой. Однако хронисты так и не договорились, считать ли предыдущего, рано умершего Стефана папой или нет. Поэтому нового папу иногда называют Стефан III, учитывая его предшественника, иногда Стефан II, если не считают умершего Стефана папой. Мы назовем его Стефан III.

Как бы то ни было, но вскоре новоиспеченному главе католической церкви пришлось лицом к лицу столкнуться с Айстульфом и его ломбардцами. Настал момент истины. Ломбардцы взяли приступом Равенну, выбили оттуда имперские войска и стали лагерем у стен Рима, намереваясь добраться до папы.

Теперь все замкнулось на франках. Стефан III понимал, что его жизнь зависит от того, поможет ему Пипин или нет. Он отчаянно тянул время, предлагал ломбардцам немалый выкуп за свою голову, устраивал длительные переговоры с ними. Он был готов на все, лишь бы успеть сообщить Пипину, что пришло время выполнять свое обещание.

Айстульф также находился в затруднительном положении. Отойти от Рима он не мог — ломбардские нобили не простили бы этого и могли запросто свергнуть его как неспособного вождя. С другой стороны, ему совершенно не хотелось, чтобы папе на помощь пришел Пипин со своей армией. А нападение на Рим могло повлечь за собой именно такие ответные действия со стороны франков.

С другой стороны, Айстульф понимал, что Пипин, получив королевский титул, бывший его главной целью, вряд ли захочет воевать с ломбардцами и постарается избежать войны. Если бы папа без лишнего шума сдался на милость ломбардцев, Пипин вполне бы удовлетворился этим.

Положение было тупиковым — теперь все зависело от Пипина.

Когда дело приняло такой оборот, Пипин, этот превосходный политик, дал понять, что вовсе не против выполнить свои обязательства, прийти на помощь папе. Но не просто так, а на определенных условиях. Он решил еще больше «закрутить гайки» и извлечь немалую выгоду из бедственного положения папы.

Например, Пипин прекрасно понимал, что стал королем с разрешения папы. Он запросто мог вообразить себе, что этот факт бросает тень на его королевский титул. Поэтому, если папе нужна помощь, так пусть папа сам попросит Пипина об этом. Пусть он приползет на коленях и валяется в ногах у короля — такие мысли немало развлекали Пипина. А кроме того, он полагал, что, если все произойдет именно так, как он себе воображал, тень с его королевского титула исчезнет раз и навсегда.

Возможно, что хитроумный Пипин думал также, что его возможный союз с папой укрепит позиции новой династии. Будет еще лучше, если их встреча произойдет в Нейстрии, где Пипина, происходившего из Австразии, до сих пор некоторые воспринимали как чужака.

Поэтому Пипин отправил посла к ломбардскому двору.

Айстульф должен был гарантировать неприкосновенность папы по дороге к франкам. Предполагалось, что папа в целости и сохранности проедет всю ломбардскую часть Италии, даже Павию.

Айстульфу очень не хотелось давать такое обещание, но делать было нечего. Отказать он не посмел, иначе разъяренный Пипин со своими войсками уже был бы в Италии. Единственное, что оставалось Айстульфу, — это постараться убедить папу, что он ослабит свое давление по возвращении Стефана в Рим.

А что же сам Стефан? Он хотел заехать в Павию и увидеться с Айстульфом. Может быть, он хотел убедить Айстульфа сдаться и, таким образом, избавить себя от унизительных переговоров с Пипином?

Но Айстульф не пошел на переговоры — он решил играть ва-банк. Айстульф полагал, что папа и Пипин не договорятся друг с другом. Наверняка один из них захочет слишком многого, а другой откажется пойти на уступки.

Поэтому Стефану ничего не оставалось, как отправиться в путь. Он стал первым папой, который покинул Рим и отправился через Альпы.

В начале 754 года Стефан прибыл в Шалон, где находилась тогдашняя резиденция Пипина и где за три столетия до этого Аэций остановил Аттилу и его гуннов. Вместе с Пипином на встречу к папе пришел его двенадцатилетний сын Карл (в будущем король Карл Великий).

