Крутой поворот на север

Крутой поворот на север

Персидский царь Дарий III Кодоман был убит собственными приближенными – заговорщиками Бессом (сатрап Бактрии), Барзаентом (сатрап Арахозии и Дрангианы) и начальником персидской конницы Набарзаном. Коварное убийство произошло летом 330 г. до н. э. чуть восточнее Каспийских ворот. Каспийскими или Персидскими воротами назывался узкий горный проход, расположенный в горах Эльбурс возле южного берега Каспийского моря.

Диодор, Арриан, Курций Руф и Плутарх однозначно указывают, что «после Дария» Александр повернул свое войско на север. «Александра в его неуемной жажде власти ничто не могло остановить, и он устремился на северо-восток в погоню за Бессом, узурпатором и убийцей законного царя персов. Перед македонянами простирались бескрайние просторы Восточных сатрапий – Гиркания, Ария, Парфия, Дрангиана, Арахозия, Бактрия, Согдиана», – пишет академик Б. Г. Гафуров [15, с. 212].

Относительно направления движения Александра «после Дария» у Арриана можно прочитать: «Александр отослал тело Дария в Персию, распорядившись похоронить его в царской усыпальнице… Конец Дария был в месяце гекатомбеоне» (июль-август) [8, III, 22]. «Александр дождался своих войсковых частей, отставших во время погони, и отправился в Гирканию. Страна эта лежит влево от дороги, ведущей в Бактрию. Ее закрывают высокие лесистые горы; равнина за ними простирается до самого Великого моря. Александр отправился в Гирканию, узнав, что чужеземцы, находившиеся на службе у Дария, бежали в горы к тапурам» [8, III, 23, 1].

Бактрия располагалась восточнее Каспия, следовательно, «после Дария» Александр повернул не на юг, а на север. Далеко ли пролегал его путь в этом направлении, или он вскоре круто развернулся, как посчитал Страбон, и пошел на юг? Ответ на этот вопрос мы находим у Плутарха и Курция Руфа.

Плутарх описывает момент «после Дария» весьма сентиментально, но, кроме того, он уверенно говорит о том, что Александр в пути на север дошел до Каспия. «Александр подошел к трупу и с нескрываемою скорбью снял с себя плащ и покрыл тело Дария. Впоследствии Александр нашел Бесса и казнил его. Два прямых дерева были согнуты и соединены вершинами, к вершинам привязали Бесса, а затем деревья отпустили, и, с силою выпрямившись, они разорвали его. Тело Дария, убранное по-царски, Александр отослал его матери, а Эксарта, брата Дария, принял в свое окружение» [49, XLIII]. Кстати, вы пробовали согнуть тополя или саксаулы, чтобы соединить их вершинами? Попробуйте, это будет незабываемое впечатление. Я к тому, что даже такая пикантная подробность казни Бесса, какую приводит Плутарх, свидетельствует, что казнь осуществлялась в «березовой» экологической зоне.

«Затем Александр с лучшей частью войска отправился в Гирканию. Там он увидел морской залив, вода в котором была гораздо менее соленой, чем в других морях. Об этом заливе, который, казалось, не уступал по величине Понту, Александру не удалось узнать ничего определенного, и царь решил, что это край Меотиды. Между тем естествоиспытатели были уже знакомы с истиной: за много лет до похода Александра они писали, что Гирканский залив, или Каспийское море, – самый северный из четырех заливов Океана» [49, XLIV].

Представление о Каспии как о заливе Северного Ледовитого океана разделяли античные географы и историки Эратосфен, Страбон, Помпоний Мела (рис. 29). Пролив, соединявший Каспийское море с Северным Ледовитым океаном через Тургайскую ложбину, возможно, реально существовал в более раннюю холодную эпоху голоценового периода при высоком стоянии Каспия и в условиях ледового подпора сибирских рек. Известно, что в историческую эпоху уровень Каспийского моря повышался и понижался на несколько десятков метров. Л. Н. Гумилев обосновывал эти колебания изменением пути атлантических циклонов [20].

