Герой из легенды

Герой из легенды

Не могу не сказать доброе слово о человеке, которого я знал на протяжении многих послевоенных лет. Он родился в Западной Белоруссии, которая была оккупирована панской Польшей при Пилсудском. С восьми лет пас скот по найму, затем рос и мужал в борьбе за дело своего народа. В 1939 году западные области воссоединились с матерью-родиной – Советской Белоруссией.

Меня несколько раз выдвигали кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР в избирательных округах Белоруссии, и всегда, приехав в Минск, я встречался с этим человеком – Сергеем Осиповичем Притыцким. Он скончался в 1971 году, находясь в то время на посту Председателя Президиума Верховного Совета Белорусской ССР. Ему исполнилось тогда только 57 лет.

Он был героем из легенды. В семнадцать лет вступил в комсомол, через год стал коммунистом. Сразу же его арестовали, и пять месяцев он провел в Гродненской тюрьме с жестоким режимом. Его подвергали изощренным пыткам. Он вынес все, никого не выдал, прямых доказательств его вины не нашли, и его выпустили.

Выйдя на волю, перешел на нелегальное положение, стал профессиональным революционером. Развернул активную подпольную деятельность, по указанию партии организовал и довел до победы забастовку лесных рабочих в районе Белостока.

У каждого героя случается свой звездный час. Готовится к такому часу всей своей предыдущей деятельностью, а совершает подвиг иногда в считаные секунды.

Для Притыцкого его звездный час пробил 27 января 1936 года.

В одну из наших встреч Сергей Осипович рассказывал об этом эпизоде своей биографии. Говорил будто не о себе, а о ком-то постороннем, при подвиге которого присутствовал. Поэтому подробности и детали у него получались вроде бы как у очевидца, а не участника события.

…В те годы правительство пилсудчиков установило в Польше жестокий террор. В борьбе с революционным движением применялась засылка провокаторов в ряды комсомола и партии. Один из них пробрался в Слонимскую партийную и комсомольскую организации. За короткий срок полиции с его помощью удалось арестовать многих преданных делу борцов, и организации оказались разгромленными. Партия вынесла предателю смертный приговор, а привести его в исполнение поручили Притыцкому.

Дефензива прятала провокатора. Его можно было увидеть только в здании суда во время процессов над коммунистами, где он выступал основным свидетелем обвинения.

Притыцкий к этому дню готовился тщательно. Заранее побывал в здании окружного суда, изучил расположение мест в зале заседаний, ходы и выходы из него. Подготовил оружие. Учитывая, что может произойти осечка, взял на всякий случай два револьвера.

Он понимал, на что идет. Шансов уцелеть быть не могло. Здание суда усиленно охранялось. Секретарь подпольного ЦК комсомола Западной Белоруссии Н.Н. Дворников предложил:

– Возьми пятерых надежных комсомольцев. Они устроят панику в зале суда, а ты скроешься от погони.

– Нет. Они станут только лишними жертвами.

– Тогда вот тебе ключ от кабинета прокурора, который находится рядом с залом, где будет слушание дела. Оттуда имеется черный ход во двор.

– Нет, и его я не возьму. Где там я буду искать кабинет прокурора? Да и сам ключ – лишнее вещественное доказательство.

Утром в день суда Притыцкий сидел в зале. В седьмом ряду, второе место от прохода. И не с краю, чтобы не вызвать подозрений, и так, чтобы легко выйти из ряда.

Казалось, все шло по плану. И все же получалось не совсем так, как он задумал. На скамье подсудимых находилось семнадцать студентов Виленского университета. Многие из них знали Сергея как одного из подпольных партийных работников. И вдруг вот он здесь, перед ними, в зале суда, среди зрителей. Кто же он? Неужели тоже провокатор?

