4. «Неграждане»: прибалтийский апартеид

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

4. «Неграждане»: прибалтийский апартеид

Массовое лишение гражданства и последующее поражение в правах больших групп населения, преимущественно относящихся к национальным меньшинствам, стало визитной карточкой балтийских стран. Именно этим в начале 90-х годов Латвия и Эстония обрели всемирную известность. Литва же и вовсе подала им пример — в последний год существования довоенной республики практиковала одномоментное лишение гражданства поляков. Во всех трех случаях объявление части населения «вторым сортом» оправдывалось юридическими формальностями, и во всех трех странах подлинной причиной установления прибалтийского апартеида было желание отстранить инородное население от политических и экономических процессов: новые национальные государства только для эстонцев, латышей и литовцев. Чужие здесь не ходят.

Литва

Постсоветская Литва всегда гордилась тем, что, в отличие от Латвии и Эстонии, предоставила всем жителям гражданство по «нулевому принципу», то есть объявила гражданами всех своих жителей без исключения.

Однако именно довоенная Литва — Первая Литовская республика, продолжательницей государственности которой считает себя современная Литва, стала родоначальницей института «неграждан» в Прибалтике, лишив в 1940 году гражданских прав польское население Виленского края.

Гражданства после возвращения Литве Вильнюса с окрестностями были лишены около трети населения края (примерно 150 тысяч человек, преимущественно поляки). «Неграждане» лишались важных политических и экономических прав: права свободно передвигаться, приобретать недвижимость, устраиваться на работу, кроме как в сельском и лесном хозяйстве, вступать в политические организации. Связано это было с опасениями режима Сметоны в нелояльности Литве вильнюсских поляков. Эти опасения были в целом обоснованы, хотя литовское руководство это не оправдывает. Неизвестно, как сложилась бы судьба литовского института «неграждан» дальше, но в том же 1940 году в республике поменялась власть, возникла Литовская ССР, вошедшая затем в состав Советского Союза. Затем была нацистская оккупация, война на территории Прибалтики, восстановление в Литве советской власти. После всех исторических потрясений о кратковременном периоде существования в Литве института «негражданства» все забыли.

После провозглашения независимости Литва смогла себе позволить проявить либерализм и демократичность, предоставив гражданство всем своим жителям без исключения. Этнических литовцев к моменту выхода из СССР в республике было 79,5 %, поэтому бояться нелояльных нацменьшинств (поляков или русских), которые могли бы встать на пути строительства национального государства, Литве не приходилось. В отличие от Латвии с Эстонией.

Латвия

Юридической и идеологической основой для разделения жителей Латвии на граждан и «неграждан» стало принятие концепции восстановленной Латвийской республики. Согласно ей, Латвия, созданная 18 ноября 1991 года, восстанавливает свою государственность и является продолжением довоенной республики, развитие которой прервали «50 лет оккупации». Следовательно, гражданство Латвийской республики получают только те жители, которые имели его до 1940 года, а также их потомки. Соответствующий Закон о гражданстве — «О восстановлении прав граждан Латвийской Республики и основных условиях натурализации» — был принят латвийским парламентом 15 октября 1991 года. На его основании около трети населения страны — примерно 700 тысяч человек — были лишены гражданства. В гражданстве было также отказано их потомкам — ребенок «неграждан», родившийся в независимой Латвии, тоже рождался «негражданином».

По свидетельствам очевидцев, люди, узнав о принятии Закона о гражданстве, плакали на улицах. Помимо прочего, лишение гражданских прав было ещё и предательством: ведь Народный фронт Латвии в своей предвыборной программе обещал дать гражданство всем без исключения. Во время «поющей революции» Интерфронт (сторонники сохранения Латвии в составе СССР) пугал русское население тем, что восстановление независимости обернется лишением гражданства для тех, кто переехал в Латвию в советский период. Народный Фронт, боровшийся за независимость Латвии и работавший в том числе с русским населением, эти подозрения решительно опровергал. «НФЛ выступает за то, чтобы гражданство было предоставлено всем постоянным жителям Латвии, заявившим о своем желании обрести таковое и связавшим свою судьбу с латвийским государством», — говорилось в программе Народного фронта, опубликованной осенью 1989 года. И около половины русскоязычного населения Латвии поверили этим обещаниям, проголосовав за независимость Латвии на референдуме в марте 1991 года. Многие русские вместе с латышами выступили за независимость Латвии.

Во многом именно благодаря голосам русских жителей ЛатССР республика получила вожделенную независимость: не будь этой поддержки, референдум бы не имел такого веса.

Но голоса русских были восприняты латышскими лидерами как должное — из них извлекли необходимую пользу, а потом… забыли, сделав вид, что стремление Латвии к самостоятельности было исключительно латышским делом. Пользуясь языком современных политтехнологов, «электорат развели и кинули». Так в основу государственного строительства «новой» Латвии лег обман.

