Глава 5. Экстернштайн в годы Второй мировой войны
Глава 5. Экстернштайн в годы Второй мировой войны
Начало Второй мировой войны отнюдь не положило конец многочисленным противоречиям, которые касались не только Экстернштайна. Напротив, оккупация Германией части европейских территорий привела к тому, что между ведомством Розенберга и «Наследием предков» начались новые конфликты. Представители этих организаций в буквальном смысле слова следовали за солдатами вермахта, пытаясь закрепиться на «новых землях», а это в свою очередь приводило к новым трениям. Состоявшие на службе в СС исследователи и научные специалисты планировали, что в Польше они займут места польских ученых, вытеснив их из университетов, музеев и библиотек. О том, какими методами планировалось вести «вытеснение», говорит спецакция «Краков», которая была осуществлена 6 ноября 1939 года. Во время ее осуществления было арестовано около 200 польских профессоров, которые были направлены сначала в концентрационный лагерь Заксенхаузен, а затем в Дахау. Нет никакого сомнения в том, что многие немецкие археологи вынашивали мечту о том, что после окончания войны они смогли бы открыть для себя «terra incognita», а именно пространства Юго-Восточной Европы и Западной Азии. Кроме того, оккупационная политика, которую проводили немцы, давала для многих исследователей подобные «головокружительные возможности».
Начало Второй мировой войны в Германии, кроме всего прочего, было ознаменовано ограничением общественных мероприятий. Так, например, оказался закрыт доступ к скалам Экстернштайна. Это произошло четыре недели спустя после того, как Германия напала на Польшу. Руководство отдела «Аненэрбэ», который располагался в Хорне, посчитало, что данное распоряжение существенно ограничивало его деятельность. Впрочем, это предписание не мешало «Объединению друзей» и непосредственному управляющему руководству Экстернштайна проводить некоторые мероприятия. Это указывало на то, что «Наследию предков», несмотря на лишение Вильгельма Тойдта всех постов в эсэсовской организации, так и не удалось свести до минимального уровня влияние опального профессора на Экстернштайн.
В декабре 1939 года Имперское министерство пропаганды издало указ, согласно которому праздник зимнего солнцестояния мог проводиться только в тех областях, где не требовалось соблюдать светомаскировку. По этой причине в гау Север-Вестфалия празднество было фактически запрещено. Традиционно проводимое у четвертой скалы Экстернштайна празднество солнцестояния (как летнего, так и зимнего) фактически оказалось под запретом.
Дальнейшее преображение Экстернштайна и прилегающих к нему территорий застопорилось фактически после начала Второй мировой войны. Впрочем, начало боевых действий в Европе не было главной причиной этих задержек. Задуманный Рудольфом Мартином и Бруно Швайцером музей под открытым небом с несколькими десятками «древнегерманских построек» требовал немалых финансовых средств, которые пребывавшее в бедственном положении «Аненэрбэ» едва ли могло самостоятельно отыскать.
Делегация Имперской трудовой службы у Экстернштайна в 1939 году
Также можно было бы предположить, что этот дорогостоящий проект пришелся не по вкусу Гиммлеру, который был известен своей бережливостью и рачительным отношением к деньгам. Однако письмо, которое рейхсфюрер СС написал в апреле 1940 года, показывает, что Гиммлер отчасти поддерживал идею создания музея под открытым небом. Он лишь несколько трансформировал ее в соответствии с собственными представлениями о том, как должна была выглядеть «германская святыня — Экстернштайн».
