Глава 4. Рассвет и закат Вильгельма Тойдта
Глава 4. Рассвет и закат Вильгельма Тойдта
Летом 1936 года Юлиус Андрее с большим трудом смог издать свою монографию, посвященную археологическим раскопкам в Экстернштайне. Выходу в свет этой работы во многом содействовала помощь западного университета имени Вильгельма. Поскольку на тот момент не было никакой необходимости согласовывать с кем-либо текст рукописи, то можно предположить, что Андрее не показывал ее ни партийным органам, ни представителям СС. В августовском номере «Германии» 1936 года вышла на эту книгу благожелательная рецензия Йозефа Плассмана, видимо, в «Аненэрбэ» все-таки предполагали, что рано или поздно монография Андрее увидит свет. Кроме «Германии», поначалу на эту книгу почти никто не обратил внимание. Исключение, пожалуй, составила «Кёльнская народная газета», которая опубликовала большой обзор, содержавший в том числе весьма критичные замечания в адрес Андрее. На тот момент эта статья не вызвала никакого резонанса ни в среде историков, ни в среде партийных функционеров, ни в СС. Ситуация в корне поменялась в ноябре 1936 года. Именно тогда появилась новая статья, которая вызвала бурную реакцию Генриха Гиммлера. Дело было даже не в содержании критической статьи, а в том, где она была напечатана. Речь шла об одном из первых номеров издаваемого Гансом Рейнертом журнала «Германское наследие» («Германенербе»). В «Аненэрбэ» сразу же сочли, что им пытаются составить конкуренцию. Действительно, журнал Рейнерта по своему названию напоминал нечто среднее между журналом «Германия» и выпускавшим его «Наследием предков» — «Аненэрбэ». Ситуация осложнялась еще и тем, что статья, собственно, принадлежала самому Юлиусу Андрее. 11 декабря 1936 года Гиммлер вновь распорядился подвергать самым суровым наказаниям тех, кто решился нарушить запрет на публикацию материалов об Экстернштайне. В одном из писем рейхсфюрер напоминал организационному руководителю «Наследия предков» Вольфраму Зиверсу, что в Германии были также запрещены любые публичные дискуссии и общественные обсуждения проблем, связанных с Экстернштайном.
Копию данного письма для ознакомления получил и Александр Лангсдорф. В данном случае требование вмешаться в ситуацию исходило не столько от коллег Андрее, сколько от «Наследия предков». Именно «Аненэрбэ» Гиммлер передал функции по надзору за соблюдением запрета на публикации, касавшиеся Экстернштайна. Появление монографии Юлиуса Андрее и его статьи в журнале «Германское наследие» наглядно показывало, что «Аненэрбэ» не справлялось с порученной ему задачей, собственно, как и в последующие годы.
Андрее не был готов безропотно выполнять приказы Гиммлера. В ответном письме он сообщал: «Я как университетский профессор и политический руководитель не подчиняюсь приказаниям рейхсфюрера СС. Кроме того, запрет на написание книги и статей является неприемлемым для меня, так как существенно ограничит мою научную деятельность. Вдобавок я не публикую ничего, что не соответствовало бы научному уровню или противоречило национал-социалистическому мировоззрению». Но, видимо, понимая чреватость ссоры с Гиммлером, Юлиус Андрее в конце своего письма делал некий реверанс в его сторону, заявив, что не имеет никакого интереса к тому, чтобы делать какие-то новые публикации, посвященные Экстернштайну. Само письмо производило очень странное впечатление. В его первой части Андрее пытался продемонстрировать, что не подчинялся приказам рейхсфюрера СС. Однако в последних предложениях он вновь выражает готовность соблюдать «секретность», касавшуюся Экстернштайна. Впрочем, эта покорность на самом деле была мнимой. Юлиус Андрее никогда не планировал соблюдать запреты, наложенные Гиммлером на вестфальские утесы. Об этом говорит хотя бы тот факт, что в 1937 и 1939 годах вышли переработанные и дополненные версии его монографии. Причем их выход в свет не привел к какой-то очередной бурной реакции со стороны СС, то есть можно предположить, что действия Юлиуса Андрее фактически никто не отслеживал.
Во время реконструкции сооружений у «скалы гротов»
Несколько дней спустя после возобновления запрета на публикации об Экстернштайне, Бурно Гальке, являвшийся куратором «Наследия предков», сообщал Гиммлеру о намерении Александра Лангсдорфа ввести в состав правления Фонда «Экстернштайн» обершарфюрера СС Буттлера, что позволило бы ему иметь в этом учреждении «своего человека». При этом Гальке спрашивал Гиммлера: «Может быть, имело смысл передать культурное руководство Экстернштайном „Наследию предков“?» При этом указывалось, что Александр Лангсдорф был полностью согласен с этой идеей. Кроме этого, Гальке в очередной раз предлагал предусмотреть «самые строгие санкции в отношении тех, кто нарушал запрет на публикации об Экстернштайне». Касательно нового назначения Буттлера с подачи Лангсдорфа Гиммлер сразу же ответил решительным отказом. Но над остальными предложениями он некоторое время думал. Несмотря на то, что предложение о передаче Экстернштайна «Аненэрбэ» показалось Гиммлеру перспективным, ведать делами Фонда «Экстернштайн» продолжил бригадефюрер СС Освальд Поль, отвечавший за все экономические проекты, которые были интересны рейхсфюреру СС. Если оценивать отказ Гиммлера, то он прежде всего относился не к самому Лангсдорфу, а к Буттлеру — рейхсфюрер СС не собирался вводить в свое окружение человека, который считался ставленником Имперского министра воспитания Бернхардта Руста. Гиммлер предложил ввести в состав правления Фонда «Экстернштайн» д-ра Вакера, который несколько позже стал начальником Буттлера.
