8. НА САНДВИЧЕВЫХ ОСТРОВАХ

8. НА САНДВИЧЕВЫХ ОСТРОВАХ

Запасшись пресною водою, дровами и фруктами, 18 мая «Надежда» и «Нева» вышли в море. Они взяли с собой и француза Ле-Кобрит.

В день отплытия экспедиции из Нукагивы он находился на корабле «Надежда». Он не успел во-время уехать на берег. Поднявшийся внезапно сильный ветер принудил сняться с якоря и немедленно выйти в открытое море. Француз был неутешен. «Надежда» сразу забрала большой ход и была уже порядочно от берегов. В отчаянии он хотел было пуститься в море на доске, но множество акул остановили его.

Рассчитывая сделать открытия, Крузенштерн намеревался итти на Камчатку таким путем, каким не ходил еще ни один мореплаватель, но недостаток свежей провизии заставил его вскоре отказаться от своего намерения и направиться к Сандвичевым островам.

25 мая в три часа пополудни мореплаватели во второй раз пересекли экватор. Во время плавания до 8° северной широты часто наступали штили и дули переменные слабые ветры. Погода все время стояла пасмурная, шли дожди, и моряки наполняли водою все имевшиеся у них бочки. На «Надежде» обнаружилась течь, к счастью, мало опасная. Произошло это оттого, что корабль стал гораздо легче, чем при отходе из Европы; он поднялся из воды, пенька в пазах[13] ватерлинии[14] совершенно сгнила, и при малейшей качке в корабль наливалось много воды. Воду отливали до самого прибытия на Камчатку. Это было очень трудно, так как приходилось качать ручными помпами при сильной жаре.

7 июня показался остров Овайги или Гаваи, где суда рассчитывали запастись провизией. Когда экспедиция приблизилась к острову, навстречу вышли лодки с туземцами. У них, кроме плодов и одного маленького поросенка, не было ничего. И это приобрели за высокую цену, так как, кроме сукна, островитяне не брали ничего в обмен. Один пожилой туземец привез даже свою дочь и предлагал купить ее. Заботливый отец привез этот «товар» напрасно и раздосадованный отправился во-свояси. Вторая попытка 8 июня добыть провизию у южной оконечности острова Овайги тоже была безуспешна. Туземцы были, очевидно, избалованы посещавшими их иностранцами. В железе, так высоко ценимом другими островитянами, они не нуждались и стремились только к предметам роскоши.

Экспедиция надеялась получить свежую провизию еще на западном берегу, в большом селении Каракакоа; но обескураженный неудачами Крузенштерн не пожелал туда итти, тем более, что новая остановка там задержала бы прибытие на Камчатку и в Японию до наступления северо-восточного муссона, сильно затруднявшего плавание.

Лисянскому не приходилось так спешить, Крузенштерн предоставил ему возможность зайти в Каракакоа, а сам пошел на Камчатку, куда и прибыл после тридцати пяти дней благополучного плавания от Овайги и пяти с половиной месяцев от Бразилии. От Сандвичевых островов Крузенштерн следовал посередине между путями капитана Кука и Клерка и купеческих судов, плавающих в Кантон.

22 июня пересекли тропик Рака. После этого настало безветрие, продолжавшееся два дня. Поверхность моря была как зеркало. Пользуясь полнейшим штилем, астроном Горнер и естествоиспытатель Лангсдорф отправились на шлюпке для измерения температуры воды в разных глубинах и для вылавливания морских животных. Им удалось поймать огромную медузу, большое количество рыб, среди них много радужных губанов, великолепных хищных пловцов и колоссального осьминога, длиною вместе с вытянутыми щупальцами 69,5 метра.

От северной параллели 36° Крузенштерн собирался пойти на запад, чтобы удостовериться в существовании земли, означенной на старых испанских картах, к востоку от Японии. У испанцев и голландцев ходили легендарные слухи об этой земле, богатой золотом и серебром. В 1610 г. испанцы послали корабль из Акапулки в Японию для поисков этой земли и присоединения ее к испанским владениям. Однако предприятие кончилось неудачей. Голландцы тоже послали два корабля, под начальством известного капитана Матиаса Кваста, чтобы нагрузить их серебром и золотом. Но они, как и испанцы, успеха не имели. Бесплодно искали эту землю капитаны Фрис в 1642 г. и Лаперуз в 1787 г.