Но в IV веке до н. э., когда Александр пил воду из Каспия, его уровень, по Гумилеву, был гораздо ниже современного [51]. Согласно графику колебаний уровня Каспия, во II в. до н. э. самая высокая метка была на 8 метров ниже, чем в 1960 году, значит, существование пролива в это время было маловероятным. Зато вполне вероятным было впадение Амударьи (Окса) в Каспий, а не в Арал.

Согласно Курцию Руфу, Александр продвинулся вдоль Каспия до самого его северного берега. После гибели Дария Александр «отправился к парфянам, тогда малоизвестному народу, теперь же стоящему во главе всех народов, за реками Тигр и Евфрат до самого Красного моря. Равнинную и плодородную часть этого пространства захватили скифы, до сих пор опасные соседи. Они живут в Европе и в Азии. Те, что живут за Босфором, считаются азиатами, а живущие в Европе распространились по области от левой границы Фракии до Борисфена и оттуда до другой реки – Танаиса. Танаис протекает между Европой и Азией. Нет сомнения, что скифы, от которых произошли парфяне, пришли не от Босфора, но из европейских стран» [31, VI, 2, 12–14].

Действительно, парфяне создали свое царство в Персии (династию аршакидов) в 250 г. до н. э., то есть через три четверти века после смерти Александра. Аршакиды возглавили общеперсидское восстание и прогнали потомков Александра – селевкидов. Представлялось нахождение парфянского царства во времена Руфа в северных предгорьях Копет-Дага. Александр, по-видимому, проходил через эту территорию, поэтому античные авторы при упоминании могли иметь в виду эту локализацию Парфии. Но во время похода Александра скифы-парфяне проживали еще в Европе на правобережье пограничного (между Европой и Азией) Танаиса, то есть Яика. Несомненно, Руф описывает эту именно ситуацию – Александр отправился к парфянам на Яик (Танаис), «ибо Бесс, облачившись по-царски, приказал называть себя Артаксерксом и собирал скифов и другие народы, жившие по реке Танаис» [31, VI, 6, 13]. И «царь поспешил навстречу Бессу» [31, VI, 6, 19].

Из нижеследующего пассажа становится очевидным, что путь Александра лежал на север (северо-запад), проходил по восточному побережью Каспия (залив Кара-Богаз-Гол, берега которого напоминают рога месяца) и достиг северного берега Каспийского моря. «Эта обширная равнина, доходя до Каспийского моря, вдается в него двумя отрогами, посередине слабовогнутый залив, похожий на рога молодого месяца, когда он еще не достиг своей полноты. Слева находятся земли керкетов, моссинов и халивов, с другой стороны – левкосиров и амазонок; первые живут в направлении к западу, а последние – к северу. (Загадка для пятиклассников: куда лежал путь Александра (рис. 5)? Академики решили ее с точностью до наоборот и завернули Александра на юг. – Н.Н.). В Каспийском море вода менее соленая, чем в других морях, и водятся змеи огромной длины, а рыбы отличаются цветом чешуи. Одни называют это море Каспийским, другие – Гирканским, есть и такие, которые считают, что в него впадают Меотийские болота и что вода в этом море не так солона, как в других, потому что она смягчается вливающейся в него водой из болот. На севере озеро заливает обширный берег и, широко разливаясь, образует огромное болото, но при другом состоянии воздуха снова возвращается в свои берега с такой же силой, с какой устремлялось вперед, и стране возвращает ее прежний вид. Некоторые думали, что это не Каспийское море, а сам Океан пробивает себе дорогу из Индии в Гирканию, нагорье которой, как сказано выше, сменяется непрерывной плоской равниной» [31, VI, 6, 16–19].

