Гита
Гита
В лето 6583 (1075) в Киев к Святославу прибыли
послы германского короля просить за Изяслава…
Повесть временных лет
Больше года мирно сидел Всеслав в своем Полоцке с той поры, как вокняжился в Киеве Святослав. Но, как говорят, любая тишина обманчива, а в тихом омуте черти водятся. Вдруг восхотелось Всеславу подвигов ратных и объявился он с войском своим буйным под Псковом. Псковичи, не долго думая, послали в Новгород за подмогой.
Давыд, хоть и призвал новгородцев вооружаться, однако выступать против грозного полоцкого князя не собирался. Он разослал гонцов к Олегу в Ростов и к отцу в Киев. В посланиях своих Давыд нагородил одну небылицу на другую, дабы в Киеве и Ростове подумали, будто положение у него совсем плачевное: безбожный Всеслав вот-вот в Новгород ворвется.
Первым на помощь к Давыду пришел Олег с ростовской дружиной.
- Почто пешцев не привел? - выразил свое недовольство брату Давыд. - У Всеслава, по слухам, пешей-то рати видимо-невидимо!
- Иль оскудел пешими полками Новгород Великий? - усмехнулся Олег, глядя на озабоченного, суетливого Давыда. - Не робей, брат. Одолеем мы Всеслава!
- Одолеть-то, конечно, одолеем, - проворчал Давыд, - но по колено в крови ходить будем. Слыхал, небось, про битву на речке Коземли, когда Глеб Всеслава разбил. Так после той сечи окрестные смерды две недели хоронили павших ратников Всеславовых и своих новгородцев, коих тоже полегло немало. Вот так-то, брат.
- Страшно-то как! - вновь усмехнулся Олег лишь затем, чтобы позлить трусоватого Давыда.
Киевские полки пришли в Новгород под началом Глеба и переяславского воеводы Никифора.
Однако не дошло у братьев Святославичей до битвы с полоцким князем. Проведал Всеслав о мощной рати, исполчившейся на него, и скорыми переходами ушел от Пскова в темные дремучие леса.
Давыд стал упрашивать братьев остаться у него до осени на тот случай, коль коварный Всеслав пересидит в лесах до поры до времени и вновь нагрянет ко Пскову или к Новгороду.
- Иль не ведомы вам повадки этого злодея! - говорил братьям Давыд.
Олег был рад остаться в Новгороде хоть на месяц, хоть на два, ибо в отличие от тихого Ростова жизнь здесь била ключом. На торгу ли, на пристани ли - всюду звучит речь заморских гостей. Тут тебе и свей, и немцы, и даны, и греки, и арабы… Каких только товаров не насмотришься в здешних торговых лавках! Каких только монет не увидишь в руках у местных менял!
Глебу и вовсе в Новгороде все было родным и знакомым. К нему здесь относились с особой теплотой: и бояре, и купцы, и ремесленный люд. А владыка Феодор обращался ко Глебу по-отечески «сын мой». Не мог он забыть мужественного поведения Глеба во время смуты, когда толпа народа, возглавляемая язычником-волхвом, едва не растерзала епископа у дверей Софийского собора.
Глеб задержался в Новгороде, но не из желания постеречь Давыдовы владения от возможных набегов Всеслава, а совсем по другому поводу.
- В это лето в Новгород должны прийти ладьи датского короля Свена, на которых прибудет дочь английского короля Гарольда, нареченная невеста нашего двоюродного брата Владимира, - поведал братьям Глеб. - Мне велено встретить ее, чтобы затем проводить до Киева, где состоится венчание.
Давыд изумленно присвистнул.
- Ничего себе невесту подыскал дядя Всеволод для Владимира! - завистливо проговорил он.
- Это не дядя Всеволод подыскал, а тетка наша Елизавета, которая ныне замужем за датским королем, - пояснил Глеб.
- Это не тот король Гарольд, павший в битве с нормандским герцогом Вильгельмом Рыжебородым? - спросил Олег.
