Профессор Фальк в гневе

Профессор Фальк в гневе

На вершине Килиманджаро, что стоит в Танзании, находятся останки леопарда, погребенного во льдах. Что он там искал?! Что привело осторожное животное на такую высоту? Или на этот раз леопарда подвел слепой инстинкт? Инстинкт самосохранения, древний, как сам мир. Может быть, он просто заблудился, потерял верное направление, пошел не той дорогой, а обратно вернуться не сумел или не успел? Отказали звериные силы, устал, замерз в далеких снегах Килиманджаро. Что заставило дикого зверя покинуть обжитые места и начать свой путь, чтобы завершить его так печально?

«Слишком много вопросов», – заметит один. «Как сама жизнь!» – ответит другой. А некто удивится: «Подумаешь, какая-то кошка отморозила себе лапы! Так стоит ли это того, чтобы над ним ломать голову?!»

Притча

Гарри Фальк, оказывается, жил недалеко от меня. Слава богу, в такое время поймать такси не составляло труда: охота к пешим прогулкам на сегодня у меня отпала полностью. Богатый район, высотка, двадцатый этаж, табличка с фамилией, вежливая консьержка – и вот я у дверей Фалька.

– Заходи. Ты один?

Я кивнул в ответ и переступил через порог. Вот это квартира! Африканские божки, оружие, ковры, львиная шкура у камина. У меня разбежались глаза, так что я чуть не споткнулся о здоровый кувшин, снова вызвав недовольство профессора, который обозвал меня неуклюжим увальнем. Оказывается, этот невзрачный глиняный гигант, которого я ни за что не притащил бы в дом, – герой археологических раскопок сезона 2000 года, ему около миллиона лет и он любимец профессора.

– Рассказывай, – велел Фальк, разливая кофе по маленьким чашечкам.

Вначале сбиваясь от волнения, а затем все уверенней, я описал, как нашел в парке Сагиба, почему догадался про «леопардов» и как испугался тетки-оборотня в шубе. Впрочем, про дамочку можно было и не упоминать – и так уже в глазах Фалька я выглядел форменным болваном.

Он задал несколько уточняющих вопросов, выругался на непонятном мне языке и грохнул по столу кулаком.

– Профессор… Это еще не все… Я… Вернувшись домой, я получил вот это, – сказал я и вытащил из сумки упакованный подарочек – куриный трупик.

– Шутки шутите? – рявкнул он. Но, увидев неподдельный ужас в моих глазах, смягчился. – Бросьте дрянь в камин. Такие послания надо предавать огню, тогда они не принесут вреда. Это шалости вудуистов.

– А Сагиба действительно… «Леопарды»?

– Вас, кажется, зовут Арчибальд, Арчи Брукс? Так вот, мой мальчик, вам не следует влезать в эту грязную политику. Просто посидите как мышь дня три – и все уляжется. Чем меньше будете знать, тем больше вам зачтется.

Тут позвонили в дверь. Профессор кивком головы указал мне на соседнюю комнату. В его руках неожиданно появился пистолет, и он пошел открывать. Через две минуты Фальк вернулся. В руках у него была коробка.

Он с мрачным лицом прочел записку, затем подозвал меня – и мы вскрыли посылку.

Там лежала восковая голова Сагиба, лапа леопарда и куриные лапы, перевязанные ниткой.

– Дешевый драматизм. Как был балаганщиком, так и остался. Скотина, недомерок… – далее последовала цепочка выражений, явно непригодных к печати.

Когда я готовил эту книгу (разумеется, под чутким руководством мистера Фалька), мы долго совещались на предмет лексики, но в итоге решили, что сквернословие, отражающее эмоциональность момента, будем сокращать до минимума. Вдруг книгу станут читать дети?

Зазвонил видеофон. Да-да, у Фалька был видеофон, как у всякого уважающего себя международного специалиста, проводящего конференции в удаленном доступе.