В то время как ученые-специалисты пытались подорвать доверие Ганса Рейнерта к Альфреду Розенбергу и даже думали о том, как бы к этой деятельности привлечь Генриха Гиммлера, рейхсфюрер СС решил применить совершенно иную тактику. Глава СС планировал уже с середины января 1937 года настроить Розенберга против Ганса Рейнерта. Поводом для этого стали попытки Рейнерта вмешаться в дела Экстернштайна.
Непосредственным толчком для действий Гиммлера в задуманном направлении стала информация, поступившая от Фрике, который, напомним, был не только экскурсоводом, но и эсэсовским осведомителем. Одно из сообщений было направлено Фрике в «Наследие предков», откуда уже попало на стол Генриха Гиммлера. В данном случае речь шла о письме Рейнерта, которое было адресовано непосредственно Фрицу Фрике. В нем говорилось: «Я хотел передать Вам (Фрике), что сегодня получил от бургомистра Келлера в Детмольде предложение начать активное обсуждение вопросов германской древней истории. Одним из первых вопросов должно стать обсуждение проблемы Ирминсула, прежде всего предполагаемого места его нахождения в прошлом на основании письменных источников. Я всеми силами буду поддерживать этот план, о котором бургомистр мне сообщил впервые на имперском съезде „Нордического общества“. Бургомистр полагает, что в Детмольд должны прибыть множество выдающих исследователей, в том числе из соперничающих между собой группировок».
Вид первой скалы Экстернштайна во время раскопок
До сих пор остается не понятно, действительно ли эта идея принадлежала бургомистру Келлеру, или она была инициативой одного из людей, входивших в окружение Вильгельма Тойдта. В любом случае это «заманчивое предложение» показывает, насколько плохо на нижнем уровне представители власти знали о противоречиях, царивших на высшем уровне.
После того как копия этого письма оказалась в руках у Гиммлера, реакция не заставила себя ждать. Известно, что Зиверс передал рейхсфюреру СC это сообщение 20 декабря 1936 года. Уже 13 января 1937 года Гиммлер в письменной форме обращался к Альфреду Розенбергу. В письме говорилось: «От моих людей в Экстернштайне я знаю, что профессор Рейнерт планирует устроить обсуждение Экстернштайна и стоявшего там некогда Ирминсула». После этого в адрес Рейнерта был выдвинут целый ряд обвинений. Кроме всего прочего, Гиммлер указывал на то, что своими действиями Рейнерт отнюдь не снискал любовь и уважение своих коллег. Рейхсфюрер СС любыми средствами пытался опередить неофициальное развитие событий, а потому отдал приказ Вольфраму Зиверсу в очередной раз уведомить общественность, о запрете публичных обсуждений проблемы Экстернштайна. Об этом через Фрике надлежало сообщить и Гансу Рейнерту.
В данных обстоятельствах Розенберг начал что называется «юлить». В ответном письме он, с одной стороны, выражал благодарность рейхсфюреру СС за «его согласие вести борьбу с противниками национал-социалистического подхода к древней истории, в частности с реакционными силами, ополчившимися на „Имперский союз древней истории“». Розенберг весьма лукаво говорил, что «крайне нуждался в такой поддержке, так как в последнее время большое количество профессоров выступают против моих (Розенберга) планов и планов партайгеноссе Руста относительно „Имперского института древней и ранней истории“». Но при этом идеолог партии перекладывал всю вину за эту «подрывную работу» на профессора Лангсдорфа (!), который «действовал, конечно же, без Вашего (Гиммлера) ведома». Розенберг прибег к типичному приему национал-социалистической политики — он сделал «козлом отпущения» одного из чинов СС, который находился в непосредственном подчинении у Генриха Гиммлера. Сам же Гиммлер, видимо, ничего знал о действиях своих офицеров. В данном случае мы видим «лукавые» вариации мифа о «хорошем царе» и «плохих боярах», о проделках которых самодержец якобы ничего не знает.
Кроме этого, Розенберг, защищая своего ставленника Ганса Рейнерта, прибег к еще одному хитрому ходу. Чтобы снять все обвинения с Рейнерта, он приложил к своему сообщению копию письма, которая поступила от бургомистра Келера, то есть подчеркивалось, что инициатива обсуждения проблем Экстернштайна исходила отнюдь не от руководителя «Имперского союза древней истории». Пикантность ситуации заключалась в том, что бургомистр Келер был оберштурмфюрером СС! Мало того что Гиммлеру намекали, что он не владел полнотой информации, так еще и бросали упрек, что его же собственные эсэсовцы не выполняют приказы, отданные главой СС (в данном случае не соблюдали запрет на обсуждение Экстернштайна).
Дело в очередной раз закончилось тем, что Гиммлер огласил запрет на обсуждение Экстернштайна и любых публикаций по данной тематике. Сам же Рейнерт в своих последующих заявлениях утверждал, что даже не намеревался нарушать запрет, а потому решил осведомиться о правомочности подобного мероприятия у Фрица Фрике.