- Тот самый, - ответил Глеб. - Сыновья Гарольда продолжают воевать с Вильгельмом, но пока безуспешно. Пытался им помогать и датский король, да флот его был разбит нормандцами.
- Стало быть, невеста Владимира - бесприданница, - разочарованно промолвил Давыд. - Хоть хороша ли собой? И как ее зовут?
- Зовут Гита, - сказал Глеб, - ей семнадцать лет. А вот какова лицом и статью, ничего поведать не могу - я ее не видел.
Ладьи данов прибыли в Новгород в начале июля.
В свите англо-саксонской невесты было не меньше двухсот человек. Кроме нянек и служанок в окружении королевской дочери было больше десятка знатных мужей, бывших приближенных покойного короля Гарольда, которые прибыли на Русь вместе со своими семьями и слугами. Возглавлял свадебное посольство эрл Вастибальд, мужественный человек, лицо которого было покрыто шрамами.
Никто из англо-саксов не знал ни русского, ни греческого языка, а из русичей никто не знал англо-саксонского наречия. Толмачами служили даны, которые часто бывали в Англии и принимали у себя английских купцов. Вместе с тем даны были частыми гостями в Новгороде, поэтому русский язык им тоже был знаком.
Дочь Гарольда не отличалась ни особенною статью, ни яркой красотой. Она была стройна и невысока, бледное с тонкими чертами лицо выглядело утомленным, светло-карие глаза были печальны. Гита была одета в длинное темное платье и красивый вишневого цвета плащ с капюшоном.
Давыд с ходу окрестил дочь Гарольда «серой мышкой»: маловата ростом, не широка в бедрах, не грудаста и, судя по всему, злючка.
«Еще и по-нашему не разумеет!» - посмеивался Давыд наедине с Олегом.
На другой же день во время пира, когда Гита вышла в трапезную отдохнувшая и похорошевшая, одетая в длинное белое платье с золотыми узорами по вороту и на рукавах, с распущенными по плечам густыми каштановыми волосами, с золотой диадемой на челе, Давыд мигом прикусил свой насмешливый язык. Теперь он уже не переставал восхищаться Гитой. Оказывается, под облегающим платьем у нее прекрасно просматриваются и округлые бедра, и тонкая талия, и упругая грудь. Дочь Гарольда даже как будто стала выше ростом!
- Кто бы мог подумать, что Гита за одну ночь подрастет на наших хлебах, - прошептал Давыд Олегу. - А до чего ж она бела, видать, с серебра умывается. Вот повезло Владимиру!
Поскольку в день приезда у утомленной долгим путешествием Гиты не было возможности познакомиться с двоюродными братьями ее жениха, то знакомство произошло перед началом пиршества.
Сначала Вастибальд подвел девушку к Давыду, как к хозяину этого города и этого терема.
Гита смущенно опустила глаза под его пристальным взглядом.
Отвечая на вопросы Давыда о трудностях пути из Дании на Русь, девушка была предельно краткой. Толмач-дан быстро переводил ее слова.
Затем Вастибальд подвел Гиту к Глебу и представил ей его.
Глеб поздоровался с Гитой на плохом английском и осведомился об ее самочувствии.
Гита слегка улыбнулась, отвечая: у нее прекрасное самочувствие!
Потом Гиту познакомили с Олегом, который сказал, что желал бы увидеть ту землю, на которой рождаются столь прелестные девушки.
- Наверно, эта земля стоит того, чтобы сражаться за нее, не щадя себя, - добавил Олег, желая выразить свое восхищение доблестной смертью короля Гарольда.
Когда толмач перевел Гите сказанное, девушка задержала на Олеге свой взгляд, внимательный и задумчивый.
- Я верю, что когда-нибудь смогу навестить мою милую Англию, тогда я возьму тебя с собой, добрый витязь, - ответила Гита Олегу. - Я уверена, моя родина тебе понравится. За нее действительно не жаль отдать и саму жизнь.
Затем начался пир.
«Она далеко не глупа и не наивна, эта бледная девочка с очень серьезными глазами, - думал Олег, сидя за пиршественным столом между Глебом и Давыдом. - Видит Бог, Гита станет Владимиру не только хорошей женой, но и мудрой советчицей».
