Часть 8 Поиски происхождения названия Биармии

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Часть 8

Поиски происхождения названия Биармии

За время многовекового спора о тождественности Биармии (Биармаланда) и Перми исследователями делались и неоднократные попытки объяснить происхождение названия загадочной страны.

Если следовать хронологии, то, вероятно, немецкий филолог Иоганн Шеффер в своем труде под названием «Лаппония» (1673) первым сделал попытку отыскать корни происхождения названия Biarmia, однако незнание финских языков, в конце концов, заставило его обратиться к трудам другого ученого, Буреуса (Buraeus), и согласиться с его мнением, что это название происходит от финского слова warama (wara – гора и ma – страна), т. е. «гористая страна». Кроме того, описывая административное деление Лаппонии на округа, Шеффер сообщил очень любопытную подробность, что округа эти делились на крупные участки, называемые byar (бияр), на которых располагалось по несколько селений или кочевий. Из подобных бияров выделялся земельный надел со всякими угодьями для каждой семьи. Конечно, было бы заманчиво так запросто объяснить название страны скандинавских саг, однако на этом не настаивал и сам Шеффер.

Составитель двухтомного сборника «Русские древности» Рафн (Rafn) (1850) полагал, что форма Beormas в записи англосакса короля Альфреда Великого вполне соответствует Biarmar норренского (древненорвежского) языка. Обе эти формы Рафн признавал переходными, а их первоначальным видом считал слово Birm или Birmr, который как нельзя более, по его мнению, соответствует слову Пермь (Biarmar = Permiens-пермяки). Его современник, автор «Кельтского словаря» Обермюллер, объяснял этимологию этого слова от bior = вода (скандинавское – пиво) + ma = страна, место, т. е. выходит водная (пивная) страна или страна при воде. Согласитесь, странное получается объяснение.

Как уже указывалось, первыми, вначале Бангерт, а затем независимо от него Страленберг, отождествили Биармию и Пермь, тем самым признав, что имя первой страны произошло от названия второй. Повторимся, авторитет шведского историка повлиял на многие поколения последующих исследователей, его мнение было принято отечественными и зарубежными историками безоговорочно, как нечто, не требующее доказательств. Не стал исключением и наш знаменитый летописец В. Н. Татищев.

Кстати, в отличие от многих исследователей этого запутанного вопроса, он, один из немногих, дал объяснение названия Биармаланда. В. Н. Татищев, не мудрствуя лукаво, полагал, что в имени Биармия (Бярмия, как он называл), являющемся, по его мнению, словом сарматским (финно-угорским или чудским. – Авт.), местными финскими племенами вместо буквы Б употреблялось мягкое П, поэтому «Бярмия» есть не что иное, как «Пярмия». Как полагал историк, Пермь или «Периама» означала «вольная земля или республика». Более того, Татищев дал еще одно очень интересное объяснение названия Перми, к которому мы обязательно вернемся, полагая, что «Уберма или Пеурма» переводится с туземного языка как «Оленья земля».

Другие сторонники отожествления Биармии и Перми, такие как Шёгрен, Савельев, Лыткин, утверждали, что Пермь является просто новгородской переработкой слова Биармия. Пытаясь выяснить значение слова Пермь, они выводили его происхождение от финско-зырянско-пермяцких корней.

Так, А. М. Шёгрен полагал, что скандинавы узнали о Биармаланде от местного населения, когда прибыли на Русь. Для объяснения толкования этого слова он сделал несколько предположений: во-первых, в этих местах в те времена жили три разных народа, обитающих друг за другом по направлению к востоку: вначале какие-то неизвестные племена, затем финны и, наконец, пермяки, которые сами себя называли другим именем. Во-вторых, когда пермяки соседствовали с финским племенем, то они называли эту область по одному варианту – финским словом Per?maa, означающем задняя сторона или земля, и по другому – зырянским Perjema, т. е. отнятая земля» и Perim? – унаследованная земля. Поэтому резонно возникает вопрос, справедливо заметил впоследствии Тиандер, как пермяки могли назвать свою землю унаследованной, тем более отнятой и задней. Более того, имена Perjema и Perim? в звуковом отношении далеко не тождественны, считал ученый-лингвист, и поэтому переход их в Пермь почти невозможен.

Знаток арабской нумизматики П. С. Савельев (1852) и вместе с ним исследователь народа коми, известный археолог и историк Павел Иванович Савваитов (1815–1895) производили Пермь и Биармию от пермяцкого слова P??rma, якобы имеющего одинаковое значение со словом коми языка syrja или syrj? и переводимого как украина, т. е. она снова была представлена в значении крайней или задней земли. При всем к ним уважении, следует признать их попытку объяснить таким образом значение слова Пермь, как производной названия Биармии, несостоятельной.

Два других исследователя – пермяцкого языка Николай Абрамович Рогов (1825–1905) и коми языка Георгий Степанович Лыткин (1835–1907) производили Пермь и Beormas из зырянского слова parma – поросшая лесом возвышенность. Тиандер когда-то справедливо сомневался в возможности вывести из формы Parma скандинавское слово Bjarmir, т. к. абсолютно не существует этимологической связи между этими словами. Хотя, кстати, недалеко от Чердыни, на реке Зуле, действительно была деревня Парма, имелись и другие места в Пермском крае с таким названием.

