§ 2. Ветер смерти 

§ 2. Ветер смерти 

В Табаристане древняя караванная дорога пролегала по границе пустыни и гор. Иногда на этом оживленном пути случались непредсказуемые катастрофы. Внезапно при ясной погоде с гор налетал убивающий холодом ветер. Видимо, такое явление наблюдалось редко, поскольку владельцы караванов продолжали пользоваться дорогой. Дорога шла из Рея через Симнан[10], Дамган и Нишапур к Мерву и далее в Бухару.

Летом 921 г. по этому пути проследовали послы багдадского халифа ал-Муктадира. Секретарь посла, Ахмед ибн Фадлан, в своем отчете ни словом не обмолвился о горном ветре. Его современник, Абу Дулаф, напротив, описывает чрезвычайное происшествие, когда ледяной ветер из ущелья между Симнаном и Дамганом погубил большой караван. Если Абу Дулаф прав и это явление носит сезонный характер, то странно, почему проводники не побеспокоились о собственной безопасности. Случившаяся катастрофа означает лишь одно: ветер из ущелья обрушился внезапно. Одним из двоих выживших был Абу Дулаф. Вот его свидетельство:

«Люди проезжают из ар-Рея в Джурджан по большой дороге среди пустыни; влево от этой дороги возвышаются горы Табаристана. В этих горах, где-то между Симнаном и Дамганом, находится ущелье, из которого в некоторые времена года дует ветер на того, кто проезжает большой дорогой; кого бы ветер ни настиг, он губит его, хотя бы тот был закутан в меха.

Между дорогой и этим ущельем — один фарсах[11], ширина выхода ущелья примерно четыреста локтей, а губительное действие ветра распространяется до двух фарсахов; чего бы ни коснулся этот ветер, он превращает его как бы в прах. Ущелье и близкую к нему часть дороги называют ал-Мазаран[12]. И вот я помню: ехал я туда проездом и со мною было около двухсот человек, если не больше, а верховых животных и того более. Налетел на нас этот ветер, и никто не уцелел из людей и животных, кроме меня и еще одного человека, — не иначе. А дело в том, что наши верховые животные были очень выносливы и довезли нас до сводчатой постройки и водоема, которые оказались у дороги. Мы спрятались в этой постройке и пребывали там три дня и три ночи в полной растерянности и в бессознательном состоянии. Затем мы пришли в себя и обнаружили, что животные уже издохли. И послал нам на счастье Аллах, великий и славный, караван, который забрал нас, когда мы были уже на краю гибели» (Абу Дуяаф, с. 57–58). Этот рассказ стоило счесть преувеличением, если бы не одно обстоятельство.

В январе 1406 г. испанское посольство во главе с Руи Гонсалесом де Клавихо возвращаясь из Самарканда, столицы Тимура, достигло Хорасана и оказалось около Дамгана. Посольство двигалось тем же самым путем вдоль красных бесснежных гор, по которому в свое время проехал Абу Дулаф. Вот что приключилось с испанскими посланниками. «Когда они были на расстоянии версты от города, подул сильный холодный ветер при ясной погоде; холод, на удивление, был так силен, что люди и животные переносили его с трудом. А когда они пришли в город, спросили об этом ветре, и им ответили, что на горе, возвышающейся над городом, есть источник и когда в него попадало какое-нибудь животное или грязь, то поднимался удивительно резкий ветер. И он не прекращался до тех пор, пока не очищали источник. На другой день люди с палками и баграми отправились туда и вычистили источник, и ветер прекратился» (Руи Гонсалес де Клаеихо, с. 147).

Этот источник упоминается в персидской космографии ХIII в., однако ветер, рождающийся при загрязнении источника, не является смертоносным. «В одном из селений Дамгана (называют его Кухан) есть источник. Его название — Мархани. Того, кто напьется из него воды, прослабит. Если отнести воду из этого источника более чем на десять шагов, она превратится в камень. Когда им нужен ветер очистить необмолоченное зерно, в источник бросают простыню менструирующей женщины. Тотчас поднимется сильный ветер. Парсы, однако, не дозволяют, чтобы в источник бросали грязные тряпки. Если кто-нибудь это сделает и они узнают, будут много его ругать» (Чудеса мира. 75).

Вернемся к рассказу Абу Дулафа. Два независимых свидетельства устраняют какие-либо сомнения в реальности происходящего. В обоих случаях резкий холодный ветер обрушился внезапно. Испанцам повезло по той причине, что они не попали в эпицентр стихии. Интересно другое, почему в персидских космографиях отсутствуют упоминания о ветре из ущелья ал-Мазаран? Ситуация, видимо, в следующем: рождение ветра, приносящего бедствие, должно иметь особую причину. И причина была найдена: считалось, что стихия пробуждалась, когда загрязнялся горный источник. Стоило очистить источник, и ветер замирал. Подобное объяснение позволяло включить неуправляемое стихийное явление в освоенное человеком пространство и в известном смысле сделать его управляемым. Физическое явление перешло в разряд метафизического. В результате мифология водных источников совершенно вытеснила мифологию ветра. Однако метаморфозы сюжета на этом не закончились.

Согласно сведениям из космографии ал-Бакуви (XIV в.), между Дамганом и Симнаном путников убивает не ветер из ущелья, а запах из расселины. Столь неожиданное изменение причин бедствия способно перечеркнуть все вышеизложенное. Даже если ал-Бакуви излагает ошибочные сведения, мы не можем их игнорировать. Среди чудес Дамгана, пишет ал-Бакуви, «расселина в горе между Дамганом и Симнаном, откуда в определенное время года выходит такой запах, который никто под страхом смерти не может вдохнуть. Эта расселина имеет в длину фарсах, а в ширину — около четырехсот локтей. И на расстоянии двух фарсахов ночью и днем этот запах причиняет вред проходящему — человеку и животному. Там есть гора, на которой находится источник. Если в него бросить грязь, то оттуда вырывается такой плотный газ, что боятся, как бы он не причинил разрушений» (ал-Бакуви. IV. 49). В этом сюжете насильственно объединены источник и расселина.

Рассказ Абу Дулафа о смерти двухсот человек и всех верховых животных, оказавшись в руках переписчиков, изменился до неузнаваемости. Сведения о расстоянии между ущельем и дорогой и ширине ущелья превратились в сведения о длине и ширине расселины. Видимо, авторам космографии казалось, что холодный ветер не мог быть причиной страшного бедствия. Ссылка на смертоносный запах выглядела убедительнее. Для нас же рассказ ал-Бакуви означает, что коллекция восточных чудес пополнилась описанием мнимого явления.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.