Хроника XV в.

Хроника XV в.

Новый большой пожар Славенского конца произошел в 1403 г., когда только княжеский берег и Готский двор не горели. Немецкий двор, находившийся в центре Славенского конца, конечно, опять потерпел существенный ущерб. О пожаре 1403 г. немецкие купцы сообщали в Ревель, указав, что Немецкий двор сгорел, а у Готского только часть ограды выгорела, что вполне соответствует летописному сообщению.

Частые пожары в конце XIV — начале XV вв. разрушали и каменную церковь св. Петра, стоявшую на Немецком дворе. В 1402 г. немецкие купцы писали в Ревель, что «купеческая церковь стоит без крыши и особенно стены очень ветхие и мы боимся, что рухнет свод». Аварийное состояние церкви было явным следствием пожаров 1385 и 1399 гг. Купцы настойчиво просили Ревель обратить на это серьезное внимание и вовремя все исправить. Тогда же они просили Дерпт прислать каменщика, который осмотрел бы церковь с целью определения предстоящих расходов кирпича и извести, необходимых для ремонта. Кроме того, они настоятельно просили оказать содействие плотнику в присылке ему помощников, так как он жаловался, что без содействия городов никого не мог привезти в Новгород. Объем плотницких работ по восстановлению дворов был большим, и для их выполнения требовался, конечно, не один человек. Что касалось налога, который двор должен был отправлять в города, то в этом вопросе купцы были решительны и неуступчивы. Они уведомляли, что, пока не отремонтирована церковь, налога они не пошлют и только после окончания ремонта оставшуюся сумму вышлют в города. Дело в том, объясняли купцы, что иначе им для восстановления дворов придется брать деньги в долг, а это обойдется слишком дорого, потому что нужно будет с 10 рублей давать 1 рубль в качестве процента, в то время как в городах можно получить деньги под проценты — с 16 марок 1 марку. В апреле 1403 г. после очередного пожара купцы писали в Дерпт, что церковная крыша требует ремонта, в свою очередь Дерпт переслал просьбу купцов в Ревель.

^{Рис. 16. Пожар в Новгороде. Миниатюра} 

Первое десятилетие XV в. было трудным для ганзейской торговли в Новгороде. Заметно сократилось количество купцов, приезжавших в Новгород, опустела казна св. Петра, вследствие чего купцы не могли даже приобрести необходимые для двора предметы и вынуждены были пользоваться услугами отдельных купцов. Например, некий Иоганн Вреде приобрел для нужд двора колокол, подсвечники и весы для взвешивания серебра общей стоимостью 5,5 рижских марок. Контора долгое время не могла с ним расплатиться и просила в 1403 г. Ревель заплатить купцу долг двора, потому что он часто напоминал об этом, а казна св. Петра обеднела настолько, что нечем было расплатиться.

Аналогичная просьба была выражена купцами в октябре 1406 г. в отношении оплаты дворового священника, поскольку в казне св. Петра не было денег. Священник хорошо исполнял свои обязанности, сообщали купцы в Ревель, поэтому нужно удовлетворить его требования, чтобы у него не было жалоб на купцов. Интересно, что это письмо было запечатано не печатью двора, а личной печатью купца Германа Везенбурга, так как печать двора св. Петра в конторе в это время отсутствовала.

В это же время начались и новые конфликты между Новгородом и Ганзой. Только одно десятилетие после заключения Нибурова мира сохранялись стабильные отношения между партнерами. Уже в декабре 1403 г. новгородцы запретили выезд из Новгорода немецким купцам в связи с жалобой новгородца Ивана Кочерина. Интересно, что виновником конфликта стал уже известный нам Иоганн Вреде, оказавший некогда услуги двору. Особенно осложнились торговые отношения в 1406 г., когда началась война Литвы и Ордена против Пскова. Хотя новгородцы обещали ганзейцам сохранять гарантии «чистого пути» в своих владениях, весной 1406 г. немецкие купцы были задержаны в Новгороде. Ввиду появившейся опасности и возможного отъезда из Новгорода купцы переслали в августе 1406 г. в Ревель бочку с драгоценностями конторы, подробно перечислив ее содержимое, с просьбой сохранить все до того времени, когда эти предметы опять им понадобятся. Наряду с церковной утварью были отправлены все книги церкви св. Петра, расчетные книги купцов, архив, состоявший из писем городов, а также обе печати двора св. Петра.

Опасения немецких купцов оказались не напрасными. Действительно, в декабре 1406 г. на новгородском вече было объявлено об их задержании в Новгороде в ответ на ограбление русских в Нарве. Летом следующего 1407 г. новгородцы объявили на Торгу о запрете торговли с немецкими купцами в связи с тем, что последние привозят в Новгород укороченные поставы сукон и неполновесные мешки с солью.

Неустойчивое положение немецких купцов в Новгороде сохранялось в течение нескольких лет, и только в 1409 г. туда прибыли ревельские послы для заключения мира. Однако условия, предложенные новгородскими властями, показались им совершенно неприемлемыми и переговоры обострились настолько, что немецкие купцы собрались закрыть церковь и покинуть двор, а скоропортящийся товар переправить в Дерпт. Однако вскоре отношения были урегулированы, и прибывшие послы заключили в августе 1409 г. договорную грамоту о взаимном возврате захваченных товаров.