Еще один исследователь пермской старины, Ф. А. Теплоухов (1895), справедливо полагая, что корни Bjarm и Beorm имеют скандинавское происхождение, считал, что именно норманны, с чем согласны и авторы книги, занес ли на Русь название Биармии, из которого «посредством порчи получилось Пермь». Далее ученый пояснил свою мысль. По его мнению, новгородцы, узнав по слухам о существовании на востоке богатой Биармии, могли принять за нее первую же страну, в которой они нашли возможным приобретать серебро, ценные меха и прочее, а затем присвоили ей название Биармии, преобразовав его позднее в Пермь.

Были и другие попытки, иногда даже наивные, объяснить название Биармии, однако они не выдерживают никакой критики. Так, например, архимандрит Макарий при написании труда о житии святого Стефана Пермского (1856), в патриотическом порыве попытался объяснить скандинавское название Биармия образованным только из пермяцких слов. Причем он представил несколько словопроизводств:

Би (огонь) + ур (белка) + му (земля) = Биурму – «страна огненной (красной) бе?лки»;

Би (огонь) + ар (год) + му (земля) = Биарму – «страна годового огня»;

Би (огонь) + югер (луч) + му (земля) = Биугерму – «страна огненных лучей».

Думается, следует отметить неуемную удивительную фантазию и богатое воображение этого духовного лица.

К числу такого же наивного объяснения названия легендарной и таинственной страны можно отнести и «толкование слова Biarmia», представленное С. К. Кузнецовым (1905) в своей известной одноименной статье, как он осторожно выразился, «только в виде слабой догадки». Ученый, по его словам, «позволил себе допустить предположение», что слово «Биармия» могло произойти из объединения или слияния двух древнесеверных слов: by – «город» и armr – «рука, рукав, бухта, залив». А уже из byarmr, «путем постепенного развития в bijarmr и bjarmr, легко могло получиться Bjarm, т. е. та форма, в которой мы встречаем название загадочной страны – Bjarm + land или Bjarmaland». По объяснению Кузнецова, слово Byarmr означал бы «город при заливе или бухте». И тут же сам засомневался в таком объяснении, т. к., по его мнению, «все же трудно говорить о каком-то городе при устье Северной Двины». Это еще раз говорит о том, что он даже мысли не мог допустить, не отступая от своих принципов, расположить Биармию в низовьях Северной Двины.

* * *

Вопрос о происхождении названия Биармии и Перми в частности, по словам автора книги «Поездки скандинавов в Белое море» К.-Ф. Тиандера (1906), явился для него «чисто лингвистическим экскурсом». И неудивительно, Тиандер был известным докой в своем любимом деле – лингвистике.

Сравнив скандинавские названия племен, населявших таинственную страну, которые обычно встречаются в исландских сагах во множественном числе: Bjarmar – жители Биармаланда (единственное число – Bjarmir) и англосаксонское – Beormas, ученый подчеркнул, что эти слова разнятся только на первый взгляд. Если учесть так называемый «закон преломления», существовавший в древнегерманских языках, то это различие легко устраняется, т. к. звукосочетаниям ea (ia) – в скандинавском языке и eo (io) – англосаксонском предшествовало прагерманское e. В силу этого закона Тиандер на основании норвежской формы Bjarmir восстановил первоначальное, более древнее слово Bearmir, соответственно англосаксонское Beormas должно было иметь прежнюю форму Bermas. Из них Тиандер легко получил корень berm и затем, используя так называемое «действие перебоя» – основу bherm. Как сами видите, на что обратил внимание и наш исследователь, полученное слово уж очень напоминало русское и финское название Perm (Пермь).

Разбираясь в соотношении этих названий, Тиандер справедливо сделал предположение, что эти слова могли иметь различное происхождение. Если исходить из случая, что указанный корень perm было русского или финского, т. е. местного, происхождения, то невозможно было бы объяснить перехода в скандинавское berm – т. к., (обратите внимание!) при заимствовании чужих слов звук p в скандинавском языке обязательно сохраняется. Значит, если бы Perm (Пермь) перешло в скандинавский язык из какого-нибудь любого иностранного (не только русского, финского) языка, подчеркнул Тиандер эту важную мысль, то непременно сохранился бы первый звук р. Тем более, далее развил ученый мысль, «нет никакого основания думать, чтобы скандинавское b, при переходе в русский язык, превратился в р», т. к. при заимствовании иностранных слов звук b в русском языке неизменно сохраняется. Поэтому нет оснований предполагать, что скандинавское berm когда-нибудь могло дать русское perm (пермь).

Что касается заимствования скандинавского корня berm самими финнами, то там действительно встречается отсутствие звука b в начале слова. Поэтому в финском языке все заимствования слова, имеющего b, меняются на p. Например, древнесеверное слово barm у финнов звучит и пишется как parma. Из вышеизложенных лингвистических рассуждений Тиандер сделал следующие выводы.

Во-первых, скандинавское название Биармии (Biarmaland) образовалось из корня berm-. Финские племена (сами биармийцы? – Авт.), обитающие в здешних местах, изменили корень berm – в perm. При колонизации Севера новгородцы узнали о Перми не от скандинавов, а от финнов, поэтому у русских явилась форма Пермь, к которой ими приурочивается значительная часть населения Архангельской, Вологодской, Вятской и Пермской губерний.

Во-вторых, ссылаясь на существование в прагерманском языке корней bherem – bherm – bhrem, Тиандер сделал однозначный вывод, что они являются основой для образования и названия Перми. Подтверждение этому он нашел по форме ее упоминаний в древних новгородских грамотах, где она постоянно писалась как Перемь.