На экране появился худосочный рыжеволосый тип с юркими глазенками, бледнолицый и, кажется, маленького роста. За его спиной возвышались два здоровенных черных охранника с каменными лицами.

– Приветствую тебя, Роджер! Надеюсь, твоего благоразумия хватит, чтобы не лезть на рожон. Я помню твои прежние заслуги перед черной расой. Слушай меня внимательно. Сагиба в Нью-Йорке не было, и ты его не видел. Но к тебе у меня есть дело. Ты будешь переводить мне кое-что и поделишься опытом.

Рыжий человек достал причудливую маску, выдолбленную из дерева и расписанную диковатыми узорами, а затем расстегнул рубашку и показал амулет с головой птицы. Фальк мрачнел – было заметно, что он готов запустить чем-нибудь прямо в экран видеофона, но с трудом сдерживает эмоции. Я вжался в угол дивана и делал вид, что меня нет. А рыжий продолжал:

– Помнишь экспедицию 1993-го? Затерянный город в Зимбабве, город-призрак? Ты у нас мастак рассказывать сказки, вот и будешь убаюкивать меня африканским фольклором. Ха-ха! – говорящий отвратительно захихикал, подергивая остреньким носом.

– Какого черта?! Что ты себе позволяешь, детеныш гиены! Почему я должен слушать тебя? Почему вы не оставите в покое Белого Духа? Ведь ты всегда считал эти легенды бабьим вздором. Огди проснется и напомнит о себе! Я – хранитель Белого Духа и не позволю растрачивать его силы впустую. Твою печень давно должны были склевать птицы!

– Так я и знал, а потому подготовил себе дополнительный ход. Подозревал, что ты не захочешь оказать услугу старому другу для достижения его мечты. Хотя тебе бы это ничего не стоило, ведь судьба Африки тебя больше не заботит – ты сбежал, подарив ей Гуини. Смотри же, мистер Фальк, – он щелкнул пальцами, и какой-то негр втащил в кадр видеофона девчонку-мулатку, которая кусалась и брыкалась, как фурия, и что-то говорила, кажется, на языке зулу.

Фальк подскочил как ужаленный, он тяжело дышал, еще немного – и он готов был наотмашь ударить изображение врага:

– Зачем тебе Ньянга? Она совсем девчонка, что она может знать?

– Она-то сопливая девчонка, но ее благословенная бабуля и папаша ради нее пойдут на многое. Эй, малышка, скажи-ка «здравствуй» своему папочке, – подтолкнул он девушку к экрану.

Заложница огромными глазами умоляюще посмотрела на Фалька и заговорила на непонятном мне языке. Фальк что-то отвечал ей, а голос его был полон такой нежности, что мне стало неудобно за свое присутствие.

– Эй вы, хватит ворковать, пора переходить к делу! Я отпущу ее, если ты дашь мне информацию о ритуале Белого Духа. Ты заставишь старую колдунью сделать это, она не сможет не послушаться твоего слова, и ты будешь готовить меня к церемонии. Великие лоа встанут за меня, они освятят древний обычай и придадут ему новую силу!

– А если я не соглашусь?

– Тогда всю ее семью, – он ткнул пальцем в девчонку, – однажды найдут искромсанными в ритуальные клочья в предместье Йоханнесбурга. Мои пятнистые кошки поработают над этим вопросом.

– Сволочь… А как я буду уверен, что ты сдержал свое слово? Ты в Йоханне, а я в Нью-Йорке!

– Как только буду знать, что ты готов провести церемонию очищения, она сразу вернется домой. Я не такой осел, чтобы гневить ее бабку.

– Ты вынуждаешь меня. А как ты поймешь, что я не вожу тебя за нос, возводя как мольеровского героя в сан мамамуши?

– Мои колдуны приглядят за тем, что ты будешь делать. Я бы справился без тебя, но, к сожалению, Огди втемяшилось в его старую трухлявую башку именно тебя назначить хранителем Белого Духа, а значит, отобранный насильно, он уснет и не отдаст часть своей силы.

