Де ла Нёвилль. ЛЮБОПЫТНЫЕ И НОВЫЕ ИЗВЕСТИЯ О МОСКОВИИ 1689 г.

Де ла Нёвилль.

ЛЮБОПЫТНЫЕ И НОВЫЕ ИЗВЕСТИЯ О МОСКОВИИ 1689 г.

ПОСВЯЩЕНИЕ ЛЮДОВИКУ XIV

Государь![11] Маркиз Бетюн[12], узнав в 1689 году[13], что шведский и бранденбургский посланники поехали в Московию, счел необходимым для пользы Вашего величества отправить кого-либо, кто мог бы узнать, в чем именно будут состоять переговоры упомянутых посланников с Московией.

Честь исполнения этого поручения маркиз возложил на меня, что меня очень поразило, так как я уже ранее совершил такое путешествие и неоднократно навлекал на себя подозрения этих варваров[14]. Но услыхав, что я могу быть полезным вашему величеству, я принял это предложение и просил лишь маркиза де Бетюна принять во внимание, что проезд в Московию разрешен только купцам и посланникам[15], почему он и решил просить в этом случае помощи короля польского[16].

Король с благосклонным участием заявил, что трудно предположить, чтобы я не был узнан в этой стране посланниками царя или другими людьми, видевшими меня при Варшавском дворе, и что в таком случае меня сочтут шпионом и сошлют на веки в Сибирь[17]; далее, говорил он, что раз дело идет об услуге Вашему величеству, то он охотно доставит мне возможность безопасно и успешно совершить это путешествие.

Согласно этому он выдал мне рекомендательные грамоты к царям и паспорта, и я отправился со свитой[18], соответственною моему званию, ибо последним договором Польши с Московиею положено не содержать присылаемых послов на счет того государства, в которое их отправляют, и не давать им подвод безденежно[19].

На четырнадцатый день достиг я границы, хотя расстояние от Варшавы до последнего польского города составляет около 160 немецких лье. Я известил о моем приезде и назначении палатина Смоленского герцогства[20], куда я направился на следующий день. Прием, оказанный мне в Смоленске, описан в моем дальнейшем рассказе.

Обождав десять дней, пока съездил гонец, которого палатин посылал ко двору за приказаниями относительно меня[21], я отправился в Москву, где и был помещен в доме, назначенном для меня первым министром[22], в 150-ти шагах от города.

Ко мне явился пристав Спафарий, уроженец валашский[23], приветствовал меня от имени министра и остался состоять при мне. Через неделю после этого он препроводил меня в приказ или совет[24], после чего я посетил[25]посланников польского, шведского, датского, бранденбургского и некоторых немецких офицеров.

При этом мне удалось открыть цель посылки шведского и бранденбургского поверенных; они присланы были в Московию для того, чтобы навлечь подозрение на поступки польского короля относительно москвитян, уверениями, что король действует в пользу Вашего величества, желая вопреки общему союзу заключить отдельный мир с турками и намереваясь после этого в угоду вашему величеству сделать нападение на герцогство Прусское[26].

Вслед за тем посланник голландский начал действовать против меня, сообщив москвитянам, что я француз и приехал для того, чтобы выведать их государственные тайны[27]. Его происки достигли того, что меня заключили на неделю в моем жилище; польский посол, однако, так энергично жаловался на этот поступок, как на оскорбление, нанесенное, в лице моем, его государю, что совет разрешил мне свободу, уверив, что, лишая меня ее на время, имелось в виду только предохранить меня от оскорблений враждебно настроенной толпы[28].

На эти извинения я отвечал, что знаю Францию очень хорошо и могу сказать, что, обладая миллионами, французский король тем не менее не пожелает истратить и сотни экю для того, чтобы проникнуть в тайны царей, и что, имея честь быть посланником польского короля, я никогда не побоюсь народной толпы.

Кончилось, однако, тем, что шведские посланники были удалены без всякого успеха, и я, извещая об этом маркиза де Бетюна, изъявил желание также быть отозванным, предвидя в недалеком будущем смятения[29]. При начале их я вынужден был для безопасности сидеть дома, затворив двери и никуда не выходя[30].

Все мое развлечение состояло при этом в разговорах с моим приставом, только два месяца тому назад вернувшимся из поездки в Китай. Сведения, полученные мною от него, весьма любопытны и могут быть весьма полезны вашему величеству, указывая на возможность организовать сухопутную торговлю с Китаем; поэтому я тщательно заметил все подробности слышанного мною от него.

Через некоторое время после моего возвращения в Польшу, когда маркиз Бетюн узнал, что курфюрст саксонский и герцог ганноверский решили свидеться в Карлсбаде, в Богемии, я пожелал, чтобы король польский послал меня для изъявления его прискорбия герцогу ганноверскому, лишившемуся в это время сына, о чем он извещал короля; при этом случае я надеялся узнать цель свидания упомянутых государей с тем, чтобы известить об этом ваше величество. Отправленный туда, я отдал потом отчет маркизу Бетюну обо всем, что успел разузнать, а именно, что с обеих сторон были сделаны кое-какие предложения относительно герцогства Лауембургского, но соглашения, однако, не последовало ни в чем[31].

В заключение, когда Ваше величество уведомили короля польского о кончине ее высочества дофины[32], он назначил князя Радзиевского[33] для изъявления Вашему величеству его прискорбия о кончине принцессы. Но маркиз Бетюн пожелал, чтобы назначение это принял я[34]; он надеялся, что в звании польского посланника я могу с большей безопасностью доставить Вашему величеству донесения его Вам и депеши посланнику Вашему в Гамбурге и что, исполняя это поручение, я могу посетить проездом некоторые дворы, при которых меня хорошо знают и всегда оказывали учтивый прием[35], и где таким образом я могу изучить хорошо положение дел: все эти дворы, исключая двора герцога ганноверского, я нашел в довольно расшатанном состоянии, поставленными в прямую необходимость поддерживать мир с Вашим величеством[36].

Облеченный ныне в звание Вашего дипломатического чиновника[37], я прошу Вас, государь, принять благосклонно то, что моя ревность на Вашу пользу заставляла меня предпринимать, и принять также рассказ, некоторые подробности которого могут быть любопытны, и, может быть, удостоятся Вашего чтения в часы отдыха от важных дел, которыми решается судьба Европы, Вашими победами и волею Провидения преданная руке Вашей.

Дерзая уповать на эту особую Вашего величества милость, пребываю неустанно усердный, неутомимый, Вашего величества покорнейший и вернейший подданный и слуга де ла Нёвилль[38].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.