Глава 11 Галицкий раскол

Глава 11

Галицкий раскол

«Под влиянием враждебной русскому народу, но хитрой политики его противников, первоначально чистое, литературное украинофильство… выродилось в национально-политическое сектантство, которое, при благоприятствующих для него обстоятельствах, могло бы принести много вреда русскому народу. Зло нынешнего украинофильства в том, что оно, под покровом «народничества», впрочем карикатурно извращенного, каплею по капле отравляет несведущих ложью…»

Осип Мончаловский, 1898 год, Львов, «Литературное и политическое украинофильство»

Пока в Киеве и Харькове рождались украинские партии, пока диванные патриоты Украины писали угрожающие письма кацапским продажным журналистам, в Галиции уже практически сформировалась украинская нация, новая неведомая прежде идентичность. И все шло к тому, что рано или поздно политическое противостояние «москвофилов» и «народовцев», точнее русских и украинцев, перерастет в прямой кровавый конфликт.

Активное политическое противостояние между ними началось, как я уже говорил, в 1885 году, когда формально единая прежде руськая партия раскололась окончательно и возникла «Народная рада». Что важно — в этой борьбе и те и другие продолжали называть себя «рускими», точнее «русинами», «руськими», «русинами-украинцами». Достаточно просмотреть многочисленные газеты Галиции, да и в документах Венского Парламента галичане всегда называются или руськими, или русинами. Но зерна раздора, недоверия, зерна ненависти уже были посеяны. Они дали свои кровавые всходы в 1914 году. Потому что национальная идея была подменена идеей национальной розни.

В 1892 году в львовской польской газете «Przeglad» («Обзор») появилась статья, где говорилось следующее:

«Если в чувствах малорусского народа существует сильная ненависть к России, то возникает надежда, что в будущем, при дальнейшем развитии этих чувств, будет возможно выиграть против России малорусский козырь… Такой эволюции нам, полякам, нечего бояться, напротив, мы бы допустили ошибку, если бы хотели запереть ей дорогу и добровольно отказаться от союзника в борьбе с Россией».

Спустя год, в 1893-м, уже не русины, а «молодые украинцы» Галиции выступили со своей политической программой. В местной газете «Правда» они заявляли:

«Наука и жизнь украинского народа доказывает нам, что Украина была, есть и будет всегда отдельной нацией и как каждой нации, так и ей необходима национальная свобода для своего труда и прогресса… Много людей начинало украинофильское движение, да не многие задержались на высоте идеи. Многое зависело от тех тяжелых обстоятельств, среди которых пришлось развиваться нашему национальному движению. Хотя украинский народ и имел в себе такие основания, что сразу мог поставить на совершенно верную нормальную почву идею культурно-национального возрождения Украины, но у начинающих не было такой силы, чтобы преодолеть обстоятельства, чтобы сразу стать украинской интеллигенцией, чтобы сейчас же создать и литературу, и науку, и все другие приобретения культурной жизни, чтобы фактами и своим существом доказать существование украинцев, как отдельной, самостоятельной нации».

Эти две статьи появились не просто так. В 1890 году, во время выборов в Галицкий Сейм «москвофилы», или, как их еще называли, «старорусы», и «народовцы» совокупно получили 16 мест. При том что всего депутатов было 151, русские, ясное дело, ни на что не влияли. Но австрийские власти не стали просто не замечать русских депутатов, они воспользовались ситуацией, чтобы внести окончательный уже раскол в русское движение.

25 ноября 1890 года в Галицком Сейме выступили два депутата. Оба были представителями «Русского Клуба», то есть русского парламентского объединения, замечу еще раз — русского, не украинского. Оба депутата — Юлиан Романчук и Анатолий Вахнянин — были преподавателями «руськой» гимназии во Львове, то есть гимназии с преподаванием на «руськом» (точнее украинском) языке. Ну и понятно, что и литературу, и историю там тоже учили в том самом, особом, варианте. Хотя учебники для этих школ, которые редактировал Романчук, назывались «Русская грамотность» и «Русское чтение для четвертого класса народных школ». Правда, на Украине сейчас объясняют, что там, конечно, было написано не «русская», а «руськая», а это совсем меняет дело и к русскому этносу отношения не имеет. Однако и партия, созданная Иваном Франко в 1890 году, называлась Русско-Украинская радикальная партия. А уж поэт и филолог Франко точно знал, что русские и русины — это один народ, и партию он назвал так, имея в виду, что она для русинов, руських то есть.

Так вот, два депутата выступили с заявлением, что народ Галицкой Руси, руськие, русины, не имеет ничего общего с остальной Русью и великороссами. «Мы, русины, народ самостоятельный, имеющий собственный национальный и политический характер. Будучи отдельным народом, мы, как таковой, будем продолжать заботиться о благоденствии и дальнейшем развитии нашей национальности в Австрии; мы искренно преданы папе и католицизму, а также нашим православным греческим обрядам».

