Балканская слава
Балканская слава
После Шейново русские войска устремились на Константинополь (Стамбул). Преследование армии Сулеймана-паши велось одновременно по нескольким маршрутам. Справа двигался отряд И. В. Гурко, в центре – отряды М. Д. Скобелева и И. С. Ганецкого, слева – отряд Ф. Ф. Радецкого. Русские войска имели почти трехкратное превосходство в силах и средствах. Их победа, казалось, была предрешена, но не окончательна.
Отступая, турецкий военачальник Сулейман-паша решил дать отдохнуть своим войскам у Филиппополя, а в случае, если русские его атакуют, принять бой в этом месте. Это последнее решение привело в ужас подчиненных паши, просивших его не рисковать последней турецкой армией, но переубедить Сулеймана-пашу им не удалось.
2 января вечером авангард отряда генерала Гурко под командованием генерала Шувалова, ночью, в 8-градусный мороз вброд перешел широкую и быструю реку Марицу, по которой уже шел лед. 3 января тем же путем перешла реку остальная часть 2-й гвардейской дивизии. Переправившиеся войска захватили плацдарм и вступили в бой с противником, стремясь обеспечить переправу главных сил.
Сулейман-паша, заметив опасность, приказал безотлагательно отступить. Но было уже слишком поздно. 4 января утром русские овладели Филиппополем, а вечером лейб-гвардии Литовский полк, ворвавшись в самую середину отступавшей турецкой армии у Карагача, внезапной ночной атакой уничтожил пехотную бригаду и захватил 23 орудия.
5 января турецкая армия, стремясь избежать удара, повернула на юг. Но этот маневр прошел не совсем удачно. Две их дивизии, потерявшие связь с главными силами, были практически уничтожены. Тем не менее главным силам армии Сулеймана-паши все же удалось оторваться от русских.
При этом преследовании удалось отличиться кавалерийской бригаде Скобелева-старшего. 6 января ее разведчики установили направление отступления неприятеля. Утром 7 января турки были настигнуты у Караджалара казаками 30-го Донского полка полковника Грекова. Русские смело двинулись в атаку на полторы турецкие дивизии, рассеяли их и захватили всю их артиллерию в количестве 53 орудий.
В целом преследование разбитой под Филиппополем армии Сулеймана-паши завершилось успешно. Она потеряла почти 20 тысяч человек личного состава (две пятых своего состава) и всю артиллерию (114 орудий). В Константинополе долго не знали, где находятся ее остатки. Но когда 15 января они собрались у Карагача, то оттуда морем были перевезены частично в Константинополь, а частично в Галлиполи. В сражении у Филиппополя русские войска потеряли всего 1250 человек.
Пока генерал И. В. Гурко громил турок у Филиппополя, центр русской армии, не теряя времени, «пожинал плоды шейновской победы». Отряд М. Д. Скобелева рвался к Андрианополю. В его авангарде шли 1-я кавалерийская дивизия и герои Шипки – полки орловцев и железных стрелков. Двигаться было тяжело, так как все дороги к этому городу были буквально забиты обозами беженцев, повсюду лежали трупы людей, животных, стояли брошенные телеги. На протяжении всего пути следования войска Скобелева с боя брали турецкие позиции, захватывали мосты, железнодорожные станции, населенные пункты.
Верно оценив обстановку, сложившуюся на театре войны, Скобелев немедленно, 1 января, по занятии Эски-Загры, двинул в глубокий рейд на Адрианополь имевшуюся у него конницу – три полка 1-й кавалерийской дивизии под командой генерала Струкова. Этот блистательный рейд и решил успех операции. 2 января подразделения Московского драгунского полка заняли Семенли – важнейший железнодорожный узел театра войны, отрезав армию Сулеймана от Адрианополя и тем самым предрешив ее разгром. Таким образом, всего девять русских эскадронов нарушили все стратегические расчеты Турции. Генерал Струков разгромил тылы противника, захватил обозы, огромные склады продовольствия и снаряжения. 6 января его солдаты стоял уже в Мустафа-Паше, в кавалерийском полупереходе от Адрианополя.
Взятие Семенли побудило турецкое правительство начать переговоры. 5 января турецкие парламентеры прибыли на русские аванпосты. Они хорошо понимали, что разгром армии Сулеймана-паши делал защиту Адрианополя безнадежной.
7 января началась эвакуация гарнизона Андрианополя. На следующий день в этот город вошли кавалеристы Струкова, а 10 января и авангард Скобелева. После этого Михаил Дмитриевич, развивая успех, в тот же день двинул 1-ю кавалерийскую дивизию Струкова на Константинополь, а подошедшую из отряда генерала Гурко 2-ю Гвардейскую кавалерийскую дивизию – на Радосто.