У двух проходов к скалам предполагалось возвести несколько строений в вестфальском крестьянском стиле. Попасть к Экстернштайну можно было, пройдя через них. В этих зданиях посетитель должен был приобрести буклет, посвященный скалам. Этот буклет должен был выполнять функцию входного билета. Гиммлер писал: «Таким образом, тетрадка с описанием утесов и их истории может быть оставлена на память в библиотеке, а кроме этого мы будем освобождены от необходимости продавать к германской святыне бесформенные билеты». Рейхсфюрер СС предполагал, что в каждом из помещений «крестьянских зданий» будут находиться картины и изображения Экстернштайна, рисунки того, как он выглядел в далеком прошлом. «Посетитель, который направится к Экстернштайну, будет духовно и психологически подготовленным». Кроме этого, Гиммлер планировал существенно изменить подъемы к первым трем скалам Экстернштайна. «Мы должны хотя бы в некоторой степени привести их в состояние, в котором они пребывали в глубоком прошлом. Я поручаю „Аненэрбэ“ привлечь специалистов по деревянному германскому зодчеству, которые должны спроектировать новые лестницы, изготовленные из дерева. Это должно происходить в тесном сотрудничестве с штурмбанфюрером Вайгелем. Мы должны избавиться от этих ужасных чугунных конструкций. Все проекты должны быть согласованы лично со мной. Каждый из них должен быть утвержден мною лично».
Как видим, Гиммлер озвучил целую программу преобразования Экстернштайна, который должен был отвечать его представлениям о «германской святыне». Само собой разумеется, эта программа должна была воплощаться в жизнь после предполагаемой победы Германии во Второй мировой войне. Само же ее выполнение было поручено нескольким эсэсовским подразделениям, в том числе «Аненэрбэ». Данный проект существенно отличался от представлений того же Юлиуса Андрее, который также планировал в свое время преобразить окрестности Экстернштайна. Остается открытым вопрос, собирался ли Гиммлер устанавливать Ирминсул близ Экстернштайна или на одной из его скал. Этот момент был едва ли не центральным в проектах Юлиуса Андрее, но о нем фактически ничего не было сказано в письме Гиммлера. Планам Гиммлера не было суждено сбыться. Единственным осуществленным пунктом его программы стало вручение всем посетителям Экстернштайна небольшого буклета, стоимость которого входила в цену входного билета. Гиммлер всегда предполагал, что Экстернштайн был не просто достопримечательностью, а объектом, призванным служить мировоззренческой и духовной обработке немцев, в первую очередь служащих СС.
Сохранившиеся в архивах документы показывают, что весной 1940 года Экстернштайн вновь стал объектом противостояния между «Аненэрбэ» и «Крайсрингом». Во многом это было связано с тем, что отдел германоведения «Наследия предков» должен был перебраться в Хорн. Кроме этого, конфликт усиливался очевидными противоречиями, которые существовали между «Аненэрбэ» и местными партийными чиновниками. Эти противоречия обострялись благодаря тому, что «Крайсринг», связанный с ведомством Розенберга, стал претендовать на финансовые средства местных властей, изначально предполагавшиеся для выделения «Наследию предков».
Если до начала Второй мировой войны сторонний наблюдатель мог только предполагать, что между эсэсовской организацией и местными властями существовали какие-то недоговоренности, то после февраля 1940 года о них могли знать многие люди. Именно в это время Карл Теодор Вайгель, являвшийся начальником расположенного в Хорне исследовательского отдела по изучению письменности и символики, предложил правительству Липпе свои услуги в качестве лектора. Он предполагал, что возглавляемый им отдел мог бы делать доклады для солдат вермахта и служащих партийных инстанций. Поскольку не сохранилось никаких указаний относительно того, что подобное предложение поступило от руководства «Аненэрбэ», можно предположить, что это была личная инициатива самого Вайгеля. По большому счету это подтверждается письмом, которое Вайгель направил Вольфраму Зиверсу в Берлин. В нем начальник исследовательского отдела сообщал организационному руководителю «Аненэрбэ» о том, что «Вильгельм Тойдт и „Общество Оснингмарк“ активно планирует серию докладов, которые будут прочитаны офицерам вермахта». Далее следовало предложение, что «Наследие предков» само могло бы перехватить эту инициативу.