Еще они говорили, что Галицкая Русь впредь будет предана только австрийской монархии. Это выступление, конечно, было подготовлено с помощью австрийских властей, и сразу после него в газетах поднялся невероятный шум, они синхронно писали, что наступила «Новая эра» в политической и национальной жизни Галиции. Когда депутаты-«москвофилы» заявили свой протест, будучи возмущены тем, что Романчук и Вахнянин, во-первых, никого не уведомляли, во-вторых, делали заявления от всего народа, униатский митрополит Сильвестр Сембратович недвусмысленно разъяснил: «Кто не с нами — тому здесь нет места».

«Старорусы» собрали во Львове огромный митинг, шесть тысяч русских людей, крестьян и жителей городов Галицкой Руси осудили выступление Романчука и Вахнянина. Впрочем, протесты уже ни на что не повлияли. В 1891 году начались реформы, которые сделали униатскую церковь еще ближе к католической, в 1892 году, как я уже упоминал, была законодательно закреплена система фонетического правописания, и самое главное, «Новая эра» не дала никаких изменений в положении русской политической элиты Галиции. Из воспоминаний Ильи Тероха, карпато-русского ученого и активиста:

«До конца 19-го ст. термины украинец, украинский были употребляемы только кучкой украинствующих галицко-русских интеллигентов. Народ не имел о них никакого понятия, зная лишь тысячелетние названия — Русь, русский, русин, землю свою называл русской и язык свой — русским. Официально слово русский писалось с одним с, для того чтобы отличить его от правильного начертания с двумя с, употребляемого в России. Нового правописания (без букв — ять, ы, ъ) в галицко-русском наречии до этого времени не было. Все журналы, газеты и книги, даже украинствующих, печатались по-русски (галицким наречием), старым правописанием. На ряде кафедр Львовского университета преподавание велось на руском языке, гимназии назывались рускими, в них преподавали руску историю и руский язык, читали рускую литературу. С 1890 года, после декларации Романчука и Вахнянина, все это исчезает, как бы по мановению волшебной палочки. Вводится в школах, судах и во всех ведомствах новое правописание. Издания украинствующих переходят на новое правописание, старые руские школьные учебники изымаются, и вместо них вводятся книги с новым правописанием. В учебнике литературы на первом месте помещается в искаженном переводе на галицко-русское наречие монография М. Костомарова «Две русские народности», где слова Малороссия, Южная Русь заменяются термином Украина и где подчеркивается, что москали похитили у малороссов имя Русь, что с тех пор они остались как бы без имени и им пришлось искать другое название. По всей Галичине распространяется литература об угнетении украинцев москалями. Оргия насаждения украинства и ненависти к России разыгрывается вовсю».

И через два года, в 1894-м, в русском движении Галиции происходит новый раскол. Юлиан Романчук теперь уже становится в оппозицию к властям и провозглашает «Консолидацию» всех русских политических движений Галиции. То есть понятно, власти попользовались Романчуком и не оправдали его ожиданий. Но другие, бывшие единомышленники Романчука, остались верны властям, объявили, что начинают «Новый курс», потому что лучше уж как-то сотрудничать с властями, чем опять русины потеряют все завоеванные позиции. Понятно, что никаких особенных политических завоеваний русские жители Галиции не добились, скорее, депутаты переживали за свои места, привилегии, возможность ездить из галицийской провинции в Вену за казенный счет.

Униатская церковь поддержала «Новый курс», и на выборах 1895 года все недовольные политикой Вены депутаты, включая самого Романчука, мандатов лишились. Русинскую, то есть теперь уже «украинскую», депутатскую группу составили люди совершенно управляемые и во всех отношениях «свидомые». В их числе был и Анатолий Вахнянин, учитель, что объявил некогда «Новую эру». А еще раньше, в молодости, он сочинил песню, этакий неофициальный гимн Галицкой Руси, ее национального возрождения, начиналась она словами: «Ура на бой орлы! За нашу Русь святую, Ура!» Один из лидеров «москвофилов» писал тогда[37]:

«Печальная роль выродившегося украинофильства есть в действительности несчастье галицко-русской интеллигенции, несчастье русского населения Австрии, несчастье всего русского народа. Мы уже теперь видим в Галичине и Буковине печальные плоды украинофильства, порожденные плохо понятым местным патриотизмом, извращенного невежеством и поддерживаемого политической хитростью противников русского народа из боязни перед его грозным единством, именно — национальное обезличивание вольных или невольных сторонников украинофильства. Мы видим, как гибнут не только бесплодно, но даже вредно, силы, по природе хорошие, но увлеченные примером или материальными расчетами, и как отклонение от твердой национально-исторической почвы приводит заблудших к рабскому подчинению чужим идеям, чужим планам».

