Устроитель. Эдуард I

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Устроитель. Эдуард I

Сын Генриха III Эдуард имел три прозвища. Самым популярным и невыразительным из них было «Лонгшенкс» (Длинное Стремя) — король отличался высоким ростом. В его гробнице, вскрытой в 1774 году, нашли скелет высотой 182 сантиметра. Еще его называли «Цвет рыцарства», поскольку до самой старости никто не мог одолеть его ни на поле боя, ни на турнире. Сила ног его была такова, что он ни разу в жизни не вылетал из седла. Ему не было равных во владении мечом и копьем, в стрельбе из лука и в прочих воинских искусствах. Вся жизнь его прошла в захватнических войнах, о чем говорит третье прозвище Эдуарда — «Молот шотландцев». Завоевание Шотландии было самым славным и самым недолговечным предприятием короля.

С детства Эдуард отличался необычайной удачливостью. В девять лет он как-то беседовал с придворными во дворце и вдруг встал и вышел. Через минуту на то место, где он сидел, упал сверху тяжелый камень. В Париже молния ударила совсем рядом с королем, убив одного из слуг. При осаде Стирлинга шотландцы выстрелили в него из арбалета — тяжелая стрела угодила в седельную луку, не причинив Эдуарду никакого вреда. До самой смерти он ничем серьезно не болел и, участвуя в бесчисленных сражениях, ни разу не получил тяжелой раны. Ему, как и его предкам, были присущи приступы «анжуйского гнева», но он быстро отходил и прощал обидчиков. Не раз он щедрой рукой платил за лечение избитых в гневе придворных. Позже не раз отвешивал пощечины сыну, принцу Уэльскому Эдуарду, которого не без оснований считал неспособным к правлению. Как-то в ярости он швырнул в камин свою корону, и ее пришлось ремонтировать. В милостях Эдуард был так же неудержим, как в гневе. Он первым из английских королей начал наложением рук лечить подданных от золотухи и за тридцать лет излечил, по сомнительным подсчетам хронистов, до 20 тысяч человек.

Король был неприхотлив и в пище, и в одежде. Вместо пышных нарядов он всю жизнь носил простую куртку, отороченную мехом. Когда его спросили, почему он так скромно одевается, Эдуард ответил: «Ни разу не слышал, чтобы одежда сделала кого-нибудь лучше». Он был неплохо образован и отличался красноречием, несмотря на заикание. Уважал ученых, особенно юристов, а вот к представителям свободных искусств относился пренебрежительно. Из литературы любил только баллады о рыцарских подвигах. Не жаловал и церковников, хотя был истово религиозен. Его вера была верой воина, сознающего свою правоту и считающего своих врагов врагами Божьими. Вряд ли он раскаивался в своих многочисленных жестокостях, да и обман в интересах дела не считал большим грехом. Современник говорил о нем: «Когда он в затруднении, то пообещает все, что угодно, но после победы сразу забывает обещания». Власть была для Эдуарда превыше всего. Поразительная целеустремленность и сила воли позволили ему достичь более прочных и значительных результатов, чем Генриху II, с которым его часто сравнивали. Он впервые создал в Англии национальное государство, более прочное, чем лоскутная империя Генриха. Новые законы, завоевание Уэльса и Шотландии, перестройка армии — все это служило звеньями единого плана, в осуществлении которого Эдуард I преуспел больше всех других Плантагенетов.

Он родился 17 июня 1239 года в Вестминстере. Его появление на свет было радостным событием, поскольку королева Элеонора три года не могла произвести на свет наследника. В Лондоне и других городах были устроены праздники, и народу раздали столько подарков, что современники говорили: «Бог подарил нам этого младенца, но наш господин король выкупил его у нас». Через четыре дня после рождения младенец был крещен папским легатом Одо и получил имя в честь Эдуарда Исповедника — любимого персонажа своего рыцарственного и богомольного отца. Это подчеркнуло новые веяния: короли Англии все больше гордились английским прошлым и английской кровью. Окончательно исчезло отчуждение между англосаксами и потомками Завоевателя, и они постепенно слились в единый народ. Вскоре это вылилось во вспышки шовинизма, направленного против шотландцев, французов и всех врагов «доброй старой Англии».

Одним из восприемников Эдуарда стал его будущий враг Симон де Монфор, граф Лестерский, чья жена была теткой новорожденного. Принц воспитывался в Виндзоре под опекой Хью Джильярда, старого воина, который с четырех лет научил его владеть мечом. Наукам его учил капеллан Роберт Барнелл — став королем, Эдуард не раз пытался сделать его главой английской церкви. В пять лет мать, Элеонора Прованская, впервые вывезла сына в Европу, на открытие построенной ей по обету церкви в Болье. После морского путешествия Эдуард занемог и три недели пролежал больной; мать была вынуждена на это время поселиться в соседнем цистерцианском монастыре вместе со своими менестрелями и сокольничими. В Провансе дамы очень любили соколиную охоту, но в Англии это казалось диким. Элеонору вообще не любили в ее королевстве, считая легкомысленной и заносчивой чужестранкой; кстати, говорить по-английски она так и не выучилась. Принц не питал особой любви к матери, да и от отца был достаточно далек. Он рано осознал, что Генрих — слабый король, а сам он хотел быть сильным.