– Но… что ты знаешь о ритуале?

– Я хочу получить силу леопарда, выдержку льва и коварство крокодила! Тот, кто пройдет белую инициацию, сможет стать самым великим колдуном из всех. Ты будешь руководить подготовкой к церемонии.

– У меня нет другого выхода. Я отправлюсь в Йоханн, но мне надо будет провести три дня в тишине и медитации, прежде чем я приступлю к подготовке, иначе мы нарушим одну из главных заповедей ритуала! С тобой мы встретимся через десять дней, я дам тебе знать точное время. Это не прихоть и не обман!

– Нет. Мои люди встретят тебя, и ты будешь готовить обряд под надзором!

– Тогда даже твой самый тупой охранник сможет помочь тебе. Я умываю руки! Это тайные знания, непосвященные не должны видеть мои манипуляции, а ты не должен знать о процессе подготовки. Посмотри древние источники – там же сказано, что тот, кто собирается пройти инициацию, должен очиститься телом и душой от всего мирского и открыть душу и разум для встречи с великой силой.

– Придется верить на слово. Некогда мне рыться в архивах и библиотеках. Да и ты ради девчонки сможешь продать даже свою ненаглядную Африку со всеми туземцами, вместе взятыми. Гуманист, просветитель, спаситель всех африканцев! Тебе уже отложены два билета. Второй для того пучеглазого сосунка, который вьется вокруг тебя. Либо ты везешь его с собой, либо он не жилец. Мальчишку угораздило появиться не вовремя и в не нужном ему месте. Зачем его понесло ночью шляться в парке и заглядывать под кусты? Приедешь – выйди на связь.

Экран погас. Я вопросительно смотрел на профессора. Тот сгорбился и постарел буквально за пять минут. Потом вспомнил обо мне.

– Брукс, ты все слышал? У тебя нет возможности переждать бурю. На сборы три часа. Если у тебя дома валяются еще похожие игрушки – игнорируй и ни в коем случае ничего не трогай руками

– Н-но… а если переставить иголку в теле куколки, то ведь тому, кто сделал ее, самому станет плохо?

– Боже, Брукс, вы болван! Неужели вы верите в эту чушь? Иголки втыкают для таких идиотов, как вы, пропитав предварительно в ядовитом веществе… Вы уколете себе пальчик – и поминай как звали. Что вы делали на моих лекциях, Брукс? Идите, дайте мне побыть немного без вас. Скоро это станет непозволительной роскошью.

Я рванул домой. Да… В квартире у меня валялась парочка сомнительных игрушек: две куриные ноги, перевязанные бечевой. И… я чуть не подпрыгнул от страха: на кровати лежали человеческие глаза! Меня едва не вырвало. Я хотел уж звонить Фальку, пытаясь унять бешеные прыжки мыслей в голове: кто это сделал? Как он пробрался в комнату? Чьи это глаза? Где все остальное? Можно ли, найдя у себя в квартире пару человечьих глаз, заявлять в полицию об убийстве? Но, подойдя ближе и присмотревшись внимательно, к своему облегчению, я обнаружил, что глаза стеклянные. После объяснений Фалька трогать их не хотелось, а вдруг они обмазаны ядом кураре? Хотя кураре вроде бы и индейский яд, но…

Выругавшись, я быстро покидал вещи в чемодан и вышел на улицу. Надо было еще зайти в банк, снять ту самую тысячу, что была набрана на обряд просветления. Какие уж тут гробы, когда тебе предстоит ехать в дебри Африки! С одной стороны, я ужасно боялся, представляя себе страну дикарей и жизнь лесу, в хижине, с другой стороны, мне было жутко интересно. А страсть к путешествиям всегда была у меня в крови, она досталась мне от дедушки, который плавал на торговом судне старшим мичманом.