«Москвофилы» — «старорусы», конечно, сопротивлялись, конечно, шла борьба, конечно, они пытались сохранять русский язык, продолжали упорно именовать себя русинами, русскими, некоторые принимали православие. В 1900 году появилась Русская Народная партия, в ее программе говорилось:

«Русско-народная партия в Галичине исповедует, на основании науки, действительной жизни и глубокого убеждения, национальное и культурное единство всего русского народа и поэтому признает своими плоды тысячелетнего национального и культурного труда всего русского народа. Русско-народная партия твердо убеждена в необходимости для русского населения Австрии образовываться и развиваться без разрыва связи с традиционными основами жизни русского народа и верить, что только на культурно-исторической почве лежат пути к развитию и возвышению Галицкой Руси. Задача русско-народной партии состоит в стремлении не только защитить русское население в Австрии от его национальных противников и от убийственного для русской народности и Церкви социализма, но и в развитии, путем просвещения народа, в направлении, указанном историей, и на религиозных основаниях его национальных сил. Принимая во внимание принадлежность русского населения Галичины к малорусскому племени русского народа, а также местные условия, русско-народная партия признает необходимым и целесообразным просвещать русское население Галичины на его собственном, галицко-русском наречии, не отказываясь, однако, от помощи, какую русскому народу в Австрии могут принести и действительно приносят общерусский язык и общерусская литература, представляющие национальное и культурное выражение всего русского народа».

Они создавали культурные общества, но что они могли сделать, когда против них работала вся государственная машина и свои, русские, сделавшие другой выбор. По призыву политика и историка Александра Барвинского многие «украинцы» стали помогать полиции и властям выявлять среди «москвофилов» людей, не лояльных австрийским властям. Это было начало гражданского противостояния в Галиции. Начиналось выявление инакомыслящих, деление на «наших» и «чужих». Слово очевидцу:

«Русские галичане, состоявшие на правительственной службе, переводились по тому же поводу «для пользы службы» в более или менее отдаленныя места. В целой восточной Галичине отбывалась публичныя собрания, устраиваемыя украинофилами при помощи поляков, в которых, рядомъ с одобрением «программы», произносились ругательства по адресу русской партии, членов которой расходившіеся ораторы обзывали «московскими запроданцами», «ренегатами» и даже «гадюками». Ненависть к членам русской партии дошла до таких чудовищных размеров, что гимназисты и студенты на улицах Львова кричали вслед за ними «кацапы!». Русская партия с терпением переносила все эти неприятности и сожалела только о том, что «новоэрския» оргии смущали и соблазняли простонародие, не желающее знать никаких партий. До какого умоисступления доходили украинофилы, доказывает следующий факт: на одном собрании во Львове, созванном для одобрения и принятия новоэрской программы, некто Иван Рудницкий, помощникъ нотариуса, публично заявил: «Отныне не нужно будет жандармов, так как мы сами будем за ними (т. е. членами русской партии) следить и их истреблять!» И в целом многолюдном собрании не нашелся ни один человек, который бы воспротивился добровольной записи целой партии в «цивильные жандармы» польской политики. Впрочем, эту роль исполняли некоторые «добровольцы» на практике так добросовестно, что даже на холостяков и бездетных поступали доносы, что они своих детей воспитывают в «москвофильском» духе. Вообще, кто хотел отличиться или поправить свою репутацию передъ начальством, тотъ достигал цели доносом на своего сослуживца, принадлещаго к русской партии»[38].

Илья Терох, крупный общественный деятель Галицкой Руси, композитор и историк, писал в своих воспоминаниях, что к началу войны из четырех миллионов русинов, населяющих Галицию, «руськими/русинами» продолжало себя считать около половины.

«Весь трагизм галицких «украинцев» состоит в том, что они хотят присоединить «Великую Украину», 35 мил., к маленькой «Западной Украине» (так они стали называть после первой мировой войны Галичину) — 4 миллиона, т. е., выражаясь образно, хотят пришить кожух к гузику (пуговице), а не гузик к кожуху. Да и эти четыре миллиона галичан нужно разделить надвое. Более или менее половина из них, т. е. те, которых полякам и немцам не удалось перевести в украинство, считают себя издревле русскими, не украинцами, и к этому термину, как чужому и навязанному насильно, они относятся с омерзением. Они всегда стремились к объединению не с «Украиной», а с Россией, как с Русью, с которой они жили одной государственной и культурной жизнью до неволи. Из других двух миллионов галичан, называющих себя термином, насильно внедряемым немцами, поляками и Ватиканом, нужно отнять порядочный миллион несознательных и малосознательных «украинцев», не фанатиков, которые, если им так скажут, будут называть себя опять рускими или русинами. Остается всего около полмиллиона «завзятущих» галичан, которые стремятся привить свое украинство (то есть ненависть к России и всему русскому) 35 миллионам русских людей Южной России и с помощью этой ненависти создать новый народ, литературный язык и государство».

