Глава 2 СОЗДАНИЕ И СОСТАВ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ СЛЕДСТВЕННОЙ КОМИССИИ ПО ДЕЛУ ВЕРХОВНОГО ПРАВИТЕЛЯ РОССИИ АДМИРАЛА А.В. КОЛЧАКА

Глава 2

СОЗДАНИЕ И СОСТАВ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ СЛЕДСТВЕННОЙ КОМИССИИ ПО ДЕЛУ ВЕРХОВНОГО ПРАВИТЕЛЯ РОССИИ АДМИРАЛА А.В. КОЛЧАКА

13 января 1920 г., за девять дней до официальной мирной передачи власти Политическим центром Иркутскому ВРК, на съезде профсоюзов Забайкальской железной дороги один из руководителей центра, член Учредительного собрания А.А. Иваницкий-Василенко заявил о проводимом расследовании «по поводу действий правительства Колчака» и даже предварительных его итогах.

«Открывается немало темных дел, – отмечал он, – с народным достоянием. Пока выяснены два крупных факта: бывшим министром финансов Иваном Михайловым экспроприировано из средств государственного казначейства бумажных денег сибирского образца на сумму 15 млн. руб., каковые он обменивал на так называемые романовки, платя за каждый романовский рубль 20 руб. сибирскими. Затем, бывшим временным председателем Совета министров Червен-Водали экспроприировано 10 млн. руб.; деньги эти, по простой записке Червен-Водали, Государственным банком выданы некому Казакову[168]. Червен-Водали арестован и находится в Иркутской тюрьме, к розыску Ивана Михайлова и Казакова приняты меры»[169].

Следовательно, еще до передачи чешским командованием арестованных А.В. Колчака и В.Н. Пепеляева уполномоченным Политцентра и народно-революционной армии следствие по «делу правительства» уже находилось в производстве.

5 января 1920 г. для проведения предварительного следствия по делу заключенных под стражу лиц после свержения власти «право-большевистской атамановщины» были образованы городские и уездные следственные комиссии.

Им предоставлялись права: «1. Освобождать лиц, задержанных без достаточных к тому оснований. 2. Производить дознания о лицах, задержание коих признано необходимым ввиду опасности их для образовавшейся народной власти и общественного спокойствия. 3. Производить обыски, выемки и аресты через подлежащие местные власти»[170].

Специальным (пятым) пунктом ограничивались полномочия комиссий в освобождении чиновников кабинета министров правительства Колчака и «вообще лиц, занимавших ответственные должности или видное положение в органах свергнутой власти».

Руководством для дознания являлся устав уголовного судопроизводства, результаты предварительного следствия и акты, составленные с соблюдением всех требований. Две меры пресечения – залог и надзор милиции – на арестованных не распространялись. Внутренний порядок работы комиссий назначался ими самими, отдельные дела поручались одному из семи членов.

Начало следствия по делу правительства Колчака – 7 января, когда была учреждена ЧСК по производству расследований: «а) о лицах, принадлежащих к составу Совета министров, и о высших должностных лицах центральных учреждений свергнутого Российского правительства адмирала Колчака, б) изъятым, особыми в каждом случае, постановлениями Политического центра из общего порядка расследований городских и уездных следственных комиссий и в) о лицах, деятельность которых имеет неразрывную связь с делами лиц, упомянутых в пунктах а и б сей статьи»[171].

ЧСК действовала на основании общего положения об уездных и городских следственных комиссиях, осуществляемого Сибирским земским Политбюро по соглашению с Иркутской городской управой от 5-го числа, и состояла из председателя и двух членов, назначенных Политцентром, а также по одному члену от Совета профсоюзов Сибири, ЦК объединенного трудового крестьянства Сибири и органов местного самоуправления.

В тот же день на протоколе, составленном уполномоченным Иркутской городской следственной комиссии М.Ф. Миллионщиковым[172], о передаче в ЧСК переписки и документов, выявленных при обыске у 18 человек, неизвестное лицо вывело резолюцию: «Дело Совмина. Завесть наряд вещественных доказательств»[173].

В состав ЧСК вошли: председатель – юрист, присяжный поверенный, меньшевик-интернационалист К.А. Попов; члены: представитель от Политцентра – член Учредительного собрания, эсер Л.Я. Герштейн, от Исполкома Совета профсоюзов Сибири – эсер Г.И. Лукьянчиков[174], от земского политбюро – член Учредительного собрания, бывший председатель Амурского правительства, секретарь Государственного экономического совещания правительства Колчака эсер А.Н. Алексеевский и председатель Иркутской уездной земской управы эсер И.И. Головко[175]; М.Г. Гордин[176]; инструктор Союза кооперативных объединений «Центросибирь», социал-демократ, меньшевик-интернационалист В.П. Денике[177].