В начале 1937 года «Наследие предков» ожидала очередная «напасть» в виде споров с Вильгельмом Тойдтом, который не намеревался подчиняться требованиям, которые предъявлялись к служащим СС. В своих аргументах Тойдт следовал пожеланиям гауляйтера Вестфалии Альфреда Майера, который полагал, что пожилой исследователь должен был представлять так называемое «детмольдское направление». В своих разговорах Тойдт неоднократно указывал на то, что ошибкой Третьего рейха было повсеместное введение «фюрер-принципа». Он говорил: «Фюрер-принцип, конечно же, хорошо для почты и для армии, но отнюдь не для других дел. Имеется слишком много руководителей, а потому их решения по большей части не выполняются». В качестве одного из примеров Тойдт приводил как раз изучение проблем древней истории. При этом Тойдт утверждал, что если в этом начинании его «не поддержит „Наследие предков“, то труд его жизни будет уничтожен». В частности, Тойдт не понимал, надо ли ему было вести войны против Ганса Рейнерта. Как итог Вильгельм Тойдт угрожал, что откажется от руководства отделом «Аненэрбэ», который находился в Детмольде. Впрочем, он своевременно сигнализировал о том, что готов «пересмотреть свои отношения с „Имперским союзом древней истории“».
18 февраля 1937 года организационный руководитель «Аненэрбэ» Вольфрам Зиверс в своем разговоре с Вильгельмом Тойдтом заверил пожилого исследователя, что его отдел получит свое официальное название (это была одна из претензий), а также подчеркнул, что в отношении Рейнерта можно занимать только «боевую позицию». После этого Тойдт объявил, что незамедлительно выведет «Объединение друзей» из состава «Имперского союза», а также прекратит все контакты с Рейнертом.
В тот момент создатели «Аненэрбэ» полагали, что добились огромного успеха, так как «Объединение друзей», насчитывавшее более тысячи сторонников, было самым крупным коллективным членом «Имперского союза древней истории». Выход из «Имперского союза» существенно бы подорвал позиции Рейнерта. На практике это означало бы, что «Имперский союз» лишился бы 13 % своих членов. Про реакцию всех остальных говорить не приходилось. Вольфрам Зиверс и Бурно Гальке фактически одновременно сообщили Генриху Гиммлеру о том, что в сложившейся ситуации «Наследие предков» должно было поддержать Вильгельма Тойдта. Однако Генрих Гиммлер имел иные соображения относительно возможного выхода «Объединения друзей» из состава «Имперского союза». Он предложил подождать. Во-первых, он опасался очередного открытого конфликта с Розенбергом.
Остатки стен близ Экстернштайна
Во-вторых, Гиммлер планировал получать через сторонников Вильгельма Тойдта сведения о том, что происходило внутри «Имперского союза древней истории», то есть иметь осведомителей и «агентов влияния».
Сам же Рейнерт в то время решил устроить небольшую провокацию, желая проверить, какой будет реакция на нарушение запрета, касавшегося Экстернштайна. В изданном «Имперским союзом» томике «Пять тысяч лет Германии» он намеренно упомянул вестфальские скалы как одно из «сакральных мест», откуда велись астрономические наблюдения. Однако никакой реакции ни со стороны Гиммлера, ни со стороны «Аненэрбэ», ни со стороны Тойдта не последовало. Впрочем, затишье было недолгим.
Весна 1937 года в очередной раз ознаменовалась инцидентом, в котором был «повинен» Вильгельм Тойдт. 13 апреля 1937 года Вольфрам Зиверс узнал о том, что «Объединение друзей» готовило к изданию книгу, которая должна была называться «Детмольдское направление в изучении древней истории». Зиверс проинформировал об этом Бурно Гальке, который был немало возмущен этим проектом. Сам Зиверс полагал, что должна была быть «совершенно некритичная книга, которая являлась неприкрытой лестью в отношении профессора Тойдта и его теорий». Более того. Организационный руководитель «Наследия предков» полагал «это издание не только неподходящим для нашей работы, но даже вредным». Зиверс опасался, что изданная под таким названием книга вызвала бы немалые споры, в которые бы оказались втянутыми не только «Имперский союз древней истории», но многие другие противники «Наследия предков». В качестве варианта решения Зиверс предлагал Бурно Гальке запросить текст этой книги, дабы удалить из него любые упоминания рейхсфюрера СС и «Наследия предков». В ответ Гальке настаивал на том, что если из книги не будут «удалены сомнительные моменты», то придется полностью запретить ее к печати и распространению. Гиммлер, которому был предоставлен макет издания, после скорого изучения отдал распоряжение: «Я прошу предупредить профессора Вильгельма Тойдта, чтобы он впредь воздерживался от упоминания моего имени в изданиях „Объединения друзей“, так как этим он может вызвать на себя огонь критики со стороны его противников. При этом я не готов защищать его от этой критики». Как видим, Гиммлер был полностью согласен с мнением подчиненных ему сотрудников.
Несмотря на то что Гиммлер и руководство «Наследия предков» однозначно высказались против издания книги «Детмольдское направление в изучении древней истории», она все-таки была напечатана в одном из национал-социалистических издательств. Вопреки опасениям, что выход этой книги приведет к очередному витку напряженности между «Наследием предков» и ведомством Розенберга, этого не произошло. Можно предположить, что ни в ведомстве Розенберга, ни в «Имперском союзе древней истории» просто-напросто не обратили внимания на эту книгу.
Осенью 1937 года в деле изучения Экстернштайна наступила новая фаза. По приглашению руководства «Наследия предков» к скалам были направлены специалисты Института минералогии Франкфуртского университета. Им предстояло изучить сооружения и барельефы скал на предмет их примерной датировки. Кроме этого, они должны были исследовать места, где археологи нашли места разведения больших костров. Выводы оказались удивительными. При помощи специальных методов исследования выяснилось, что некоторые из полустершихся изображений были созданы в бронзовом веке. В данном случае большинство исследований проводилось не за счет средств «Аненэрбэ», а за счет дирекции Немецкого учреждения золотодобычи, что было своего рода спонсорской помощью. Вольфрам Зиверс смог самостоятельно договориться об осуществлении всех изысканий. В данном случае он решил воспользоваться интересом Гиммлера к минералогии.