Для справки, впервые слово Пермь встречается в IV Новгородской летописи под 6695 (1187) г.: «того же лета избьени быша даньники Перемьскии и Югорскии». В договорных грамотах Новгорода с тверским князем Ярославом 1263 г. Пермская область названа Перемь.

Затем Тиандер попытался из слов различных языков германской группы (английского, норвежского, голландского, исландского, немецкого и др.), восходящих к основе bherem – восстановить ее значение. Итогом этой лингвистической работы стал вывод, что из указанного корня могло образоваться слово berm – береговая полоса, из которого и сформировалось название легендарной северной страны.

По мнению Тиандера, скандинавы (тот же Оттар), впервые посетившие Северную Двину и увидевшие поселения неизвестного им народа, тянувшиеся вдоль берега, назвали эту местность Berema или Berma. Туземцы тут же, причем, усвоив не одно, а оба эти варианта, назвали народ (сами себя? – Авт.) и местность Перема. А новгородцы якобы переняли от финнов сокращенную форму этого слова Пермь. Скандинавы позднее из Berma образовали Bearmir, Bjarmir. Когда название Пермь уже стало этническим, уверял в начале прошлого столетия Тиандер, то оно было перенесено ими на ту местность, где бывали, если и не жили, биармийцы. Таким образом и образовались местные названия, сделал заключение ученый.

Позднее многие исследователи (не стали исключением и известные современные ученые) использовали в своих трудах именно такое объяснение названия Биармии, в чем они, как окажется, вместе с Тиандером глубоко заблуждались.

* * *

Другие же современные ученые, не ошибемся, если скажем – большинство из них, в настоящее время наиболее приемлемой считают гипотезу исследователя карельского народа середины прошлого столетия Д. В. Бубриха, согласно которой название страны Bjarmaland и народа Bjarmar берет происхождение от карело-вепсского per?maa – задняя земля или земля за рубежом. Этот термин якобы отразился позднее в русском Перемь, Пермь. Хотя, как мы уже знаем, это не его собственное предположение, а заслуга финского ученого Ш?грена.

Осталась не забытой современниками и попытка двух исследователей зырянского края Н. А. Рогова и Г. С. Лыткина объяснить образование названий Пермь и Beormas из зырянского слова parma – переводимая в настоящее время как густой сосновый лес. Только ссылаются наши ученые уже не на них, а на известного филолога конца девятнадцатого века А. И. Соболевского (1856–1929), который полагал, что загадочная Биармия связана с «русским названием северного народа Перьмь, Перьмы, Перем». А якобы произнесенное скандинавами на свой манер слово парма будет звучать не иначе как Биармия.

Попытки некоторых ученых объяснить название Биармии «заносят» их иногда так далеко, что просто удивляешься поразительной неуемной фантазии людей. Так, например, абсолютно случайно наткнулись на одну статью в Интернете под названием «Великая Булгария в Поволжье», где автор вполне серьезно, с налетом научности, доказывает наивному читателю, что «не позже середины VII века в Волго-Камье образовалось государство Биармия (Биарым, Биармаланд)». Воспетая в скандинавских сагах, утверждает автор, в VIII веке это была уже богатая и экономически развитая страна, которая (обратите внимание!) «одно время участвовала в военных действиях против скандинавов на стороне новгородцев», но это было, скромно заявляет автор статьи, эпизодическим случаем. И так далее. Но самое главное, у него население Биармии принадлежало к каким-то племенам биаров (битеров, биляров, буляров), основную часть которых, оказывается, составляли тюрки и кыпчаки. Название племени «биар» (бей, бай-ар) соответствует значению «богатый, высокого положения человек». От них страна стала называться Биармией. Прямым преемником Биармии стала Великая Булгария в Поволжье. Биармийцы же, без нотки сомнения пишет автор, «остались в истории как миролюбивые предки современных татар, башкир и (оставляет нам надежду писатель!) некоторых других народов». Вот такой околонаучный вздор, иначе не назовешь.

Существуют и другие, более фантастические, буквально «высосанные из пальца» объяснения названия Биармии. Сейчас ведь появилось много желающих приобщиться к Биармии, попытаться найти свои истоки, корни в истории этой древней, удивительной и загадочной страны и ее народа. Однако приведенных примеров, думаем, будет уже достаточно.

И, наконец, как бы подводя итог всему выше сказанному, наверное, имеет смысл представить и авторскую точку зрения по этому очень непростому и острому вопросу, – откуда появилось и что означает слово Биармия (Биармаланд).

* * *

Прежде чем рассмотреть указанный вопрос, хотели бы представить еще одну версию происхождения слова пермь, Пермь, с которой в настоящее время почти все исследователи отождествляют Биармию, хотя, по нашему твердому убеждению, это абсолютно неправильное суждение.

Основой подобного толкования указанного термина послужила так называемая яфитическая теория языка выдающегося лингвиста, академика Николая Яковлевича Марра (1865–1934), на наш взгляд, незаслуженно преданного «анафеме» в начале пятидесятых годов «вождем всех народов», своим земляком и прежним почитателем И. В. Сталиным. Именно по этой причине тексты Н. Я. Марра, после издания в 1933–1937 гг. пятитомника его избранных работ, практически не только не печатались, но исчезли совсем и хранятся в запасниках, а где-то просто оказались списанными из библиотечных фондов и сожжены. И сегодня произведения Марра даже в крупнейших библиотеках можно найти с большим трудом, с чем авторы настоящей книги сами столкнулись. Только благодаря помощи сотрудников Библиотеки им. Добролюбова в г. Архангельске нам удалось познакомиться с первыми четырьмя томами избранных работ забытого ученого.