Этот референдум был последним случаем, когда участвовать в выборах имели право все жители Латвии.

Уже осенью того же года население было поделено на граждан и «неграждан»: последним участвовать в выборах и референдумах всех уровней запретили. Также «негражданам» было запрещено состоять на государственной и муниципальной службе, быть адвокатами, судебными исполнителями, нотариусами и помощниками нотариуса, служить в армии и других силовых структурах.

Самое существенное поражение в правах состояло в том, что «неграждане» лишались возможности участвовать в процессе приватизации: они не могли оформить в собственность землю, недвижимость, не могли участвовать в залоговых аукционах. Приватизационных сертификатов (аналогов российских ваучеров) «негражданам» выдавалось в несколько раз меньше, чем гражданам. Таким образом, с помощью института «негражданства» процесс приватизации социалистической собственности имел ярко выраженный этнический характер. «Латышам — всё, русским — серый паспорт».

Только гражданам государство гарантировало защиту за рубежом, только гражданам оказываются различные виды социальной помощи, только граждане могут поступать в отдельные учебные заведения, только граждане Латвии (или лица, у которых один из родителей или родителей родителей является латышом или ливом) имеют право на репатриацию и на воссоединение со взрослым ребенком. На «неграждан» не распространяется большинство договоров Латвийской республики о безвизовом режиме с другими странами. «Неграждане» ограничены в праве на самооборону: ношение огнестрельного оружия разрешено только гражданам. После вступления в Евросоюз только граждане Латвии получили статус граждан ЕС.

Доходит до смешного. «Негражданам», например, запрещено работать в аптеках. А по договору между Латвийской республикой и Святым престолом от 12.09.2002 только граждане могут быть епископами, капелланами и военными ординаторами в католической церкви[71].

Попытки латвийских властей доказать, что в их действиях нет ничего особенного, что неравные права для граждан и апатридов — это общемировая практика, успеха в мире не имели. Прибалтийский случай очевидным образом выделяется из общемировой практики: гражданства там были лишены не просто мигранты, а постоянные жители, десятилетиями работавшие на общественное благо этих стран. Совсем уж средневековая дикость — наследственное «негражданство», когда дети «негров» (сокращение от «негражданин») тоже рождались «неграми».

Латвийский «негр» — это не негр с плантации, которого «белые господа» доставили из Африки неграмотным, верящим в вуду и практикующим каннибализм. «Неграждане» — это абсолютно социализированные члены латвийского общества, деятельность которых способствует достижению пресловутого «общего блага». Независимость США начиналась с лозунга «No taxation without representation» — нет налогов без (политического) представительства. Самый сознательный гражданин в современном обществе — это налогоплательщик, который работает и хочет знать, на что идут его налоги. Единственная эффективная демократия — это демократия налогоплательщиков. Латвия утверждает, что она демократия, при этом значительная часть налогоплательщиков, обеспечивающих из своего кармана функционирование «демократии», не имеет в ней политического представительства.

Поэтому основными аргументами сторонников «негражданства» были не юридические обоснования, а политические оправдания: если дать «совкам» гражданство, то они голосовали бы за коммунистов/сталинистов и разных красно-коричневых и тянули бы страну назад, не давая ей быстро и решительно идти по пути реформ. Как ни странно, такая аргументация находила понимание у многих «либералов» и в России, и на Западе. Последние или не знали, или не хотели знать о дополнительной аргументации для внутреннего пользования: «чемодан, вокзал, Россия» — сознательное стремление с помощью поражения в правах и неприкрытой дискриминации вынудить местных русских эмигрировать из Латвии.

Одиозность института «негражданства» проявилась и в том, что первые несколько лет его существования латвийские «негры» вовсе не имели ни единой возможности стать гражданами: в Законе о гражданстве была предусмотрена процедура натурализации, но на практике она отсутствовала.

Только в 1995 году был принят Закон «О статусе граждан бывшего СССР, не имеющих гражданства Латвии или иного государства», определявший юридический статус «неграждан» — до этого они для латвийского государства формально и не существовали. Тогда же начало свою работу Управление по натурализации. Для получения латвийского гражданства «негражданину» необходимо было сдать экзамены на знание латышского языка, истории Латвии и Сатверсме — Конституции Латвийской республики, а также уплатить госпошлину и принести клятву на верность Латвии.

Однако из-за страха властей перед массовой натурализацией её возможности несколько лет были затруднены: существовали так называемые окна натурализации — квоты, ограничивающие получение гражданства. Только после 1998 года, когда на референдуме большинством голосов (52,5 % против 45 %) был одобрен закон, расширяющий круг лиц, имеющих право натурализоваться, натурализация в Латвии приобрела действительно массовый характер[72]. Важнейшим стимулом для натурализации стало вступление Латвии в Европейский союз: открывавшейся свободой передвижения и возможностью жить и работать в Европе могли воспользоваться только граждане, поэтому «негры» среднего возраста и особенно молодежь массово пошли сдавать натурализационные экзамены.