Папа и король провели вместе четыре месяца, наполненных торжественными церемониями. Пипин обратил присутствие папы себе на пользу. Он вновь прошел помазание на царство и коронацию; теперь торжественную церемонию провел сам папа. Папа помазал на царствие и двух сыновей Пипина — Карла и его младшего брата, трехлетнего Карломана. Пипин заставил папу написать указ о том, что отныне и навеки королями франков будут только Карл и члены его семьи.

Более того, папа дал Пипину титул римского патриция. Точно такой же титул носил когда-то Хлодвиг. Таким образом, вновь была показана преемственность между Меровингами и новой королевской династией.

Пипин был доволен. Он получил все, что хотел, даже более того. Все, что можно было сделать для того, чтобы подтвердить законность его власти, было сделано.

Теперь настал его черед. Пипин потребовал от Айстульфа, чтобы тот освободил все захваченные территории, принадлежавшие Равеннскому экзархату. Айстульф отказался, добавив, что единственное, что он может предложить, — это безопасное возвращение папы обратно.

Должно быть, Пипин ответил, что будет лично сопровождать папу обратно. Поэтому, когда в 755 году папа отправился в Рим, с ним вместе двигался внушительный эскорт в лице франкской армии.

Айстульф попытался не пустить Пипина в Альпы, но был наголову разбит. Франки вторглись в Северную Италию и даже взяли Павию в осаду.

Айстульф сразу же пообещал отдать захваченные территории. Обещание было воспринято всерьез, ведь Пипину тоже не очень хотелось долго возиться с осадой так далеко от дома.

Но пообещать легко, а вот выполнить обещанное намного труднее. Айстульфа осада Павии не сильно напугала, поэтому он был готов к новым авантюрам. Наверное, он решил, что франки находились в Италии только потому, что Пипин обещал папе защиту. Он последовал когда-то данному слову с успехом и выгодой для себя, и теперь пора было возвращаться домой. Папа заплатил за свою безопасность, а Пипин за законное признание своей власти.

Похоже, Айстульф был готов опять наступить на грабли, рискуя потерять все, что у него было. В 756 году он вновь взял Рим в осаду.

Поначалу расчет Айстульфа оказался верным, но потом ему пришлось сполна заплатить за свое вероломство. Пипину очень не хотелось возвращаться в Италию, но многие франкские нобили выступили за новый итальянский поход. Одновременно с этим папа отправлял письмо за письмом, умоляя и грозя, употребляя все искусство своего красноречия, чтобы убедить Пипина вновь прийти к нему на помощь. В конце концов Пипин согласился. Во второй раз, через год с небольшим, франкская армия вторглась в Италию.

Пипин железной рукой сломил сопротивление ломбардцев и взял Павию в осаду.

Айстульфу вновь пришлось пообещать отдать все завоеванные земли, только теперь Пипин настоял на торжественной клятве, что к землям добавятся заложники и большие деньги.

В то время как Пипин осаждал Павию, к нему приехал посланник из Византии. Земли, которые захватил Айстульф и которые собирался отобрать у него Пипин, принадлежали константинопольскому императору. Поэтому византиец высокомерно потребовал, чтобы все территории были возвращены империи.

Если бы Пипин согласился с этими требованиями, то совершил был величайшую глупость. Но Пипин был кем угодно, только не глупцом. И дружба, и вражда с далекой Византией были одинаково неинтересны ему, в то время как хорошие отношения с папой имели для Пипина колоссальное значение. Поэтому все территории, некогда принадлежавшие Равеннскому экзархату, он отдал папе.

Теперь папа сделался не только церковным главой, но и правителем государства, как Пипин. И Пипин согласился с новым статусом папы и даже несколько шагов церемонно вел под уздцы лошадь папы, как будто бы он слуга. Таким образом один монарх выражал свое уважительное отношение другому.

