Версии, собранные Авторхановым
Версии, собранные Авторхановым
В 1976 году во Франкфурте-на-Майне А. Авторханов опубликовал книгу «Загадка смерти Сталина: заговор Берия». Собрав известные на тот момент версии смерти Сталина, автор пришёл к заключению, что причиной смерти был заговор Берии, и вынес это утверждение в заглавие книги. Однако правильный ли он сделал вывод?
Первую версию в 1956 году в беседе с французским писателем Жаном-Полем Сартром огласил Эренбург. Он не был очевидцем событий и сообщил то, что ему поручили озвучить в отделе агитации и пропаганды ЦК КПСС.
Сделано это было вынужденно. В феврале 1956 года состоялся XX съезд КПСС, на котором Хрущёв выступил с закрытым докладом о культе личности Сталина. Благодаря Моссаду, копия доклада оказалась на столе директора ЦРУ Алена Даллеса, который передал его в «Нью-Йорк Тайме».
4 июня секретный доклад был опубликован. Неожиданная огласка вынудила Хрущёва срочно предпринять шаги, доказывающие, что в руководстве КПСС были «здоровые силы», сумевшие противостоять тирану. Так впервые и только для зарубежной печати прозвучало слово «заговор».
Со слов Эренбурга, 1 марта 1953 года в Кремле происходило заседание Президиума ЦК КПСС, на котором выступил Каганович. Он потребовал от Сталина создать особую комиссию «По объективному расследованию „дела врачей"» и отменить приказ о депортации евреев в отдалённую зону СССР. Кагановича поддержали все члены Политбюро, кроме Берии. Небывалое прежде единодушие показало Сталину, что он имеет дело с заранее организованным заговором. Потеряв самообладание, он начал угрожать бунтовщикам жестокой расправой. Подобную реакцию заговорщики предвидели и заранее подстраховались. Микоян предупредил Сталина: «Если через полчаса мы не выйдем свободными из этого помещения, армия займёт Кремль!» Услышав это, Берия также примкнул к заговорщикам. Предательство Берии окончательно вывело Сталина из равновесия. Каганович вдобавок изорвал в мелкие клочки свой членский билет Президиума ЦК КПСС и швырнул его Сталину в лицо. Сталин не успел вызвать охрану и упал без сознания, сражённый инсультом. Только в шесть часов утра 2 марта к нему допустили врачей[108].
Рассказывая о бунте, Эренбург повторил ложную дату инсульта – 1 марта, которую сообщили врачам и которая была в официальном бюллетене, а также указал неправильное время прибытия врачей – они приехали в 9 часов утра. Без этой лжи трудно найти вразумительное объяснение, почему сутки Сталин находился без медицинской помощи. В рассказе Эренбурга во главе заговора был Каганович. Берия, единственный сторонник Сталина, примкнул к заговорщикам лишь тогда, когда выяснилось, что армия перешла на их сторону.
В 1956 году эта версия обошла мировую печать. Эренбурга использовали для «утечки информации». Он – лицо неофициальное, его рассказ всегда можно опровергнуть или откорректировать.
В Интернете есть другая версия этой истории. Действие происходит на заседании Политбюро. Имя Кагановича названо в иной интерпретации.
«На последнем для Сталина заседании Политбюро, когда с ним случился инсульт, он предложил гнусный план эвакуации всех советских евреев. Ворошилов выступил против этого, Молотов сказал, что это вызовет недовольство интеллигенции и демократических кругов во всём мире. А Лазарь Каганович услужливо спросил: «Всех евреев?!»[109]
Неизвестный автор изобразил героями Молотова и Ворошилова, а Кагановича выставил циником и Иудой. Впрочем, Сталин действительно уготовил Кагановичу иезуитскую роль. Он должен был организовать открытое письмо «хороших» евреев, которые, опираясь на «дело врачей», гневно осудили бы «нехороших». О подготовке такого письма писал в своих мемуарах Эренбург. Это же подтверждает в воспоминаниях о своём отце Эдуард Розенталь:
«Открытое письмо в „Правду" вымучивалось долго. Со Сталиным лично отец ни разу не общался, тот передавал свои замечания через Кагановича, который выполнял функции контроля. Сталин несколько раз возвращал текст на доработку самолично что-то вымарывал и добавлял. И наконец дал своё добро»[110].