14 января к Адрианополю начали подходить войска отряда генерала И. В. Гурко, а 16-го подошел и отряд генерала Ф. Ф. Радецкого. 17 января конница Струкова ворвалась в Чорлу, что находилась всего в 80 километрах от столицы Турции.
19 января ближе всех к Константинополю оказался отряд Скобелева, занявший небольшой городок Сан-Стефанио, который находился в 12 километрах от турецкой столицы. «Смею думать, – писал Михаил Дмитриевич главнокомандующему, – что в настоящую минуту между нами и Константинополем нет серьезных преград…» Но он ошибался. Именно в этот день в Андрианополе, куда переместился штаб Дунайской армии, было подписано перемирие, после чего дальнейшее продвижение русских войск было остановлено. В отчаянии Скобелев писал: «Весьма прискорбно, что столь могучий фактор, как присутствие в Андрианополе действующей армии и возможность… теперь еще занять с бою столицу Турции, … слишком мало принимается в расчет нашей дипломатией».
Его слова не брались в расчет. Ровно через месяц, 19 февраля 1878 года, в Сан-Стефании русским послом в Константинополе графом Н. П. Игнатьевым был подписан мирный договор России с Турцией.
Итак, Русско-турецкая война принесла М. Д. Скобелеву новую славу, которая, раздутая международной прессой, даже затмила те его военные удачи, которые были достигнуты в Средней Азии. О нем писали газеты, его изображали на открытках, о нем говорили… И он старался быть на высоте того положения, которое уготовила ему эта слава.
Вот как Скобелева в 1878 году описывает один из иностранцев:
«Солдаты, горожане, женщины – все были от него без ума. Я как теперь вижу его прекрасный лоб, украшенный каштановыми волосами, его голубые глаза, светлые, с проницательным взором, столь открыто и прямо смотревшим на вас, его прямой и длинный нос, указывающий на решимость, один из тех носов, которые Наполеон I любил видеть на лице своих генералов, прекрасно очерченный рот, одаренный необыкновенной подвижностью и выразительностью; его круглый могучий подбородок с ямочкой посередине, – словом, отчетливо вижу перед собой его мужественное, энергичное лицо, окаймленное шелковистою бородой, падавшей на его богатырскую грудь…
Этот человек в 33 года все видел, все проделал, все прочел. Он делал разведки до самых степей Памира, вокруг озера Виктории и до Инду-Куша. Он знал на память Бальзака, Шеридана, Герберта-Спенсера и Гемли. Он имел свое мнение о фаворите на будущих скачках, о кухне Cafe Anglais и репертуаре госпожи Селины Шомон, точно так же как об английской кавалерии и о бродах Оксуса».
Правда, балканская слава Скобелева не давала покоя многим, и не только в России, но и за рубежом. Художник Верещагин рассказывал об одном таком случае:
«В конце 1878 года в Петербурге брат мой как-то пришел сказать, что Скобелев очень, очень просит прийти к нему – что-то нужное.
Прихожу.
– Что такое?
– Очень, очень нужно, увидите! – Затворяет двери кабинета и таинственно: – Дайте мне дружеский совет, Василий Васильевич, вот в чем дело: князь Болгарский (Баттенберг) предлагает мне пойти к нему военным министром; он дает слово, что, как только поставит солдат на ноги, не позже чем через два года затеет драку с турками, втянет Россию, будет снова большая война, – принять или не принять?
Я расхохотался.
– Признайтесь, – говорю, – что вы неравнодушны к белому перу, что болгарские генералы носят на шапках, вам оно было бы к лицу!
– Черт знает, что вы говорите! Я у вас серьезно спрашиваю совета, а вы смеетесь, толкуете о каком-то пере, – ведь это не шутка.
– Знаю, что не шутка, – отвечал я и серьезно напал на него за безнравственную легкость, с которою они с каким-то там князем Болгарским рассчитывают втянуть Россию в новую войну.
– Что Баттенберг это затевает, оно понятно: он авантюрист, которому нечего терять; но что вы, Скобелев, такими страшными усилиями добившийся теперешнего вашего положения, поддаетесь на эту интригу – это мне непонятно. Плюньте на это предложение, бросьте и думать о нем!
– Да что же делать, ведь я уже дал почти свое согласие!
– Откажитесь под каким бы то ни было предлогом, скажите, что вас не отпускает начальство…
– Он обещал говорить об этом с государем…
– Ну вот и попросите, чтобы государь отказал ему.
В конце концов, Баттенбергу было сказано сверху, что Скобелев нужен здесь; на этом дело кончилось. Военным министром в Болгарию был назначен другой генерал.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.