Когда начались исследования пепелищ, то рейхсфюрер СС высказал свою точку зрения на возможные причины их происхождения. «Во-первых, они могли являться следами огня, при помощи которого пытались расколоть известняк (?). Во-вторых, как предполагает бригадефюрер СС Вайстор, и я склонен разделять эту точку зрения, огонь в определенной мере служил астрономическим целям, так как при помощи него можно было отмерять месяцы, а возможно даже и дни». Припомнив свое посещение Экстернштайна во время раскопок 1934 года, Гиммлер также изъявил желание, чтобы пробы были взяты у одной из задних скал. Он писал: «Если я не ошибаюсь, то у шестой или седьмой скалы, которая очень сильно выступает вперед, вероятно могло быть жилище с очагом, предположительно датируемое очень ранним временем». Эти исследования продолжались вплоть до весны 1938 года, то есть фактически до того момента, когда «Аненэрбэ» лишило всякой власти Вильгельма Тойдта.
Несмотря на то, что еще в ноябре 1937 года Вольфрам Зиверс получил указание от Освальда Пауля сконцентрировать все основные проекты, осуществляемые «Наследием предков» и отдельными отделами «Аненэрбэ» в одном месте, в действительности ситуация выглядела совершенно иной — эсэсовская исследовательская структура выглядела раздробленной, ее подразделения были раскиданы по всей Германии. Лишь несколько недель спустя, после возвращения Генриха Гиммлера из служебной командировки в Италию, обстановка стала меняться. В связи с тем, что рейхсфюрер СС поставил перед «Аненэрбэ» новые задачи, было решено сосредоточить все его отделы в Детмольде.
Гиммлер предварительно связался с гауляйтером Майером, после чего отдал приказ Освальду Паулю начать подготовку переезда центральных учреждений «Наследия предков» из Берлина в Детмольд. «Переселение» должно было быть закончено к тому моменту, как в районе Хиддеской горы планировалось закончить строительство нескольких высотных зданий. Ни для кого не было секретом, что «Аненэрбэ» очень остро нуждалось в рабочих помещениях. В Детмольде общество должно было получить в свое распоряжение около 60 помещений общей площадью свыше 10 тысяч квадратных метров, в том числе выставочные залы, производственные цеха и лектории. Именно здесь должна была расположиться библиотека, которая собиралась в замке Вевельсбург. Именно в связи с возможным переездом «Аненэрбэ» из Берлина в Детмольд началось активное сотрудничество «Наследия предков» и замка Вевельсбург как отдельного эсэсовского проекта.
Вдвойне примечательным является то обстоятельство, победителем в конкурсе на застройку Хиддеской горы стал «личный архитектор рейхсфюрера» Герман Бартельс, который кроме всего прочего занимался реставрацией и реконструкцией замка Вевельсбург. Именно он вместе с приятелем Феликсом Гантефюрером должен был возвести «восемь величественных сооружений» близ Детмольда. Формально это должны были быть памятные знаки, посвященные «победоносному шествию» НСДАП на местных выборах, которые проходили 15 января 1933 года. Впрочем, принимая во внимание тот факт, что Бартельс, фактически не прилагая никаких усилий, выиграл конкурс, объявленный земельным правительством, можно предположить, что Гиммлер планировал использовать эти постройки для собственных целей, а победитель конкурса был известен с самого начала. Жюри возглавлял Альберт Шпеер. В этой коллегии кроме личного архитектора Гитлера состоял также гауляйтер Майер и Генрих Гиммлер. Итоги конкурса должны были быть утверждены лично Гитлером. В любом случае проект создания целого комплекса зданий рассматривался рейхсфюрером СС как будущее месторасположение «ведомства германоведения», которое со временем должно было превратиться в централ «Аненэрбэ».
8 февраля 1938 года в Мюнхене произошло серьезное обсуждение дел Фонда «Экстернштайн», на котором правительство Липпе было представлено крайсляйтером Веддервилле и правительственным директором Опперманом. Группенфюрер СС Освальд Пауль не смог принять участие в совещании, а потому послал на него своего заместителя. В итоге о данной встрече сохранились упоминания в двух источниках, которые соответственно представляли точку зрения липпского правительства и СС. Именно на этой встрече стало очевидно, что между местными властями и «охранными отрядами» назревал конфликт, хотя на тот момент чиновники Липпе еще пытались следовать в русле решений рейхсфюрера СС. По крайней мере за несколько недель до этого липпское правительство было весьма озабочено тем, что искало подходящий земельной участок, на котором можно было бы возвести комплекс зданий, в которых бы расположились ведомства «Аненэрбэ». Но именно в этот момент партийное руководство Детмольда решило, что в городе подобных участков не было, а потому «Наследие предков» должно было перебраться в один из небольших соседних городков. Именно на февральском совещании должно было быть обсуждено данное предложение, но документы указывают, что представители СС фактически не проявили к нему никакого интереса. По крайней мере 7 февраля 1938 года с их стороны не последовало никакой жесткой реакции. Лишь несколько месяцев спустя в Детмольд было направлено письмо, в котором руководство СС заявляло, что «не заинтересовано в перенесении площадки» в один из соседних городов.