В 1957 году после неудавшегося антихрущёвского мятежа Кагановича вывели из ЦК. После XXII съезда его исключили из партии. В своих мемуарах он доброжелательно отзывался о Сталине и ни слова не написал о существовании заговора. Несмотря на обвинение родного брата в шпионаже и доведение его до самоубийства, он до самой смерти, 25 июля 1991 года, оставался сталинистом, требовавшим восстановления в партии. Кто поверит, зная его биографию, что он мог порвать партийный билет в клочья и швырнуть Сталину в лицо?
Нет сомнений, что коммунист Каганович, не колеблясь, выполнил бы любое поручение Сталина. На заговор, подобный тому, который в 1944 году был против Гитлера, и на противодействие Сталину никто из членов Политбюро не был способен.
Вторая версия озвучена в 1957 году. Принадлежала она Пономаренко, послу СССР в Польше, бывшему в 1953 году членом Президиума ЦК КПСС. Через него Кремль повторил версию Эренбурга, добавив детали, уничижительные для Берии.
«Сталин в конце февраля 1953 года созвал заседание Президиума ЦК и сообщил о показаниях „врачей-вредителей" – как они умерщвляли видных деятелей партии и как они собирались делать это и дальше. Одновременно Сталин представил на утверждение Президиума проект декрета о депортации всех евреев в Среднюю Азию. Тогда выступили Молотов и Каганович с заявлениями, что такая депортация произведёт катастрофическое впечатление на внешний мир. Сталин пришёл в раж, начал разносить всех, кто осмеливался не соглашаться с его проектом. Ещё раз выступил Каганович, на этот раз резко и непримиримо, демонстративно порвал свой партбилет и бросил его на стол перед Сталиным. Каганович кончил речь словами: „Сталин позорит нашу страну!" Кагановича и Мо-лотова поддержали все, и негодующий Сталин вдруг упал без сознания – с ним случился коллапс. Берия пришёл в восторг и начал кричать: „Тиран умер, мы – свободны!" – но когда Сталин открыл глаза, Берия якобы стал на колени и начал просить у Сталина извинения»[111].
Главными бунтовщиками названы Каганович, Молотов и Ворошилов, выступившие против депортации евреев. Берия в заговоре не участвовал. Предположим, Каганович, опасаясь бунтовать в одиночку, выполнял приказ Сталина и готовил письмо в «Правду» и одновременно настраивал против Сталина членов Президиума. Когда отступать было некуда, заговорщики начали действовать.
Почему же Каганович в своих мемуарах умалчивает о заслугах, давным-давно озвученных Пономаренко? Ответ один: обе версии лживы. Сталинские наследники, с руками, по локоть залитыми кровью, чтобы обелить себя, выдумали версию заговора. Берия, на которого они взвалили вину за злодеяния сталинского режима, они не могли провозгласить союзником. В первоначальных версиях он был единственным сторонником Сталина.
Когда мнимые заговорщики оказались в опале, отпала необходимость лгать и делать из них героев. Хрущёв вынужден был изложить новую версию.
Третью версию огласил Авералл Гарриман, посол США в Москве во время Второй мировой войны. Она была опубликована в Нью-Йорке в 1959 году в книге «Peace with Russia». Хрущёв рассказал Гарриману, что инсульт произошёл не в Кремле, а на кунцевской даче, в ночь на 1 марта, после состоявшегося накануне ужина. Ужин (не заседание Политбюро) с участием Хрущёва, Маленкова, Берии и Булганина завершился благополучно. Гости разъехались по домам, а вождь отправился в свои покои. «Сталин был в хорошем настроении, – подчеркнул Хрущёв. – Это был весёлый вечер, и мы хорошо провели время»[112].