В период конфликта 1406–1409 гг. ганзейские купцы продолжали посещать Новгород, поскольку запрета на торговлю города не объявляли. Вместе с тем из-за отсутствия во дворе скры и печатей немецкое купечество испытывало большие неудобства. Купцы жаловались в Дерпт, что их права в Новгороде постоянно нарушаются, потому что во дворе нет скры, статьями которой они могли бы руководствоваться, и просили вернуть им отправленные в 1406 г. скру и печать для воска. Что касается запечатывания донесений конторы, администрация двора вынуждена была использовать для этой цели личные печати купцов. В решении этого вопроса приняли участие все ливонские города. Поскольку ценности конторы хранились в Ревеле, Дерпт переправил просьбу купцов туда. Тот в свою очередь обратился за мнением к Риге, которая предложила скру переписать и копию вместе с печатью переправить в Новгород, а оригинал скры хранить в Ревеле до тех пор, пока не изменятся обстоятельства, т.е. пока не будут урегулированы торговые отношения.

Поскольку главной причиной «розмирья» были жалобы новгородцев на недоброкачественность товаров, и особенно недостаточный вес соли, Рига обратилась за решением проблемы в Любек — высшую инстанцию по всем спорным вопросам. Глава Ганзы ответил, что Рига лучше знает традиции новгородско-ганзейской торговли и поэтому ей вместе с другими ливонскими городами поручается выработать меры против недостаточного веса в торговле солью. Эта переписка подчеркивает ведущую роль ливонских городов в торговле с Новгородом в рассматриваемое время, что было признано самим Любеком. Кроме того, она демонстрирует «цепочку» городов, участвовавших обычно в решении важных торговых дел: Дерпт-Ревель-Рига-Любек.

После заключения торгового соглашения в августе 1409 г. деятельность конторы была нормализована, и в декабре того же года купцы просили Ревель вернуть принадлежавшие св. Петру ценности, потому что купцов во дворе «благодаря Богу» было много, и поэтому отсутствие необходимых предметов остро ощущалось в конторе. Примечательно, что купцы заранее предполагали утрату некоторых предметов и просили Ревель приобрести их для двора, как это он всегда делал раньше. Уже в первой половине января 1410 г. Ревель переправил в Новгород бочку с ценностями, сопроводив ее письмом с описанием содержимого.

Между тем в Новгороде продолжало расти недовольство условиями торговли, которые не были ликвидированы заключенным в августе 1409 г. соглашением. Поэтому новгородцы не только ужесточили правила торговли, но в начале 1410 г. в течение 4-х недель вообще не вели торговлю, в результате чего в немецких дворах скопилось большое количество товаров и церковь св. Петра была забита ими до отказа. Новгородцы надеялись, что приезд летних гостей заставит ганзейцев пойти на уступки и принять их требования. В связи с этим немецкое купечество затеяло деятельную переписку с магистратами ливонских городов о положении в Новгороде. В одном из писем они сообщали: «…новгородцы хвалятся, что немецкое купечество у них в мешке, который они завязали лыком, и считают, что вскоре его здесь завяжут ремнем». Купцы, находившиеся в Новгороде, просили задержать приезд в Новгород летних гостей, и города ответили им согласием.

Новгород пытался воздействовать на Ганзу разными способами, предъявляя претензии как в отношении торговых дел, так и в устройстве ганзейской конторы. Дело в том, что приказчик двора не имел права вести торговлю, но для возмещения расходов ему было разрешено держать во дворе корчму, доходы от торговли которой шли в его пользу. В описываемый период новгородцы требовали ликвидировать корчму, способствовавшую, по их мнению, возникновению беспорядков, так как ее охотно посещали и русские. Бывший в то время приказчиком двора Генрих фон Бэме отказался исполнять дальше свои обязанности, поскольку не хотел лишиться верной статьи дохода, в связи с чем немецкие купцы просили Дерпт позаботиться о новом приказчике.

В это же время из соляного амбара на Готском дворе новгородцами было украдено 8,5 бочек пчелиного меда, кроме того, они попытались ограбить церковь на Немецком дворе, для чего устроили помост к частоколу двора. После неудавшейся попытки ограбления вооруженные новгородцы дважды вламывались во двор, угрожая убить немецких купцов, а их товары забрать себе. Купцы подробно описали происшедшие события, жаловались на новгородские власти, которые ничего не делали для их охраны и защиты, и просили позаботиться о купечестве, так как из-за такого отношения новгородцев ни один купец не решится ехать в Новгород. В этом же письме они предлагали закрыть корчму.

Предложение купцов о закрытии корчмы обсуждалось всеми ливонскими городами, поскольку вопрос заключался в необходимости возместить труд приказчика. Дерпт, больше других заинтересованный в его регулярной оплате, потому что именно он назначал людей на эту должность, предлагал повременить с отменой корчмы до следующего съезда. Судя по позднейшим документам, приказчику удалось сохранить за собой право держать корчму.

Тем временем отношения между ганзейскими и новгородскими купцами вновь стали ухудшаться. В 1415 г. новгородцы начали выражать недовольство «короткими» сукнами, которыми торговали ганзейцы. Известно, что ткани в Новгород привозились и продавались здесь поставами («штуками»), которые должны были иметь определенную длину и удостоверяться пломбами, подтверждающими их качество и место изготовления. В самом начале 1416 г. на новгородском вече было принято общее решение о запрете ганзейской торговли за исключением торговли продуктами и напитками. Кроме того, были приняты частные решения о запрете розничной торговли, о разгрузке товаров собственными силами, об оплате новгородских лодочников. Новгородское решение вызвало ответную реакцию со стороны ливонских городов, наложивших запрет на поездки купцов в Новгород, а также под угрозой лишения товара запрет на торговлю с новгородцами в Пскове. Конфликт 1416 г. сначала не был поддержан общеганзейским съездом городов, недовольных усиливающейся ролью ливонских городов в торговле с Новгородом. Однако весной 1417 г. на очередном ганзейском съезде объявленная ливонцами торговая блокада Новгорода была поддержана. В свою очередь, Новгород запретил поездки новгородцев в Полоцк и Псков, где можно было встретиться с немецкими купцами.

