3. Свидание в Давыдовском

3. Свидание в Давыдовском

Александра Осиповна Россет (1809–1882), в замужестве Смирнова, адресат ряда стихотворений А. С. Пушкина, была дружна со всем петербургским пушкинским кругом. Сюда входили Вяземский, Жуковский, А. И. Тургенев, Карамзины, а позднее Гоголь и Лермонтов. В своих позднейших воспоминаниях она рассказывает о встречах со многими известными людьми своего времени и отмечает в одной из записей: «Вблизи Воскресенска в деревне Давыдовской я встретила графиню Амалию Адлерберг, направлявшуюся в монастырь…»

Александра Осиповна Смирнова-Россет

Запись эта заинтересовала меня сразу в нескольких планах. Во-первых, А. О. Россет была хозяйкой имения Спасское, вблизи подмосковного Воскресенска. Но эта местность на Москве-реке получила статус и название города Воскресенска лишь в 1938 году, то есть через сто лет после вышеописанных событий. Да и деревни Давыдовской тут нет. Очевидно, что речь идет о деревне Давыдовское, что в шести километрах на юго-западе от города Истры, который в прошлом тоже именовался Воскресенском и расположен на реке Истре. Ныне деревня оказалась на скоростном Ново-Рижском шоссе, здесь имеются современные предприятия, и вплотную к деревне подступает коттеджный поселок Давыдовское.

Река Истра. Фото В. Вельской

Деревня Давыдовское

Река Малая Истра. Фото В. Вельской

Впрочем, вторгшиеся в жизнь деревни реалии XXI века почти не тронули роскошной природы окрестностей. Давыдовское окружено лиственным и хвойным лесом. Здесь есть привлекательный для взора пруд с беседками на берегу. А всего в двух километрах, на высоком правом бе регу Малой Истры стоит поселок Пионерский, бывшее имение Покровское-Рубцово, старинная вотчина бояр Нащокиных, принадлежавшая затем известному промышленнику Савве Морозову. Тут же – зоны отдыха, в соседней деревне Котово строят гольф-клуб, и уже функционируют вертолетная площадка и горнолыжный спуск.

Парк Покровское-Рубцово. Фото В. Вельской

«Деревня Давыдовское из уезда Звенигородский» упомянута в книге «Список населенных мест Московской губернии в 1862 году». По данным 1916 года, здесь было 34 двора и 277 человек населения. В начале XX века в деревне была своя земская школа. Неподалеку, на «Ильинском на городище», при погосте, находилась церковь Илии-пророка, построенная в 1859 году. Это был кирпичный одноглавый храм в псевдорусском стиле, сооруженный стараниями купца П. Г. Цурикова и разрушенный подобно многим другим церквам в 1938 году. К этому храму приписана была стоявшая в Давыдовском изящного рисунка деревянная часовня XIX века.

Сама часовня сооружалась в честь библейского псалмопевца Давида (Давыда), в честь которого деревня и получила свое название и которого А. С. Пушкин упоминает в известной эпиграмме на графа Воронцова:

Певец Давид был ростом мал,

Но повалил же Голиафа,

Который был и генерал,

И, побожусь, не проще графа.

Псалмы Давида перелагал на язык стихов М. В. Ломоносов. Об этом пишет Пушкин: «Вот почему преложения псалмов и другие сильные и близкие подражания высокой поэзии священных книг суть его [Ломоносова] лучшие произведения…»

А теперь в своем рассказе я возвращусь к имени графини Амалии Адлерберг. В Давыдовское блистательную светскую даму привела дорога к Ново-Иерусалимскому монастырю. Возможно также, что она посещала здесь одно из своих русских имений. Графиня оставила яркий след в истории русской культуры. Адлерберг – это ее фамилия по второму мужу, финляндскому генерал-губернатору графу Н. В. Адлербергу. Известна же она, главным образом, как баронесса Амалия Максимилиановна Крюднер (1808–1881). Это первый муж ее барон А. С. Крюднер (1796–1852) был секретарем русского посольства в Мюнхене и петербургским знакомым А. С. Пушкина. Интересно, что баронесса, урожденная Лерхенфельд, дочь баварского посланника в Петербурге, в действительности была побочной дочерью прусского короля Фрид риха-Виль гельма III от княгини Турн-и-Таксис и приходилась, таким образом, единокровной сестрой русской императрице Александре Федоровне, жене Николая I.

Амалия Максимилиановна Крюднер

Но не эти любопытные факты придали ореол известности баронессе Амалии Крюднер. По-настоящему знаменитой сделали ее два посвященных ей стихотворения русского поэта Федора Ивановича Тютчева (1803–1873), служившего в российской дипломатической миссии в столице Баварии городе Мюнхене. Стихи эти – шедевры тютчевской лирики. Вот первое из них, созданное еще молодым Тютчевым в 1834 году:

Я помню время золотое,

Я помню сердцу милый край:

День вечерел; мы были двое;

Внизу, в тени, шумел Дунай.

И на холму, там, где, белея,

Руина замка вдаль глядит,

Стояла ты, младая фея,

На мшистый опершись гранит, —

Ногой младенческой касаясь

Обломков груды вековой;

И солнце медлило, прощаясь

С холмом, и замком, и тобой.

И ветер тихий мимолетом

Твоей одеждою играл

И с диких яблонь цвет за цветом

На плечи юные свевал.

Ты беззаботно вдаль глядела…

Край неба дымно гас в лучах;

День догорал; звучнее пела

Река в померкших берегах.

И ты с веселостью беспечной

Счастливый провожала день;

И сладко жизни быстротечной

Над нами пролетала тень.