В 1908 году в газете «Галичанин», которая была печатным органом Русско-народной партии, был опубликован фельетон, ставший ответом на выпады украинской газеты «Діло». Речь шла о слове «русский» и как раз о той, упомянутой мной ранее лукавой терминологии, которую до сих пор используют украинские политики и историки, пытаясь объяснить, что «руский» и «русський» — это не одно и то же.

««Діло» упрекает нас тоже между прочим, что мы с термином «русский» делаем какой-то «фокус-покус». Покорнейше просим извинения, но если кто делает с термином «русский» фокус-покус — это решительно не мы. Мы никогда не употребляли другой термин, как только один и тот же самый, т. е. «русский»; этого термина придерживаемся ныне и за него сражаемся с врагами Руси. Но мы знаем кого-то другого, кто делает невероятные фокус-покусные прыжки с этим названием, употребляя термины: «рускій», «руській», «руський», «украинско-рускій», «українсько-руський», «русько-український», «украинскій», «український» и т. д. в различных вариантах. «Діло» досматривается фокус-покуса в том, что мы употребляем для нашего народа такой самый термин «русский», как и для «московского». Да разве мы тому виноваты, что «москали» принадлежат к русскому народу, равно как и мы? Пусть «Діло» упрекает историю, что она сделала такой неприятный для него фокус-покус, но не нас. Мы ведь не такие волшебники-чародеи, как украинцы и «Діло». Они могут «начхать» и на историю, и на логику, и на всякие научные соображения и переделать все так, как им угодно. Одних назовут «москалями», других «украинцами», и с русским народом вдруг сделался «фокус-покус»: все видели, что где-то был в истории какой-то русский народ, а тут вдруг на глазах целого мира этот народ по мановению украинского волшебного жезла куда-то бесследно пропал. Разве это не настоящий фокус-покус?»

В другой русской газете, «Галичанин» — это был орган Русско-народной партии Осипа Мончаловского — в том же 1908 году в редакционной статье писали:

«Для Руси не страшна никакая сила в мире, будь у нее только согласие и единство. Русь представляет в своем единстве такое могущество, что нечего ей опасаться с какой бы то ни было стороны. Но водворись в ее недрах раскол, разделись она на мелкие части, поборивающие с ожесточением друг друга, как то бывало во время княжеского периода русской истории, тогда она не представляет никакой силы и самый слабый враг может легко покорить ее. Мы видим в истории, сколько труда стоило русскому народу, пока он был в состоянии опять собрать все русские земли в одно целое и сплотить все русские силы в могущественный организм. Русь может быть уничтожена только Русью, и потому самопонятно, что самым большим и единственным врагом для Руси есть сепаратистическое движение, имеющее целью разделить русский организм на враждебные таборы, поборивающие друг друга с крайним остервенением. Этот вопрос предстоит перед нами совсем ясно, и в том отношении не может быть ни малейшего сомнения».

Но давление, которое власти оказывали на русское движение, было невероятным. Например, учителям и мелким чиновникам объясняли, что их проблемы на работе — из-за коллег-русофилов и их собственного русофильства. Чем быстрее они избавятся от него и сами станут «украинцами», тем лучше будет им самим. С конца 19 века стали возникать культурные и, главное, экономические общества, где работали только украинцы. Общество «Сельский Хозяин», «Краевой Кредитный Союз», «Союз Молочных Кооперативов», «Союз Скотоводческих Кооперативов» имели отделения по всей Галиции, и кредиты там могли получить только те, кто признал себя украинцем.

Общество «Просвiта» занималось, как видно из названия, просвещением — открывало кружки, клубы и курсы для неграмотных. Последнее особенно важно. Ведь на каком языке человек учился читать, такую фактически идентичность он и получал. Вместе с чтением крестьянин открывал для себя мир знаний об истории, устройстве государства, мир литературы. И в этом новом мире он узнавал, что украинцы — это особый народ, а малороссов угнетает проклятый царизм.

И конечно, особое внимание уделялось работе с молодежью. Были созданы организации «Украинский Сокол» и «Сечь», каждая из них имела отделения в городах Галицкой Руси, обе они были исключительно «украинскими», то есть «москвофильских» юношей туда не брали. Воспитание молодежи в этих организациях шло в националистически-патриотическом духе. Даже из названия «Сечь» ясно, что в основе идеологической работы там была положена все та же казачья мифология. Хотя где Карпаты, а где Запорожская Сечь? Так что Дмитро Ярош ничего нового, создавая «Правый сектор», не придумывал. Украинские журналы и газеты Галиции финансировались из секретных немецких и австрийских фондов. Например, украинская газета «Діло» в 1907 году получила 3450 немецких марок, в 1908-м — 2600, а в 1910 году на поддержку украинской прессы было выделено 15000 марок.