В этом конфликте обращает на себя внимание то обстоятельство, что ливонские города самостоятельно, без уведомления Любека, объявили торговую блокаду, что лишний раз подчеркивает их вес в этот период в новгородско-ганзейской торговле. Урегулированием конфликта также занимались исключительно ливонские города, которым в августе 1417 г. была отправлена грамота новгородского архиепископа Семена с предложением мирных переговоров. Вскоре в Новгород прибыли ревельские послы, заключившие очередной договор с Новгородом, который был отмечен даже новгородским летописцем, сообщавшим под 1417 г.: «А в то время взяша новгородци миръ с Немци». Таким образом, торговые отношения между Новгородом и Ганзой были восстановлены, и жизнь двора св. Петра оживилась.

В октябре 1416 г. дворовый приказчик Ганс фон дер Липпе был обеспокоен устройством новых частоколов вокруг дворов, для чего просил необходимые средства. Восстановление частоколов потребовало больших усилий со стороны приказчика, вынужденного неоднократно обращаться к новгородским властям за разрешением. Ганс Липпе сообщал в своем письме в Ревель, что должен был дать каждому из «главных» новгородцев 5 больших шиллингов и каждый день ставить кружку пива.

Новые заботы наступили для немецкого купечества после пожара 1419 г., во время которого выгорел весь Славенский конец Новгорода и оба немецких двора сгорели, хотя церковь осталась нетронутой. Как писали немецкие купцы в Дерпт, «…наши оба двора сгорели и ни одного столба не осталось. Церковь, слава Богу, в хорошем состоянии, как в верхней, так и в нижней части. Немецкий двор еще продолжает гореть, на Готском дворе из-за пожара имеются большие убытки в соли». В связи с непрочным положением купцов в Новгороде последние интересовались, должны ли они заняться восстановлением дворов. Дерпт, получивший это известие, написал соответствующие письма в Ревель, Ригу и Любек, поскольку речь шла о финансировании конторы. Было решено непременно поставить новые хорошие частоколы, но с наименьшими затратами. Купцы договорились о восстановлении частоколов за 25 руб. на Немецком дворе и за 30 руб. на Готском, но просили прислать для этого деньги. Кроме того, они напоминали, что нуждаются и в жилых помещениях. В том же донесении содержалась жалоба на новгородского посадника и тысяцкого, препятствовавших восстановлению частоколов и требовавших от немецких купцов даров. Дело в том, что, пользуясь отсутствием частоколов, новгородцы постоянно занимали территории ганзейских дворов своими постройками. Поэтому купцы просили руководителей конторы направить письмо Великому Новгороду, чтобы он поступал хорошо, «по старому обычаю» и крестному целованию и разрешил оставить частоколы.

Ответ городов не сохранился, но несомненно, что дворы были вновь восстановлены и окружены частоколами. Об этом можно судить по полученному купцами в мае 1420 г. распоряжению городов. В нем было сказано, что в связи с обострившейся обстановкой приказчик двора в случае необходимости и плохого отношения со стороны новгородцев закрыл бы церковь и действовал по скре, т. е. передал ключи архиепископу Новгорода и игумену Юрьева монастыря, поставил бы русских приставов для охраны и покинул бы Новгород вместе со священником. Следовательно, к весне 1420 г. дворы уже действовали.

Предостережение оказалось ненапрасным, потому что вскоре один за другим последовали острые конфликты между Новгородом и Ганзой, во время которых 11 немецких купцов были арестованы, закованы в железо и размещены по дворам новгородцев. Конфликт 1420–1421 гг. был улажен заключением в 1423 г. договорной грамоты, которую подписали от имени ганзейских городов послы Ревеля, Дерпта и Риги. Однако уже в следующем году произошло ограбление новгородских купцов у берегов Ливонии, в ответ на которое в Новгороде было задержано 150 ганзейских купцов. Им категорически запрещалось выходить со двора и даже предполагалось посадить их в тюрьму.

Трудности купцов усугубились происшедшим в 1425 г. новым большим пожаром, во время которого Немецкий двор сгорел, а у Готского выгорела часть ограды. Этот пожар отмечен в Новгородской летописи следующим сообщением: «Погоре Торговая сторона и Людин конец весь». Осенью 1425 г. очередной конфликт был улажен, чему немало способствовал новгородский архиепископ. После этого немецкие купцы приступили в очередной раз к восстановлению частоколов и различных построек, необходимых для жилья и хранения товаров. При этом им было указано ввиду недостатка средств строить лишь самое необходимое.

Заботы о ремонте церкви, проведении водоотводной трубы на Немецком дворе стали одними из главных по устройству ганзейской конторы в Новгороде в 30-е годы XV столетия. В апреле 1431 г. немецкие купцы писали о своих проблемах в Дерпт: «Достопочтенные господа, знайте, что церковь здесь, в Новгороде, требует ремонта, потому что крыша очень сильно разрушена и в настоящее время имеет много дыр, так что в церкви даже опасно находиться. Да убережет Бог от того, чтобы возник пожар. Далее, дорогие друзья, церковь в нижней своей части очень обветшала, как ваши послы установили, которые сами это смогли видеть. Руководители двора и купцы, которые здесь тогда были, доводят это до вашего сведения вместе с другими пунктами.