В 1247 году король попытался устроить брак Эдуарда с одной из дочерей брабантского герцога Генриха, но тот тянул время, справедливо указывая на болезненность принца. И в самом деле — в сентябре Эдуард опять слег, и король даже велел всем монахам Лондона и окрестностей молиться о его выздоровлении. После этого пять лет о принце ничего не было слышно. По-видимому, он продолжал постигать науки в Виндзоре и достиг кое-каких успехов. Во всяком случае, в 1252 году, когда Генрих назначил его графом Гаскони, перед новыми подданными предстал совсем не тот Эдуард, что прежде вечно болел и прятался за мамину юбку. Теперь это был настоящий Плантагенет — сильный, уверенный в себе, хорошо владеющий как мечом, там и словом. Воспитатели внушили принцу любовь к настоящим мужским занятиям и неприязнь к трубадурам и разряженным щеголям, которых было так много в свите матери. Эдуард питал почтение к наукам, но изящные искусства всегда были чужды ему — поэтому он после так гневался, обнаружив тягу к ним в своем сыне.

Ему самому было всего тринадцать лет, когда отец назначил его управлять чужой беспокойной страной. Правда, сначала Генрих решил посетить Гасконь сам и добиться клятвы верности сыну от переменчивых местных баронов. Когда его корабль отплывал из Портсмута в августе 1253 года, Эдуард стоял на берегу и горько плакал. Опекать его остались мать и дядя Ричард, граф Корнуолла. Чтобы обезопасить владения Эдуарда от нападений короля Кастилии Альфонса X, Генрих решил женить сына на сестре Альфонса Элеоноре. Он обещал молодым не только Гасконь, но и Ирландию с Уэльсом, однако недоверчивый испанец пожелал лично увидеть будущего свояка. В мае 1254 года Эдуард покинул Англию, посетил Гасконь, где ему устроили торжественную встречу, и прибыл в Бургос. В конце октября он женился на Элеоноре в монастыре Лас-Уэльгас и был торжественно посвящен королем Альфонсом в рыцари. Отец со своей стороны дал ему Гасконь, Ирландию, Уэльс, Бристоль, Стэмфорд и графство Честер и поклялся, что, если доход от всех этих владений не превысит 15 тысяч фунтов, он будет доплачивать сыну остальное.

Однако скоро безмятежные отношения Эдуарда с его отцом ушли в прошлое. В ноябре 1255 года принц вернулся в Англию, где уже находилась его молодая жена, сразу полюбившаяся лондонцам. Череда торжественных приемов и балов прервалась известием, что в Бордо королевские чиновники незаконно конфисковали у гасконских купцов обоз с вином. Эдуард тут же заявил, что не допустит в отношении своих подданных несправедливости, «от кого бы они ни исходили». Король был очень расстроен и даже воскликнул, что вернулись времена Генриха II, когда сын шел против отца. Принц был настроен так решительно, что Генриху пришлось уступить и возместить ущерб обиженным торговцам. К счастью, вскоре боевой дух Эдуарда устремился в иное русло — в июне 1256 года он бился на турнире в Блайте, причем в легких латах, что считалось очень опасным. Однако ничье копье так и не смогло пробить латы принца, поскольку он сам вышибал всех противников из седла своим тяжелым копьем, подаренным Альфонсом Кастильским. В августе того же года он вместе с отцом участвовал в турнире в Лондоне, устроенном в честь короля Шотландии Александра III и его молодой супруги Маргариты — дочери Генриха.

Развлекаясь на турнирах и пирах, принц не особенно заботился об управлении своими многочисленными поместьями. Он слишком доверял слугам и управляющим, которые допускали многочисленные злоупотребления. Еще худшие дела творили привезенные им из-за моря гасконские и испанские дворяне, привыкшие на родине к разбойному образу жизни. Под их влиянием и сам принц вел себя с англичанами как французский сеньор с крепостными, забыв о давних традициях свободы и достоинства, существующих в Англии. Во главе шайки «золотой молодежи», в которую входили его кузен Алмейн и четыре сына Монфора, Эдуард наводил ужас на окрестности. Как-то они даже ограбили аббатство Уоллинг-форд, а монахов избили. Хронист Матвей Парижский сообщает, что однажды Эдуард велел отрезать уши прохожему, который недостаточно быстро снял перед ним шапку. Такие случаи быстро убавили любовь англичан к принцу и заставили их задуматься о том, каким он будет королем. Он настроил против себя и могущественных баронов, открыто говоря, что на месте отца не стал бы уступать их давлению.

В это время внимание Эдуарда отвлек Уэльс. В числе других даров отца он получил в этой области так называемые «четыре сотни» — земли между реками Конвей и Ди, завоеванные англичанами. Подданные короля в этом районе постоянно подвергались набегам валлийцев, покончить с которыми не было никакой возможности. Южный и Западный Уэльс уже давно находились в руках англичан, но северная часть страны оставалась в руках князей или королей Гвинедда, которые только эпизодически признавали власть Англии. Северный Уэльс с его дикими горами и вольными, непокорными жителями оставался постоянным источником беспокойства для Генриха III и его сына, как и баронства Марча, чьи сеньоры, пользуясь пограничным положением, фактически не подчинялись короне. Эдуард разумно предположил, что для подчинения Уэльса необходимо прежде всего уничтожить древнюю клановую систему. Для этого он приказал своему лейтенанту Джеффри Лэнгли разделить подвластную ему территорию на графства и ввести там английскую систему управления и налоги. В ответ в ноябре 1256 года король Гвинедда Ллевелин ап Гриффид вторгся во владения Эдуарда и жестоко разорил их при полной поддержке местных валлийцев. Принц двинул против него конный отряд, но зима была теплой, и рыцари завязли в грязи. Легкие отряды Ллевелина наносили англичанам тяжелый урон, наемники требовали денег, а Эдуард не мог им заплатить — доходы от имений были растрачены на развлечения или разворованы.

