XVII. Взрывы этногенеза

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

XVII. Взрывы этногенеза

Взрыв этногенеза в I в. н. э

Если бы этносы были «социальными категориями», то они бы возникали в сходных социальных условиях. А на самом деле, как сейчас будет показано, пусковые моменты этногенезов, там, где можно их проследить на строгом фактическом материале, совпадают по времени и располагаются в регионах, вытянутых либо по меридианам, либо по параллелям, либо под углом к ним, но всегда как сплошная полоса. И вне зависимости от характера ландшафта и занятий населения на такой полосе в определенную эпоху внезапно начинает происходить этническая перестройка — сложение новых этносов из субстратов, т. е. этносов старых. Последние при этом ломаются и разваливаются, а новые развиваются весьма активно.

А рядом с такой полосой — покой, как будто нигде ничего не происходит. Естественно, самоуспокоенные этносы становятся жертвами своих беспокойных соседей. Остается непонятным другое: откуда такая исключительность в положении зон начал этногенезов и почему каждый раз процесс начинается на новом месте? Как будто кто-то хлещет плетью шар земной, а к рубцу приливает кровь — и он воспаляется.

Но прежде чем ответить на поставленный вопрос, посмотрим, как это происходит, чтобы объяснение феномена соответствовало его описанию.

В I в. Римская и Парфянская империи находились в этническом оскудении. Народонаселение сокращалось, добродетель предавалась забвению, ранее широко распространенная культура превращалась в достояние узких специалистов. С этого времени экономика стала строиться на хищническом отношении; к природным богатствам, а площадь запашки уменьшалась. После жестоких потерь в гражданских войнах стало не хватать способных чиновников и офицеров, зато увеличилось количество люмпен-пролетариев. Пьянство и разврат в Риме стали бытовой нормой. Перечисленные явления — суть элементы фазы этногенеза, которую мы смеем называть обскурацией.

Не в лучшем положении германские и сарматские племена, опустившиеся и терявшие былую боевую доблесть. Германик без труда прошел через вражескую территорию от Рейна до Эльбы; завоевание Британии также совершилось поразительно легко. Это тем более странно, что в III в. до н. э. инициатива этнической агрессии принадлежала на западе кельтам, а на востоке — сарматам. Изучая детали и общий ход компаний Цезаря в Галлии, Помпея — в Сирии, Марка Антония — в Парфии и Клавдия — в Британии, мы видим, что успехи сопутствуют римским орлам только там, где сопротивление исключительно слабо. Парфия была страна бедная, и династия Аршакидов не пользовалась популярностью в Иране, потому что считалась «туранской». И тем не менее она удержала границу по Евфрату. А когда римские легионеры столкнулись с китайскими арбалетчиками у Таласа в 36 г. до н. э., те перестреляли римлян, не потеряв ни одного бойца.[238] Поэтому можно заключить, что римляне побеждали варваров лишь потому, что варвары слабели быстрее римлян.

Но во II в. процесс всеобщей обскурации был нарушен. На широкой полосе между 20° и 40° восточной долготы началась активная деятельность дотоле инертных народов. Первыми выступили даки, но неудачно; они были начисто перебиты легионерами Траяна. Затем проявили повышенную активность иллирийцы, которые настойчиво пополняли римскую армию и посадили на престол цезарей своих предводителей Северов. Почти весь III в. этот маленький народ был гегемоном Римской империи, но надорвался от перенапряжения, и потомки его превратились в разбойников-арнаутов. Больше повезло готам, быстро покорившим огромную территорию от устьев Вислы до берегов Черного моря и простершим набеги до побережий моря Эгейского. И даже после поражения, нанесенного им гуннами, готы нашли в себе силу для завоевания Италии, Испании и на короткое время господства во Влахернском дворце Константинополя. Судьбу кровавого взлета с готами делили вандалы и анты. Наличие способности к сверхнапряжениям у восточногерманских племен во II–III вв. резко контрастирует с инертностью западных германцев и сарматов-аланов, позволивших небольшой орде гуннов покорить себя.

Но самым важным событием было образование нового этноса, называвшего себя «христианами». У этого этноса принципиально не могло быть единства по происхождению, языку, территории, ибо было сказано: «Несть варвар и скиф, эллин и иудей». В системе Римской империи, где была установлена широкая веротерпимость, христиане были исключением. Разумеется, причиной тому были не догматы, которые к тому же до 325 г. не были установлены, и не правительственный террор, ибо императоры стремились избежать гонений, специальными эдиктами запрещая принимать доносы на христиан, и не классовые различия, потому что христианами становились люди всех классов, а острое ощущение «чуждости склада» христиан всем остальным. Христианином в I–III вв. становился не каждый, а только тот, который чувствовал себя «в мире» чужим, а в общине — своим. Количество таких людей все время увеличивалось, пока они не начали преобладать в IV в. Тогда Рим превратился в Византию.

Что бы ни было сказано в евангельской доктрине, но в этногенезе ранние христиане показали наличие всех тех качеств, которые необходимы для создания нового этноса и которые можно свести к двум: целенаправленности и способности к сверхнапряжениям. Инерция толчка I в. хватило на полторы тысячи лет, за которые Византия прошла все фазы исторического периода и фазу обскурации, после чего фанариоты[239] превратились в персистентный этнос, а прочие византийцы были ассимилированы турками и славянами.

На восточной окраине очерченной нами полосы в III в. дал знать о себе новый народ со старым названием персы. К древним персам они относятся, как итальянцы — к римлянам или современные греки — к эллинам. Ахеменидская монархия была историческим завершением длинного периода культурного, общественного и этнического развития классического Ближнего Востока. Македонское вторжение оборвало прямолинейное развитие этой традиции, а парфяне, освободившие Иран от Селевкидов, были для местного населения тоже завоевателями и «чужими». В 226 г. персы создали свое государство и свой оригинальный этнокультурный комплекс, основанный на остроумном соединении конфессионального и племенного принципов. Зороастризм, ставший официальной идеологией, в отличие от христианства был чужд прозелитизму, но этот пробел восполнялся манихейством, гностической системой в иранском преломлении. В отличие от Византии развитие персидской популяции было нарушено вторжением извне, сначала арабским, а потом сельджукским. Последнее собственно персидское государство — Саманидское царство пало в 999 г., и после этого иранская культурная традиция постепенно исчезла, а персидский этнос вошел в систему так называемой мусульманской культуры и снова переоформился, сохранив от древнего стереотипа поведения только название и некоторые черты быта.

Наконец, на западной окраине, в Ютландии, народ англов, также захваченных описанным подъемом, с некоторым опозданием проявил себя, вторгшись в V в. в Британию. Трудно было бы понять, почему малочисленные дружины Генгиста и Горзы оказались вдруг сильнее густого населения этой богатой страны. Экономически и технически саксы и англы были слабее романизированных бриттов, но этнически они были моложе, и потенция возраста дала им возможность получить перевес в неравной борьбе с кельтами. Исключение составили лишь отсталые районы Британии, где кельтское население не растратило былой воинственности и употребило ее на отражение чужеземцев (Уэльс, Корнуэльс и Шотландия).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.