И мы опасаемся, что церковь поддастся и свод рухнет, отчего купечество потерпит много убытков и неудобств. Поэтому, дорогие господа, позаботьтесь об этом, ведь теперь можно починить церковь при небольших расходах, потом это будет стоить больших денег. Далее, мы просим Вас знать, что мы здесь имеем большие неприятности на Немецком дворе из-за воды, потому что участок двора заболачивается изо дня в день, так как вода не имеет стока со двора. Поэтому Лауренсий Хоне, приказчик двора, разговаривал со старостами улицы о проложении трубы через участок двора, и нам кажется, что старосты улицы хотят ходатайствовать об этом перед Новгородом, чтобы это можно было осуществить, чтобы проложить трубу от церкви, что стоит перед Немецким двором. Это нужно поскорее сделать, так как позже потребует больших расходов (взяток. — Е. Р.). Потому, дорогие господа, обдумайте это, так как это двору и церкви очень нужно. И мы собираемся в этом направлении пока ничего не делать, пока не получим от вас ответ. И приказчику двора мы приказали, чтобы он их (старост улицы. — Е. Р.) добрыми словами держал при их решении до того времени, как мы получим от вас ответ. Далее, дорогие господа, жалуется священник, господин Генрих Падберх, который в настоящее время здесь находится, что он сильно поистратился в то время, когда он здесь служил, не имея доходов, потому что в это время много купцов отсюда выехало. Поэтому, дорогие господа, мы просим вас написать в Висбю, чтобы они не торопились присылать сюда священника. Копию этого письма мы послали одновременно в Ревель. Да благословит Бог вашу достопочтенность. Писано во второй вторник после пасхи в 1431 г.».

Высказанные купцами просьбы надолго стали предметом переписки ливонских городов между собой и с ганзейской конторой в Новгороде. Рига в связи с жалобами купцов просила Дерпт принять меры по сохранению церкви, пока она совсем не развалилась. Поскольку в Ревель было отправлено аналогичное письмо самими немецкими купцами, Дерпт в своем донесении туда ограничился обсуждением практической стороны дела, т.е. предлагал послать в Новгород хорошего каменщика, который мог устроить покрытие церкви и заодно определить дефекты фундамента и стен, чтобы подготовиться к основательному ремонту церкви в будущем году.

Вскоре, в августе 1432 г., немецкая церковь в Новгороде была приведена в порядок, о чем приказчик двора Тидеке Визе уведомлял Дерпт. Трудно сказать, чьими силами осуществлялся ремонт. Не исключено, что к этому делу были привлечены и новгородские мастера, поскольку было сделано лишь самое необходимое: покрыта церковь, поставлены столбы для ее укрепления, восстановлена в отдельных местах штукатурка. Очевидно, затянувшаяся переписка между городами о посылке и оплате каменщиков заставила руководство двора с согласия Дерпта нанять мастеров на месте и произвести срочный ремонт. Из той же записки известно, что купечество, предварительно договорившись с Дерптом, хорошо оплатило работу каменщиков, дав каждому сверх определенной заранее суммы сукно на кафтан.

Относительно устройства водоотводной трубы дело не решилось столь быстро. Вопрос о ней поднимался еще в 1335 г., когда немецкие купцы предъявили ряд претензий Новгороду и Пскову. Среди прочего они требовали разрешить им проведение водоотвода от церкви к Волхову. В данном случае столкнулись интересы новгородцев и немцев, кроме того, постоянные «розмирья» Новгорода с Ганзой не позволяли положительно решить этот вопрос. Замечу, что Немецкий двор находился в непосредственной близости от ручья, приносившего большие неудобства и самим новгородцам. Археологические исследования в соседнем с Немецким двором квартале (рис. 7: з) обнаружили в слое начала XIV в. мощное дренажное сооружение для отвода воды ручья. Не исключено, что предпринятые новгородцами меры по осушению территории своих усадеб повлияли на увеличение стока воды на Немецкий двор.

О проведении водоотводной трубы просили послы, приехавшие в Новгород в 1436 г. для заключения нового торгового соглашения. И только после подписания договорной грамоты в 1436 г. Новгород разрешил провести водосточную трубу для осушки Немецкого двора, но с условием, что русским купцам в Ревеле будет разрешено сделать в их церкви дверь, выходящую непосредственно на улицу. Очевидно, этот вопрос был урегулирован, потому что в 1438 г. немецкие купцы просили прислать плотника для устройства трубы, что и было исполнено Дерптом, уведомлявшим Ревель, что одного плотника он уже послал в Новгород и нет необходимости Ревелю заботиться об этом.

30-е годы XV столетия стали переломными в истории новгородско-ганзейской торговли. В связи с усилением конкуренции ганзейскому купечеству со стороны бурно развивающихся Нидерландов в это время ослабляются позиции Ганзы в общей балтийской торговле, что отразилось и на состоянии ганзейской конторы в Новгороде. Поскольку центр новгородско-ганзейской торговли переместился к тому времени в ливонские города, заметно сократилось число купцов, приезжавших в Новгород, в связи с чем установленный прежде порядок выбора старост и их помощников часто нарушался и контора оставалась без руководства. Все это заставляло ливонские города, которые оставались по существу единственными руководителями конторы, учредить новые должности во дворе св. Петра. Они были призваны при отсутствии традиционных выборных старост выполнять их функции. Новой административной должностью стал Vorstender (дословно — управляющий или начальник), который следил за соблюдением скры, своевременным внесением налогов, штрафов, назначал наказания, т. е. осуществлял юридическую власть во дворе.

Еще на рубеже XIV—XV вв. была учреждена должность приказчика двора (буквально — Hofesknecht), которого назначали ливонские города, и главным образом Дерпт. В обязанности приказчика входили хозяйственные дела конторы, наблюдение за порядком во дворе, за сохранностью церкви и помещений двора и т. д.