В следующем году набег повторился. Эдуард попросил денег у отца, но получил ответ: «Я дал тебе земли — чего же еще?» Принц был вынужден продать часть своих владений Гийому де Балансу, одному из своих чужеземных приближенных, что еще больше ухудшило его репутацию. Гийом пытался внедрить в новых владениях французские порядки, без разбора вешая и бросая в темницу как вилланов, так и свободных крестьян. Еще одно владение, остров Олерон, Эдуард пытался продать Ги де Лузиньяну, но этот граф так враждебно относился к Англии, что король запретил сделку. В это время мятежные валлийцы объединились с шотландскими баронами и совместно опустошили пограничные графства, что еще более ухудшило положение страны, страдавшей от плохого управления и баронских смут. В апреле 1258 года в Вестминстере собрался парламент, который вынудил Генриха подчиниться власти совета 24 баронов. Эдуард и его дядя Ричард отказались подписать Оксфордские провизии и были осаждены в Винчестерском замке. Голод заставил их сдаться; скрежещущий зубами от бешенства принц должен был передать свои владения под опеку назначенных советом баронов. Как кажется, король лично приезжал в Винчестер, чтобы убедить сына сдаться. В ответ тот публично обвинил его в трусости, и примирились они только осенью, во время совместного паломничества в монастырь Святой Свитгуны.

В следующем году в баронской партии произошел раскол. Граф Лестерский Симон де Монфор выступал за продолжение реформ в интересах широких слоев свободного населения, в то время как другой глава совета, граф Глостер, защищал только интересы феодалов. Обе партии старались заручиться поддержкой власти. 13 октября, во время сессии парламента в Вестминстере, Эдуард получил петицию от «холостяцкого сообщества» — мелких рыцарей, у многих из которых даже не было своей земли. Рыцари указывали, что бароны не выполнили обещаний и «использовали свой успех лишь для собственного обогащения и унижения короля». В ответ Эдуард заявил, что готов отдать жизнь за права сословий, и пригрозил, что, если бароны не будут выполнять свои клятвы, он тоже откажется от своих, данных при подписании Оксфордских провизий. В результате парламент принял новые Вестминстерские провизии, ослабившие зависимость короля от феодалов. В частности, было отменено решение о замене королевских шерифов в каждом графстве комиссией из четырех баронов. Эдуард весьма искусно ссорил своих врагов между собой и исподволь ограничивал баронскую власть с помощью государственных чиновников. Его влияние сильно выросло, тем более что король в то время находился во Франции.

Весной 1260 года Генрих получил донесение о том, что его сын совместно с графом Лестерским готовит заговор для отстранения его от власти. Правда, Ричард Корнуэльский тут же послал брату опровержение, но король спешно вернулся домой и затворился в лондонском Тауэре, не желая встречаться с сыном. При этом он не прекращал любить Эдуарда и говорил слугам: «Не пускайте его ко мне, иначе я не сдержусь и расцелую его». Наконец Элеонора Прованская помирила их, и вскоре принц отправился во Францию на большой турнир. Казалось, он вновь утратил интерес к политике и вернулся к прежней веселой жизни — только теперь вместо французских сеньоров его везде сопровождали граф де Монфор и его сыновья. В 1262 году умер граф Глостер, и Монфор приобрел еще большее могущество; его называли «некоронованным королем». Генриху было уже 55 лет, и он не мог с прежними силами бороться за власть. Что касается Эдуарда, то он залечивал раны, полученные во время очередного турнира в Бургундии.

В феврале 1263 года король вновь вызвал сына на родину для защиты его владений, на которые вновь нападал упорный Ллевелин. Набрав во Франции войско наемников, он высадился в Англии, которая между тем оказалась охвачена мятежом. Произвол королевских чиновников заставил недовольных сплотиться вокруг графа Лестерского и едва не силой поднять его на мятеж. Эдуард обосновался в Бристоле, но скоро обнаружил, что народ враждебно настроен против него и его французов. Тогда он оставил наемников в крепости, а сам при помощи епископа Вустерского Уолтера де Канталупа пробрался сначала в Виндзор, где находилась принцесса Элеонора, а потом в Лондон, в самое логово мятежников. 20 мая он бесстрашно появился на заседании парламента, где его обвинили в лжесвидетельстве и потребовали убираться во Францию вместе с его наемниками. Накануне мать принца, пытавшуюся покинуть столицу на лодке, закидали тухлыми яйцами, обзывая при этом «французской шлюхой». Эдуард, стиснув зубы, смотрел на бесчинства черни, но пока ему оставалось только засесть в Клеркенуэльском поместье рыцарей-госпитальеров и накапливать силы. Наемники требовали денег, и принцу пришлось ограбить сокровищницу отца в Темпле, чтобы выплатить им жалованье. Несмотря на это, когда он повел свою армию на выручку осажденного Монфором Виндзорского замка, наемники разбежались при виде закаленных в бою баронов.

В сентябре Эдуард сдался и вместе с отцом отправился в Булонь, где состоялась встреча с баронами при посредничестве Ричарда Корнуэльского. Стороны так и не смогли помириться, и принц вернулся в Англию; 14 октября в парламенте он потребовал от баронов возвращения его замков, незаконно захваченных ими. Ничего не добившись, он отправился на запад, где сумел привлечь на свою сторону баронов Марча. Эдуард убедил их в том, что Монфор хочет стать королем и ущемить права феодалов в пользу лондонских купцов и прочих «мелких людишек». Возмущенные бароны предоставили принцу свои отряды, и он попытался штурмовать мощную крепость Дувр. Однако и эта попытка оказалась неудачной; король в это время пребывал в Оксфорде, среди милых его сердцу ученых, и не проявлял никакого стремления к активным действиям. Эдуард с трудом вынудил его вновь отправиться во Францию, чтобы добиться поддержки у короля Людовика IX. Плавание состоялось в самом конце 1263 года, и шторм едва не утопил венценосных путешественников. Визит принес разочарование — Людовик отказался помочь королю Англии.