В 1907 году русские галичане, вероятно, последний раз в истории объединяются, чтобы идти на выборы в Рейхсрат, австрийский парламент. В итоге от Галичины в парламент попали 27 депутатов. Из них пятеро «москвофилов». Еще пять мандатов досталось русским-русинам из Буковины. Эти 32 депутата в парламенте создали свое объединение под названием «Руський Парляментарний Клюб». Думаю, что переводить это название не обязательно. Возглавил это объединение уже упоминавшийся мной Юлиан Романчук. Историк Андрей Дикий приводит и такой факт: русские депутаты после выборов написали коллективное заявление, где были следующие слова:

«Новые выборы в Рейхсрат проведены в Галиции тенденциозно и противозаконно, и этим еще уменьшено минимальное количество мандатов, принадлежащих русинам. Эти события повелевают нам, представителям галицийских и буковинских русинов, как части руской нации, которая никогда не отказывалась от своей самобытности, публично заявить, что мы, стремясь к национально-территориальной автономии в Австрийской Державе, протестуем против неприродного, ни на каких исторических правах не основанного, деления нашего народа путем краевой автономии и возражаем против расширения краевой автономии, против исключительных законов для Галиции и против уменьшения нашего представительства противозаконным проведением выборов. С этим протестом вступаем в Палату Депутатов и заявляем, что мы приложим все усилия, чтобы устранить несправедливость, которая тяжко гнетет русинов, и вернуть наши национальные и политические права».

В целом это мало что изменило. Русские депутаты в австрийском парламенте ни на что не влияли в силу их малого числа. А власти Австро-Венгрии в 1908 году впервые поняли, что, видимо, немного заигрались с «украинцами». Тогда в Галиции проходили выборы в местный Сейм и губернатор Андрей Потоцкий решил неожиданно поддержать «москвофилов», потому что с «украинцами» у него сложились довольно враждебные отношения. В результате в Сейм прошли несколько «москвофильских» депутатов. И тогда австрийские власти увидели новое лицо новой нации. Потоцкого убили, и сделал это член «украинской» партии Мирослав Сичинский. Московские «Биржевые ведомости» сообщали:

«Убийца гр. Потоцкого — русин.

ЛЬВОВ, 30-го марта (12-го апреля)

Убийца графа Потоцкого арестован. Он оказался русином, Мирославом Сичинским, слушателем философского факультета. Сичинский просил о приеме под предлогом подачи прошения. Выстрелами наместник был ранен в трех местах: выше левого глаза, в ногу и в левую руку. После совершения злодеяния Сичинский воскликнул: «Это за обиды, нанесенные русинской нации». При допросе убийца заявил, что у него нет сообщников. Убийство совершено им не из личной мести, а по политическим мотивам, чтобы устранить наместника. Сичинский уже несколько лет тому назад был приговорен к заключению в тюрьму за участие в беспорядках, произведенных русинскими студентами. В национально-русинских кругах он считается очень деятельным агитатором».

Ответственность за теракт не взяла на себя ни одна украинская организация. Но сам Сичинский объяснял, что отомстил графу за притеснения украинского народа. Убийцу приговорили к смертной казни, однако потом ее заменили на 20-летнее заключение, но из тюрьмы он смог бежать — сначала в Скандинавию, потом в США.

Выводы венские чиновники из этих событий сделали. Стало ясно, во-первых, что идея русского объединения, несмотря на все усилия, пользуется поддержкой народа, во-вторых, что украинцев надо лучше контролировать и всю их энергию стоит направить как раз в русло борьбы с русской идеей, чтобы они вдруг не решили всерьез бороться за свою независимость от Австро-Венгрии. Правительство усилило финансирование украинских культурных и политических организаций, объявило о проекте создания украинского университета во Львове, пообещало реформировать закон о выборах, чтобы «украинцы» получили равные возможности с поляками.

Вскоре группа «украинских» депутатов сделала в парламенте в Вене заявление, что в случае войны с Россией население Галиции будет лояльно правительству, что империя может рассчитывать на «украинцев». В эти годы многократно увеличилось финансирование «Сечи» и «Украинского Сокола», проводились военно-спортивные смотры, фактически «украинцев» готовили к войне с русскими.

Ну а самих русских решили поставить на место. Не то чтобы окончательно решить «русский вопрос», это произойдет в 1914 году, но сильно урезать в правах.