Совещание, произошедшее в Мюнхене, представляет интерес хотя бы с той точки зрения, что именно 8 февраля 1938 года местные партийные и государственные чиновники впервые открыто подвергли критике стиль руководства в правлении Фонда «Экстернштайн», точнее гегемонию в нем Генриха Гиммлера. В частности, говорилось, что правление Фонда не собиралось в полном составе почти три года, а все решения принимались единолично рейхсфюрером СС. На это представители «Наследия предков» отвечали, что большинство вопросов решалось в рабочем порядке, то есть Гиммлер урегулировал их в частных беседах с отдельными членами правления, а потому не могло быть и речи о том, будто бы кого-то из членов правления намеревались лишить полномочий. Несмотря на то что Освальд Пауль не присутствовал на встрече, он сообщал в своем письме Гиммлеру следующее: «У меня складывается впечатление, что в делах работы Фонда мы рискуем столкнуться с усиливающимся сопротивлением липпского правительства. Очевидно, что нельзя давать спуску „некоронованному властителю“ доктору Опперману. Досадной является позиция имперского наместника и гауляйтера Майера. Мне кажется сомнительным, что в будущем конфликт урегулируется сам собой, если к этому не предпринять решительных действий. Противодействие деятельности Фонда „Экстернштайн“ надо оценивать как противодействие работе „Наследия предков“, которое предпринимается со стороны профессора Тойдта. Для переноса этих двух предприятий в городок Липперн[9] никак не подходит. Ситуация может быть урегулирована только после серьезной беседы, которую Вам надлежит провести с гауляйтером Майером».
Для участия в данных переговорах Гиммлер привлек Вальтера Вюста, Вольфрама Зиверса и Освальда Пауля. Прозвучавшие на совещании формулировки наглядно показали, чтобы между СС и местными властями Детмольда назревал конфликт. На это намекало очень многое и ранее, например, возникновение «детмольдского направления в древней истории», однако совещание, посвященное проблемам Фонда «Экстернштайн», переполнило чашу терпения рейхсфюрера СС. Критика в его адрес и в адрес «Аненэрбэ» не могла остаться безнаказанной. Неделю спустя после того как прошло совещание в Мюнхене, Гиммлер окончательно решил — Вильгельм Тойдт должен был быть исключен из состава «Наследия предков». Теперь оставалось найти удобный повод, чтобы эта опала не выглядела внезапной и надуманной. Чтобы это не было «сюрпризом» для местных властей, Освальду Полю было поручено обсудить все детали с гауляйтером Вестфалии Майером. Однако 20 февраля Гиммлер решил лично побеседовать с этим партийным руководителем.
До нас дошло два описания этой встречи. Причем они настолько сильно отличаются друг от друга, что поначалу можно было бы предположить, что речь в документах шла о совершенно двух разных встречах. В протоколе, который вел крайсляйтер Веддервилле, утверждалось, что на встрече в первую очередь речь велась о запланированном в Детмольде строительстве, а также о делах Фонда «Экстернштайн». В части разговора, касающейся предстоящего строительства, шла дискуссия о том, в какой мере рейхсфюрер СС должен был участвовать деньгами в возведении зданий, которые по большей части в будущем должны были перейти в распоряжение «Наследия предков». Если верить протоколу, то относительно Фонда «Экстернштайн» разбирались только финансовые проблемы, при этом в документе не было ни разу упомянуто имя Вильгельма Тойдта.
Совершенно иначе картина выглядит в письме, которое Гиммлер после этого совещания написало Освальду Полю. Гиммлер охарактеризовал встречу с Майером и Веддервилле как «очень длинные, но успешные переговоры» (согласно протоколу крайсляйтера они длились не более часа!). В этом письме Гиммлер изображал ситуацию, в которой он смог навязать местным партийным чиновникам свое мнение. В их адрес не поступило никаких обвинений: «Они не только не намерены чинить нам каких-то препятствий, но, напротив, стремятся быть лояльными и хотят с нами работать». По словам Гиммлера, именно эта встреча поставила точку в карьере Вильгельма Тойдта: «В вопросе с Тойдтом они заняли предельно ясную позицию — они против него. Я не думаю, что Тойдт сможет получить от них поддержку после нашего энергичного вмешательства в ситуацию».
Впрочем, если посмотреть на события, которые происходили на протяжении последующих нескольких недель, то более достоверной может показаться именно протокол, сделанный крайсляйтером, так как в действительности оказалось, что множество проблем были далеки от своего разрешения.
Собственно, «энергичное вмешательство», о котором в своем письме говорил Гиммлер, произошло фактически сразу же после окончания переговоров в Детмольде. 25 февраля 1938 года Вильгельм Тойдт был освобожден от всех занимаемых постов в «Наследии предков». В вину ему было поставлено нарушение дисциплины. В частности, критика, которую в «последнее время» позволял себе Тойдт в адрес Гиммлера и «Аненэрбэ». Повод для его изгнания был найден самый что ни на есть удобный. В конце 1937 года Вильгельм Тойдт посещал голландскую организацию «Фадерен Эрфддель» (с голландского дословный перевод «Наследие предков»), с которой активно сотрудничало «Аненэрбэ».
После визита гестапо изъяло несколько писем Тойдта, которые были адресованы голландцам. В них Тойдт позволял себе в нелицеприятной форме критиковать работу своего начальства и «Аненэрбэ» в целом. Поскольку данные письма могли помешать сотрудничеству немцев и голландцев, то это стало достаточным поводом для «изгнания» Вильгельма Тойдта.