Вернувшись в Англию, неукротимый Эдуард снова затеял войну с баронами, но терпел одни поражения. В марте он разграбил Глостер, был окружен баронской армией, притворно пообещал сдаться, но бежал и направился в незащищенный Нортхэмптон, где находился 22-летний сын Монфора. Он был убит вместе с многими горожанами — если не по приказу принца, то с его молчаливого согласия. Потом он разорил земли одного из главных своих врагов графа Феррерса и направился в Лондон, где его сторонники обещали открыть ему ворота. На полпути, у города Льюис, соединенное войско Эдуарда и его дяди Ричарда встретилось с армией баронов. Утром 14 мая принц сделал вылазку, напав со своими рыцарями на ополчение лондонских горожан, шедшее на подмогу Монфору. Ополченцы тут же бежали, и Эдуард гнал их четыре мили и перебил почти всех, мстя за прошлогоднее оскорбление. Потом он увлекся грабежом вражеского обоза и вернулся к Льюису только к двум часам дня. За это время армия баронов наголову разбила королевское войско и взяла в плен Ричарда Корнуэльского; король успел укрыться в монастыре. Увидев это, наемники Эдуарда разбежались, и ему пришлось сдаться. Его отправили в Дувр, где Генрих де Монфор, сын Симона, содержал его как обычного пленника — в цепях и на скудном пайке.

Позже принца перевели в замок Кенильворт, где он получил статус почетного пленника и даже мог принимать посетителей, хотя комендант не спускал с него глаз. В таком положении он находился целый год; парламент в январе предлагал отпустить его, но Монфор оставался непреклонным. К тому времени король также оказался в руках графа, который провозгласил себя протектором Англии. Эдуарда спасли новые разногласия в баронском лагере. Граф Глостерский Гилберт де Клэр поссорился с Монфором и вступил в союз с феодалами Марча. Он решил опереться на помощь принца, и 28 мая тот бежал из Кенильворта при помощи охранявшего его младшего брата Глостера. Эдуард пошел на хитрость: устроив конные состязания, он загнал всех лошадей в крепости и ускакал на последнем свежем жеребце в Вигмор, где его уже ждал Роджер Мортимер, старший из баронов Марча. В Ладлоу Эдуард вступил в союз с Глостером, пообещав все, что тот хотел, — восстановить «древние, добрые и общепринятые законы», отменить все решения, ущемляющие власть сеньоров, изгнать иностранцев из страны и из королевского совета и не позволять им владеть замками или иной собственностью в Англии.

Это соглашение позволило недавнему изгнаннику без всякой борьбы восстановить королевскую власть, еще недавно жестоко униженную. На его стороне, кроме баронов Марча, оказались теперь граф де Варенн, Гийом де Баланс, Хью Бигод и другие могущественные феодалы. Монфор сумел заставить епископов всей Англии отлучить Эдуарда и его сторонников от церкви, но это мало повлияло на успехи принца. 8 июня он захватил Вустер, а чуть позже осадил Глостер, который храбро оборонялся. Когда город пал, Эдуард проявил великодушие, отпустив всех пленных на условии месяц не воевать против него. Постепенно изживая пороки юности, он становился тем, кем вошел в историю, — суровым и властным монархом, порой жестоким, но всегда справедливым. Разрушив мосты через Северн, он отрезал армию Монфора от подкреплений, которые вел к нему сын, Симон-младший. Граф Лестерский попытался выбраться из окружения на кораблях, которые вызвал из Бристоля, но Эдуард посадил своих воинов на галеры и атаковал вражеский флот. Часть кораблей была потоплена, а Монфор отступил в Ньюпорт, где 8 июля принц нанес ему решительное поражение.

Однако в это время к Кенильворту подошел Симон-младший с 30-тысячной армией. Войско Эдуарда насчитывало только двадцать тысяч человек, и он вскоре обнаружил, что Монфоры зажимают его в клещи. Принц неплохо организовал разведку: его люди под видом крестьян беспрепятственно проникали во вражеский стан. Они-то и донесли, что в лагере Симона-младшего совершенно отсутствует дисциплина. Воспользовавшись этим, Эдуард рано утром 1 июля напал на Кенильворт и взял в плен чуть ли не половину баронского войска, после чего вернулся в Вустер. Узнав об этом, Монфор срочно двинулся к Кенильворту. Эдуард совершил стремительный марш на юго-запад и встретил его у городка Ившем; помня о неудаче при Льюисе, он строго-настрого запретил своим людям покидать поле боя. 4 августа состоялось решающее сражение «баронской войны». У Монфора осталось всего семь тысяч солдат против 20 тысяч воинов принца; однако он с мужеством отчаяния атаковал центр вражеского строя. Невзирая на усталость, закаленные бойцы Эдуарда легко разбили войско графа Лестерского; среди трех тысяч трупов нашли тела самого Симона и его сына Генри.

Оставшихся мятежников принц заочно приговорил к смерти, что вынудило их продолжить сопротивление. Правда, Лондон и другие крупные города сдались сразу; конфисковав имущество их мятежных жителей, Эдуард смог пополнить свою казну. В октябре он взял Дувр и направился в Линкольншир, где Симон-младший с другими лордами укрепился на островке Эксхолм среди болот и разорял округу. Остров был хорошо укреплен, и армия Эдуарда смогла взять его лишь в декабре, когда стал лед. Симона приговорили к изгнанию, но Эдуард помиловал его; однако в феврале следующего года младший Монфор бежал в Уинчелси и поднял на мятеж «Пять портов» — самоуправляющийся союз городов Восточной Англии. Эдуард вновь отправился в поход и 7 марта легко разбил ополчение мятежников. Однако он понимал, что Англия устала от войн, и заключил с «Пятью портами» мир, пообещав простить лидеров восстания.

