Предисловие Истоки женского равенства. «Матриархат»

Предисловие

Истоки женского равенства. «Матриархат»

«Теория первобытного коллективизма занимает особое место в понимании природы первобытнообщинного строя. Это принципиально важная концепция, а также один из немногих основных вопросов характеристики первобытного общества, в решении которых при всех расхождениях во взглядах в настоящее время преобладает единство мнений между серьезными учеными самых различных методологических ориентаций. Такое единодушие отразилось даже на сходстве терминологии. В отечественной литературе древнейший этап истории человечества называют первобытнообщинным, общинно-родовым или доклассовым, в литературе Запада – эгалитарным (от лат. egalis), то есть обществом равных.

Эта взаимосвязь имела не только социально-бытовой, но и экономический характер. В общественном производстве в равной мере участвовали оба пола, хотя в силу естественно сложившегося разделения труда между полами охота и рыболовство считались мужским занятием, собирательство – женским. При этом распределение общественного продукта могло быть только уравнительным, или равнообеспечивающим. Если бы вдруг мужчины отказались делиться с женщинами, скажем, охотничьей добычей, то и женщины отказались бы делиться с мужчинами продуктами собирательства. А между тем и то и другое было в одинаковой степени жизненно важно для раннепервобытных коллективов. При относительно низком уровне развития производительных сил, в условиях нередко экстремальных ситуаций эти коллективы не выжили бы без равнообеспечивающего распределения жизненных средств между своими членами. Это касалось тех, кто участвовал или не участвовал в различных хозяйственных предприятиях, здоровых и больных, взрослых и детей, мужчин и женщин. Таким образом, сама специфика социально-экономических, производственных отношений в раннепервобытном обществе предопределяла экономическое равенство всех членов родов и общин, в том числе и представителей разных полов.

В позднепервобытном обществе человечество стало переходить от охоты, собирательства и рыболовства к земледелию и скотоводству. Возросшие производительные силы сделали возможной некоторую парцелляцию отношения к условиям производства, самой хозяйственной деятельности и распределению.

Принципиальному экономическому равенству членов первобытных коллективов не мешало то, что они отнюдь не были единообразной недифференцированной массой. Свойственное первобытному обществу разделение труда между полами было выражено куда резче, чем когда-либо в последующей истории человечества, и сопровождалось своего рода обособлением полов в хозяйственной деятельности, общественной жизни и идеологии. У многих охотничье-собирательских племен даже не разрешалось, чтобы женщина дотрагивалась до мужских орудий труда, а мужчина – до женских. То же позднее сохранилось на стадии раннего земледельческого и скотоводческого хозяйства. Так, например, у индийского племени Тода женщины не должны были подходить к домашнему скоту и даже ходить по тропинкам, ведущим к доильням. В ряде первобытных обществ обычным явлением была бытовая изоляция полов. Мужчины и женщины нередко и жили раздельно. Мужчины имели свои обряды, религиозно-магические культы, иногда даже тайные языки. Существовали специфически мужские и специфически женские обязанности и привилегии. На основе жесткого разделения труда и связанного с ним общего обособления мужчин и женщин возникали их разные социально-бытовые статусы, но это не были неравные, иерархизованные статусы, ведшие к господству одного пола над другим» [1].

Вполне естественно, что при таком важном культовом значении женщин они оказывались в роли вождей и руководителей племени. Как отзвук этих времен можно рассматривать власть Великой Жрицы на острове Крит. Культурный и религиозный матриархат был свойствен большинству древних племен. Миф о том, что первобытный мужчина обращался со своей женой хуже, чем его потомки, скорее всего придуман. Подчиненное положение женщины есть результат более позднего этапа развития цивилизации.

Следующее мифологизирующее противоречие – вопрос о статусе амазонок у древних народов. Если женщины-воины как явление действительно существовали, то в каком виде: самостоятельного и независимого «народа женщин» или в виде народа, у которого женщины играли главенствующую, а мужчины – второстепенную роль, или ещё в каком-то?

Возможно, эти вопросы не были бы такими спорными, если бы ранние исследователи имели ключ, который до XXI в. – века информационного – у них не было.

Таким ключом является чувашский язык, как сохранившийся сарматский язык, и в частности «Чувашско-русский словарь» под редакцией М. И. Скворцова (М.: Русский язык, 1985) (вопрос о предполагаемом тождестве чувашского и сарматского языков будет подробно рассмотрен ниже, в главе «Чуваши – сословие сарматского мира»).

Чувашские слова ама – в значении женское начало, ??н – побеждающий, одолевающий (здесь и далее наиболее близкое русскоязычное созвучие) – [сщен], ама/??н – это уже новое понятие – женщина побеждающая; ама/??н/ки – ки – окончание единственного числа — непобедимая, женщина-воин; ама/??н/сем – сем – окончание множественного числа [2], в латинской транскрипции – amazonesеm, то есть так амазонки сами себя называли. Здесь и далее в квадратных скобках по тексту [ – -] будет указана русская транскрипция чувашских звуков.

Проводя исторические исследования через призму чувашского языка, необходимо помнить, что в исконном чувашском словаре отсутствуют твёрдые согласные Б, Г, Д, Ж, З, Р, Ф, Ц, Щ, а значит и слова, несущие в себе твёрдые согласные [2].