Вместе с Тойдтом из «Аненэрбэ» были также уволены Вильгельм Кинкелин, входивший в состав Президиума «Наследия предков» (он считался человеком Рихарда Вальтера Дарре) и экскурсовод Фриц Фрике. Судя по всему, в СС полагали, что Франц Фрике слишком много знал, а потому сразу же после исключения из «Аненэрбэ» его арестовали и направили в концентрационный лагерь Ораниенбург. Долгое время считавшийся учеником Вильгельма Тойдта Йозеф Плассман тут же предпочел дистанцироваться от своего учителя. Плассман решил, что будет гораздо спокойнее, если он будет выполнять поручения научного руководителя «Аненэрбэ» профессора Вальтера Вюста, в лице которого он нашел нового друга и покровителя. Одновременно с этим Генрих Гиммлер обратился в суд Детмольда с просьбой уведомить его, если «профессор Тойдт будет планировать регистрацию новой организации, по своим целям и задачам напоминающую „Объединение друзей германской праистории“». Как видим, рейхсфюрер СС, несмотря на изгнание Тойдта из «Наследия предков», намеревался и далее контролировать деятельность опального профессора.
О том, что изгнание Тойдта было заранее спланированной акцией, говорит хотя бы тот факт, что за несколько дней до того, как профессор был официально лишен всех постов в «Аненэрбэ», Вольфрам Зиверс внес некоторые правки в содержание и оформление мартовского выпуска журнала «Германия». Во-первых, из номера фактически исчезли все упоминания Детмольда. Во-вторых, из выходных данных журнала и с обложки исчезла фраза «Основан профессором Вильгельмом Тойдтом». Впрочем, подобные меры, равно как и само изгнание Тойдта, не пошли на пользу журналу. Именно с марта 1938 года количество его подписчиков стало уменьшаться прямо на глазах. Это было легко объяснимым явлением, так как большинство подписчиков «Германии» являлись либо сторонниками Тойдта, либо членами «Объединения друзей».
Арест Фрица Фрике также принес немало проблем. В первую очередь они касались того, кто после этого должен был осуществлять административную работу, связанную с Экстернштайном. Как оказалось, у «Наследия предков» не было подходящей кандидатуры. Ситуация осложнялась тем, что в летний период к Экстернштайну фактически ежедневно прибывали различные делегации. В данном случае руководство «Аненэрбэ» считало «неприемлемым постоянно использовать научных сотрудников „Аненэрбэ“ в качестве гидов и экскурсоводов». Предполагалось, что эти функции можно было поручить Ульриху фон Моцу. В данном случае никак не были учтены пожелания Вольфрама Зиверса, который еще в январе 1938 года выступил против использования Ульриха фон Моца в рамках «Аненэрбэ», так как тот «придерживается мировоззренчески-религиозных установок, которые не могут приветствоваться в СС». «Эти люди, со своими детскими духовными представлениями, могут помешать пониманию нашей святыни — Экстернштайна», — делал свой вывод Вольфрам Зиверс. Впрочем, Зиверс признавал, что вся пропагандистская деятельность СС должна была начинаться именно у Экстернштайна (!). В силу кадрового голода было решено сделать экскурсоводом и смотрителем Экстернштайна все-таки Ульриха фон Моца. В данном случае его давнишнее знакомство с Вильгельмом Тойдтом не смогло помешать его новому назначению.
Изгнание из «Аненэрбэ» Вильгельма Тойдта и Кинкелина не были единственными перестановками, которые произошли в феврале 1938 года в эсэсовских ведомствах, занимавшихся научными и мировоззренческими проблемами. Так, например, в то же самое время из состава Главного управления СС по вопросам расы и поселений был выведен отдел древней и ранней истории, а из Личного штаба рейхсфюрера СС — отдел раскопок. Все они оказались влитыми в «Наследие предков».
Некоторые перестановки в «Аненэрбэ», естественно, не могли остановить постоянно усиливавшийся конфликт между Гиммлером и Розенбергом. На этот раз в него оказался втянут Рудольф Гесс. Дело в том, что Гесс передал на ознакомление и вынесение заключения проект законопроекта охраны культурного достояния и предложения относительно Имперского института древней и ранней истории, которые были подготовлены в недрах ведомства Альфреда Розенберга. В ответ на это возмущенный Розенберг заявил, что Гесс как заместитель фюрера по партии своими действиями грубо нарушил субординацию и утвержденную Гитлером компетенцию деятельности отдельных партийных и государственных чинов. Вместе с тем Гесс как бы косвенно подтвердил право Гиммлера заниматься вопросами древней истории, что изначально не относилось к компетенции рейхсфюрера СС. Розенберг в очередной раз прибегал к помощи аргумента о том, что согласно национал-социалистическим принципам государственного и партийного строительства не могло существовать двух параллельных структур, занимавшихся проблемами древней истории. Как видим, Розенберг неуклонно терял свои позиции. В любом случае именно его во многом вызывающее поведение стало причиной того, что в апреле 1938 года Гиммлер запросил у Рейнхардта Гейдриха досье на Ганса Рейнерта. Кроме этого, сам Рейнерт попал под неусыпный контроль СД, что позволило руководству СС обнаружить у историка «непростительные профессиональные и личные слабости».
И пока СД собирало сведения на Ганса Рейнерта как главного конкурента «Наследия предков», само «Аненэрбэ» занималось тем, что пыталось свести к минимуму последствия недолгого сотрудничества с Вильгельмом Тойдтом. Для этого планировалось осуществить по меньшей мере два мероприятия. Первое из них было попыткой наладить учебную работу у Экстернштайна, который должен был восприниматься в «СС как священное место». В руководстве «Аненэрбэ» планировали, что «подобная деятельность должна была лишить приверженцев Тойдта всяческого влияния в Экстернштайне». Забегая вперед, скажем, что проект не был осуществлен даже отчасти — это еще раз доказывает, как во многих случаях планы «Наследия предков» были далеки от реальности. Вторым мероприятием должна была стать реорганизация «Объединения друзей», что должно было произойти в 1938 году на ежегодном собрании этой организации.