Однако многие мятежные рыцари разбрелись по стране, организовав разбойничьи шайки, и ради установления мира Эдуарду пришлось еще целый год преследовать их по лесам и болотам. Однажды здоровенный рыцарь Адам Гурдон со своей шайкой подстерег принца во время одной вылазки в Хэмпшире. Эдуард был один, но храбро схватился с разбойником, ранил его и, перебросив через седло, отвез в Виндзор.

Легенда гласит, что он простил верзилу Гурдона, и тот стал его преданнейшим вассалом. Однако это вряд ли было так — в борьбе за порядок принц проявлял изрядную беспощадность и казнил грабителей, невзирая на их титулы. Между тем в октябре 1265 года в Англию вернулась Элеонора Кастильская, которую Эдуард ради ее безопасности отослал за море. Через девять месяцев она родила принцу первенца, которого назвали Джоном.

Последним оплотом восставших баронов оставался Кенильвортский замок. Принц вместе с отцом осаждали его с середины лета, но мощная крепость не сдавалась, и Эдуард был вынужден 20 декабря заключить почетный мир с ее защитниками и отпустить их восвояси. Одновременно новое восстание вспыхнуло на севере. Джон де Вески, один из участников мятежа, захватил конфискованный у него замок Алнвик и прочие свои земли и сплотил вокруг себя соседних баронов. Однако Эдуард с армией стремительно двинулся на север и без боя сломил мятежников, вернув им часть прежних владений. Там же он встретился с сестрой, шотландской королевой Маргаритой, — очевидно, чтобы попрощаться с ней перед путешествием на Восток. Еще в тюрьме он дал обет в случае победы отправиться в Крестовый поход, однако с выполнением этого обещания пришлось подождать. Граф Глостер неожиданно восстал и захватил Лондон, осадив в Тауэре папского легата Оттобуони и заставив короля Генриха бежать из столицы. Его соратники захватили «остров Или» среди болот Норфолка, откуда беспокоили набегами весь запад страны.

Глостер, узнав о приближении армии Эдуарда, помирился с королем, и принц бросил все силы против мятежников в Или. Захватить остров было невозможно без помощи местных жителей, знавших тайные тропы среди болот. Обосновавшись в аббатстве Ромеи, Эдуард богато одаривал крестьян, пока кто-то из них не согласился играть роль проводника. В один прекрасный день перед ничего не подозревающими повстанцами вырос лес копий армии принца. Эдуард выехал вперед и крикнул: «Кто обнажит оружие против моих людей, будет обезглавлен. Всем остальным — прощение». Подумав, мятежники сдались. Так окончилась «баронская война» — главным образом благодаря военным талантам и благоразумию Эдуарда. В свои 28 лет он смог разбить силы численно превосходящих врагов, восстановить во всем объеме роль королевской власти и разумным сочетанием твердости и уступок заставить большую часть противников сдаться. В стране восстановились мир и порядок. Король все больше отдалялся от власти, предаваясь молитвам и беседам с учеными богословами. Под влиянием папы он запретил турниры как «вредное и опасное занятие», однако осенью 1267 года их было в Англии как никогда много. Во многих турнирах с энтузиазмом участвовал принц Эдуард, открыто попирая запрет отца и показывая, кто теперь хозяин в королевстве.

24 июня 1268 года на сессии парламента в Нортхэмптоне Эдуард принял крест вместе с младшим братом Эдмундом и кузеном Генрихом Альмейном. Это решение утвердил папский легат Оттобуони, игравший тогда важную роль в Лондоне. Пользуясь его влиянием, несколько итальянских купцов добились откупа таможенных сборов, что нарушало привилегии лондонцев. Горожане обратились с жалобой к Эдуарду, которого отец недавно назначил стюардом королевства и смотрителем всех портов. В апреле 1269 года он отобрал у итальянцев привилегии (которые сам же им и дал), что вызвало у жителей столицы прилив любви к принцу. Еще больше вырос его авторитет, когда он велел запретить евреям покупать земли и дома христиан, а уже купленное немедленно вернуть. Во время недавней войны многие представители знати попали в кабалу к ростовщикам-евреям, которым уже принадлежала чуть ли не треть лондонского Сити. Конфискованная у них собственность изрядно пополнила казну короля, что дало ему возможность быстро снарядиться в поход. К тому же благодарные лондонцы вручили ему две тысячи марок, и много больше пожертвовали бароны и епископы.

Неугомонный граф Глостерский продолжал мутить воду, выступив против налога, введенного принцем для финансирования похода. Попутно он обвинил Эдуарда в намерении конфисковать его владения и даже в непозволительных отношениях с его женой, с которой Глостер недавно развелся. Тем временем французский король Людовик IX — муж сестры матери Эдуарда — предложил ему отправиться в поход вместе, но тот ответил, что Англия разорена войной и ему нужно время, чтобы накопить средства. Тогда рыцарственный Людовик предложил ссудить принцу 70 тысяч ливров в обмен на доход с его французских владений за время пребывания на Святой земле. Эдуард также пообещал в походе подчиняться Людовику и отослал ему в качестве заложника маленького сына Генриха, которого галантный король тут же вернул обратно. Однако приготовления к походу тянулись еще целый год. 13 октября 1269 года Эдуард возглавлял пышную церемонию перенесения в Вестминстер останков короля Эдуарда Исповедника (о чем просил его отец), а в июле следующего года во главе целого войска арестовал графа Джона де Варенна за убийство и разбой. После этого он посетил в качестве паломника свою любимую церковь Святой Свитгуны и уже собирался отплывать, когда получил известие, что епископы отказываются избрать его друга Роберта Барнелла архиепископом Кентерберийским. Он отправился в Кентербери, но ничего не добился, получив ехидный ответ: «Сэр, вы еще не король». 11 августа он с армией крестоносцев отплыл из Дувра и направился в Гасконь.