Внешне упадок конторы выражался в нарушении порядков двора отдельными, особенно молодыми, купцами, в невыполнении постановлений скры, что можно объяснить отсутствием здесь твердой власти. Молодые люди (junge), обучавшиеся торговому делу, подолгу задерживались во дворе вопреки установленному сроку. Они же продавали вино и пиво бочками и ведрами, что запрещалось постановлениями двора, играли в азартные игры и т. п.

В 1433 г. немецкие купцы жаловались на плохое поведение молодых людей во дворе, особенно когда там отсутствовали старосты, а оставался только их заместитель, управляющий конторой, плохо представлявший круг своих обязанностей и прав. Поэтому купцы просили издать строгие предписания, которыми мог бы руководствоваться в своей деятельности управляющий.

Делами конторы занялся состоявшийся в 1434 г. съезд ливонских городов, на котором были приняты различные постановления по наведению порядка во дворах. Было решено, что люди без занятий должны высылаться со двора; запрещались все азартные игры; никто, кроме приказчика, не мог продавать пиво и другие напитки в розлив ни днем, ни ночью; запрещалось останавливаться в русских дворах.

Другим важным решением съезда была статья о том, что священник новгородской конторы должен признаваться ливонскими городами. Всеми делами конторы в Новгороде практически ведали ливонские города, и только священника назначали поочередно Любек и Висбю. Это постановление ливонских городов вызвало в дальнейшем продолжительные споры между ними и Висбю, который жаловался, что ливонские города пытаются лишить его законных прав в новгородском дворе. Дело в том, что в 1437 г. ливонские города, не дожидаясь назначенного из Висбю и опоздавшего к сроку священника, послали в новгородскую контору своего, что вызвало возмущение Висбю. Ливонские города оправдывались тем, что им ничего не было известно о священнике из Висбю, потому они и отправили в Новгород своего человека на эту должность. Кроме того, города уведомляли Висбю, что купцы не в состоянии платить священнику прежнюю сумму, и предлагали сократить ее до половины. Это предложение ливонцев вызвало резкий протест со стороны Любека и Висбю, не желавших терять своих последних прав в ведении конторы.

Между тем назначенный в 1440 г. Любеком священник Бернд Бракель жаловался в Ревель, что, уезжая из Любека, он ничего не знал о сокращении платы и никто не сказал ему об этом и позже. В связи с этим, учитывая его трудную службу в Новгороде и долгий путь из Любека в Новгород, он просил поговорить с купцами о сохранении прежней платы. Вслед за письмом священника в Ревеле было получено письмо купцов, уведомлявших о переговорах, которые велись во дворе о сокращении платы священнику, тем более что дворовая касса была пуста, и платить ему прежнее жалование купцы были не в состоянии. Оплата священника новгородской конторы обсуждалась на собранном в феврале 1440 г. съезде, откуда послы ливонских городов сообщили немецким купцам в Новгород, что они согласны с предложением о сокращении платы священнику наполовину и написали об этом в Любек и Висбю. Вместе с тем послы призывали купцов соблюдать скру и выполнять все предписания городов.

Бернду Бракелю послали разъяснения о сокращении оплаты и просили его учесть тяжелое положение двора и прийти к соглашению с купцами. В письмах, отправленных со съезда в Любек и Висбю, также разъяснялась сложившаяся обстановка. В них предлагалось назначать священнику в Новгороде в качестве годового жалования 5 руб. серебром, «бесплатное» питание, по полрубля серебром на проезд в Новгород и обратно.

Решение ливонских городов вызвало взрыв негодования у Висбю и Любека, выразившийся в многочисленных письмах, направленных ими в эти города. Осенью 1440 г. Висбю дважды отправлял письма трем ливонским городам с требованием восстановить прежний порядок назначения священника и его оплаты. Любек предполагал, что сокращение жалования священника произошло без ведома ливонских городов самими купцами, находящимися во дворе св. Петра, и добавлял, что размер платы и статут священника были установлены много лет назад общей Ганзой и могут быть изменены только с привлечением Любека и Висбю.

Ни одна сторона не хотела уступать в этом споре. Несмотря на решительные протесты Любека и Висбю, купцы продолжали платить священнику половину прежнего жалования; в частности, они отказались доплатить Бракелю вторую половину жалования в 5 руб.

Ливонские города поддерживали руководство конторы и на своем съезде в феврале 1442 г. вновь подтвердили, что размер платы священнику должен составлять 5 руб., и если «морские» города не согласны с этим, то они готовы и дальше обсуждать этот вопрос. Учитывая положение ганзейской конторы в Новгороде, они обещали выплачивать священнику прежнюю плату только в том случае, если количество купцов во дворах значительно возрастет и торговые поездки в Новгород увеличатся. Вскоре, в мае того же года, состоялся общеганзейский съезд в Штральзунде, где также обсуждался вопрос о размере жалования священника в новгородской конторе. Активную позицию занимал Висбю, давно утративший всякое влияние во дворе, но не желавший мириться с потерей своих последних привилегий. Позиция Любека и Висбю в деле о жаловании священника была последней попыткой проявить ставшую уже призрачной их власть в руководстве ганзейской конторой в Новгороде.