Еще один парадокс Латвийской республики: самым большим стимулом получить латвийское гражданство оказалась возможность благодаря этому гражданству «свалить» из Латвии в Западную Европу. Именно ради этого многие русскоязычные штудировали Сатверсме и приносили клятву верности Латвийской республике!

Рекордное количество заявок на натурализацию было подано в год вступления Латвии в ЕС — 21 297 заявлений в 2004 году. Рекордное количество натурализовавшихся приходится на 2005 год: 19 169. В последующие годы натурализация пошла на спад: под давлением Евросоюза латвийское правительство ещё на стадии переговоров об условиях евроинтеграции пошло на существенное улучшение положения «неграждан»: им были предоставлены социальные права и гарантии, равные тем, что имели граждане. В 2007 году «негры» получили право на безвизовое перемещение в пространстве всего Евросоюза. Всё это лишало оставшихся «неграждан» рациональных мотиваций сдавать экзамены на гражданство, а никаких идейных мотиваций становиться гражданами Латвии у большинства людей, обманутых в самом начале латвийским государством, изначально и не было.

В итоге сейчас «негражданами» в Латвии остаются 13 % населения — 282 876 человек, согласно Регистру жителей Латвии на начало 2014 года. Национальные меньшинства в структуре «неграждан» составляют 99,7 %, из них 65,7 % — русские (31,7 % русских Латвии), 13,6 % — белорусы (51,9 % белорусов Латвии), 9,7 % — украинцы (52,3 % украинцев Латвии). «Неграждане» проживают преимущественно в крупных городах: в Риге, Лиепае и Даугавпилсе (трех крупнейших городах Латвии) проживает 62,4 % неграждан. Среди «неграждан» 59 % являются иммигрантами, 41 % — коренными жителями Латвии. Абсолютное большинство «неграждан» — люди старшего возраста.

В настоящий момент очевидно, что натурализация больше не является методом решения проблемы «негражданства»: эту процедуру в последнее время проходит по 1 % «неграждан» в год. Оставшиеся «неграждане» сдавать на гражданство не хотят.

По данным латвийского Управления натурализации, основные причины, по которым «неграждане» не идут на натурализацию, таковы: убеждение, что гражданство полагается им по праву, — 34,2 %, недостаточное владение латышским языком — 23,2 %, сдача экзамена по истории (в ходе которого надо признать «советскую оккупацию», т. е. заявить о себе как об «оккупанте» или о «потомке оккупантов») — 20,5 %, меньшие расходы «неграждан» на визы в ряд стран, включая Россию (в 2008 г. «негражданам» был предоставлен безвизовый въезд в Россию) — 20,2 %, размер пошлины — 20,2 %[73]. Есть и элементарная социальная пассивность: невозможность участвовать в выборах при соблюдении базовых социальных гарантий не является достаточной мотивацией для сдачи экзаменов. Есть страх перед экзаменационной комиссией и неуверенность в своем знании латышского языка. Принципиальный протест против натурализации у многих вызывает экзамен по истории Латвии с вопросами об «оккупации и оккупантах» или о «сталинском геноциде латышей». Есть и радикально настроенные в идеологическом отношении «неграждане», в принципе не желающие признавать существования Латвийской республики и продолжающие считать себя гражданами Советского Союза. В последние годы наметилась тенденция отказа от получения латвийского гражданства в пользу гражданства российского: в России пенсии выше, чем в Латвии, и они индексируются.

Так что сейчас ситуация с «негражданством» в Латвии находится в запущенном состоянии: власти не признают существования проблемы и не идут хотя бы на частичное предоставление «негражданам» политических прав, призывая их натурализоваться, между тем как натурализация почти остановилась. На существование проблемы бесправного положения большой группы населения Латвии регулярно указывают различные международные организации, однако их рекомендации латвийским руководством последовательно игнорируются. Ещё в ноябре 2002 года Специальный комитет Парламентской ассамблеи Совета Европы, оценивая состоявшиеся в октябре 2002 года выборы в 8-й Сейм, отметил, что из-за неучастия в выборах «неграждан» в Латвии сложился «долговременный дефицит демократии» (long-term democratic deficit). О существовании в Латвии «дефицита демократии» говорилось также в Итоговом докладе по парламентским выборам в Латвии 2002 года, который 20 ноября 2002 года представило Бюро по институтам демократии и правам человека ОБСЕ[74].

В самой Латвии тема «неграждан» стала одной из центральных в процессе формирования русскоязычного правозащитного движения, но активистов этого движения латвийская власть тем более игнорирует (подробнее см. главу VIII).