В судьбе этого человеке все было удивительным: сын шотландца, переселившегося в XIX веке в Грузию, и грузинки – не очень образованной гурийки; говорили, что он мог выучить новый язык за один день, поэтому позднее коллеги его называли гением за потрясающие знания восточных языков. Поразительно, когда-то при поступлении в Петербургский университет на факультет восточных языков Николай Марр записался изучать сразу все языки Ближнего Востока и Кавказа. Такого в истории университета еще не бывало! И он действительно выучил все эти языки, изумив видавших виды профессоров. Именно тогда, на студенческой скамье, ему впервые пришла в голову идея о родстве ряда грузинских и семитских языков, которую он начал культивировать. Он поставил себе задачу – доказать великое мировое прошлое народов Кавказа. В результате чего и родилась пресловутая яфитическая теория.

Согласно Библии, Яфет (Иафет) был одним из сыновей праотца Ноя, потомство которого имело отношение к Кавказу. Еще на университетской скамье Марр изобрел термин яфетические языки сначала для обозначения родственности грузинского, сванского, мегрельского и чанского языков с семитскими и хамитскими (от Сима и Хама – других сыновей Ноя, потомки которых после расселения дали, согласно Марру, родственные языковые семьи). А затем к яфетической семье он начал привлекать все древние мертвые языки Средиземноморского бассейна и Передней Азии и некоторые редкие живые языки – по принципу, как он сам говорил, «что плохо лежит».

Во «Вступительной речи к курсу общего учения о языке», Н. Я. Марр продекларировал, что «не могу я рассчитывать и на знакомство с положением или учением о четырех элементах, т. е. с тем, что все слова всех языков, поскольку они являются продуктом одного творческого процесса, состоят всего-навсего из четырех элементов, <…> называвшихся нами же племенными словами SAL, BER, YON, ROS – основа формального палеонтологического анализа каждого слова». К сожалению, мы уже никогда не узнаем, почему «шаман науки», как прозвали его позднее коллеги, выбрал именно эти «племенные слова» за основу всех языков, не пожелав ознакомить своих последователей с истоками удивительной теории. За что и подвергся жесточайшей критике со стороны оппонентов – советских ученых, которые поначалу вторили ему, особенно не вникая в ее смысл, но затем «отвели души» охаивая его учение, когда Сталиным была дана соответствующая команда.

Кстати, интерес к «странному» учению Н. Я. Марра не исчез, в последние годы можно даже говорить о его возрождении. Так, в августе 1993 года проходила конференция по истории языкознания в Джорджтаунском университете (США), где прозвучал специальный доклад, посвященный палеонтологическим (палеонтология – от греч. palaios – древний, ontos – сущее, logos – учение) идеям Марра, где, в частности, разбиралась именно его палеонтологическая гипотеза о четырех первичных элементах языка (sal, ber, yon, ros). Как считают ученые, действительно, разнообразные сочетания этих элементов характеризуют архаические этапы глоттогенеза (процесса становления естественного человеческого звукового языка), т. е. перехода от названных Марром «диффузных» звуков (от латинского difundo – разливаю) через фонему (единицу звукового строя языка, с помощью которой рождаются отдельные слова) к становлению соответствующих ему смысловых форм. Палеонтология речи, считают ученые, дает возможность прояснить также особенности архаического сознания, этногенеза (происхождение народов), истории культуры и др.

Говоря о возникновении первичных элементов языка А – sal, В – ber, С – yon, D – ros, Марр утверждал, что одновременно они «представляют собой не что иное, как племенные названия», при вхождении в состав которых «без изменения или с некоторым позднейшим перерождением» появляется возможность объяснить смысл их названий, например: сар-мат – сал (А), и-бер – бер (В), ион-яне – ион (С), эт-руски – рос или рош (D). Племена же, в свою очередь, полагал ученый, носили обычно имена животного или растения в табуированной, т. е. запретной, непроизносимой, форме. Указанные четыре слова или элемента являлись названиями тотемов. А имена тотемовбожеств, как считал ученый, поэтому и стали этими первыми племенными словами или «элементами» будущих языков.

Исходя из теории Марра о происхождении языка и племенных названий, перед самым началом гонений на его учение, в 1947 году, на свою беду попытался объяснить происхождение коми-пермяцкого народа в своей интереснейшей книге никому не известный географ Н. И. Шишкин, о нем упоминалось выше. И сразу же попал под огонь сильнейшей критики именитых советских ученых-историков, этнографов и лингвистов. Характерной для того времени была статья известного ученого Н. Н. Чебоксарова, в которой он старался отречься от учения Марра, заодно топя малоизвестных коллег, в том числе и этого очень талантливого, судя по его книге, молодого ученого Н. И. Шишкина. Тогда шли на все, чтобы спасти не только свою научную карьеру, но и свободу, а иногда – жизнь: сталинские времена были суровыми. Так вот, именитый ученый заклеймил молодого коллегу за то, что тот посмел применить в своей книге «идеалистический четырехэлементный анализ Н. Я. Марра в вопросах происхождения народов угро-финской языковой группы», хотя сам в предыдущие годы, используя его выводы, фактически сделал на этом научную карьеру. В чем же была «вина» «без вины виноватого» молодого географа?