Когда Вайгель с подобным предложением обратился к крайсляйтеру НСДАП, то получил однозначный отказ. Кроме этого, ему как официальному представителю «Аненэрбэ» было заявлено, что «в целом неизвестно, может ли использоваться Ваша организация для подобного рода деятельности». Одновременно с этим крайсляйтер одобрил серию докладов, которая читалась сотрудниками «Круга любителей». Однако Вайгель не сделал сам собой напрашивавшийся вывод о том, что местные партийные чиновники открыто продемонстрировали свое пренебрежение «Аненэрбэ». Он наивно полагал, что это было предложением присоединиться к деятельности «Круга любителей». Впрочем, само по себе это предложение было оскорбительным для исследователей, состоявших на службе в СС. А потому некоторое время спустя крайсляйтер Веддервилле получил решительный отказ, со словами: «Данное предложение является неприемлемым». Кроме этого, Вайгель указывал в своем письме, что возглавляемый им отдел «Аненэрбэ» был известен по всей Германии. Указания на «известность» не произвели никакого впечатления на партийных функционеров. Именно этим можно объяснить то, что крайсляйтер впредь пытался избегать любых контактов в «Аненэрбэ».
С самого момента своего основания «Круг любителей древней истории» пытался всячески перетянуть на себя финансовые средства, которые выделялись правительством Липпе для Фонда «Экстернштайн» и «Наследия предков». Пытаясь отстранить от этой «кормушки» эсэсовские структуры, «Круг любителей» намеревался самостоятельно осуществлять исследования в области древней истории. Принимая во внимание подобные установки, не было ничего удивительного в том, что в определенный момент руководство «Круга любителей» обратилось к гауляйтеру Вестфалии с просьбой обеспечить финансирование, достаточное для собственных изысканий. При этом указывалось на то, что Фонд «Экстернштайн» ежегодно получал около 8 тысяч рейхсмарок. Руководство «Круга любителей» ставило под сомнение, что данные средства тратились именно на раскопки и изучение Экстернштайна. Было заявлено, что за более скромную сумму «Круга любителей» готов был более эффективно выполнять те же самые задачи. Но «Круг любителей» не намеревался ограничиваться Экстернштайном. В качестве первоочередных задач кроме всего прочего назывались раскопки в Гортенбурге и изучение так называемой «головы Пипина», которая располагалась близ Дёрентрупа. В дальнейшем планировалось изучение Ёстерхольца и Ляйструперского леса. Уже перечисление этих объектов однозначно указывает на то, что в игру вступил Вильгельм Тойдт — именно он уделял им повышенное внимание. Более того, утверждалось, что подготовительные работы для изучения названных мест велись с 1938 года, то есть с того момента, когда Вильгельм Тойдт был изгнан из «Аненэрбэ». Это предположение подтверждается тем, что в ведомстве Розенберга ничего не знали об этих планах, а потому их инициатива могла исходить только из Детмольда.
Несмотря на то что некоторое время в ведомстве Розенберга ничего не знали об упомянутых выше переговорах, сведения о них утаить не удалось. О данном начинании Ганса Рейнерта проинформировал его давнишний приятель Штампфусс, который входил в состав «Круг любителей».
Рейнерт был весьма обрадован запланированными раскопками в Гротенбурге, не меньшее воодушевление испытывал и Штампфусс.
Археолог показывает, сколько каменных блоков было выбито из лестницы у «каменной гробницы»
Однако последний в одном из частных писем спрашивал Рейнерта, что происходило нового в сфере древней истории? Этот вопрос говорит о том, что Штампфусс фактически ничего не знал о противоречиях и конфликтных ситуациях, которые имелись в Липпе и Вестфалии. Более того, Штампфусс беспочвенно опасался, что «Аненэрбэ» «слишком глубоко запустило свои щупальца в вестфальские земли».