В 1908 году МИДом Российской империи была составлена записка о состоянии дела в Галиции: «Пока в Галиции живет еще русский дух, для России украинство не так еще опасно, но коль скоро австро-польскому правительству удастся осуществить свою мечту, уничтожив все русское в Галиции, и заставить на веки забыть о некогда существовавшей Червонной Православной Руси, тогда будет поздно и России с врагом не справиться».

Понимали это и австрийские политики. И потому начинается стравливание украинцев и русских. Львовские плоды украинского просвещения выглядели так: украинская молодежь, гимназисты и студенты, вышла на манифестацию под лозунгом «Не будем сидеть вместе с русофилами — предателями государства». Молодежь пела австрийский гимн на украинском языке и била окна в русских бурсах и гимназиях. Во время выборов 1907 года впервые австрийские жандармы расстреляли русских крестьян в селе Горуцко, когда они заявили, что не согласны с результатами выборов, потому что выиграл «украинец», а они голосовали за русского кандидата.

Андрей Шептицкий

В Буковине, еще одной провинции империи, где проживали русские, русофильское движение было всегда слабым, потому что с православными румынами русины в общем и не конфликтовали. Но на всякий случай в 1910 году австрийские власти закрыли там все русские организации: «Общество русских женщин», «Карпаты», «Русско-православный народный дом», «Русско-православный детский приют», «Русско-православная читальня», «Русская дружина».

Свою роль сыграла и униатская церковь. В 1901 году митрополитом Галиции стал Андрей Шептицкий. Более противоречивого персонажа в истории Галиции найти, пожалуй, трудно. Человек глубоко верующий, невероятно образованный, он пользовался уважением львовских евреев, потому что неплохо говорил на иврите. Он, с одной стороны, поддерживал украинских националистов из ОУН, с другой — считал трезуб языческим символом, осуждал лозунг «Слава Украине» как бохогульный (я подробнее расскажу об этом позже), он поддержал борьбу бандеровцев с большевиками, но прятал у себя львовских евреев от тех же бандеровцев и нацистов. Одни считают, что он был просто очень разносторонним человеком. Другие — что Шептицкий умело подстраивался под любую ситуацию, вертясь, как флюгер, в зависимости от политических веяний. Не стану давать ему собственную оценку на страницах этой книги. Лишь приведу цитаты из двух писем митрополита Шептицкого. Одно 1941 года, другое 1944-го.

«Его высокопревосходительству, фюреру Великонемецкой империи Адольфу Гитлеру. Берлин. Рейхсканцелярия. Ваша Экселенция! Как глава Украинской греко-католической церкви, я передаю Вашей Экселенции мои сердечные поздравления по поводу овладения столицей Украины, златоглавым городом на Днепре — Киевом!.. Видим в Вас непобедимого полководца несравненной и славной Немецкой армии. Дело уничтожения и искоренения большевизма, которое Вы, фюрер Великого Немецкого Рейха, поставили себе целью в этом походе, обеспечивает Вашей Экселенции благодарность всего Христианского мира. Украинская греко-католическая церковь знает об истинном значении могучего движения Немецкого народа под Вашим руководством… Я буду молить Бога о благословении победы, которая станет гарантией длительного мира для Вашей Экселенции, Немецкой Армии и Немецкого Народа. С особым уважением Андрей, граф Шептицкий — митрополит».

23 сентября 1941 г.

«Правителю СССР, главнокомандующему и великому маршалу непобедимой Красной Армии Иосифу Виссарионовичу Сталину привет и поклон. После победоносного похода от Волги до Сана и дальше Вы снова присоединили западные украинские земли к Великой Украине. За осуществление заветных желаний и стремлений украинцев, которые веками считали себя одним народом и хотели быть соединенными в одном государстве, приносит Вам украинский народ искреннюю благодарность. Эти светлые события и терпимость, с которой Вы относитесь к нашей Церкви, вызвали и в нашей Церкви надежду, что она, как и весь народ, найдет в СССР под Вашим водительством полную свободу работы и развития в благополучии и счастьи. За все это следует Вам, Верховный Вождь, глубокая благодарность от всех нас».

Митр. Андрей Шептицкий, 10 октября 1944 г.

Граф Шептицкий поначалу учился на юриста во Вроцлаве, хотел служить в австро-венгерской армии, но по состоянию здоровья не смог. В 1888 году он принял постриг под именем Андрей, его настоящее имя — Роман Мария Александр Шептицкий. Карьера Шептицкого была головокружительной. В 1892 году он служит священником в Перемышле, затем в Добромиле. В 1894 году получает степень доктора теологии, с 1896 года он игумен монастыря Святого Онуфрия во Львове. Через три года становится епископом Станиславовским, а в 1901 году — митрополитом Галицким.