Пролетят годы, пройдет тридцать шесть лет со времени той первой встречи в «быстротечной жизни», и вот уже пожилой поэт вновь встретил на жизненном пути вдохновительницу нежных грез вышеприведенного стихотворения баронессу Амалию Крюднер. Встреча эта породила бессмертные строфы стихотворения «Я встретил вас» (1870). Стихи интимны, они принадлежат только душе поэта, и Тютчев выставляет в заглавии лишь две буквы К. Б., поменяв местами слова «Баронессе Крюднер». Стихотворение это легло в основу широко известного романса:

Я встретил вас – и все былое

В отжившем сердце ожило;

Я вспомнил время золотое —

И сердцу стало так тепло…

Как поздней осени порою

Бывают дни, бывает час,

Когда повеет вдруг весною

И что-то встрепенется в нас, —

Так, весь обвеян дуновеньем

Тех лет душевной полноты,

С давно забытым упоеньем

Смотрю на милые черты…

Как после вековой разлуки,

Гляжу на вас, как бы во сне, —

И вот – слышнее стали звуки,

Не умолкавшие во мне…

Тут не одно воспоминанье,

Тут жизнь заговорила вновь, —

И то же в вас очарованье,

И та ж в душе моей любовь!..

Более того, именно баронесса А. М. Крюднер, адресат этих стихов Тютчева, впервые представила в Петербурге стихи никому прежде не известного в России поэта. Произошло это следующим образом. В середине 1833 года должность атташе при русской миссии в Мюнхене принял князь И. С. Гагарин (1814–1882). Таким образом, он стал сослуживцем Тютчева. Когда князь Гагарин переехал из Мюнхена в Петербург в конце 1835 года, он был очень раздосадован тем, что Тютчева-поэта на родине не знают и не читают.

Он обращается к Ф. И. Тютчеву с просьбой прислать в Петербург подборку своих стихов. И вот тогда-то рукописи тютчевских стихотворений доставила в Россию Амалия Крюднер, приехавшая в Петербург с мужем, получившим в это время новое служебное назначение. В письме от 12/24 июня 1836 года И. С. Гагарин сообщает Тютчеву: «Намедни я передаю Вяземскому некоторые стихотворения, старательно разобранные и переписанные мною. Через несколько дней захожу к нему невзначай около полуночи и застаю его вдвоем с Жуковским за чтением Ваших стихов и вполне увлеченных поэтическим чувством, которым они проникнуты… Через день познакомился с ними и Пушкин. Я его видел после того, и, говоря об них со мною, он дал им справедливую и глубоко прочувствованную оценку».

А. С. Пушкин печатает в третьем томе журнала «Современник», им издаваемом и поступившем в продажу в первых числах октября, 16 стихотворений Тютчева под общим названием «Стихотворения, присланные из Германии» и с подписью «Ф. Т.». Восемь стихотворений под тем же общим названием и с той же подписью появились в четвертом томе «Современника», выпущенном в конце 1836 года. Так петербургская публика впервые познакомилась с поэзией Ф. И. Тютчева.

Горестная весть о гибели Пушкина достигла Мюнхена вскоре после дуэли. Тютчев напишет тогда свое известное стихотворение «29-е января 1837», вынеся в заглавие дату гибели великого поэта. Здесь нет колоссального по напряженности гражданского пафоса стихотворения Лермонтова «Смерть поэта». Стихотворения, написанного в то же время и по тому же роковому случаю и потрясшего всю Россию. Но, вчитываясь в стихи Тютчева, абсолютно соглашаешься с его утверждением, обращенным к русскому национальному гению: «Тебя ж, как первую любовь, России сердце не забудет!..»

Из чьей руки свинец смертельный

Поэту сердце растерзал?

Кто сей божественный фиал

Разрушил, как сосуд скудельный?

Будь прав или виновен он

Пред нашей правдою земною,

Навек он высшею рукою

В цареубийцы заклеймен.

Но ты, в безвременную тьму

Вдруг поглощенная со света,

Мир, мир тебе, о тень поэта,

Мир светлый праху твоему!..

Назло людскому суесловью

Велик и свят был жребий твой!..

Ты был богов орган живой,

Но с кровью в жилах… знойной кровью.

И сею кровью благородной

Ты жажду чести утолил —

И, осененный, опочил

Хоругвью горести народной.

Вражду твою пусть Тот рассудит,

Кто слышит пролитую кровь…

Тебя ж, как первую любовь,

России сердце не забудет!..

Образ баронессы Крюднер живо рисуется в воспоминаниях ее современников. В 1833 году князь Вяземский писал А. И. Тургеневу из Петербурга: «У нас здесь мюнхенская красавица Крюднерша. Она очень мила, жива и красива, но что-то слишком белокура лицом, духом, разговором и кокетством; все это молочного цвета и вкуса». В это самое время за ней ухаживал А. С. Пушкин. Писатель В. В. Вересаев пишет: «Летом 1833 года был вечер у Фикельмонов. Пушкин, краснея и волнуясь, увивался около баронессы Крюднер. Жена его рассердилась и уехала домой. Пушкин хватился жены и поспешил домой. Наталья Николаевна раздевалась перед зеркалом. Пушкин спросил: «Что с тобой? Отчего ты уехала?» Вместо ответа Наталья Николаевна дала ему пощечину. Пушкин, как стоял, так и покатился со смеху. Он забавлялся и радовался тому, что жена ревнует его».

В 1838 году та самая Александра Осиповна Смирнова-Россет, которая встретила баронессу Амалию Крюднер в подмосковном селе Давыдовском, рассказывает в своих записках об интимном бале, проходившем в императорском Аничковом дворце. Там образ Амалии Крюднер представлен очень ярко: «Она была в белом платье, зеленые листья обвивали ее белокурые локоны; она была блистательно хороша».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.