Этот поступок вошел в историю под названием «Пипинов дар». Большая часть земли в Центральной Италии находилась теперь во власти папы. Папы владели этой землей, которую стали называть Папским государством, больше одиннадцати столетий. По меркам Средневековья получилось довольно большое государство. В период расцвета площадь Папского государства равнялась почти сорока тысячам квадратных километров. Это приблизительно как два штата Массачусетс.

Несмотря на это, папа был не особо рад тому, что теперь он был обязан своею властью Пипину. (Впрочем, как и Пипин когда-то, когда законностью своей власти он был обязан папе.) Ведь королевский подарок есть королевский подарок: король дал, король и отнял.

И тут папе срочно потребовался весомый аргумент, чтобы доказать законность своих притязаний не только на часть Италии, но и на все итальянские владения, прежде принадлежавшие Византии.

Этим аргументом стала легенда. Григорий Турский, написавший историю франков, рассказал нам эту легенду.

В 330 году император Римской империи Константин I тяжело заболел проказой. Константин, бывший язычником, обратился к колдунам. Колдуны посоветовали ему принять ванну из крови младенцев. Человеколюбивый император в ужасе отказался. И тут во сне ему явился папа Сильвестр I.

Папа крестил императора Константина, и его болезнь прошла. Благодарный Константин тут же пожаловал папе власть в западной части империи и главенство среди епископов. Затем, чтобы не спорить с папой из-за власти, он удалился в новую столицу, Константинополь, на восток страны.

Понятно, что эта история — не больше чем легенда. Поэтому маловероятно, что Пипин, да и любой умный король на его месте, поверил, что претензии папы на власть в Италии являются законными.

И все же документ, подтверждающий, что Константин действительно даровал земли Сильвестру, появился. Если считать его подлинным, то получается, что итальянские земли должны были принадлежать папе еще задолго до того, как возникло Франкское королевство. И Пипин всего лишь возвращает папе то, что должно было принадлежать ему с самого начала…

Документ, подтверждающий претензии папы на итальянские земли, понятное дело, был фальшивкой. Даже если судить только по языку, на котором он был написан, становится понятным, что Константин не мог написать его.

Историки разошлись во мнениях относительно времени появления этого документа, названного «Константинов дар». Некоторые верят, что его написали в Риме, когда город был осажден ломбардцами. Приверженцы этой теории считают, что Стефан III намерен был взять «Константинов дар» с собой, чтобы показать его Пипину. По мнению папы, Пипин, увидев древний манускрипт, решил бы, что защищает законные права папы в его войне против ломбардцев.

Однако более вероятным представляется, что «Константинов дар» был создан недалеко от Парижа, лет через пятьдесят после войны с ломбардцами. Об этом свидетельствует язык манускрипта: человек, написавший его, был современником франков, а не византийцев. Однако «Константинов дар» появился как нельзя вовремя: ведь, опираясь на этот документ, можно было захватить все византийские земли в Италии. В том, что это нужно сделать, мнения папы и Пипина полностью совпадали.

До 1440 года подлинность «Константинова дара» ни у кого не вызывала сомнений. Позже, несмотря на то что многие католики пытались защищать «Константинов дар», всем стало ясно, что это подделка. Но это произошло позднее. А в VIII веке, да и в течение многих веков спустя, никто и не сомневался в том, что «Константинов дар» является подлинным документом. И это сыграло в укреплении папской власти в Средние века немалую роль.

Первый из Каролингов

 Второй поход Пипина в Италию оказался очень удачным. В 756 году его соперник Айстульф умер во время охоты. К власти пришел один из его военачальников, Дезидерий. Дезидерий не собирался завоевывать Рим. Он вообще не хотел воевать с папой. Наоборот, он попросил у папы поддержки, пообещав ему взамен еще земель и заплатив немалую сумму денег. Стефан, естественно, не возражал против таких подарков.

Уладив дела в Италии, Пипин мог обратить взор на собственные владения.

Теперь он был законным королем, в чем никто больше не сомневался. Однако в его королевстве оставались владения, которые хотели независимости и вовсе не собирались подчиняться чужеземному королю, пусть и законному.