А в том, что Н. И. Шишкин попытался нестандартно объяснить происхождение термина парма, как называли в этих местах «возвышенное облесенное елью место». Перед этим ученый привел слова Н. Я. Марра о языке древнейшего человека: «Когда хотели сказать «круг», «свод», «арка», «шар», – они говорили «небо». С другой стороны, «небо» и «гору», также «голову», обозначали одним и тем же словом. «Небо» же служило названием племенного божества, так называемого тотема… Как «небо» и его части, так и «тело» и его части назывались одним и тем же словом, и так как у каждого первобытного племени, собственно первичной хозяйственной группировки, был свой тотем, свой «бог», свое «небо» по названию своего объединения, то по названию своего же объединения у каждой первичной хозяйственной группировки, скажем «первобытного племени», было свое слово для «человека», для «тела» и для его частей». На основании данной цитаты Н. И. Шишкин сделал интересный, но далеко не бесспорный вывод, что в первоначальном виде слово парма означало на различных путях развития народов коми абсолютно разные понятия: то название племени, то «возвышенное облесенное место», то название страны, города.

Слово парма буквально можно перевести, правильно считал ученый, как земля (ма или маа) племени пер. А слово пер, как пережиток древнего племенного названия жителей Печоры, со всевозможными вариантами его огласовки (пар, пор, бер, в?р), позже отразилось в топонимике края. Им названы не только возвышенности (пармы), но и реки (Печора, Подчерма, Пера, Воркута и др.), лес (в?р, парма) и т. п. Даже христианский нагрудный крест на коми языке, подметил исследователь, именуется перной – названием талисмана племени пер, хотя крест, как известно, является древним солярным знаком солнца. Вероятно, и в упоминаемой в начальных летописях Печоре следует подразумевать племя, этноним которого в древности выражался словом пер. К сожалению, он, также как и Марр, не объяснил, а что же означало слово пер – название какого тотемного божества?

Ко времени составления первых Новгородских летописей племенное имя пер, доказывал Н. И. Шишкин, очевидно уже слилось с другим этнографическим термином емь, носители которого прибыли в Вычегодски-Печорский край с нижней Вычегды, ибо в летописях преобладает именно форма перемь, как выражение слияния двух племен с разными этническими названиями – пер и емь. Консолидация этих племен дало новое этническое образование с новым названием перемь, считал ученый. Мы, конечно, не спешили бы с такими выводами. Однако солидарны с ним, что именно с тех пор печора как летописное название народа исчезает, но если и упоминается, то в географическом смысле слова. За Вычегодским краем окончательно утверждается усеченная форма перемь – Пермь, а за жителями его – пермяне. Позднее оно в виде пермяков переносится на жителей Верхней Камы, главный город которых долгое время также назывался Пермью Великой (г. Чердынь), заключил ученый.

Кроме того, существует гипотеза, что северные племена пер могли получить свое название от имени главного героя древнего коми-пермяцкого эпоса – богатыря Пера. В одном предании племенной истории говорится, как Кудым-ош, легендарный вождь древних коми, женился на дочери вогульского племенного вождя Ман-ньяысс, и у них родился богатырский сын Пера. И не удивительно, ведь отец носил имя медведя, т. к. тотем у местного древнейшего племени назывался ош, обожествлявший медведя. Кстати, до сих пор у народа коми Ош означает медведь, у нас же в Поморье косолапого зовут ошкуй.

И после его рождения «все поклонились Пере-богатырю: скоты и кони, зверье в лесах, рыбы в водах, птицы запели стройно, леса шумели, <…> Пера стоял нагой, как могучий кедр, навечный юноша, белозлатовласый, и солнце уже вливало золото свое в его тело». Пера-богатырь, как и мифический герой Древней Греции – Прометей, добыл коми-пермякам огонь, научил их «ковать и кричить железо, вооружил дружины других вождей, объединил их в могучее войско, отогнал врагов от великих рек и оковал железными скобами тыны пермяцких городищ». Пера не только принес лучезарный огонь, познакомил людей с ремеслами, письмом. Он принес знание и мудрость, добытые трудом, и передал их коми-пермякам, которые вели до этого «звериный» образ жизни, говорится в предании. В таком случае Пермь – летописная Перемь – Перема можно перевести как земля (ма) богатыря Пера. Кстати, одним из первых, кто пересказал легенду о Пере-богатыре, был известный путешественник, академик И. И. Лепехин. В своих знаменитых «Записках» он высказал предположение о том, что от имени этого героя коми-пермяцкого эпоса произошло название народа.

Схожие имена героев существовали у другого северного народа – манси, обитателей низовьев р. Оби. Известно, что манси с древнейших времен делились на две фратрии, одна из которых носила имя Пор, предком которой считался медведь, а другая фратрия называлась Мось – предком была женщина Калтась, принимавшая облик зайца или гусыни. Они являлись главными тотемами этого народа, но, кроме них, были и другие тотемы: у Пор – кедр, лиственница и растение порых, у Мось – береза. Так что в основе слова парма, пермь могло оказаться и это древнее название одной из фратрий обских угров. По мнению специалистов, предки манси – угорские племена – были когда-то вытеснены из Прикамья за Уральский хребет пращурами тех же коми-пермяков, оставив им в наследство тотемные названия своих главных родов-фратрий.