На тот момент «Аненэрбэ» пыталось привлечь к сотрудничеству Августа Штирена. Но ученый отказывался идти на службу в СС. Он предпочитал заниматься самостоятельными исследованиями, лишь косвенно поддерживая «Аненэрбэ» в части мероприятий, которые были направлены против Альфреда Розенберга. Но в «Наследии предков» не оставляли надежды, что известный ученый все-таки изменит свое мнение. В «Аненэрбэ» предполагали, что сотрудничество можно было наладить именно по проблеме Экстернштайна. Ученого пытались даже заинтриговать «новыми археологическими находками». Так, например, Йозеф Плассман сообщал в одном из своих писем Штирену, что «в скалах были найдены следы многочисленных искусственных приспособлений, который можно датировать эпохой древней или ранней истории». Плассман описывал небольшие ниши, которые были обтесаны острым резцом. Предполагалось, что это могло быть связано с изучением движения Земли и астрономическими наблюдениями. Плассман очень настойчиво приглашал Штирена ознакомиться с этими находками. Кроме этого, он отмечал: «Рейхсфюрер СС весьма заинтересован в продуктивных результатах изучения Экстернштайна, которое до настоящего момента являлось недостаточным». Несмотря на то что ответного письма Штирена не сохранилось, можно предположить, что он отверг данное предложение, предпочитая сохранять четкую дистанцию от «Наследия предков».
Если же говорить об упоминавшихся в письме Плассмана «открытиях», то очень сложно установить, шла ли речь о находках, которые были сделаны в 1940 году гауптштурмфюрером СС Вильгельмом Йорданом, либо же о более ранних находках.
Между тем произошли события, которые в очередной раз привели к ухудшению отношений властей Детмольда и «Аненэрбэ». В данном случае речь идет о праздновании 80-летия Вильгельма Тойдта, которое проходило в декабре 1940 года. Сторонники пожилого профессора и ведомство Розенберга решили использовать этот юбилей в собственных целях. Ганс Рейнерт даже планировал провести торжества не только в Детмольде, но и в Берлине. В «Аненэрбэ» предпочитали не вмешиваться в ситуацию, наблюдая за развитием событий из Хорна, где располагалось несколько отделов «Наследия предков». Эсэсовскую структуру интересовали не столько действия Розенберга и его «паладинов», сколько деятельность «Общества Оснингмарк». О ситуации в обществе докладывал школьный советник Волленхаупт, который не только входил в окружение Вильгельма Тойдта и был одним из активистов «Немецкого союза», но и с 1938 года состоял на службе в СС.
Между тем восхищенные поклонники Тойдта планировали превратить 80-летие профессора в некое пропагандистское действо по чествованию «старого бойца». Для этого они обратились к крайсляйтеру Веддервилле с просьбой оказать Тойдту особые почести, а также выделить отдельное финансирование для «Общества Оснингмарк» и «Круг любителей», которые изображались ими как «действительно действующие в Детмольде германоведческие структуры». Остается неизвестным, передал ли эту просьбу крайсляйтер гауляйтеру Майеру. Однако в ноябре 1940 года Майер обратился в Имперское министерство воспитания с ходатайством о награждении Вильгельма Тойдта «Медалью имени Гёте». Сразу же надо оговориться, что и Имперское министерство воспитания, и гауляйтер Майер поддерживали Вильгельма Тойдта еще с 1933 года. Когда об этом обращении узнали в «Наследии предков», то в министерство было направлено несколько протестов. Руководство «Аненэрбэ» хотело любыми силами помешать награждению Тойдта. В одном из этих протестов говорилось: «Профессор Тойдт полностью перешел на сторону профессора Рейнерта, а с некоторых пор намеревается издавать конкурирующий журнал „Германия“. Награждение его „Медалью имени Гёте“ дало бы для его немногочисленного окружения новый стимул для противодействия объективным исследованиям, что было бы крайне нежелательно». В этих письмах «Аненэрбэ» пыталось разыграть карту Ганса Рейнерта, который издавна считался противником Имперского министерства воспитания. По сведениям, поступившим в СС от Волленхаупта, Рейнерт намеревался произнести большую речь во время поздравления юбиляра.