Главным из этих королевств была Аквитания, где все еще сохранялись римские традиции.

Жители Аквитании были уверены в своем превосходстве над варварами, жившими к востоку и к северу от их королевства. Много столетий они придерживались таких взглядов.

Справедливости ради надо сказать, что аквитанскому герцогу когда-то пришлось заключить мир и подчиниться северным варварам, которыми правил Карл Мартелл. Это было сделано для того, чтобы бороться против общего врага — мавров. Но с тех пор прошло много времени.

И аквитанские герцоги старались держаться как можно дальше от союзников-варваров. Ведь мавры, закрепившись на Пиренеях, похоже, и не собирались опять нападать на северных соседей. Даже мавры, что захватили Средиземноморское побережье к востоку от Пиренеев — эта земля когда-то была частью большого Вестготского королевства, — и те не доставляли особых хлопот. Поэтому у аквитанских герцогов не осталось причин искать союза с франками. А кроме того, очень удобно стремиться к независимости, пока Пипин занят тем, что завоевывает Италию.

Такое положение вещей привело к тому, что на границе Нейстрии и Аквитании образовалась полоса земли, где власти не было, а соседи воевали друг с другом. Если аквитанцы отправлялись пограбить соседей, не надо думать, что нейстрийцы встречали их хлебом-солью и приглашали заходить еще. Они точно так же грабили аквитанцев.

Пипину в это время было не до них: вернувшись из Италии, он первым делом занялся укреплением своих восточных границ. Соседи — все еще независимые германские племена — не давали королю покоя. И только после этого Пипин обратил свой взор на юго-запад.

С 759 года он начал ежегодные набеги на непокорную Аквитанию. И в 766 году добился результатов: Аквитания покорилась. Герцога убили, франкские чиновники отправились в герцогство, чтобы занять основные государственные посты. На этом Пипин не остановился: он выбил мавров с побережья Средиземного моря. Впервые в истории франкские владения достигли Средиземноморского побережья, распростерлись от Альп до Пиренеев.

Пипин умер в 768 году. Уходя, он испытывал немалое удовлетворение оттого, что Франкское королевство, за три столетия до этого основанное Хлодвигом, теперь включало в себя всю территорию бывшей Галлии — от Ла-Манша до Средиземного моря и от берегов Атлантики до Рейна. Громадные земли к востоку от Рейна также были частью королевства.

Единственным изъяном в этой идиллической картине была Бретань — маленький полуостров на северо-восточной оконечности королевства. Римляне называли эту землю Арморика. В последние дни Западной Римской империи, когда саксы напали на Британию, многочисленные бритты переправились через Ла-Манш и обосновались в Арморике, которую в свою честь назвали Бретань. С тех пор Бретань оставалась независимой, упорно сопротивляясь попыткам франков подчинить себе эту землю. Даже в правление Пипина бретонцы продолжали цепляться за собственную независимость.

Пипин Короткий правил двадцать семь лет. За это время его королевство достигло небывалого расцвета. Пипин подчинил непокорных лордов. Он сделал так, что его выбрали королем, и заставил признать законность своего правления. Дважды Пипин был в Италии, разбил ломбардцев и установил самые хорошие отношения с папой. Он обезопасил границы своего королевства и расправился с мятежниками. Когда Пипин умер, Франкское королевство, которым он правил единолично, стало таким мощным и сильным, как никогда до этого.

Сама собой напрашивается мысль, что правление Пипина стало поворотной вехой в истории франков, а самого Пипина можно назвать самым знаменитым франкским королем, и даже увековечить его имя титулом Великий…

Но это не так. Пипин оказался одним из немногих монархов первой величины, которого полностью затмил его наследник. Этим наследником стал старший сын Пипина Карл. Тот самый мальчик, двенадцати лет от роду, скакавший вслед за отцом навстречу папе Стефану III, который приехал умолять Пипина о помощи в войне с ломбардцами.