Между тем положение немецких купцов в Новгороде с каждым годом ухудшалось. Еще в 1439 г. при установлении новых ворот на Готском дворе возник острый спор между ганзейскими купцами и старостами Михайловой улицы, красочно описанный в донесении купцов в Дерпт и Ревель. Речь шла о захвате немцами уличанской территории во время строительства ворот. На самом деле площадь занятой земли была ничтожной, всего в ладонь шириной; при установлении косяков ворот столбы не помещались на старом месте, поэтому пришлось подтесать мостовую Михайловой улицы, что и вызвало резко отрицательную реакцию новгородцев, призвавших на помощь посадника и тысяцкого. Дело было, конечно, не в величине занятой территории, а в принципе. В эти годы отношения с немецкими купцами постоянно сопровождались взаимной конфискацией товаров и задержаниями купцов, упреками в недоброкачественности товаров, так что новгородцы ни в чем не хотели уступать немцам, и это сказывалось в любых мелочах.

После продолжительных болезненных споров об оплате священника, после съездов в Вольмаре и Штральзунде, весной 1442 г. состоялись переговоры между Любеком и ливонскими городами относительно новгородской конторы и торговых связей с Новгородом. В конце концов договаривающиеся стороны пришли к соглашению, подписанному 20 июня 1442 г., о полной передаче руководства новгородской конторой ливонским городам, которым поручалась забота о ней и о торговых контактах с Новгородом. Пункты соглашения гласили, что три ливонских города — Рига, Ревель и Дерпт — должны определять необходимость закрытия и открытия сообщения с Новгородом, согласуясь с нуждами всех ганзейских городов. Кроме того, они должны были мешать арестам немецких купцов и стремиться к миру и новым торговым договорам. Специально было оговорено, что только в случае отсутствия во дворе старосты или его заместителя приказчик мог выполнять его функции.

В письме немецким купцам в Новгород Любек сообщал о состоявшейся передаче конторы под власть ливонских городов и рекомендовал в срочных случаях обращаться в Дерпт, которому было передано непосредственное управление двором. Это соглашение юридически закрепило давно сложившееся на практике безраздельное господство ливонских городов в торговле с Новгородом, фактически наступившее после Нибурова мира.

Значительные перемены, происшедшие в новгородско-ганзейской торговле в первой половине XV в., требовали изменения существующего устава двора св. Петра. Вопрос о новой редакции скры обсуждался на нескольких ливонских съездах, начиная с 1450 г. Очевидно, ливонские города, получив официальную власть в управлении новгородской конторой, стремились зафиксировать это юридически в новых постановлениях скры.

Состоявшийся в Пернау (Пярну) в 1465 г. съезд принял решение о необходимости подготовки новой скры, так как старая скра была уничтожена. Уже в следующем, 1466 г., как сообщают источники, Дерпт, Ревель и Любек с 73 городами вместе с купцами издали новую скру для двора. Следует обратить внимание на последовательность перечисления городов в этом документе, отражающую действительную роль каждого из них в новгородско-ганзейской торговле и руководстве конторой. Видимо, существовавшая до тех пор V скра была тогда заново переписана и к ней были добавлены две статьи, принятые в 1466 г. Именно в них впервые появляются такие термины, как «Hofesknecht», «Vorstender», и определяются их обязанности.

Здесь же впервые упоминаются «Weistender» и «Schwarzhaupter», т. е. «белоголовые» и «черноголовые», представлявшие собой купеческие объединения из ливонских городов. «Белоголовые» составляли корпорацию старейших купцов, которые, в отличие от «черноголовых», имели право привозить с собой двух молодых людей, обучавшихся торговому делу. «Черноголовые» поначалу представляли группу иноземных купцов, поселившихся в Ревеле и образовавших там свое братство. Впоследствии к ним присоединились молодые местные купцы, и постепенно братство «черноголовых» превратилось в корпорацию молодых неженатых купцов, которая существовала не только в Ревеле, но и в Дерпте, и в Риге (рис. 17). В Таллинне до сих пор сохраняется дом, принадлежавший в прошлом братству «черноголовых», а в Риге дом «черноголовых» недавно был восстановлен по сохранившимся рисункам и фотографиям.

Перемены в новгородской конторе ганзейцев коснулись и самого порядка ведения торговли. Так, еще в начале XV в. было принято постановление, запрещающее держать во дворе маклера, т.е. посредника между продавцом и покупателем, однако к середине XV в. маклеры были узаконены во дворе. Впервые маклеры упоминаются в документе в 1437 г., а в 1452 г. уже был принят маклерский порядок во дворе св. Петра, в котором определялись права и обязанности торговых посредников.

Вторая половина XV в. так же, как и предыдущие периоды, была заполнена бесконечными конфликтами, возникавшими во взаимоотношениях Новгорода и Ганзы из-за несоблюдения правил торговли, плохого качества товаров и т.д. Кроме того, несмотря на повторяющиеся в каждом договоре условия, что военные действия не должны влиять на приезд купцов в Новгород, все-таки военные конфликты Новгорода с Орденом постоянно оказывали отрицательное действие на торговлю. Как отмечала Н. А. Казакова, сосредоточение ганзейской торговли в руках ливонских городов поставило эту торговлю в теснейшую зависимость от взаимоотношений Новгорода с Орденом, который давно уже пытался оказывать влияние на новгородско-ганзейскую торговлю. Особенно ярко эта зависимость проявилась в конце 30-х и в 40-х годах XV столетия. Так, в 1439 и 1440 гг. последовали запреты Ордена на ввоз соли и лошадей на Русь. В 1441 г. в ответ на обиды, нанесенные новгородцам в Ревеле и Нарве, немецкие купцы были арестованы в Новгороде. После неудачных переговоров новгородских и орденских послов в Нарве в 1442 г. положение ганзейцев ухудшилось настолько, что приказчик двора Ганс Мунштеде сообщал в Дерпт, что новгородцы угрожают ему смертью.