Среди подсудимых возникло движение, они толкали друг друга локтями, перешептывались. Конечно, это не могло остаться незамеченным. Заволновались охранники, стали бегать глазами по рядам зрителей шпики, находившиеся в зале. Огромным усилием воли Сергей, сделав каменное лицо, заставил себя не дрогнуть и сидеть на месте, как будто ничего не происходило.

А провокатора все еще не вводили в зал для дачи показаний. Так прошло все утреннее заседание и перерыв. Только в три часа дня начали заслушивать предателя. Он говорил:

– Эти подсудимые – агенты большевизма.

От его «показаний» зависела судьба людей. Притыцкий знал, что этот человек уже послал на виселицу и в тюрьму многих честных людей. Он встал и вышел в проход. Вынул из карманов оба револьвера и смело направился к провокатору. Сидящие шарахнулись от него, судья и прокурор спрятались под стол. Вспомнил, что в первых рядах зала сидят шпики из дефензивы, ускорил шаг. А затем – сработали оба револьвера. Предатель упал.

В зале царила паника, у двери – давка, но когда молодой человек с оружием в обеих руках направился к выходу, все мгновенно перед ним расступились. Он вышел в коридор.

Начал быстро спускаться по лестнице, и только тут полицейские опомнились. Они открыли стрельбу. Невредимым Притыцкий пробежал всего один лестничный марш, на площадке перед вторым пули его настигли. Он был тяжело ранен. Дефензива хотела его видеть живым. Его вылечили, чтобы снова пытать. Но он молчал. Его приговорили к смертной казни через повешение.

Но тут для дефензивы и панского правосудия началось самое неожиданное. Во всем мире поднялась волна протеста против применения к Притыцкому смертной казни. Митинги и демонстрации проходили по всей Польше. В тюрьмах страны политические заключенные объявили голодовку. Возвысили свой голос солидарности трудящиеся Советского Союза и Чехословакии, Франции и Англии, Италии и Соединенных Штатов, многих других стран.

А в это время Притыцкий в течение года сидел в камере смертников, каждый день ожидая, когда его поведут на виселицу.

Но Фемида буржуазно-помещичьей Польши отступила: смертную казнь ему заменили на пожизненное заключение.

В этот раз Притыцкий провел в тюрьмах Польши три года. Спасла его Красная армия в 1939 году. Он вышел из тюрьмы и начал новую жизнь в Советской Белоруссии…

Сергей Осипович не любил распространяться о пережитом. То, что он поведал мне, – нечастое событие в его жизни. То ли у него настроение было особое, то ли обстановка располагала, – не знаю.

Когда ему напоминали о его героическом прошлом, он как бы нехотя ограничивался лаконичными замечаниями. Свидетельствовало ли это о нежелании выглядеть нескромным или просто он не хотел воскрешать в памяти тяжелые моменты прошлого, – сказать трудно.

Война – и Притыцкий с первых дней один из организаторов отпора врагу, а затем – в числе создателей партизанских отрядов и подпольных групп на территории Белоруссии и Польши, в глубоком тылу у захватчиков. После победы он на руководящей партийной работе в разных областях республики и в самом Минске.

У него четыре ордена Ленина, другие ордена и медали, награды народной Польши и братской Чехословакии. Ему поручали возглавлять делегации, выезжавшие за рубеж: он с успехом выполнял почетные миссии во время поездок в Польшу, ГДР, Мали, Сирию и другие страны.

Знали я и моя жена его хорошо и всегда с радостью встречались с ним и его женой – Татьяной Ивановной, пользующейся авторитетом на преподавательской работе в высших учебных заведениях Минска.

Живет память о Притыцком в народе. Носят его имя предприятия и школы, колхозы и совхозы, улицы и переулки. В Белоруссии и Польше. Открыты музеи и мемориальные залы, где размещены экспозиции о нем.

Но для меня он – не в бронзе памятников, а живой. Человек, в котором сконцентрировались лучшие качества народа – мудрость, стойкость к невзгодам, готовность отдать жизнь за правое дело, пламенный патриотизм.