Спустя несколько дней Глеб с дружиной и вся толпа англо-саксов собрались в дорогу к стольному Киев-граду.
Перед самым отплытием русских ладей во время прощания на берегу Волхова Гита сама подошла к Олегу и через толмача спросила его, приедет ли он к ней на свадьбу.
Олег растерялся, ибо не мог без отцова повеления оставить надолго Ростов.
Его выручил Глеб, который незаметно подтолкнул брата локтем и прошептал:
- Не обижай отказом дочь короля. А я замолвлю за тебя слово перед батюшкой.
- Я с великой радостью приеду к тебе на свадьбу, прекрасная дочь Гарольда, - произнес Олег, прижав руку к груди. - Это большая честь для меня.
Гита с самым серьезным видом выслушала перевод толмача, в следующий миг ее нежное, чуть удлиненное лицо озарилось приветливой улыбкой.
- Вот и замечательно! - воскликнул вездесущий Вастибальд. - В знак нашей вечной дружбы и родства мы смешаем на этой свадьбе ваш хмельной мед и наш пенный эль. Думаю, получится забористая штука!
Вастибальд расхохотался и похлопал Олега по плечу, не в силах скрыть своей симпатии к нему.
* * *
Женитьбой Владимира на дочери английского короля Святослав хотел увенчать все свои успехи, каких он достиг, находясь на киевском столе. Это через Святослава шли переговоры с Елизаветой и ее супругом, датским королем Свеном, сватавшим Гиту за русского князя. Сначала Елизавета просила у Святослава Олега в мужья Гите, узнав, что он недавно овдовел. Однако этому воспротивилась Ода, заявив, что Олег достоин дочери более могущественного правителя. Святослав и сам не горел желанием принимать в свою семью принцессу из невесть какого королевского рода, к тому же лишившегося у себя на родине владений и власти. Поэтому он предложил в мужья Гите старшего из сыновей Всеволода - Владимира. Всеволод не стал возражать, поскольку издавна питал симпатии к англо-саксам: даже самостоятельно изучил английский язык еще задолго до гибели короля Гарольда.
Венчал новобрачных сам митрополит, недавно вернувшийся в Киев из Царьграда.
Ни патриарх, ни император не одобрили ссору Георгия с великим киевским князем, поскольку оба взирали на православную Русь как на свой последний оплот в той нелегкой борьбе, которую вела Византия с сельджуками на востоке и с нормандцами на западе. Император ромеев Михаил Дука[138] до такой степени неуверенно чувствовал себя на троне, что взывал к Святославу о помощи. Император был готов предоставить русским воинам все крепости в Болгарии и на границе с венграми, лишь бы удержать владения Империи по Дунаю.
Святослав хоть и заверил посланцев императора, что готов послать войско в Болгарию, но не сказал, когда именно собирается это сделать. Сначала ему нужно было поддержать своего зятя Болеслава в войне с чешским королем Братиславой. Болеслав только на таких условиях обещал Святославу не помогать Изяславу отвоевывать киевский стол. По слухам, он держит свое слово: поляки уже выпроводили Изяслава из своей страны и тот обосновался покуда в Майнце у германского короля.
«Вот разобьем с Болеславом Братислава, а мы его непременно разобьем, тогда можно будет и в византийские дела вмешаться, - размышлял Святослав, сидя за свадебным столом и глядя на веселье вокруг. - Только я не стану выручать Михаила, но отниму у него земли в Тавриде и по Дунаю. Довольно ромеям оттеснять Русь от теплого моря!»
Даже самому себе не решался признаться Святослав, что хочет он повторить походы своего знаменитого прадеда Святослава Игоревича по южным и западным землям: закрепить за Русью земли по Кубани, нижнему Дону и устью Дуная. Не на несколько лет закрепить, а навечно!
По окончании свадебного торжества Владимир с юной женой вернулся к себе во Владимир-Волынский. Всеволод Ярославич уехал в Чернигов. Глеб и Янка отбыли в Переяславль.