Он, будучи идейным сторонником украинизации Галиции и таким же страстным противником православия, взялся за агитацию населения всерьез. В семинариях униатские священники получали образование на украинском, одновременно им вкладывали в голову понимание того, что карпато-русский народ правильно называть украинским и он не имеет к москалям никакого отношения. Из воспоминаний галицко-русского публициста Ильи Тероха:

«Возвращаясь к насаждению украинства в Галичине, нужно отметить, что с назначением Шептыцкого главой униатской церкви прием в духовные семинарии юношей русских убеждений прекращается. Из этих семинарий выходят священниками заядлые политиканы-фанатики, которых народ назвал попиками.

С церковного амвона они, делая свое каиново дело, внушают народу новую украинскую идею, всячески стараются снискать для нее сторонников и сеют вражду в деревне. Народ противится, просит епископов сместить их, бойкотирует богослужения, но епископы молчат, депутаций не принимают, а на прошения не отвечают. Учитель и попик мало-помалу делают свое дело: часть молодежи переходит на их сторону, и в деревне вспыхивает открытая вражда и доходит до схваток, иногда кровопролитных. В одних и тех же семьях одни дети остаются русскими, другие считают себя украинцами. Смута и вражда проникают не только в деревню, но и в отдельные хаты. Малосознательных жителей деревни попики постепенно прибирают к своим рукам. Начинается вражда и борьба между соседними деревнями: одни другим разбивают народные собрания и торжества, уничтожают народное имущество (народные дома, памятники — среди них памятник Пушкину в деревне Заболотовцы). Массовые кровопролитные схватки и убийства учащаются. Церковные и светские власти на стороне воинствующих попиков. Русские деревни не находят нигде помощи. Чтобы избавиться от попиков, многие из униатства возвращаются в православие и призывают православных священников. Австрийские законы предоставляли полную свободу вероисповедания, о перемене его следовало только заявить административным властям. Но православные богослужения разгоняются жандармами, православные священники арестовываются, и им предъявляется обвинение в государственной измене».

Русских активистов и правда постоянно обвиняли в государственной измене, в том, что они ведут шпионаж и готовят сепаратистский переворот. И обвиняли их зачастую не власти, а украинские политики. Вот, например, в 1912 году группа украинских депутатов в Венском парламенте сделала запрос к властям. О его содержании рассказал священник Иосиф Яворский на русском съезде во Львове 31 мая 1934 года:

«Всем, кто знает австрийский парламентарный строй, известно, что попеременно — то в Вене, то в Будапеште — собирались на совещания так называемые делегации австрийского и венгерского парламентов. В 1912 году председатель украинского клуба (Австрийского Парламента) др. Кость Левицкий во время заседаний делегаций внес от имени своего клуба военному министру Schoenaich’у интерпеляцию такого содержания: «Известно ли Вашему Превосходительству, что в Галиции существует много русофильских бурс (общежитии. — Прим. авт.) для учащейся молодежи, воспитанники которых получают право одногодичной военной службы и достигают офицерского чина? Как выглядят шансы войны, если в армии, среди офицеров, есть столько врагов-русофилов? Известно ли Вашему Превосходительству, что среди населения крутится масса русофильских шпионов, которые кишмя кишат, а рубли катятся между народом? Что намерены сделать Ваше Превосходительство, чтобы на случай войны обеспечиться перед русофильской работой, которая между народом так расширяется?»

То есть украинские депутаты публично огласили донос на русских галичан. И заодно фактически спросили — ну так как, репрессии-то будут? Ответ вскоре был получен, репрессии начались.

В 1913 году на всю Австро-Венгрию прогремел Мармарош-Сиготский процесс. В карпато-русском селе Изе не было своего православного священника, а крестьяне очень хотели, чтобы он появился. Село считалось одним из центров православия в Закарпатье, причем надо пояснить, как люди стремились к вере: они построили на свои деньги молельный дом, но его сожгли полицейские, тогда местные жители стали собираться в горах и лесах, чтобы помолиться.

Александр Кабалюк

Гонения привели к тому, что и жители окрестных сел стали переходить в православие. А священника они решили воспитать сами — отправили одного из местных студентов Александра Кабалюка на обучение в Российскую империю. Он выучился, был рукоположен, у Константинопольского патриарха получил грамоту, позволявшую служить. В 1911 году он вернулся в родное Закарпатье, устроил там домашнюю церковь, в Изу его не пускали, он сумел пробраться туда тайно, провел службу, и после этого на него объявили настоящую охоту. А православных жителей села подвергли пыткам, желая выяснить, где находится Кабалюк. Людей подвешивали за ноги на дереве и держали так, пока из горла, носа и ушей не начинала литься кровь. Священник был вынужден сдаться сам, еще арестовали более 200 его прихожан. Дела тридцати из них дошли до суда, им дали сроки от полугода до трех лет, Александру Кабалюку дали 4 года.