Элеонора пожелала отправиться с ним, оставив двух маленьких сыновей на попечение Ричарду Корнуэльскому. Преодолев Пиренеи, крестоносцы прибыли в порт Эг-Морт, где узнали, что Людовик IX не дождался их и отбыл в Тунис. Плавание длилось долго, и на африканском берегу Эдуард вне себя от досады узнал, что король умер от чумы, а его сын Филипп заключил позорный мир с неверными. «Клянусь кровью Божьей, — воскликнул принц, — даже если все мои воины и сородичи оставят меня, я с одним конюхом Фовеном достигну Акры, и только смерть помешает мне сделать это!» Акра к тому времени оставалась единственным оплотом крестоносцев в Палестине, и именно ей на выручку направились бы крестоносцы, если бы не нелепое решение Людовика. Теперь флот Эдуарда отправился в Святую землю; по пути крестоносцев сильно потрепала буря, но 13 английских кораблей остались целы и невредимы. Принц увидел в этом Божью награду за то, что он остался тверд и не повернул назад, как другие участники похода. Зиму он провел на Сицилии, а весной 1271 года высадился в Сирии, отправив назад кузена Генриха, которого назначил сенешалем Гаскони, — на обратном пути он был убит младшим Симоном де Монфором.

В мае маленькое войско Эдуарда, состоящее из нескольких сот человек, достигло Акры, к стенам которой уже подступили мусульмане. Это была армия египетского султана, в которой было много метких тюркских и монгольских лучников. Наблюдая за ними, Эдуард, возможно, пришел к выводам, которым предстояло реформировать всю военную стратегию в Европе. Но это было позже, а пока, как и сто лет назад, конные рыцари рубились с неверными, изнемогая от жары в своих латах. Эдуард отогнал египтян от крепости и смелыми набегами захватил Назарет и Хайфу. Успехи привлекли к нему многих добровольцев из Европы и с Кипра, которым некогда правил его предок Львиное Сердце.

О молодом отважном вожде «кафиров» узнали и вожди страшной секты ассасинов, решившие избавиться от опасного врага ислама. 17 июня в палатку Эдуарда явился мусульманин, якобы прибывший с письмом от эмира Яффы. Обнаружив, что принц один и без оружия, гость выхватил отравленный кинжал и попытался заколоть его. Он ранил Эдуарда в руку, которой тот заслонился, но в следующий момент принц схватил его за руку и вывернул с такой силой, что кинжал вонзился в грудь нападавшего. Прибежавшие на шум адъютанты увидели лежащего ассасина и начали избивать его; уже теряя сознание, Эдуард велел им не трогать покойника. Яд уже начал проникать в рану, и через день она почернела. Великий магистр тамплиеров предоставил принца заботам лучших арабских врачей, но те заявили, что не могут ничего сделать. Тогда один лекарь (по преданию, англичанин) сказал, что сможет спасти Эдуарда, если тот согласится вытерпеть сильную боль. Тот доверился врачу, который вырезал из раны все почерневшее мясо и сказал принцу, что через две недели тот сможет ездить верхом; так все и случилось. Позже Элеонора утверждала, что это она высосала яд из раны мужа; на самом деле королеву пришлось удалить из палатки больного, поскольку она своим плачем и причитаниями мешала выздоровлению.

Когда египетский султан Бейбарс узнал о покушении, он прислал к Эдуарду трех послов с богатыми дарами и уверениями, что он тут ни при чем. Слушая их льстивые похвалы, принц изрек: «Хоть они меня и хвалят, но никогда не полюбят». Это была верная догадка, учитывая, что он не брал пленных и вырезал всех жителей в захваченных городах. Скоро Эдуард понял, что его положение безнадежно — из его людей выжило чуть больше половины, да и те страдали от болезней. К тому же он получил известие об ухудшении здоровья короля Генриха. Он заключил с Бейбарсом мир на десять лет и 15 августа 1272 года отплыл на Сицилию. Там он узнал о смерти короля, которая случилась 16 ноября. Незадолго до этого скончались дядя Ричард и первенец Эдуарда Джон. 20 ноября лорды королевства во главе с графом Глостером, епископы и бароны провозгласили Эдуарда королем. Впервые в истории английской монархии правление короля началось не после коронации, а сразу после смерти предшественника, хотя сам принцип «король не умирает» был сформулирован лишь в XIV веке.

За время своего отсутствия принц заставил многих позабыть старые обиды и увидеть в нем единственного человека, способного навести в Англии порядок. И это был не просто старый порядок — по своей природе Эдуард был законодателем и теперь готовился воплотить в жизнь давно задуманные реформы. Ему было 33 года — возраст расцвета; к храбрости юных лет теперь добавились осмотрительность, умение слушать советы, выжидать и быстро действовать, когда приспело время. Он не был красавцем — высокий лоб уже покрылся морщинами, левое веко временами дергалось, а небольшие серые глаза наливались кровью в приступах ярости. Его волосы, в детстве светлые, в зрелости стали темными, а в старости — снежно-белыми. Он немного шепелявил, но умел говорить кратко и весомо, подчеркивая каждое слово. «Верен слову» (pactum servo) — таким был его девиз, начертанный и на надгробии. При этом письменному слову он следовал не так аккуратно, как устному, и порой нарушал обещания, данные в письмах.

На Сицилии он привлек к себе на службу Франческо Аккурси, сына знаменитого юриста из Болоньи. С его помощью он позже создавал свои законы, но прежде всего они были основаны на английских реалиях и тщательно обдумывались вплоть до мелочей. Во всей своей деятельности он старался воплотить дух прерванных реформ Генриха II — унифицировать систему управления и поставить ее под жесткий контроль королевской власти. Он начал работу по превращению государства из аморфной системы феодальных связей в четкий, эффективно работающий механизм. Феодалы становились теперь не полновластными собственниками своих владений, а наследственными чиновниками короля; то же стало с епископами и аббатами. Парламент из центра оппозиции на века превратился в орудие власти; права и обязанности всех сословий были четко изложены и доведены до их сведения. Эдуард укрепил существующую систему самоуправления, хотя она не раз оборачивалась против него и его потомков.