Крузенштерн пишет по этому поводу: «Хотя весьма малую имел я надежду быть счастливее моих предшественников в отыскании сего острова, а особливо при пасмурной погоде, однако, невзирая на то, почитал обязанностью воспользоваться свежим восточным ветром, дабы испытать, не доставлю ли каких-либо сведений о таком предмете, о котором с давнего времени многие географы и мореходцы безуспешно помышляли. Широта этого острова нигде не определена точно. Разность ее составляет несколько градусов. Почему каждый из мореплавателей и должен избрать параллель по своему усмотрению и следовать по ней к востоку или западу. Я избрал параллель 36°».

Крепкие западные ветры и туманы скоро заставили Крузенштерна оставить свое намерение. Хотя в следующие два дня в широтах от 38° до 42° и видны были признаки берега, но пасмурность помешала удостовериться в существовании острова.

14 июля «Надежда» прибыла в Авачинскую губу и вошла в Петропавловскую гавань.

Лисянский был счастливее. Ему удалось запастись свежей провизией и видеть много интересного. 11 июня «Нева» стала на якорь в заливе Каракакоа. Вскоре приехал на лодке живший неподалеку англичанин Джонсон. Он сообщил, что король Сандвичевых островов находится со своими приближенными временно на острове Вагу или Саху, где готовится к войне с соседним племенем. Управлявший островом англичанин Юнг уверял, что мореплаватели встретят прекрасный прием и получат все им нужное. Действительно, скоро стали появляться лодки с туземцами. Они привезли поросят, кур, плоды, овощи. Кроме свежих припасов, моряки приобретали много различных, очень оригинальных местных изделий. 13 июня Лисянский с офицерами и матросами поехал на берег. Миновав несколько бедных хижин, они вошли в колоссальную аллею. Сопровождавший их старшина показал на деревьях следы английских пуль: это англичане мстили туземцам за убийство мореплавателя Кука[15]. «Много народу тогда погибло», прибавил он.

Отдохнув в жилище старшины, моряки пошли осматривать королевский «дворец», состоявший из шести строений, ничем не отличавшихся от прочих туземных хижин. Прежде чем войти во дворец, старшина снял шляпу, башмаки и кафтан, подаренные ему Лисянским, и остался в одном поясе. Он объяснил, что иначе ни один туземец не имеет права войти в жилище короля. Из дворца пошли в королевскую молельню, устроенную внутри двора и обнесенную забором. У входа и на дворе стояло много малых и больших идолов. В самую молельню моряков не пустили. Затем отправились к главному храму, куда имеют право входить только знатные вельможи. Старшина остался поэтому позади. Перед храмом, построенным на возвышенности, стояло пятнадцать идолов, а перед ними был помост, куда верующие клали свои жертвы. Тут лежало несколько кокосов, бананов и… жареный поросенок.

Утром 15 июня приехал на «Неву» англичанин Юнг и предложил осмотреть местечко Товароа, где погиб Кук. В Товароа девять больших храмов, вернее, огороженных мест с идолами. После осмотра достопримечательностей моряки отправились верхом на лошадях в соседнюю долину. По пути попадались тростниковые хижины, напоминавшие своей формой наши скирды; у порога каждой хижины отдыхали семьи. Около большинства хижин в садиках росли развесистый тамаринд, несколько акаций, бананы, кокосовые пальмы с листьями, поднимавшимися прямо от земли, пестрые кусты красивых цветов. Все это выглядывало из-за забора, чисто сделанного из белого камня. Прозрачный воздух позволял видеть малейшую подробность на горах, сжимавших с обеих сторон долину; на вершинах лес казался наклеенным на серые камни; по скалам виднелись белые точки. Точки двигались. Это были стада диких коз, пасшихся на почти отвесной каменной стене. Под вечер по дороге стали показываться гуляющие совершенно голые канаки и каначки с венками из листьев на головах.

После осмотра всеми офицерами и командою Товароа и живописных окрестностей Лисянский снялся с якоря. Он намеревался итти на остров Вагу посмотреть военные приготовления сандвичан. Узнав, однако, что там появилась заразная болезнь, отправился к острову Отувею, которого достиг 19 июня.