И в заключение, великий русский историк В. Н. Татищев, объясняя название Биармии, сделал предположение, что Пермь или, как он пишет, Периема, Пеурма переводится с сарматского (угро-финского) языка – оленья земля (оленей – пери, пеур, земля – ма). Кстати, если заглянуть в современный русско-финский словарь, то слово олень переводится – poro, а дикий олень – peura. В этом отношении авторы книги абсолютно солидарны с великим историком. В далекие архаичные времена олень был одним из самых распространенных тотемов древних народов Европы и Азии, племенные названия которых произошли от его имени. Естественно, как тотемный зверь олень имел множество табуированных, непроизносимых имен. Не исключено, одним из самых первых имен было – пер (как не вспомнишь сразу марровское слово бер) или с огласовками на финно-угорском языке – п?р, а от него произошло название племени и территории: П?рм?? – Пеурма – Перемь – Пермь – земля людей, поклоняющихся оленю, или оленья земля. Авторы книги, конечно, не претендуют на роль «последней инстанции» в разрешении этого спорного вопроса, и считают свое (вместе с Татищевым) предположение одной из версий происхождения названия Перми.

* * *

Действительно, в течение многих веков ученые ведут спор о том, а как же образовались племенные названия народов, населявших нашу землю. Нельзя полностью исключать очень важной мысли – от именных названий племен произошло позднее название территорий, которые они заселяли. Наша же гипотеза происхождения названия биармийцев, пермяков, карел, руси, других племен, зиждется на другой, может быть и не такой уж новой версии: древние племена получили свое название от тотемов, в основном от птиц и животных.

В самых древних письменных памятниках ведической литературы уже встречаются различные группы человеческих существ с именами животных. Так древнеиндийское собрание религиозных гимнов «Ригведа», созданная примерно в X в. до н. э., ссылается на народ, называемый аджас, что означает козы. Другой народ, упоминаемый там же, называется матсьи и переводится, как рыбы. Другое ведическое произведение «Атхарва веда» делает ссылку на священническую семью под названием Кашьяпа, означающее черепаха. В «Махабхарате», самом древнем народном эпосе Индии, упоминается племя ядавов, называвшихся собаками. Почти всеобщим признаком древних обществ, доживших до наших дней, уверяет индийский ученый Д. Чаттопадхьяя, является то, что такие народы заимствовали свои имена из животного и растительного мира.

Действительно, ученые полагают, что в «Ригведе» имеются некоторые пережитки тотемизма или верований о происхождении человеческой расы или отдельных племен от животных и растений. В начале прошлого века исследователь тотемизма у американских племен Л. Х. Морган тоже заметил: «Повсюду туземные американские роды присваивали себе имена от некоторых животных или неодушевленных предметов и никогда от человека».

Во время первой кругосветной экспедиции И. Ф. Крузенштерна 1803–1806 годов Ю. Ф. Лисянский командовал фрегатом «Нева». У племен Северной Америки он подметил такую же интересную особенность, например, у тлинкитов существовало деление на роды, которые имели тотемные названия, т. е. назывались именами различных животных и птиц. «Они разделяются, – пишет Лисянский, – на разные поколения, из которых главныя суть: медвежье, орлиное, воронье, касаткино и волчье». Другие позднейшие исследователи утверждают, что племя тлинкитов распалось на две большие главные тотемные группы или фратрии – на братство волка и ворона. Каждая из фратрий, в свою очередь, делилась на пять низших тотемных союзов, охватывающих по несколько сот человек. Лисянский сообщает, что тотемные союзы не совпадали с территориальными подразделениями: «Все означенные поколения так между собой смешаны, что в каждом селении можно их найти всех понемногу; однакож всякое из них живет в особенном доме, над которым вырезано фамильное животное, служащее вместо герба. Они никогда не воюют между собою, но при случае должны друг другу воспомоществовать, как бы далеко ни находились».

Попытки разгадать тайну происхождения имени того или иного народа предпринимались с давних пор. Ученые никогда не уставали заниматься этимологией – наукой о расшифровке смыслового содержания, в нашем случае, этнонимов, то есть названий племен, народностей и наций. Результаты их исследований иногда были удивительными и парадоксальными. Начнем с примеров издалека.

Совершенно недавно предпринял попытку исследовать этимологию названия древнекорейского государства Пуе профессор из Республики Корея Че Хан У, который пришел к интересному выводу, что оно произошло от названия животного, т. е. от маньчжурского слова буксу (buxu) – олень, при этом сославшись на известный тотемизм, широко распространенный у алтайских племен. А титулы четырех его правителей, которые были предводителями четырех различных групп или племен, образовались также от различных имен животных – лошади, быка, свиньи и волка. По его мнению, имена животных в этих четырех титулах, вероятно, отражают тотемы этих племен. Названия якутских племен, считает корейский ученый, также образованы от имени их тотема, и люди брали названия животного в качестве их фамильного имени. По этой же причине в древние времена якуты определяли, к какому племени принадлежали люди по их фамильному имени.