Олег ненадолго задержался в Киеве.
В одной из бесед Святослав сказал сыну:
- На будущий год готовь дружину к дальнему походу. В Богемию пойдем.
- Помогать Болеславу против чехов? - догадался Олег. Святослав с улыбкой кивнул.
- Не увязнем ли мы в этой войне, ведь чехи - враг упорный, - высказал опасение Олег. - И не будет ли это на руку Изяславу. Что, ежели король германский даст ему войско и Изяслав с этим войском на Руси объявится?
- Все что может дать Изяславу король германский, так это свои последние порты и сапоги в придачу, - насмешливо сказал Святослав. - Генрих сам тесним со всех сторон своими непокорными вассалами, до Изяслава ли ему!
- Значит, по весне в поход? - весело промолвил Олег, гоном и взглядом давая понять отцу, что засиделся в Ростове я рад войне.
- По весне, сынок, - подтвердил Святослав, для которого меч был не менее любим, чем книга.
Нежданно-негаданно в эти же дни появилось в Киеве посольство из Германии. Во главе посольства стоял настоятель грирского собора сводный брат Оды, Бурхардт.
Великий князь без промедления принял посланцев Генриха, понимая, что речь пойдет об Изяславе. Святослав пригласил на эту встречу кроме своих думных бояр и Олега.
Немцы, облаченные в длинные серо-коричневые одежды, смахивали на монахов, хотя священником среди них был только Бурхардт.
Глава посольства был тучного телосложения с маленькими хитрыми глазками и приплюснутым носом. В его речи сквозили только мягкие и вкрадчивые нотки, при этом неопределенная улыбка то и дело появлялась у него на губах, маленьких и красивых, как у женщины.
Свою речь, обращенную к Святославу, Бурхардт начал издалека, вспомнив про дружественные связи Руси с Германией со времен Ярослава Мудрого. Постепенно разговор зашел и об Изяславе, «достойном сыне своего покойного отца», как выразился Бурхардт.
- А я, стало быть, недостойный сын? - перебил посла Святослав, голос его был язвительно-насмешлив. - Однако за меня, недостойного, граф штаденский выдал замуж свою дочь и твою сестру, герр Бурхардт.
- Именно это обстоятельство внушает мне надежду, что нам, как родственникам, удастся договориться, князь, - мягко вымолвил Бурхардт. - Мой король недоволен твоими действиями, тем, что ты, княже, попираешь закон. Правда на стороне обиженного тобой Изяслава. Если ты не уступишь ему трон в Киеве, то мой король объявит тебе войну.
- Слабый грозит сильному, - усмехнулся Святослав. - Я-то и сегодня, и завтра останусь великим князем на Руси, а вот удержится ли на троне правдолюбец Генрих, еще надо посмотреть.
- Мой король… - начал было Бурхардт. Но Святослав не дал ему договорить:
- Твой король прогневил даже папу римского, который грозит ему отлучением. Я уж не говорю про саксонскую знать, которая ущемляет королевские права Генриха. В эдаком-то положении Генрих еще осмеливается мне грозить?! Да он просто безумец, твой король!
Бурхардт был смущен и обезоружен, он не ожидал такой осведомленности от Святослава в европейских делах.
«Придется действовать через Оду», - подумал Бурхардт.
На том и закончилась встреча германских послов с великим киевским князем.
Разговор об Изяславе продолжился за обедом уже в присутствии Оды. Теперь немец уже не угрожал, а больше увещевал Святослава вернуть трон старшему брату. При этом Бурхардт бросал на сестру выразительные взгляды, ожидая поддержки.
Однако Ода хранила молчание. По ее виду можно было понять, что заботы брата ее не касаются. И более того, что она нисколько не жалеет Изяслава.
В конце обеда Святослав, решив потешить именитого гостя хотя бы призраком надежды на успех в возложенном на него деле, предложил Бурхардту сыграть с ним в тавлеи.