Северный берег Каспия действительно подвергается наводнениям, обусловленным нагонным южным ветром. Одно из таких наводнений прекрасно описано Л. Н. Гумилевым, работавшим в начале 60-х годов на северном берегу Каспийского моря к востоку от устья Волги: «В то время, когда А. А. Алексин и я, остановившись в километре от моря глубиной 2 см перед густой стеной камыша, наносили на карту полученные данные, вычерчивали разрезы выкопанного нами шурфа и надеялись, что наш шофер Федотыч, ушедший в камыши с дробовиком, принесет на обед несколько уток, пол в палатке стал сырым. Мы вышли и увидели, что камыш слегка колышется от южного ветра – моряны, а всюду из земли выступает вода. Буквально на глазах еле заметные впадины превращались в широкие лужи. Сквозь камыши бежали струйки воды, нагоняемой ветром. А шофер Федотыч где-то увлекся охотой, и уходить, бросив его, мы не могли.

Нам стало не по себе. Мы знали, что сильный ветер с моря нагоняет воду на высоту до 2 м. Эти „ветровые нагоны“ часто бывают причиной гибели охотников или зазевавшихся пастухов» [20, с. 50].

Итак, античные авторы однозначно указывают, что Александр прошел вдоль всего восточного берега Каспия от юго-восточного угла до устья современной реки Урал. При этом Александр должен был переправляться через реку Амударью, которая в те времена через Узбой впадала в Каспийское море. Так считал Страбон, опираясь на данные Аристобула, Патрокла и Арриана. Это мнение отражено на приписываемой ему географической карте Азии. Такого же мнения о впадении Амударьи в Каспий придерживался академик В. В. Бартольд, изучавший изменения уровня Аральского озера и Каспия с древнейших времен до XVII века. Поскольку уровень Каспия в IV в. до н. э. был значительно ниже современного, течение Амударьи было очень быстрым, а «при впадении Амударьи в Каспий были водопады» [20, с. 58].

Восточнее Каспия располагается пустыня Кара-Кум. Александру пришлось здесь столкнуться с величайшими трудностями: «На протяжении 400 стадиев (примерно 75 км. – Н.Н.) нет ни малейшего признака влаги. Жар летнего солнца воспламеняет пустыни: когда они начинают гореть, непрерывный пожар опаляет все пространство. Затем мгла, возникшая от чрезмерного накала земли, закрывает свет, и равнины становятся похожими на обширное и глубокое море. Ночной поход казался не очень трудным, так как облегчение приносили роса и утренний холод. Впрочем, жара начинается с восходом солнца, и сухость поглощает всю влагу в природе; во рту и внутри тела начинает гореть. Итак, сначала стал падать дух воинов, затем их силы. Было трудно и стоять на месте, и идти вперед. Лишь немногие по совету местных опытных людей запаслись водой. Этим они на недолгое время ослабляли жажду; но потом от сильной жары она снова возникала. Воины выпивали до последней капли все вино и масло, и это вызывало у них такое наслаждение, что они переставали бояться возвращения жажды. Обычно, отяжелев от чрезмерно выпитой жидкости, они не могли больше ни нести оружие, ни идти, и не имевшие воды казались тогда счастливее, ибо у их товарищей начиналась рвота и жадно выпитая влага выбрасывалась наружу. В то время как царь был озабочен столькими бедствиями, окружавшие его друзья умоляли, чтобы он подумал о себе, ибо только его мужество может поддержать обессилевшее войско. Тут двое из воинов, посланных вперед выбрать место для лагеря, вернулись, неся в кожаных мехах воду. Они несли ее своим сыновьям, находившимся, как они знали, в этой части войска и жестоко страдавшим от жажды. Когда они повстречались с царем, один из них, открыв мех, наполнил водой сосуд, который у него был, и протянул царю. Тот, взяв его, спросил, кому они несут воду, и, узнав, что своим сыновьям, вернул им полный кубок, к которому не притронулся, и сказал: „Я не в силах выпить все один и не могу разделить между всеми такую малость. Бегите и отдайте вашим детям то, что вы для них принесли“».

«Наконец к вечеру он достиг реки Окса» (Амударьи. – Н. Н.) [311, VII, 5, 2–13]. Здесь воины подкрепились пищей и водой, «но пившие неумеренно задыхались и умирали, и число таких намного превосходило потери Александра в любом сражении» [31, VII, 13, 15].