Ганс Рейнерт
Несмотря на то что руководство «Аненэрбэ» однозначно высказалось против награждения Вильгельма Тойдта, эсэсовская структура не смогла предотвратить вручение «Медали имени Гёте» пожилому профессору. В этой аппаратной игре «Наследие предков» проиграло гауляйтеру Майеру. Медаль была вручена Тойдту в торжественной обстановке 8 декабря 1940 года. На грудь ее пожилому исследователю повесил крайсляйтер Веддервилле. В своем выступлении этот партийный чин заявил, что «партия никогда не забудет его (Тойдта) борьбу за дело обновления немецкого духа, за немецкую честь». После этого было предложено переименовать одну из улиц Детмольда в улицу Вильгельма Тойдта.
Страница из каталога археологических находок близ Экстернштайна. Рубила каменного века
Во время юбилейного мероприятия Юлиус Андрее, который выступал в роли представителя «Имперского союза древней истории», не только поздравил Тойдта, но и сделал небольшой доклад, сопровождавшийся показом диапозитивов. Андрее в очередной раз рассказал о результатах, проводимых им в 1934–1935 годах раскопок у Экстернштайна, неоднократно подчеркнув, что они подтвердили истинность теорий юбиляра. Несколько дней спустя торжественное мероприятие произошло в Берлине. На нем присутствовали в основном представили «Имперского союза древней истории» и члены столичного филиала «Общества Оснингмарк».
Об итогах данных мероприятий 11 декабря 1940 года Волленхаупт доложил Карлу Теодору Вайгелю, как официальному представителю «Аненэрбэ». В первую очередь Волленхаупт обратил внимание на то, что Тойдт появился на людях не в эсэсовской форме (несмотря на лишение постов в «Наследии предков», из СС профессора никто не исключал), а в гражданской одежде со знаком «Немецкого союза» на лацкане.
В своем отчете о состоявшейся беседе Вайгель делал следующие выводы: «За всей этой чрезмерно активной деятельностью „Общества Оснингмарк“ стоит профессор Рейнерт. Крайсляйтер, который не имеет ни малейшего понятия о делах культуры, упрямо следует указаниям Рейнерта, которые поступают „сверху“. Для него Рейнерт является представителем ведомства Розенберга, а потому полученные указания воспринимаются как обязательные к исполнению. Становится вполне отчетливым, что в работе против нас активно используется Тойдт». Кроме этого, были приведены слова Волленхаупта о том, что «Общество Оснингмарк» «однозначно действует против „Аненэрбэ“». В частности, приводились сведения о распространении слухов, будто бы в «Наследии предков» «окопались скрытые католики». После этого деятельность Вильгельма Тойдта была взята под контроль СД. После нескольких месяцев наблюдений эсэсовская служба безопасности сообщала, что «после того, как Тойдт был награжден „Медалью имени Гёте“, деятельность „Общества Оснингмарк“ стала явственно ориентирована против „Наследия предков“».
Опасения, которые испытывали в «Наследии предков», не были пустыми страхами. Фактически после празднования 80-летия Вильгельма Тойдта местные партийные власти предприняли отчетливую попытку лишить «Аненэрбэ» его позиций в Экстернштайне, то есть отстранить эсэсовскую структуру от исследования «культовых скал».