Эстония

В Эстонии 30 марта 1992 года был восстановлен Закон о гражданстве 1938 года, в соответствие с которым гражданство возрожденной Эстонской республики получили лишь те, кто имел его до 1940 года, и их потомки. Около трети населения — более 300 тысяч человек, — таким образом, оказались лишены гражданства, хотя и проживали постоянно на территории Эстонии.

В 1993 году лица, оставшиеся без гражданства, официально получили статус иностранцев: основой для правового регулирования института «негражданства» стал принятый тогда Закон об иностранцах. «Негражданам» стали выдавать «Паспорт иностранца».

Причины разделения жителей Эстонии на граждан и «неграждан» были те же, что в соседней Латвии: недопущение русского населения к участию в выборах и устранение конкурентов из процесса приватизации бывшей советской собственности. Между гражданами и «негражданами» Эстонии были примерно те же различия в правах, что и в Латвии.

Неравенство стартовых условий между эстонцами и русскоязычными в период приватизации способствовало изначальной этнической диспропорции в эстонском бизнес-сообществе. Со временем эта диспропорция только увеличивалась.

«Что до возможностей неэстонцев заниматься предпринимательством, то никаких прямых ограничений в законодательстве Эстонской Республики не содержится. Однако некоторые положения законодательных актов, имеющие отношение прежде всего к неэстонцам, содержат потенциальные ограничения (например, возможность установления ограничений прав собственности для лиц, не имеющих эстонского гражданства). Данные исследований свидетельствуют, что неэстонцы были меньше эстонцев представлены среди предпринимателей с самого начала процесса приватизации. К 2000 году, согласно данным Переписи населения Эстонии, неэстонцев среди предпринимателей было 24 %, в то время как среди всего населения трудоспособного возраста их — 34 %»,[75] — пишут научные сотрудники Института международных и социальных исследований Таллинского университета Рейн Веэрманн и Елена Хелемяэ.

В этом отношении эстонская ситуация оказалась противоположна латвийской: в Латвии дискриминация русскоязычного населения в государственном управлении способствовала его массовому исходу в частный бизнес. Однако создание этнократического государства в Эстонии достигалось теми же методами, что и в Латвии: принятие Закона о государственном языке с соответствующими языковыми требованиями к госслужащим сделало почти невозможным попадание неэстонцев в органы власти.

В 1995 году был принят новый закон о гражданстве, который усложнил требования к знанию эстонского языка и добавил экзамен на знание эстонской конституции и закона о гражданстве. Однако, даже несмотря на крайнюю сложность для освоения эстонского языка (гораздо более сложного для понимания русскоязычного, чем латышский), натурализация в Эстонии шла более быстрыми темпами, чем в Латвии. К 2014 году экзамены на эстонское гражданство сдали 150 тысяч человек, причем 113 тысяч получили гражданство до 2000 года. В последние годы процесс натурализации в Эстонии, как и в Латвии, почти остановился. Среди причин не только русскоязычные жители Эстонии, но и международные организации и даже этнические эстонцы называют чересчур сложный экзамен по эстонскому языку. Согласно социологическому исследованию Таллинского университета, в 2010 году 73 % эстонцев и 82 % неэстонцев считали экзамен на гражданство несправедливым, 65 % эстонцев и 92 % неэстонцев — слишком сложным. С другой стороны, профессор Тартуского университета, бывший основатель Народного фронта Эстонии и депутат Европарламента от социал-демократов Марью Лауристин считает, что две трети лиц без гражданства просто не заинтересованы в его приобретении

На сегодняшний день в Эстонии негражданами являются 85 891 человек — 6,5 % населения. Наибольшее количество «неграждан» сконцентрировано на преимущественно русскоязычном северо-востоке страны (в Нарве, Кохтла-Ярве и пр.), а также в столичном Таллине. В этническом плане в структуре «неграждан» преобладают русские и украинцы, в демографическом — люди пенсионного возраста.

Важное отличие эстонской ситуации от латвийской: в Эстонии «неграждане» имеют право участвовать в муниципальных выборах.

В последние годы были предприняты и другие важные шаги для улучшения правового положения «неграждан» Эстонии: была введена практика автоматического получения гражданства ребенком из семьи «неграждан», отменены экзамены для «неграждан» старше 65 лет. В Латвии ничего подобного не происходит. Хотя в своем нежелании в принципе отказываться от института «негражданства» эстонские власти солидарны с латвийскими. Они тоже не видят в существовании «неграждан» никакой проблемы. Как откровенно и без обиняков заявил в 2011 году министр внутренних дел Эстонии Марко Померантс, проблема лиц с неопределенным гражданством решится в течение 20–25 лет естественным путем: когда все эти люди… умрут.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.