Арриан, как известно, не впадал в душещипательность, подобно Курцию Руфу. Его описание переправы через Амударью предельно скупо и полностью подтверждает версию, что Александр переправлялся через эту реку в приустьевой части, где Окс стремительно несся в Каспий через барханы: «Окс течет с горы Кавказ; это самая большая река в Азии из тех, до которых доходил Александр со своим войском, кроме индийских: в Индии реки вообще самые большие. Впадает Окс в большое море в Гиркании. Александр собирался приступить к переправе и увидал, что переправиться через эту реку нигде невозможно: шириной она была по крайней мере в 6 стадиев (1 км), а глубина ее не соответствовала ширине; она была гораздо глубже, с песчанистым дном и таким сильным течением, что оно легко выворачивало колья, которые загоняли в дно, тем более что они некрепко сидели в песке. Положение особенно затруднял недостаток леса, а подвоз его издалека для сооружения моста потребовал бы очень долгого времени.

Александр велел собрать шкуры, из которых были сделаны палатки, набить их самой сухой травой, завязать и зашить так тщательно, чтобы вода не могла проникнуть внутрь. Эти набитые и зашитые меха оказались вполне пригодными для переправы, и за пять дней войско перебралось с ними на тот берег» [8, III, 29, 2–4].

Что касается эпизода с водой, когда воины предложили Александру воды, а он отказался (см. главу «Критика Арриана»), то Арриан поместил его в совершенно другую часть похода, когда Александр выводил свое войско из устья Инда в Вавилон якобы по пустыне.

Таким образом, в книгах Арриана, Плутарха и Курция Руфа описан путь Александра «после Дария» восточным берегом Каспийского моря на север. Этот путь завершился на северном берегу Каспия, подвергаемом нагонным наводнениям. А ведь именно здесь впадает в Каспийское море река Урал, в прошлом Яик, еще ранее Яксарт. Греки называли ее Танаисом, а древние германцы – Танаквислем. Снорри Стурлуссон в «Круге земном» писал, что Танаквисль стекает с Рифейских гор (Урал), служит границей между Европой и Азией и впадает в море, соединяемое проливом с Северным Ледовитым океаном. В «Саге об инглингах» берега этой реки населялись в верховьях германцами асами, а в низовьях славянами русами. Если верить Стурлуссону, устье этой реки было русским, отсюда восточное название местности и народа, ее населяющего, – уструшаны (изначально, видимо, уструстаны). Именно этот народ позже возглавил антимакедонское восстание, именно здесь Александр наиболее свирепствовал, сровняв с землей 7 городов и уничтожив более 120 тысяч человек. «Такому жестокому опустошению никогда не подвергалась долина Зеравшана ни до, ни после Александра» [15, с. 409], где, по мнению историков, два года гарцевал Александр, подавляя восстание уструшан.

Именно на этой реке Танаис стоял город Кирополь (Кирэсхаты), уничтоженный Александром и, стало быть, к этой реке, по-видимому, относится название «река Кира», на которой, согласно Иосифу бен Гориону, еврейскому писателю IX–X вв., жили русы. А коли так, мог Александр иметь дело с русами, мог!

Итак, Александр в устье Яика. Это несомненное открытие. Как минимум это открытие поэтической правоты относительно посещения Александром кыпчакской степи. Но, что гораздо важнее, это открытие пути в Индию и в Сибирь. Ведь, согласно Аргонавтике и древнемилетскому эпосу, путь вверх по Фасису (Араксу, Яксарту, Танаису, Яику, Уралу) через волок в Саранг, приток реки Гидраорты, вел в Индию, поскольку Гидраорта как приток Гидаспа упоминается на индийском маршруте Александра [25, с. 20]. Зная это, Эратосфен и Страбон «загнули» верховья Яксарта далеко на юг, чтобы из них можно было попасть в бассейн Инда (рис. 28). Однако аргонавты по Гидраорте попадали не в Южный, а в Северный океан, в страну мрака, а это означает, что Саранг был притоком Тобола (Гидраорты), а Индия на берегах этой реки была сибирской Индией. Таким образом, это открытие требует пересмотра всего среднеазиатского и индийского маршрута Александра.