9 января 1941 года в Липпе прибыл Артур Зейсс-Инкварт, имперский комиссар Нидерландов. Стандартная культурная программа во время визита высоких гостей предполагала осмотр Экстернштайна. Крайсляйтер Веддервилле в данном случае обратился с просьбой провести экскурсию не к структурам «Аненэрбэ», располагавшимся в Хорне, а непосредственно к Вильгельму Тойдту. Тот же в свою очередь во время рассказа пытался представить дела так, будто бы «Наследие предков» занималось малозначительными вещами. При этом сам Тойдт не преминул несколько раз подчеркнуть, что его теории были подтверждены археологическими находками. После этого раздраженный Карл Теодор Вайгель высказал пожелание, чтобы партийные органы более никогда не использовали «для подобного рода экскурсий» престарелого Вильгельма Тойдта. Но эта настойчивая просьба не была услышана — все последующие экскурсии проводились если не самим Тойдтом, то его учениками. Подобная «наглость» переполнила чашу терпения Вайгеля, и тот обратился с письмом к организационному руководителю «Аненэрбэ» Вольфраму Зиверсу. В нем он говорил, что «Общество Оснингмарк» фактически начало открытую кампанию против «Наследия предков». В качестве ответной меры Вайгель обратился с просьбой к командованию эсэсовского штандарта, расположенного в Детмольде, чтобы то выделило нескольких человек для использования их в качестве экскурсоводов. Кроме этого, предполагалось, что сотрудники «Аненэрбэ» будут организовывать визиты в Экстернштайн раненных во время боев солдат и офицеров ваффен-СС. После этого правление Фонда «Экстернштайн» направило крайсляйтеру сообщение о том, что «во время экскурсий у скал необходимо соблюдать строгую научность, так как их трактовка вызывает множество споров». Крайсляйтер Веддервилле понял это письмо как запрет проводить экскурсии у Экстернштайна без сопровождения сотрудников «Аненэрба».
К тому моменту докладные, которые были подготовлены Вайгелем, через руководство «Аненэрбэ» попали на стол Гиммлеру. Реакция рейхсфюрера СС была очень жесткой. 24 марта 1941 года Гиммлер направил официальное письмо к гауляйтеру Майеру, в котором заявил, что «в последний раз обращается по проблеме Экстернштайна». Ссылаясь на «партийное товарищество» и старое знакомство еще со времен выборов в ландтаг 1932–1933 годов, Гиммлер просил устранить «непонятное ему сопротивление липпского правительства». Далее в письме Гиммлер сообщал: «Меня смущает отнюдь не 80-летний упрямый старик, который может быть и не совсем вменяем. Я нахожу досадным, что некоторые чины поддерживают нападки этого старика на „Наследие предков“. Партайгеноссе Майер, я не хочу и не ищу ссоры с Вами. По этой причине я отказался полностью переводить „Аненэрбэ“ в Детмольд. Подобное решение привело бы только к новым противоречиям и к взаимным укорам. Однако если я хочу избежать конфликта, то отнюдь не должен покидать Ваше гау со всеми филиалами „Аненэрбэ“. Это едва ли возможно, так как на Экстернштайн, к которому я проявляю личный интерес, затрачено слишком много финансовых средств охранных отрядов НСДАП».
На этот раз угрозы Гиммлера были вполне ощутимыми, чтобы на них нельзя было прореагировать. Несмотря на то что разногласия между «Аненэрбэ» и местными властями возникли еще в 1938 году, на этот раз партийными органами было проведено некое подобие «расследования». Майер направил копию письма Гиммлера в правительство Липпе с просьбой подготовить ответ. Ответ оказался длиннющим письмом на 11 страницах. В нем крайсляйтер Веддервилле пытался изложить свои аргументы против сотрудничества с «Аненэрбэ» по проблеме Экстернштайна. Во-первых, он указывал на то, что в период с 1934 года земельные власти затратили на Экстернштайн более миллиона рейхсмарок. Кроме этого, он говорил о том, что во время работ в Экстернштайне СС активно помогало местное управление лесов, а потому обвинение в недостаточном уровне сотрудничества сторон было «беспочвенным». Во-вторых, упоминалось о том, что ежегодно отделу «Наследия предков», находившемуся в Детмольде, выплачивалось 3 тысячи рейхсмарок. Эта сумма продолжала поступать на счета «Аненэрбэ» даже после того, как из организации оказался исключен Вильгельм Тойдт («хотя местные власти не получили об этом никаких уведомлений»). При этом Веддервилле не исключал, что в будущем правительство Липпе будет оказывать финансовую поддержку «Обществу Оснингмарк», как одной из структур, занимавшейся краеведческими изысканиями. Поскольку правительство Липпе рассматривало новую организацию Вильгельма Тойдта как «благотворительную», то ей безвозмездно было передано в пользование два помещения.