Наступило безветрие, и корабль чуть-чуть двигался течением между островами Онигу и Отувеем. Перед вечером приехал на «Неву» король островов Тамури. Он говорил по-английски, показал свидетельства, полученные от капитанов кораблей, которых снабжал провизией, и пригласил зайти в его владения. Лисянский объяснил ему, что иностранцы заходят к нему редко, так как не считают себя там в безопасности. Ему гораздо выгоднее стать таким же доброжелательным и честным, как король Овайги, Камеамеа, к которому ежегодно заходят от десяти до двадцати кораблей.

20 июня подул попутный ветер, и «Нева» пошла к Алеутским островам.

* * *

Сандвичевы острова открыты Куком в 1778 г. Во время плавания Крузенштерна острова принадлежали двум королям. Один из них — Камеамеа — был человек замечательно способный и храбрый. Он пользовался доверием и приязнью европейцев. При вторичном посещении Сандвичевых островов каждый капитан привозил ему какой-нибудь ценный подарок. Один подарил ему несколько штук рогатого скота и лошадей. Островитяне не сумели уберечь скот: он разбежался, одичал и размножился в таком количестве, что портил насаждения туземцев. Однажды с гор спустилось стадо быков, против которых королю пришлось послать целое войско, но и войско с ним не справилось.

Военные силы на Сандвичевых островах были организованы довольно хорошо. У сандвичан и у нукагивцев строго соблюдался «табу». Однажды островитянин съел кокос во время «табу» и должен был за это умереть. Один европеец попытался заступиться за преступника. Он убеждал короля, что за такой мелкий проступок слишком жестоко наказывать смертью. Король выслушал внимательно и твердо ответил: «Овайга — не Европа, и то, что маловажно в глазах европейцев, может быть очень важно для островитян». Другой пример обычаев туземцев: в округе, управляемом Юнгом, муж и жена поссорились и пожелали разойтись. У них был малолетний сын. Ни один из супругов не хотел с ним расстаться. К соглашению они притти не могли. Отец взял мальчика одною рукою за шею, другою — за ноги, переломил ему спину о свое колено, и мальчик умер. На такое варварство Юнг пожаловался королю. Тот нашел, что отец вправе делать со своим сыном, что пожелает.

Год у сандвичан начинался с ноября и делился на двенадцать месяцев, по тридцать дней в каждом. Все тридцать дней имеют разные наименования. Двенадцатый месяц, макашти, посвящался увеселениям, играм, пляскам и показательным сражениям. Король, где бы он ни находился, должен был сам открыть этот праздник.

Перед восходом солнца он надевал на себя роскошный плащ из перьев, садился в лодку и отплывал на такое расстояние, чтобы с появлением солнца снова вернуться на берег. Здесь ожидал его один из лучших ратников. На берегу он сбрасывал плащ, и ратник на расстоянии тридцати шагов бросал в него копье, которое король должен был поймать. Если ему это не удавалось, его убивали.

Кто-то посоветовал Камеамеа отменить этот обычай, чтобы не подвергать опасности свою жизнь. Но он гордо ответил: он так же искусно умеет ловить копье, как его воины метать, и ему не грозит ни малейшей опасности. Поймав копье, король шествовал с ним подмышкою в неяву, или главный храм. Это служило знаком к открытию празднеств. Всюду начинались примерные битвы, для которых приготовлялись копья с тупыми концами. Во время макашти всякие наказания прекращались. После смерти короля приносились человеческие жертвы. В знак скорби по умершим царапали себе тело до крови, остригали волосы, выбивали себе передние зубы.

Волосы сандвичане не брили, как нукагивцы, а стригли коротко, причем мужчины оставляли от лба до затылка гриву, наподобие римского шишака, а женщины — две длинные пряди на висках. Как шишаки, так и пряди окрашивали истолченными кораллами в бледно-желтый цвет, отчего на первый взгляд казалось, что у туземцев двухцветные волосы. Сандвичане смышлены, способны и не лишены природного вкуса. Все изделия сандвичан, особенно ткань, которую вырабатывали женщины, были прекрасного качества. Кору дерева таро мочат, потом натягивают на доску и колотят плоской лопаткой, жилистые частицы расплющиваются, сливаются и образуют тонкую ткань, которую окрашивают соком кореньев и ягод. Узоры разрисовываются бамбуковым прутиком с расщепиной наподобие пера. Иногда употребляют вальки с нарезными узорами, как на европейских фабриках. Сочетания цветов и рисунки так хороши, что могли бы создать славу любой европейской фабрике.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.