Но все эти изменения совершались исподволь, незаметно для современников. Пока же новый король не спешил в свое королевство. Он посетил Неаполь, потом Рим, где папа Григорий X — бывший соратник по Крестовому походу — даровал ему право три года собирать церковную десятину, чтобы покрыть расходы. В городах Ломбардии, через которые он проезжал, его встречали криками: «Да здравствует император Эдуард!» В июне 1273 года он очутился во Франции, где затеял стычку с графом Шалона. Тот еще в Италии прислал ему вызов на дуэль; узнав об этом, из Англии отправились на помощь Эдуарду около тысячи рыцарей. Поединок превратился в настоящую войну, в которой французы были разбиты, а самого графа Эдуард сшиб с коня и взял в плен. 26 июня он достиг Парижа, где принес новому королю Филиппу III оммаж за Гасконь. В самой Гаскони между тем поднял восстание виконт Беарна, и Эдуарду пришлось отправиться туда и целый год сражаться среди диких скал. В июле 1274 года он поссорился в Монтрее с графом Фландрии, результатом чего стало далеко идущее решение. Фламандцы перестали поставлять в Англию ткани, и подданным Эдуарда пришлось организовывать у себя изготовление знаменитой впоследствии английской шерсти.

Наконец 2 августа 1274 года король высадился в Дувре и был радушно принят в замках двух сильнейших лордов — Гилберта Глостерского и Джона де Варенна. 18-го он достиг Лондона и на следующий день был коронован вместе с Элеонорой архиепископом Робертом Килуордби. Во время коронации он принял оммаж короля Шотландии Александра, а вот его старый враг Ллевелин отказался прибыть в Лондон и продолжал разорять английские земли, хотя в 1267 году заключил в Шрусбери «вечный мир» с Генрихом. Первым делом Эдуард занялся разбором жалоб, накопившихся за время его отсутствия. Он назначил своего старого наставника Роберта Барнелла канцлером и поручил ему организовать перепись королевских имений — первую после «Книги Страшного суда». 22 апреля 1275 года на большом парламенте в Вестминстере король «с согласия всех лордов и всех общин королевства» представил Первый Вестминстерский статут из 51 статьи. Многие из статей были взяты из Великой хартии; статут стал первой попыткой создания единой системы законов для всего королевства. Для возмещения расходов Эдуард попросил парламент ввести налог в размере одной пятнадцатой от всех доходов и отдать короне таможенный сбор с ввозимых тканей и кож. Заодно он опять обрушился на евреев, запретив им ростовщичество и позволив заниматься только торговлей.

С наступлением лета у короля, как и в последующие годы, начала болеть рана от кинжала ассасина. Лишь в июле он смог передвигаться и отправился в Честер, где ожидалась встреча с Ллевелином; однако старый хитрец опять не явился. Более того — он собрался жениться на Элеоноре де Монфор, дочери бывшего протектора, претендуя уже и на английские земли. Однако корабль с невестой налетел на скалы и попал в руки английской береговой стражи. Ллевелин пообещал за невесту большой выкуп, но Эдуард потребовал от него сначала вернуть захваченные земли и восстановить разрушенные валлийцами замки. В ответ воины Ллевелина летом 1276 года совершили большой набег на Марч. 12 ноября Эдуард обратился ко всем епископам и баронам королевства с уведомлением о начале следующим летом большой войны против Уэльса. Он собирался лично вести армию и летом перевез двор в Шрусбери вместе с казначейством и «королевской скамьей», на которой выносились приговоры по особо важным делам.

Еще за два поколения до Эдуарда политический деятель и историк Гиральд Камбрийский, сам наполовину валлиец, подал совет, как одолеть Уэльс. Он хорошо знал военную тактику валлийских воинов, которые «то яростно нападают, то быстро и проворно скрываются в непроходимых лесах и горах». Поэтому он советовал набрать вспомогательные отряды в покоренных областях Уэльса, обязательно сочетая в них рыцарей с лучниками. Длинный охотничий лук был незаменимым оружием в валлийских горах, хотя в европейских войнах того времени его применяли лишь периодически. Эдуард в Уэльсе впервые в широких масштабах использовал лучников, что предвосхитило одержанные с их помощью блестящие победы англичан в Столетней войне. Одновременно он окончательно заменил феодальное ополчение наемной армией. Васалы по обычаям того времени обязаны были служить сеньору только сорок дней; по истечении этого срока им предлагалось вступить в ряды королевских наемников. Армия включала не только англичан, но и опытных наемников из Гаскони и Фландрии. Большое внимание Эдуард уделял снабжению; для перевозки припасов он мобилизовал моряков, а дровосеки по его приказу прорубали дорогу войску в валлийских лесах.

31 июля 1277 года король выступил из Честера с двадцатитысячной армией. По пути он заложил замки Руддлан и Флинт — первые в том ожерелье королевских замков, что до сих пор привлекает в Уэльс туристов. В это время английский флот захватил остров Англси (Мона) — житницу Гвинедда. Узнав об этом, Эдуард удовлетворенно заметил: «Наш друг Ллевелин лишился первого пера из своего хвоста». Многие валлийские князья сразу перешли на сторону англичан; Ллевелин еще рассчитывал, как и прежде, отсидеться в горах Сноудона, но настала зима, а враги все не уходили. 11 ноября валлийский правитель спустился с гор и заключил с Эдуардом мир в Руддланском замке. Он отдавал захваченные земли и обязывался заплатить 50 тысяч марок и принести оммаж королю Англии. Его брат Давид, воевавший на стороне англичан, получил богатые дары, звание рыцаря и дочь графа Дерби в жены. Сам Ллевелин тоже был обласкан: он смог жениться на Элеоноре де Монфор и провел зиму в Лондоне, в королевском дворце.