В своем ответе Веддервилле отнюдь не собирался оправдываться, напротив, он даже пытался перейти в «контрнаступление». В частности, указывалось, что «Наследие предков» не слишком активно привлекало для работы в Экстернштайне членов Национал-социалистической партии. Награждение же Тойдта почетной медалью, по мнению Веддервилле, нельзя было рассматривать как «происки», направленные либо против «Аненэрбэ», либо против рейхсфюрера СС лично. В целом крайсляйтер изображал ситуацию так, будто бы именно правительство Липпе несло на себе основную тяжесть финансовых затрат, связанных с изучением и преображением Экстернштайна.
На самом деле в своем ответе крайсляйтер Веддервилле нашел очень уязвимое место в позиции Гиммлера, что в перспективе позволяло местным органам фактически лишить «Аненэрбэ» власти в Экстернштайне. В дальнейшем это стало поводом для того, чтобы правительство Липпе не раз пыталось ограничить деятельность «Наследия предков». Крайсляйтер Веддервилле нашел достаточное количество аргументов для того, чтобы доказать, что скалы Экстернштайна имели «исключительное значение для национал-социалистической идеологии». Опираясь на эти выводы, он предлагал, чтобы в будущем скалы Экстернштайна стали местом проведения общеимперского праздника летнего солнцестояния. В нем должны были принимать участие первые лица НСДАП и ее подразделений. Расположенная под отрытым небом группа утесов подходила для этих целей не только с «эстетической» точки зрения. Согласно теориям Вильгельма Тойдта, в прошлом Экстернштайн являлся местом проведения подобных празднеств у саксов. Предложение «привязать» скалы Экстернштайна не столько к СС, сколько к партийным органам, нашло активную поддержку в гауляйтера Майера. В ноябре 1941 года он начал соответствующие переговоры с представителями Фонда «Экстернштайн», которые на тот момент находились в Берлине. Из протокола встречи значилось, что возмущенные представители СС покинули данное совещание.
После этого в декабре 1941 года в Детмольде состоялось новое совещание, на котором уже не было ни сотрудников «Аненэрбэ», ни представителей Фонда «Экстернштайн». На этом мероприятии местные государственные и партийные чиновники фактически решали, как ограничить влияние СС и «Наследия предков» в Экстернштайне. Для этого предполагалось внести изменения в Устав Фонда «Экстернштайн». При этом должно было быть подчеркнуто, что скалы Экстернштайна являются уникальным культовым сооружением не только для Вестфалии, но Германии в целом. Эти выводы должны были быть приправлены выкладками Вильгельма Тойдта о том, что здесь еще в доисторические времена происходило празднование летнего солнцестояния. По этой причине Национал-социалистическая партия должна была использовать эти утесы для мировоззренческого воспитания своих членов.
Раскопки 1935 года
В этой связи только НСДАП должна была обладать правом проведения празднеств в Экстернштайне. В данном случае предполагалось, что созданием музея и архива Экстернштайна будет заведовать «Общество Оснингмарк», которое и должно было со временем стать хранителем скал.
Как видим, в конфликте интересов местные власти однозначно увязывали свои начинания с именем Вильгельма Тойдта. При этом в исследовательской литературе гауляйтер Майер изображался как «верный союзник Альфреда Розенберга, который установил интенсивные контакты с рейхсляйтером еще до 1933 года». Действительно, в своих дневниках Розенберг не раз весьма положительно отзывался о гауляйтере Майере, но это отнюдь не значит, что за реорганизацией Фонда «Экстернштайн» и попытками отстранить «Аненэрбэ» от культовых скал стоял именно главный идеолог Национал-социалистической партии.