После изгнания Вильгельма Тойдта из «Аненэрбэ» руководство СС не сразу же решилось сообщить эту новость общественности. Поначалу в письменной форме об этом был уведомлен только командир 72-го штандарта СС Мартин и бургомистр Детмольда Келлер, который кроме всего прочего являлся служащим СС. Планировалось, что эта новость будет доведена до сведения публики на ежегодном собрании «Объединения друзей», которое в 1938 году предполагалось вновь провести в Детмольде. Именно тогда научные круги с подачи СС должны были дистанцироваться от Тойдта и его окружения. По этой причине Зиверс приложил немало усилий, чтобы на ежегодном собрании оказались подконтрольные ему ученые из числа сотрудников «Наследия предков», которые, собственно, и должны были сообщить о разрыве отношений с Вильгельмом Тойдтом. Кроме прочих, на это мероприятие был приглашен археолог Герберт Янкун, который был известен всей Германии благодаря своим раскопкам располагавшегося на границе с Данией крупного поселения викингов — Хайтхабу. Сам Янкун еще в 1937 году вступил в СС и считался одним из самых ценных специалистов «Наследия предков». Когда археолог получил предложение «разоблачить» Вильгельма Тойдта, он испытал немалое облегчение — он уже давно полагал, что Тойдт только компрометировал «Аненэрбэ».
В ответном письме, адресованном Зиверсу, Герберт Янкун написал: «То, что касается моего доклада в Детмольде, то я весьма охотно готов предоставить себя в Ваше распоряжение. Это для меня является само собой разумеющимся. До настоящего момента я отказывался от приглашений, приходивших из Детмольда, так как не хотел давать поводов полагать, что якобы как-то был связан с Тойдтом и его планами. Своим докладом я хотел бы показать, как точное описание отдельных находок при небрежении научной объективностью может привести к весьма большим последствиям. Мне кажется важным оказаться в кругу приверженцев Тойдта, так как там господствует представление о том, что точные научные изыскания не могли бы привести к таким результатам, как следование необузданным фантазиям».
Ежегодное собрание «Объединения друзей» проходило с 7 по 10 июня 1938 года и по времени совпадало с проводимой в Детмольде четвертой «Вагнеровской неделей». Руководство СС решило сохранить прежнюю организацию ежегодных собраний «Объединения друзей» — сначала шли доклады, затем экскурсии. Поначалу обстановка была достаточно тихой. В еженедельном приложении к «Липпской государственной газете» (4 июня 1938 года) Вильгельму Тойдту была предоставлена возможность опубликовать большую статью, которая называлась «Исследования древней истории как народная задача». На той же самой газетной странице было опубликовано очень короткое сообщение о приблизительном распорядке ежегодного собрания «Объединения друзей». Эта маленькая заметка была составлена служащим СС Фридрихом Кайзером. Но куда более показательной была заглавная статья, которая была опубликована на первой странице «Липпской государственной газеты». Она была посвящена открытию обоих мероприятий (ежегодное собрание и «вагнеровская неделя»), которое происходило в одном и том же месте — театре Детмольда. В начале приветственного слова бургомистр Келлер свидетельствовал свое почтение гостям города, а затем указывал на мероприятие, проводимое по линии «Аненэрбэ», подчеркивая, что эта организация являлась исследовательским обществом, которое по приказу рейхсфюрера СС занималось вопросами древней истории. Свое выступление Келлер завершал словами: «К жизни вновь вызваны гордые свидетельства германской праистории. Они, уходящие в глубину тысячелетий, демонстрируют нам неизменные основы нашего немецкого рода».
Если бургомистр Келлер в своем выступлении упомянул и «Наследие предков», и «Объединение друзей», то гауляйтер Майер предпочел не сказать о них ни слова. Забегая много вперед, можно утверждать, что некоторые современные историки полагали, что конфликт между Гиммлером и Майером разгорелся только 1941 году. На самом деле это не совсем соответствует действительности. В 1941 году конфликт между СС и местными партийными властями достиг фактически своего пика, а сам он уходил своими корнями в 1938 год, постепенно набирая силу. Нет никаких сомнений относительно того, что его отправной точкой стало исключение Вильгельма Тойдта из «Аненэрбэ».
По сложившейся традиции ежегодное собрание «Объединения друзей германской праистории» открывало выступление Вильгельма Тойдта. Почти сразу же после этого местная пресса опубликовала репортаж, в котором говорилось, что «доклад почетного гражданина города Детмольда был очень живым и интересным». После этого состоялась экскурсия к Экстернштайну. Затем слово было предоставлено Карлу Керстену, рассказывавшему об исторической топографии Шлезвиг-Гольштейна, и Герберту Янкуну, который должен был поведать о нахождении жертвенников близ Торберга.
Второй день ежегодного собрания начался с поездки к позднесредневековому валовому сооружению Альт-Штернберг, который Тойдт преподносил исключительно как древнейший объект (он не принимал его средневековую датировку). Затем экскурсия прошла по Ляйструперскому лесу и закончилась у Бломберга. Репортаж об этом дне заседания заканчивался словами о том, что «сейчас работа в „Наследии предков“ и Институте германоведения набирает обороты». Журналист призывал к тому, чтобы «деятельность „Аненэрбэ“ стала делом всех немцев, которые хотели осознать свои корни и свое расовое происхождение».