- Коль выиграешь, герр Бурхардт, так и быть, уступлю киевский стол Изяславу, - сказал Святослав. - А нет - станешь моим союзником при дворе короля Генриха.
- Идет, - после краткого раздумья согласился посол. Перед началом игры оба игрока поклялись на святом распятии сдержать данное только что обещание.
Присутствовавший при этом Олег изумился, с какой легкостью отец отважился на этот риск.
«Ведь он даже не знает, каков игрок этот Бурхардт!» - думал Олег, наблюдая, как слуги расставляют на доске в черно-белую клетку вырезанные из слоновой кости изящные шахматные фигурки.
Святослав благородно уступил Бурхардту белые фигуры. И пока тот обдумывал первый ход, князь жестом подозвал к себе старшего из слуг и что-то прошептал ему на ухо.
Челядинец изумленно вытаращился, но, кивнув головой, тотчас удалился.
После первых же ходов стало ясно, что противник Святославу попался достойный. Бурхардт уверенно атаковал легкими и тяжелыми фигурами центр черных, лишив маневренности ферзя. Святослав с самого начала игры держал оборону, причем не всегда успешно.
Но внезапно в игре произошел перелом.
В светлицу вошли рабыни, которые принесли вино и сладости: девушки были совершенно нагие с распущенными по плечам светлыми волосами. Они кружились вокруг князя и его гостя, который не мог оторвать восхищенный взор от юных красавиц. Девушки улыбались и подмигивали Бурхардту, протягивали ему то чашу с вином, то бублик с маком, то медовое печенье. То одна, то другая рабыня будто ненароком задевала посла своим округлым бедром или пышной грудью.
Игра разладилась у Бурхардта. Он прозевал два опасных хода со стороны черных, стал терять фигуры и темп атаки.
А тут еще по знаку Святослава появились музыканты и заиграли на гуслях, дудках и сопелках мотив, под который обнаженные рабыни стали танцевать откровенно непристойный танец.
Олег был смущен, поскольку здесь же присутствовала его мачеха, тоже наблюдавшая за игрой.
Однако Святослав не обращал на Оду никакого внимания. Он посмеивался, хлопал в ладоши, подзадоривая танцующих рабынь, а сам краем глаза неотступно следил за доской, где разворачивалась завершающая фаза шахматной битвы.
- Слава Богу, что ради твоего выигрыша не пришлось обнажаться мне! - сердито бросила супругу Ода перед тем, как покинуть светлицу.
- Ступай, милая! - добродушным голосом воскликнул Святослав вослед удаляющейся супруге.
Бурхардт наконец догадался, что происходящее вокруг есть коварная уловка: черные выправили свое положение и вовсю теснили белых.
Святослав пощелкивал пальцами, начиная охоту за белым королем, сразив перед этим ферзя. Князю в отличие от посла нисколько не мешала ни музыка, ни мелькающие перед глазами соблазнительные женские тела, лишенные одежд.
- Нет, так играть совершенно невозможно! - раздраженно воскликнул Бурхардт. - Нечестно, князь, эти голые девки мешают мне думать!
- Вот как? - сделал удивленное лицо Святослав. - А мне так, наоборот, музыка и женские прелести вострят мысль.
- Это я уже понял, - проворчал Бурхардт, обреченно глядя на доску, где белый король находился в окружении черных фигур.
- Тебе шах, - улыбаясь, сказал Святослав, делая ход ферзем.
- Сдаюсь, - мрачно проговорил Бурхардт. Святослав махнул рукой: музыканты и голые рабыни торопливо покинули светлицу. Они сделали свое дело.
- Побеждать нужно уметь в любых условиях, друг мой, - назидательно произнес Святослав, вставая. - А то вам, германцам, подавай и безоблачный день, и Божье расположение. Чтобы диктовать условия, их сначала надо создать.
Святослав добавил что-то на латыни, при этом подмигнув Олегу.
Недовольный Бурхардт ответил князю так же на латыни.
- Ну вот, и договорились по-родственному, - засмеялся Святослав и похлопал германца по широкой спине, обтянутой дорогим атласным сукном.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.