В упоминавшихся выше переговорах не принимал участие ни один представитель ведомства Альфреда Розенберга.
Прежде чем гауляйтер Майер начал реализацию своих планов, произошло событие, которое внесло в них очень сильную коррективу. 5 января 1942 года скончался Вильгельм Тойдт. Один из членов городского совета Детмольда в те дни записал в своем дневнике: «Умер весьма уважаемый горожанин Тойдт. Немецкий народ и наша Родина обязаны ему прежде всего очень важными исследованиями в области духовной и культурной жизни наших предков». После смерти пожилого профессора местные органы власти стали готовить поминальное мероприятие, на котором должны были присутствовать, кроме всех прочих, представители «Имперского союза древней истории». Предполагалось, что из Берлина прибудет Ганс Рейнерт, однако он прислал своего заместителя.
Поминальное мероприятие проходило 21 января 1942 года в ратуше Детмольда. Представитель ведомства Розенберга, Штрёбель, использовал свое выступление как повод для очередных нападок на консервативных ученых, которые «продолжали придерживаться устаревших концепций и лозунга „свет идет с Востока“». В своем выступлении Штрёбель два раз упомянул раскопки в Экстернштайне, которые осуществлялись Юлиусом Андрее. В первом случае он произнес: «Восприятие Тойдтом скал как дохристианской святыни было доказано результатами раскопок Юлиуса Андрее. Он смог обнаружить в Экстернштайне следы культовых действ, которые происходили задолго до христианизации страны, еще во времена саксов». Уже в этих словах чувствовалось некое недоверие к скалам как «германской святыне». Несколько минут спустя Штрёбель выскажется более однозначно: «И даже если скалы Экстернштайна на самом деле не являются никакой „германской святыней“, то в любом случае борьба Вильгельма Тойдта не была напрасной, так как он продвинул вперед все специализированные исследования, чтобы явить нашему народу исторический материал, которым до этого момента пренебрегали многие ученые». Очевидно, что представитель ведомства Розенберга открыто выражал сомнения относительно истинности теорий покойного Тойдта, предпочитая видеть в них не научное открытие, а лишь инструмент общественно-политического воздействия на немцев. «Самым существенным является то, что Тойдт зажег огонь в сердцах многих немцев своим призывом поиска „германских святынь“. Это и является его бессмертным вкладом в нашу историю, что было отмечено даже фюрером. У нас в науке не хватает отнюдь не умных голов, а смелых сердец. Фюрер считает, что такое смелое сердце было у Вильгельма Тойдта — человека пожилого по своему возрасту, но очень юного по своему духу».
Упоминания Гитлера в этой речи, возможно, не были случайными, равно как и некая подспудная критика теорий относительно предназначения Экстернштайна. Можно было бы предположить, что после смерти Вильгельма Тойдта Гиммлер укрепит свои позиции в Экстернштайне, а «Общество Оснингмарк» фактически прекратит свое существование. В действительности все произошло с точностью до наоборот. Численность «Общества Оснингмарк», которое в 1941 году насчитывало 651 члена, к концу 1942 года составляла почти 800 человек. Гиммлер же после 1942 года фактически никогда не проявлял открытого интереса к скалам Экстернштайна. Не исключено, что это было связано с критикой в адрес теории «культового предназначения» этих скал, которую в присутствии рейхсфюрера СС в феврале 1942 года высказал Гитлер.
Весьма сомнительно, что Гиммлер отказался от своих прежних воззрений, но факт остается фактом, после этого события ни он сам, ни «Аненэрбэ» фактически не занимались проблемой Экстернштайна. Не исключено, что было решено отложить все эти дела до «после победы». Однако после поражения Германии во Второй мировой войне немецкие ученые предпочли в целом «пересмотреть» концепцию Экстернштайна, видя в скалах всего лишь подобие христианской часовни, созданной в Средние века.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.