Ученые утверждают, что самоназвание якутов саха произошло от древнеиранского слова сака – олень. Еще в XVIII веке шведский исследователь Страленберг впервые выдвинул гипотезу о том, что предками саха являются среднеазиатские саки. Кстати, скифов в Азии называли именно саками, вероятно, за их быстроту и стремительные перемещения на лошадях или, не исключено, они имели своим племенным тотемом оленя. Хорошо известно, в древние времена потомки этих кочевников – гунны и тюрки также заимствовали свои титулы от названий животных, например, boga gagan – король быков, buri gagan – король волков, sonkor tigin – принц соколов и т. д. Можно утверждать, полагает ученый из Кореи, эта традиция имеет нечто общее с тотемизмом.

Абсолютно такую же версию выдвинул другой, но только уже российский исследователь М. И. Боргояков. Изучая истоки гуннских племен, он пришел к выводу, что тотемным животным одного из родов этого народа – шаньюйского был бык, а родоначальником другой группы гуннов считался волк или олень.

Иордан (VI в.) в своем труде «О происхождении и деяниях гетов» приводит очень любопытную легенду о гуннах и олене. Охотники из этого племени, выискивая себе добычу на берегах Мэотийского озера (Азовского моря), заметили оленя, который бесстрашно вошел в воду и пошел одним известным ему путем. Следуя строго за ним, гунны сумели перейти это озеро, которое до тех пор считали непереходимым, как море. Лишь только перед ними показалась Скифская земля, олень сразу исчез. Они вернулись обратно и сообщили своим о случившемся. Расхваливая Скифию, убедили остальных отправиться туда по пути, который указал им олень. Иордан нашел даже объяснение, почему он появился и привел гуннов в Скифию: «сделали это, из-за ненависти к скифам, те самые духи, от которых гунны ведут свое происхождение». Из этой легенды следует, считает М. И. Боргояков, что олень, указавший путь гуннам, был в их представлении тотемным животным-родоначальником, и его образ связывался с названным озером.

Легенда об олене была широко известна, комментируя сообщение Иордана, пишет Е. Ч. Скрижинская, – сюжет о животном, послужившем чудесным проводником, был также широко распространен и у других писателей. В «Житии св. Северина», составленном в начале VI века, рассказывается о том, как путешественников, шедших по альпийским дорогам Норика (кстати, это летописная родина ильменских славян), застала сильная метель и они потеряли верное направление. Вдруг перед ними появился громадный медведь – «formae ursus» – и пошел впереди, указывая им путь. Это показалось удивительным потому, пишет Е. Ч. Скрижинская, что зимой медведи обыкновенно забиваются в берлоги для спячки. Вероятно, этот медведь привел их на наш Север, передав им позднее свое имя.

Древние писатели донесли сведения о том, что действительно многие племена получили свое название от родовых тотемов – птиц и животных. Согласно сообщению древнегреческого географа и историка Страбона, один народ, принадлежавший к древнеиталийскому племени сабинян, – «пикентийцы вышли из Сабинской области, причем черный дятел указывал путь их предводителям. Отсюда их имя, так как эту птицу они называют «пиком». Название этого племени произошло от латинского слова picus – дятел, который, вероятно, был тотемом племени. Некоторые ученые считают, что у древнейшего племени Греции пеласгов белый аист также был родовым тотемом, и свое название они получили от этой птицы. Как заметил Страбон, пеласги «были кочевое племя, которое, подобно птицам перелетало куда попало, то жители Аттики называли их «пеларгами», что в переводе с греческого значит аист. Еще от Страбона известно, что когда-то существовало фракийское племя киконов, чье название созвучно латинскому слову ciconia – аист. Более того, возможно, это племя было связано и с названием другой птицы – лебедя, переводимое с греческого языка – «кикнос». Как известно, эта благородная птица, по сей день пользующаяся уважением и почетом, была тотемом и у славянских народов.

Не исключено, что название кочевых племен под названием берендеи, упоминаемые античными писателями, сложилось из двух слов, один из которых является тотемом. Считается, что первая часть слова берен имеет происхождение от имени божества Барга – Барана, который олицетворял Солнце, а вторая – от латинского deus – бог, божество. Вероятно, когда-то у них баран был племенным тотемом, превратившимся позднее в божество этого племени, которое затем взяло его имя.

С древнейших времен существовало много племен, получивших свое название от другого тотема, весьма распространенного хищного животного – волка. Тот же Страбон сообщает: даки – фракийские племена, расселившиеся к северу от Дуная в начале I тысячелетия, изначально назывались daoi, производное от слова daos – фригийского наименования волка. По утверждению румынского философа Мирча Элиаде (1907–1986), от корня этого слова происходят имена фракийского бога войны Кандаона, бога Даунуса и др. Более того, по Страбону, закаспийские кочевники-скифы также носили имя daoi. Их этническое имя с большей вероятностью, считает М. Элиаде, восходит к иранскому слову dahae – волк. Кочевые племена, заселявшие территорию на юге Каспийского моря, греко-латинские авторы тоже называли hyrkanoi – волки. Одно из италийских племен – гирпины, по утверждению Страбона, «получили свое имя от волка, который указывал путь их колонии; ведь самниты называют волка «гирпус».

Немного раньше другой древнегреческий ученый, Гераклит Понтийский (VI–V вв. до н. э.), утверждал, что имя саманитского племени – луканс – происходит от Lucos – волк. Как подметил М. Элиаде, племена, носящие имя волка, встречались в различных регионах, таких, как в Испании, Ирландии и Англии.