^{Рис. 17. Дом «черноголовых» в Риге (справа)} 

К несчастью, именно в эту пору (11 мая 1442 г.) в Новгороде случился пожар, от которого большей частью пострадал Готский двор, где сгорели сенник, жилой дом, половина кухни, частокол двора. Учитывая сложившуюся обстановку, Мунштеде спрашивал у Дерпта, должен ли он предпринимать восстановление двора, которое будет стоить 40 рублей серебром.

В 1443 г. на ливонском съезде в Пернау было принято решение о закрытии новгородской конторы, при этом Рига от имени ливонских городов просила Данциг известить об этом запрете остальные ганзейские города. Постановления съезда предписывали немецким купцам покинуть двор, церковь закрыть, а ключи передать, как обычно, архиепископу Новгорода и архимандриту Юрьева монастыря.

Этот конфликт был одним из самых сложных и трудных в истории новгородско-ганзейских отношений, обострившихся настолько, что впервые на время отъезда немецких купцов из Новгорода церковные власти города отказались принять ключи от немецкой церкви и двора, как это было раньше в подобных случаях.

Начавшаяся в 1443 г. война Новгорода с Орденом также ухудшила и без того обострившиеся торговые взаимоотношения, но вместе с тем, несмотря на принятый запрет, ганзейские товары продолжали поступать в Новгород через Псков, с которым ганзейские купцы продолжали торговать. В связи с этим орденский магистр приказал Ревелю закрыть дороги от Ревеля в Дерпт, так как товары, идущие оттуда, попадали в Псков, а затем в Новгород. Однако ливонские города, и особенно Ревель, были недовольны таким положением дел, поскольку терпели большие убытки в связи с запрещением новгородской торговли. Поэтому уже в 1444 г. они предложили магистру прекратить военные действия и заключить с Новгородом мир. Города угрожали орденскому магистру, что в случае отказа они найдут себе другого покровителя. Кроме того, они настаивали, чтобы Орден не вмешивался в торговые дела городов и не путал их с политическими делами страны.

После заключения в 1448 г. договора между Новгородом, Псковом и Орденом города занялись урегулированием своих отношений с новгородцами. Еще во время русско-ливонских переговоров в Нарве в 1448 г. они интересовались, каким образом можно восстановить права немецкого купечества в Новгороде. Новгородцы объяснили, что для этого требуется посольство ганзейских городов. Поскольку именно ливонские города в первую очередь были заинтересованы в возобновлении прерванных отношений, они повели активную переписку с Любеком о необходимости организации такого посольства. Примечательно, что съезд ливонских городов в апреле 1449 г. решил обойтись без Любека и только испрашивал у него полномочия на ведение переговоров от имени Ганзы. Такие полномочия для ведения лишь предварительных переговоров были ими получены, и в мае 1450 г. было заключено 7-летнее перемирие между Новгородом и Ганзой. Оно, как и прежде, гарантировало чистый путь для купцов обеих сторон «по старым грамотам и по сей грамоте», партнеры обещали также «исправу давать» по всем обидным делам. В договорной грамоте ставилось условие, что в течение перемирия в Новгород должны прибыть послы от всех 73 ганзейских городов для заключения «подлинного» мира.

Однако такой мир был заключен только спустя 22 года, в течение которых постоянно возобновлялось перемирие 1450 г. с некоторыми дополнениями. Обе стороны, и Любек и Новгород, занятые в это время своими политическими делами, не спешили с организацией посольств и подписанием настоящего мира.

Между тем жизнь ганзейской конторы в Новгороде после возобновления торговли стала налаживаться. Еще во время конфликта 1445 г. Дерпт отправил своего человека в Новгород с тем, чтобы он осмотрел дворы и церковь и исследовал «тамошнее положение». В 1451 г. Любек и Висбю обсуждали вопрос о назначении священника в новгородскую контору.

В июле 1453 г. в Новгороде случился очередной пожар, в результате чего сгорела большая часть Немецкого двора, а у Готского выгорела примерно половина частокола. Было необходимо вновь окружить дворы частоколами для сохранности имеющихся там товаров и тех товаров, которые находились в пути. Но денег в кассе св. Петра не было, поэтому купцы решили с прибывающего в течение года (до пасхи 1454 г.) товара брать с каждых 100 рублей 1 рубль для восстановления дворов.

Состоявшийся в августе 1453 г. ливонский съезд направил в Новгород архиепископу, посаднику, тысяцкому, старостам купеческим, купцам и купеческим детям и всему Великому Новгороду письмо с просьбой разрешить восстановление двора по старому обычаю и предотвратить любые помехи в этом деле.

Заслуживает внимания тот факт, что после семилетнего перемирия, продленного еще на год, города, собравшиеся в феврале 1458 г. на съезд в Вольмаре, послали в Новгород приказчику двора инструкцию, в которой рекомендовали ему тайно следить за соблюдением условий перемирия новгородцами и в случае необходимости без шума покинуть Новгород. Следовательно, города не исключали возможности возникновения нового конфликта из-за того, что все еще не было организовано ганзейское посольство в Новгород для заключения мира. Опасения на этот раз оказались напрасными, и в сентябре 1458 г. приказчик двора по поручению городов продлил прежнее перемирие.

В 1465 г. по истечении срока очередного перемирия в Новгород должны были приехать послы ливонских городов, в связи с чем немецкие купцы решили обновить ограду дворов, но новгородцы запретили им это. В этом мелком факте отразилось недовольство новгородцев ганзейскими купцами, поставлявшими в Новгород неполноценный и некачественный товар.