Если о конфликте между Вильгельмом Тойдтом и «Наследием предков» еще не сообщалось широкой публике, то его отголоски можно было услышать в статьях, которые печатались по поручению руководства СС. Так, например, Фридрих Кайзер опубликовал в вестфальской газете «Красная земля» статью, посвященную открытию ежегодного собрания, в которой имелось немало выпадов в адрес Вильгельма Тойдта. В ней, в частности, говорилось: «Когда в 1937 году впервые под эгидой „Наследия предков“ в Гельзенкирхене впервые встретились мужчины и женщины из окружения Тойдта, которые занимаются германскими исследованиями, то были лишь намечены контуры нового проекта, уточнение которых предстоит сегодня и завтра. Уже поэтому от мероприятия в Детмольде надо ожидать разъяснения позиции и установления фронтов. Опекаемая рейхсфюрером СС исследовательская бригада „Немецкое наследие предков“ имеет в своем багаже не только вдохновение, но и более сильное оружие — научную ясность и точность, которые предстоит привить окружению Вильгельма Тойдта, чтобы оно стало достойным наследником дела».
Куда более отчетливо критика в адрес Тойдта звучала в описании его доклада «Культурное крушение 800 года». Например, говорилось: «Вновь исследователь германских древностей предстал перед общиной своих благоговейных друзей. И вновь он озвучивал уже известные тезисы. Если докладу не хватало ясности формулировок и упорядоченности в структуре, то Тойдт пытался возместить это блеском своего появления и горячностью речи». У читателя должно было сложиться очень четкое представление о том, что доклад Тойдта не мог идти ни в какое сравнение, например, с выступлением того же Герберта Янкуна, который согласно данной статье «праздновал свой триумф как представитель точной науки». Сознательное противопоставление «путаного доклада пожилого Тойдта» и «живых выступлений» других ученых должно было расставить «плюсы» и «минусы». Только под конец ежегодного заседания, когда было опубликовано достаточное количество критических материалов, появилась статья, в которой сообщалось, что «Аненэрбэ» в ближайшей перспективе предполагало работать без Тойдта и его «друзей». Само же «Объединение друзей» было названо «организацией друзей друзей, нежели действительно друзей германской истории». «Будущее принадлежит „Аненэрбэ“, — писал автор статьи, — а потому мы можем требовать, чтобы с его пути были устранены все препятствия, которые нередко чинят наиболее рьяные сторонники „Объединения друзей“ Тот, кто хочет вновь обрести для нас, а значит, для всего народа наследие отцов, которое искажалось и коверкалось на протяжении столетий, должен отбросить в сторону чувствительность и женские страсти, отдав предпочтение только лучшим методам научной работы».
На первый взгляд могло показаться, что разрыв отношений между Тойдтом и «Наследием предков» был намечен только летом 1938 года. На самом деле это было уловкой, призванной настроить публику против опального профессора. Отчасти это удалось — один из участников ежегодного собрания «Объединения друзей» после окончания мероприятия записал в своем дневнике: «Этот Вольфрам Зиверс — отличный парень. С ним можно хоть в огонь, хоть в воду». Однако руководство СС так и не смогло достигнуть своей изначальной цели — оно не смогло полностью лишить какого-либо влияния Вильгельма Тойдта. Он продолжал все еще пользоваться уважением в Детмольде, полагая, что Экстернштайн являлся его «вотчиной».
На фоне негласного выяснения отношений между «Аненэрбэ» и Вильгельмом Тойдтом мы оставили в стороне очередной виток конфликта между Гиммлером и Розенбергом, в который оказался втянут Рудольф Гесс. Поскольку, несмотря на возмущенные высказывания Розенберга, Рудольф Гесс не «внял его просьбам», а равно не предпринял никаких шагов, чтобы приостановить деятельность Гиммлера в области древней истории, Розенберг решил направить несколько писем протеста, в том числе самому Гиммлеру. В них в очередной раз звучало обвинение в нарушении компетенции, утвержденной фюрером. Судя по всему, других доводов у Розенберга более не было. Поводом для одного из этих писем стало начало археологических раскопок у Герденской горы, которые активно поддерживались эсэсовскими структурами. В ответ на эти обвинения Гиммлер иронично ответил в письме: «Я могу только удивляться и завидовать, с какой быстротой до Вас доходит информация. Неужели профессору Рейнерту больше нечем заняться, кроме как постоянно следить за мной? Он появляется буквально везде, где СС начинает раскопки. Я Вас прошу, намекните ему тактично, что он может мне доверять как старому партайгеноссе».
Поводом для второго письма Розенберга, которое было направлено Генриху Гиммлеру, стали перспективные планы «Аненэрбэ». Можно предположить, что в данном случае предполагалось создание «централа» «Наследия предков» в Детмольде, что обсуждалось рейхсфюрером СС и гауляйтером Майером в феврале 1938 года. Откуда об этих планах стало известно Розенбергу, сейчас доподлинно установить очень сложно. Впрочем, можно выдвинуть версию о том, что когда между Гиммлером и гауляйтером Вестфалии возникли трения, последний уведомил об этом Розенберга. Впрочем, это не более чем предположение. В любом случае в августе 1938 года «идеолог партии» и «министр без портфеля» высказывал мнение, что расширение деятельности «Наследия предков» могло «повлиять на духовное и мировоззренческое воспитание в НСДАП», что относилось компетенции рейхсляйтера Розенберга.
А пока вернемся собственно к Экстернштайну. Несмотря на все усилия Гиммлера и Освальда Поля урегулировать финансовую ситуацию в Фонде, к лету 1938 года все работы у этих скал были приостановлены. Тем не менее СС не оставляло Экстернштайн без внимания. Эти утесы стали использоваться в качестве некого ритуального места, что, видимо, было уже давно задумано Гиммлером. Так, например, именно у Экстернштайна 9 ноября 1938 года принимали присягу «новобранцы» 72-го штандарта СС. Показательно, что на обратном пути эсэсовцы приняли участие в погромах, которые вошли в историю как «хрустальная ночь».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.