Казалось, война окончена, но Эдуард все же велел выстроить в Уэльсе новые замки. Они воздвигались по небывалому в Англии плану; башни по углам прямоугольной стены и мощный центральный донжон формировали три линии обороны, составлявшие единую систему. Победа вновь оживила в короле честолюбивые мечтания и память о героях прошлого.

В апреле 1278 года Эдуард и Элеонора посетили Гластонбери и перенесли останки загадочного короля Артура в специально выстроенную часовню. По описанию хронистов, в гробу Артура лежал скелет почти двухметрового роста; король сам нес его к новому месту захоронения, а его жена несла останки королевы Гвиневеры. В июне Эдуард приказал всем владельцам крупных имений пройти посвящение в рыцари или заплатить штраф; это делалось для консолидации феодального сословия. В августе король издал знаменитую грамоту «Quo warranto», по которой каждый лорд обязан был предъявить документы, на основании которых он владеет землями. В ответ на это старый граф де Варенн бросил на стол королю ржавый меч, которым его прапрадед сражался при Завоевателе. «Вот мой документ, — сказал он, — и с его помощью стали королем и ты, и твои предки». Несмотря на подобные патетические сцены, феодальная знать понемногу подчинилась грамоте, как и другим указам грозного короля.

В августе король вновь отправился в Уэльс, чтобы принять оммаж у Ллевелина, а 13 октября в Вестминстере пышно отпраздновали свадьбу старого вождя с Элеонорой де Монфор. Накануне король Александр и все лорды Шотландии также принесли оммаж. А в ноябре наступил последний акт драмы английских евреев — Эдуард велел арестовать всех иудеев в королевстве по обвинению в подделке монет и занятиях ростовщичеством в нарушение указа. В апреле следующего года 279 евреев были повешены. В обстановке нетерпимости периодически всплывали обвинения евреев в ритуальных убийствах — особенно после событий в Линкольне, где маленький мальчик был распят неизвестными на кресте. Периодически устраивались погромы; евреев изгоняли, одевали в шутовские костюмы или заставляли насильно посещать церкви. Наконец 18 июля 1290 года король издал указ об изгнании всех евреев из Англии, куда они смогли вернуться только через четыреста лет.

В 1278 году умерла мать королевы, которой принадлежало графство Понтье. Король отправился в Париж, чтобы принести Филиппу III оммаж за это графство; на обратном пути он встретился с Джоном Пекемом, которого папа вопреки желанию Эдуарда утвердил архиепископом Кентерберийским. Скоро Пекем начал сердить короля, объявив о проклятии для всех чиновников государства, нарушающих права церкви. Он также велел всем священникам вывесить на дверях своих церквей текст Великой хартии. Ответ короля был скорым и решительны: по его просьбе парламент заставил архиепископа отменить принятые решения. Вдобавок с духовенства стали взимать одну пятнадцатую и другие новые налоги. Это не вызвало никаких проявлений недовольства — со времен Томаса Бекета английская церковь давно уже привыкла подчиняться королевской воле. Правда, сам архиепископ в этот раз не пострадал и даже продолжал вести службы в королевской капелле.

На Пасху 1282 года до короля дошли новости, что Ллевелин и его брат Давид опять восстали, разрушили несколько замков и убили английских наместников. Сначала он даже не мог поверить в такое предательство, но вскоре убедился, что новости правдивы. Тогда он назначил на 6 апреля общий сбор войск и послал в Гасконь за наемниками. Архиепископ Пекем отлучил Ллевелина от церкви. Летом валлийский поход повторился: флот опять захватил Англси, а войска начали прорубать дороги через леса. Англичане встретили ожесточенное сопротивление; 6 ноября валлийцы напали на них при переправе через реку Менаи и нанесли большой урон. Ободренный Ллевелин спустился с гор и 10 декабря был убит в случайной стычке. Так погиб первый принц Уэльский и последний король династии, восходящей к Кунедде Великому. Его голову отослали Эдуарду, который велел выставить ее на воротах Тауэра, увенчав плющом — символом измены. Война требовала больших расходов, и король велел конфисковать средства, которые собирались у народа на Крестовый поход и хранились в церквах. Правда, потом он обещал их вернуть, но подоспела новая война — с Шотландией, — и поход был забыт.

Пасху 1283 года Эдуард встретил в новом замке в Аберконви, куда ему доставили священные реликвии Уэльса — корону Артура и обломок Господня Креста. 22 июня валлийцы выдали своего последнего предводителя Давида; король отказался видеть его и велел отослать на суд парламента. В июле парламент в Шрусбери вынес неслыханное решение: казнить Давида ап Гриффида «повешением, обезглавливанием, извлечением внутренностей и четвертованием», а его голову выставить в Тауэре рядом с головой брата. Валлийскими делами Эдуард занимался до лета. В Руддлане он издал статут об управлении Уэльсом и осуществил свою мечту: ввел в этой непокорной области английские законы и систему управления, хотя бароны Марча пока сохранили свои привилегии. В ознаменование победы был устроен грандиозный «круглый стол» на берегу моря с турнирами, пирами и пением менестрелей. Именно там Эдуард пообещал валлийцам принца, который родится на их земле и не будет знать ни слова по-английски. Они с восторгом согласились, и тогда король велел вынести к ним своего только что рожденного сына Эдуарда — первого английского принца Уэльса.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.