Осенью 1468 г. состоялись очередные переговоры между Новгородом и ганзейскими городами, представленными Дерптом и Ревелем. Новгородцы требовали, чтобы немецкие купцы взяли на себя ответственность за постоянные ущербы, которые терпят они (новгородцы) в торговле с немцами. Послы, возмущенные столь наглым, по их мнению, требованием, велели замуровать, т. е. закрыть, церковь и покинули Новгород вместе с купцами. Состоявшиеся в феврале и апреле 1469 г. съезды в Вольмаре и Любеке утвердили это решение. Любекский съезд 1470 г. подтвердил запрет на торговлю с Новгородом, причем предостерегал от контрабандных поездок к устью Невы. Запрет распространялся и на ливонские города, имевшие обыкновение торговать с новгородцами в период конфликтов. Наконец, в 1472 г. начались переговоры, закончившиеся подписанием мира, последнего торгового договора Новгорода с Ганзой времен независимости Новгорода.

Между тем в 1471–1472 гг. во время новгородских пожаров Немецкий и Готский дворы опять сильно пострадали. Летопись под 1471 г. сообщает: «Той же осени бысть пожар от Варейскои улицы от берега посредь улиц и до Лубяницы, одва переяша и много дворов погоре и две церкви огоре: святые Иоанна у Немецкого двора и святый Георгий на Торгу и Немецкий двор горний». Обращаю внимание на то, что в XV в. новгородцы уже не различали Немецкий и Готский дворы, а называли собственно Немецкий двор — горним (т. е. верхним), а Готский — Немецким речным, что соответствует местоположению дворов. В Псковской летописи под 1472 г. говорится о пожаре Готского двора, названного Немецким речным: «…месяца октября загорелось в Новгороде с вечера в нощь от Белого костра с берега и горе в гору всю нощь и до обеда мало не оба конца выгорело, а Немецкий речной сгоре».

Тем не менее купцы продолжали посещать Новгород, о чем мы узнаем из посланий съездов купцам в Новгород. Чаще всего речь шла о конкретных делах: принять во двор того или иного купца, которого двор не хотел принимать, заплатить налог и т.д. Обращает на себя внимание заявление ливонских городов, что руководство новгородскими отношениями находится целиком в их руках и никто, в том числе Любек, не должен давать им на этот счет указаний.

Поход Ивана III на Новгород в 1478 г., в результате которого Новгородская республика утратила свою независимость и была подчинена московскому князю, отразился также на судьбе новгородско-ганзейской торговли в целом и ганзейской конторы в Новгороде и ее жителей в частности. Как сообщали ливонские города в Любек, немецкие купцы с их товарами были задержаны в Новгороде в связи с тем, что великий князь подчинил Новгород своей воле.

Ганзейские города, обеспокоенные создавшимся положением, созвали в марте 1478 г. съезд, где обсуждались только новгородские дела. В частности, чтобы оказать давление на русских, было предложено в качестве компенсации арестовать товары русских купцов, скопившиеся в большом количестве в Нарве. Съезд решил отправить послов в Новгород с требованием выполнять подписанные прежде договоры, а пока запретил поездки в Новгород с торговыми целями.

Из письма Дерпта в Ревель становится ясно, что немецкие купцы были только задержаны в Новгороде, но не арестованы, однако находились в большой опасности, поэтому Дерпт при согласии Риги велел им покинуть двор и добираться до Нарвы, власти и купцы которой обещали оказать содействие и помощь ганзейским купцам.

В 1484 г. проходили переговоры с Новгородом о сохранении дворов и церкви немцев в Новгороде. В ответ на письмо Дерпта по этому поводу из Новгорода пришла грамота, выражавшая желание и согласие новгородцев торговать по-старому.

После вхождения Новгорода в Московское государство, несмотря на ликвидацию независимости и ломку административного аппарата республики, вплоть до середины 80-х годов XV столетия оставалась неизменной экономическая основа новгородского боярства — землевладение, участие в международной торговле и т.д. Только с выводом бояр и житьих людей в 1480–1484 гг. и помещением на их место москвичей произошло коренное изменение всей системы новгородской экономики. В это время изменился контингент торговых людей Новгорода, ведущих торговлю с западными партнерами, что создало дополнительные трудности ганзейским купцам. Им приходилось переориентироваться в новой ситуации, налаживать новые торговые связи.

Отмечу, что регулированием создавшегося сложного положения в новгородско-ганзейской торговле занимались исключительно ливонские города, по инициативе которых в 1486 г. в Москву было отправлено посольство, стремившееся получить у великого князя подтверждение своих старых торговых свобод. В ответ на это Иван III уполномочил своих наместников в Новгороде заключить мир с ганзейцами.

В начале 1487 г. послы Дерпта и Ревеля как представители Любека и всех ганзейских городов отправились в Новгород, где заключили мир на 20 лет, по которому немецким купцам из ганзейских городов предоставлялись свободная торговля и сообщение с Новгородом по старому обычаю. В тот же год Любек от имени всех ганзейских городов обратился к великому князю московскому с ходатайством о сохранении обещанных немецким купцам прав в Новгороде.

Однако, несмотря на мирный договор 1487 г., новгородские наместники практически не выполняли его условий, что вызывало жалобы немецких купцов в Дерпт, который, обсудив сложившуюся ситуацию с Ревелем, решил направить в 1489 г. очередное посольство в Москву. В состав посольства входил и приказчик новгородской конторы, обязанный соблюдать интересы двора. Это посольство оказалось успешным, великий князь подтвердил данные ганзейским купцам права (имеется в виду мир 1487 г.) и намеревался летом сам прибыть в Новгород. После этого отношение наместников к немецким купцам переменилось, о чем свидетельствуют результаты последующих переговоров.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.