Интересная деталь — в разгар процесса чешские социалисты и представители рабочих партий устроили славянский митинг в поддержку подсудимых. Так вот украинцы пообещали митинг разогнать, хотя в итоге так этого и не сделали.

А годом ранее, в 1912-м, в Австрии был начат процесс против нескольких «москвофилов», который вошел в историю под названием Львовский процесс 1912–1914 годов. Задержанных было четверо: Максим Сандович, Игнатий Гудима, Семен Бендасюк, Василь Колдра. Это были молодые русские активисты, которые не скрывали свою идеологию. Они открыто заявляли о симпатиях к православию, о духовном единстве русинов и русских, о том, что русская культура является столь же родной и для Прикарпатской Руси. Максима Сандовича и Игнатия Гудиму арестовали первыми. Гудима служил священником в селе Залучье, Максим Сандович, который тоже был священником, остановился у него по пути из Львова в свой приход. На Сандовича кто-то донес, что якобы, проходя по мосту через реку Черемош, он измерял его шагами.

Обыски в домах священников ничего не дали, но их доставили в тюрьму. Они давно находились под подозрением властей, потому что оба умышленно и осознанно перешли из униатства в православие, оба учились в Российской империи, в Житомирской духовной семинарии, и оба были там же рукоположены в сан. Через несколько дней после ареста священников задержали двух студентов Львовского университета. Василя Колдру обвинили в создании читален в русских селах, а Семена Бендасюка — в пропаганде «русского патриотизма».

По обвинению в госизмене и шпионаже всем четверым полагалась смертная казнь, причем Сандович, Гудима и Бендасюк не были отпущены под залог, их держали в тюрьме все два года, пока шло следствие. Польские, немецкие, украинские газеты Австро-Венгрии в те годы хором писали о том, что Галиция наводнена русскими шпионами, что им передают из России деньги на борьбу против Габсбургской монархии, что при обысках у священников нашли тысячерублевые купюры, при том, что таких вообще в России тогда не печатали. Но статьи о русском заговоре появлялись снова и снова.

Доказать вину русских активистов властям очень хотелось, но было сложно, потому что за пропаганду православия священников наказать никак не могли, за русские читальни студентов — тоже. Доказать измену и шпионаж тоже не выходило, потому что основой обвинения были доносы и показания полицейских провокаторов. Улик — денег, листовок, запрещенной литературы, в суд предоставить так и не смогли. Те книги, что изъяли при обысках, австрийским законам не противоречили. Например, «Тарас Бульба» на русском языке не смогли признать подрывной литературой.

Свидетелями обвинения, помимо полицейских, выступали и активисты украинских партий. Адвокаты же позвали в суд крестьян, прихожан Гудимы и Сандовича, их пришло более ста человек, и все они говорили лишь о том, что да, священники — люди, глубоко верящие и в общность Руси, и в православное единение. Но наказывать за мысли и убеждения научились только сейчас, и то лишь на Украине. И хотя прокурор просил признать обвиняемых виновными в измене, присяжные 6 июня 1914 года признали русских активистов невиновными по всем пунктам обвинения, и их тут же освободили из-под стражи.

Семен Бендасюк и Василь Колдра почти сразу после этого уехали в Россию. Их это спасло. Потому что через два месяца началась Первая мировая война. И судьба оставшихся в Галиции Максима Сандовича и Игнатия Гудимы сложилась трагически. Но об этом чуть позже.

Особую роль во Львовском процессе сыграла позиция некоторых российских политиков и российской прессы, которая писала, что этот суд демонстрирует очевидный произвол австрийских властей. А еще в один из дней в зале суда появились депутаты Государственной Думы.

«…среди них и настоящий украинец — депутат Макогон, и они, войдя в зал, публично, во время заседания суда, поклонились до земли сидящим на скамьях подсудимых, со словами: «Целуем ваши вериги!»[39]

Их было четверо, и их поступок заслуживает того, чтобы назвать их поименно. Священник Вячеслав Якубович, священник Михаил Митроцкий, земледелец Павел Макогон, адвокат Валериан Лашкевич. Потому что это был один из тех редких случаев, когда представители Российской империи вступились за Галицкую Русь. Тех российских деятелей, кто помогал русинам в 19 — начале 20 века, можно буквально пересчитать по пальцам. Это не фигура речи. Их было на самом деле мало, а сама Российская империя галицийских русских словно и не замечала. За это предательство, за наплевательское отношение к русскому делу и к росту украинских настроений, империя заплатила сполна. Но еще большую, страшную цену заплатила Карпатская Русь, залитая кровью в 1914 году.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.