Байки о спорах и разногласиях отсутствуют. Впервые Хрущёв правильно назвал дату и место. После неудавшегося мятежа (июнь 1957 года) Молотов и Каганович отстранены от власти. Надобность провозглашать их «героями» отпала. Хрущёв подтвердил официальную версию естественной смерти, которую позднее подробно изложил в своих мемуарах.
Четвертая версия, со ссылкой на Хрущёва, появилась в 1963 году в журнале «Пари Матч». Отличается она тем, что, когда четвёрка обнаружила лежавшего на полу Сталина (инсульт уже произошёл), Хрущёв, Маленков и Булганин вышли из комнаты, а Берия на секунду задержался и вытащил ампулу с ядом, которую он постоянно с собой носил[113].
Журналистский ли это вымысел или Хрущёв в очередной раз решил продемонстрировать чудовищный облик Берии – сказать не берусь. В мемуарах Хрущёва ампула с ядом не упоминается.
Пятая версия основана на мемуарах Хрущёва, изданных в США в 1970 году. Перечислены участники застолья – Хрущёв, Маленков, Берия и Булганин, которые весело провели время. Сказка о заговоре отсутствует. Хрущёв подробно описывает то, что ранее рассказал Гарриману Инсульт случился после отъезда гостей. Ничто не предвещало трагического исхода.
«Как обычно, обед продолжался до 5–6 часов утра. Сталин был после обеда изрядно пьяный и в очень приподнятом настроении. Не было никаких признаков какого-нибудь физического недомогания… Мы разошлись по домам счастливые, что обед кончился так хорошо… Я был уверен, что на следующий день, в воскресенье, Сталин вызовет нас для встречи, но от него не было звонка. Вдруг раздался телефонный звонок. Это был Маленков, он сказал: „Слушай, только что звонила охрана с дачи Сталина. Они думают, что со Сталиным что-то случилось"».
Удивляет фраза: «Сталин был после обеда изрядно пьяный», потому что в другом месте Хрущёв пишет, что Сталин никогда не накачивал себя так, как своих гостей. Обычно он разбавлял вино водой и пил из небольшого бокала[114].
Петр Лозгачёв, помощник коменданта сталинской дачи, также свидетельствует, что Сталин расстался с гостями дружелюбно и ушёл в свои покои в хорошем настроении.
Шестая версия исходит от неких старых большевиков[115]. Их имена Авторханов не называет, хотя именно на основании этой версии он строит обвинение против Берии.
Хрущёв, Берия, Маленков и Булганин, понимая, что они станут жертвами новой чистки, решили нанести упреждающий удар. В ночь на 28 февраля заговорщики посетили Сталина. Они мирно и весело поужинали. Инициатором встречи якобы был Маленков, сообщивший Сталину, что им нужны его указания для назначенного на понедельник, 2 марта, заседания Совета министров. За неделю до этого Сталин сообщил им на Бюро Президиума ЦК, что процесс над «врачами-вредителями» назначен на середину марта, и вручил копии «Обвинительного заключения», подписанного генеральным прокурором СССР. Этот документ, с комментариями генерального прокурора, окончательно рассеял сомнения об истинных намерениях Сталина. Заговорщики составили план действий, выполнение которого возложили на Берию.
«Поговорив по деловым вопросам и изрядно выпив, Маленков, Хрущёв и Булганин уезжают довольно рано – но не домой, а в Кремль. Берия, как это часто бывало, остаётся под предлогом согласования со Сталиным некоторых своих мероприятий. Вот теперь на сцене появляется новое лицо: по одному варианту – мужчина, адъютант Берия, а по другому – женщина, его сотрудница. Сообщив Сталину, что имеются убийственные данные против Хрущёва в связи с „делом врачей", Берия вызывает свою сотрудницу с папкой документов. Не успел Берия положить папку перед Сталиным, как женщина плеснула Сталину в лицо какой-то летучей жидкостью, вероятно, эфиром. Сталин сразу потерял сознание, и она сделала ему несколько уколов, введя яд замедленного действия. Во время „лечения" Сталина в последующие дни эта женщина, уже в качестве врача, их повторяла в таких точных дозах, чтобы Сталин умер не сразу а медленно и естественно»[116].