Еще один пример. В Забайкалье в начале Средневековья – на рубеже V–VI веков, как показывают исследования археологов, поселилось монгольское племя Бурито-шоно, а тотемное название шоно означает – волк. К началу XIII века на территории Прибайкалья и Забайкалья заселились монголоязычные племена, и по утверждению ученых, все эти племена носили тотемные названия по имени птиц и зверей, из которых к концу XVII века сложилась бурятская народность. У бурят каждый род имел свой тотем.

Названия некоторых древнеславянских племен имеют свое происхождение также от имени волка, как это убедительно доказал исследователь из Кишинева Р. А. Рабинович. Историки хорошо знают, что союз славянских племен, располагавшихся в VIII–XII вв. между Одером и Эльбой, носил общее название лутичи (lutici) и вильцы (wilzi), а по Гельмольду, этот союз племен известен и под именем велеты (veleti). Так вот, Гельмольд в своей «Славянской хронике» пишет, что «эти четыре племени за свою храбрость называются вильцами (то есть волками. – Авт.) или лютичами». Исследователям этимология слова вильцы представляется более понятной, т. к. сходные формы присутствуют во всех славянских языках. Оно восходит к праславянскому слову vьlkъ, сходному с готским wulfs, латинским vulkus, volkus – волк. Этимологию названия лютичи ученые выводят от легендарного Люта или от старославянского слова лют, лютый – жестокий, вероятно, табуированное (запрещенное) название волка. Лингвисты же сближают это слово с греческим lukos – волк, волчье бешенство. Таким образом, заключает Р. А. Рабинович, этимология слова лютичи может сближать его с названием вильцы – волки.

Загадочными остаются образования этнонимов многих северных народов. Лингвисты до сих пор, например, не могут разгадать значение этнонима хант или ханты (в древности остяки): по одной из версий, оно «возводится к табуистическому обозначению у хантов медведя – контио, переводимого как злой. Другой северный летописный народ югра – охотничьи племена, упоминаемые впервые в Лаврентьевской летописи в 1096 году, по мнению краеведа В. Фролова, за быстроту передвижения и кочевой образ жизни получили свое имя от праславянского слова угор со значениями змея, водная змея, угорь, возможно, выполнявшего в древнейшие времена роль тотема у этих северных племен.

Тайной окутано племенное имя (самоназвание представителей племени) еще одного северного народа – комизырян. Существует несколько версий происхождения этнонима зыряне или, как в летописях, – сиряне, сырьяне. Эстонская исследовательница коми языка А.-Р. Хаузенберг сделала предположение, что племенное имя могло возникнуть на основе наименования тотема племени по следующей схеме: имя тотема племени – название племени – название группы народа – наименование народа. (Эта классическая схема, вероятно, подходит для образований племенных имен других народов.) В качестве древнего тотема, по мнению исследовательницы, у них считался сир – щука. А сиряне произошло уже на основе русского языка прибавлением суффикса – ян (ин), как, например, образовалось, славян(ин), северян(ин) и др. Эта версия подтверждается фактами сохранения магии сир (щуки) в древних верованиях народа коми. В верховьях реки Камы существует приток под очень похожим названием Сирья. Древнее название этой хищной речной рыбы исчезло из обихода в южнозырянских диалектах, считает А.-Р. Хаузенберг, по причине наложения табу на исконное имя щуки, своего тотема – сира, а затем произошла замена его на русское заимствование тшука, штшука.

Проведя ономастический анализ около 70 названий удмуртских племен (воршудов), местный краевед В. Фролов пришел к выводу, что не менее 30 процентов оставшихся родоплеменных названий воршудов происходят от тотема, которому поклонялось данное племя. Самое любопытное, по его мнению, в Прикамье задолго до прихода финно-угров в эти края жило множество разноязычных племен, в том числе и древнерусское племя. Например, копка – имя этого древнерусского рода произошло от племенного тотема копалы – самки глухаря или тетерева, а другое ассимилированное финно-уграми древнерусское племя – котья получило свое название от племенного тотема – кота. Кстати, кот – это не только обыкновенный самец породы кошачьих, но и морской зверь. В древности словом кот, считает исследователь, называли также куницу и хорька, а в Тамбовской области – овцу и козу, откуда якобы произошло слово скот. Еще один воршуд пельга, по его мысли, возник от древнерусского слова пелядь, которая водилась в изобилии на реке Печоре, чура – от русского слова чурилка – ночная птица козодой, юра – название связано с архаичным словом юра (юрово) – косяк сельдей, который вполне мог быть, считает В. Фролов, тотемом одного из древнерусских племен. Кстати, у нас в Поморье сохранилось похожее слово – юрок – связка шкур морского зверя, которую, привязав за корму лодки, плавили по воде до берега беломорские промышленники-зверобои.

Изучив древнейшую карту Птолемея, где указаны проживающие в те времена племена и народы, В. Фролов пришел к еще более интересным выводам. Порсы, обозначенные на карте Птолемея чуть западнее Уральских гор, по мнению исследователя, – это самоназвание от их племенного тотема, которому еще совсем недавно поклонялись многочисленные удмурдские племена. Например, какся – племя или род цапли, коньга – племя белки, куака – племя вороны, кушья – племя орла, поська – племя стрижа и т. д. А название порсы, считает В. Фролов, произошло от индоиранского слова порс, означающего дикого кабана. На притоках Вятки археологи находили кремневые, тщательно обработанные фигурки кабана, служившие для поклонения в религиозных обрядах, посвященных своему тотему-покровителю.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.