Шестую версию, частично перекликающуюся с четвёртой, неожиданно поддержал пенсионер Молотов. На вопрос Чуева: «Не отравили ли Сталина?» – Молотов ответил: «Возможно. Но кто сейчас это докажет?»[117] В другой беседе Молотов вновь бездоказательно подтвердил слух о коварстве Берии:
«Не исключаю, что Берия приложил руку к его смерти. Из того, что он мне говорил, да и я чувствовал… На трибуне мавзолея В. И. Ленина 1 мая 1953 года делал такие намёки… Хотел, видимо, сочувствие моё вызвать. Сказал: „Я его убрал". Вроде посодействовал мне. Он, конечно, хотел сделать моё отношение к себе более благоприятным»[118].
Офицеры охраны версию отравления опровергают. Они утверждают, что ни один человек не мог незамеченным оказаться на даче, а тем более в кабинете Сталина. Неужели «неизвестная женщина» обладала способностью проходить сквозь стены, также как «Человек-невидимка» в каком-нибудь фантастическом романе?
Перечислив известные на тот момент версии смерти Сталина, Авторханов игнорирует рассказ Хрущёва и, основываясь на рассказе анонимных большевиков и туманных намёках Молотова, делает вывод: причина инсульта – предательство членов Политбюро (возврат к первым двум версиям) или – яд замедленного действия, введённый людьми Берии.
На момент публикации книги (первое издание вышло в 1976 году, пятое – в 1986) Авторханову трудно было что-либо добавить. Его личная неприязнь к Берии (с 1937 по 1942 Авторханов был узником Гулага) заставила его указать в заглавии книги имя своего тюремщика. Выстроив доказательную базу на мнимом конфликте между Сталиным и Политбюро, якобы возникшем после октябрьского пленума (1952), Авторханов убедил себя в том, что произошёл привычный для российской истории дворцовый переворот:
«Не в том загадка смерти Сталина, был ли он умерщвлён, а в том, как это произошло. Поставленные перед альтернативой, кому умереть – Сталину или всему составу Политбюро, члены Политбюро выбрали смерть Сталина. И по-человечески никто не может ставить им в вину такой выбор»[119].
Однако убедительных доказательств того, что Сталин был умерщвлён, он не представил. Напрашивается иной вывод, основанный на изучении послевоенной истории и физического состояния Сталина.
Антисемитская кампания, развязанная в 1944 и усилившаяся в 1949, когда Израиль выбрал путь западной демократии, привела к аресту кремлёвских врачей. Как бумеранг она поразила того, кто её запустил.
В апреле 1953 года медики университета Тюбингена (Тюрингия) по просьбе Центра американской разведывательной деятельности на европейском континенте составили «Медицинский анализ смерти Сталина». Они написали, что если Сталин действительно страдал гипертонической болезнью и вскрытие обнаружило церебральный атеросклероз, то вполне вероятно, что раньше были периодические нарушения мозгового и коронарного кровообращения. Поэтому они рекомендовали по-новому взглянуть на события, связанные с арестами девяти кремлёвских врачей.[120] Связь между смертью Сталина и «делом врачей» бросалась в глаза.
Зная историю Пурима и отмечая удивительное совпадение исторических дат, хочется с пафосом завершить: «Меч, поднятый над головой невинного народа, Божьей милостью опустился на его голову. 5 марта 1953 года, в день празднования Пурим, Аман XX века умер».[121]
Однако красивое заключение, которое подходит для художественного повествования, не годится для исторического исследования. Остаются ещё две версии: принадлежащая Волкогонову и версия естественной смерти в интерпретации автора. Но прежде чем мы их рассмотрим, вернёмся к мемуарам Хрущёва, единственного участника ночного застолья, оставившего свои воспоминания. Единственный свидетель заслуживает того, чтобы его показания не пересказывали, извращая детали и придумывая небылицы, а прочли слово в слово.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.