Сбор вещественных доказательств ЧСК против «представителей павшей власти» сосредоточивался по трем направлениям. Первое – финансово-валютные операции правительства. Уполномоченным Политцентра по ведомству финансов 8 и 10 января были взяты показания у бывшего директора департамента государственного казначейства и ряда должностных лиц кредитной канцелярии о снабжении чиновников ведомства иностранной валютой (японскими иенами) по льготному курсу, после открытия в Харбинском отделении Русско-Азиатского банка текущих счетов.

Второе направление – с 11 января Попов, Денике и Лукьянчиков начали допрашивать некоторых арестованных, переданных гражданской следственной комиссией, в частности, бывшего штатного преподавателя Академии Генштаба Сыромятникова[178] и Червен-Водали[179]. Для чего 10 января ЧСК своим постановлением приняла решение о составе вопросов для формального «опроса находящихся под стражей лиц, принадлежавших к составу центральных учреждений».

Комиссию интересовало: «1) Личность и служба в момент переворота 4–5 января с. г. и с какого времени состоял на должности или стоял у власти, 2) Кем и при каких обстоятельствах задержан, 3) Принимал ли то или иное участие в государственных переворотах: 1) июньском 1918 г., 2) сентябрьском того же года, 3) ноябрьском того же года, 4) Отношение к декабрьским событиям 1918 г. в Омске, 5) Круг деятельности служебной и общественной со времени июньского переворота 1918 г., 6) Принимал ли участие в политических работах Совета министров и своего министерства, 7) Какое участие принимал в последних событиях перед 4–5 января, 8) Принимал ли участие в постановлении от 19 ноября 1919 г. и пользовался ли этим постановлением, 9) Были ли на руках задержанного или в его распоряжении непосредственно перед переворотом 4–5 января казенные суммы и где они находятся»[180].

Третье направление – разбор документов в делах канцелярии Совета министров Омского правительства. И уже 13 января на стол председателя Попова легло показание об организации и подпольной работе Сибирского бюро ЦК РКП(б) в Уфе. «Копия. Секретно. Показания посадского Оглобина. Сибирское бюро ЦК РКП состоит из председателя Ивана Никитича Смирнова – члена Ревсовета 5-й армии, его помощника или заместителя Голощекина, секретаря Доры Климентьевы Гончаровой, экспедитора или делопроизводителя Айзермана и еще одного, название должности которого мне неизвестно, по фамилии Чижов. Все дела и касса бюро находятся в руках Гончаровой.

Гончарова – русская по национальности, училась в Ростове, по профессии фельдшерица, ей около 35 лет, в большевистских организациях она работала еще будучи институткой, т. е. приблизительно с 1904–1905 гг. В экспедиции заготовления бумаг, а также анализа документов работает латыш Айзерман, очень большой практик по подделке подписей, печатей, штампов, а также по разборке и составлению всевозможных шифров. Помещается это бюро в настоящее время в городе Уфе, на Аксаковой улице […] Подчиняется бюро только лишь ЦК большевиков, откуда и получает средства.

Цели Сибирского бюро таковы: поддержка связей с сибирскими организациями, оказывание помощи сибирским организациям деньгами, людьми и инструктированием, для чего у них существует такой порядок: узнав о том, что в каком-нибудь городе или заводе сгруппировалась организация, они вызывают с фронта Гузакова, дают ему транспорт, денег для передачи по тому адресу, который им известен.

Гузаков имеет в своем распоряжении отряд добровольцев, человек 60–70, которые находятся все время в районе расположения 3-й бригады 26-й дивизии 5-й армии. Фронт, особенно в Урале, сплошного характера не имеет, и Гузаков со всем или частью своего отряда переходит незаметно фронт, быстро является в том месте, где ему нужно, и сейчас же возвращается обратно. Гузаков, кроме передачи денег и инструкций, также информирует бюро о своей деятельности и недостатках в организации.

В помощь уже соответствующим организациям бюро посылает людей, переправой через фронт таких людей занимается тот же Гузаков […] всем отправленным бюро выдает секретные документы […] вместе с этими и другими документами каждому отправляемому выдается, мне лично был дан аванс 5000 руб., Погорелову в 25 000 руб., аванс в 5, 10 и 15 000 руб. Кроме того, почти всем выдаются еще подложные документы, как то – документы военнопленного, возвращающегося из Германии или Австрии в Сибирь, документы состоятельного человека, отступающего от большевистского нашествия, и много различных видов […]»[181].

Таким образом, первоначальный итог по трем направлениям деятельности ЧСК и позволил одному из руководителей Политцентра спустя всего лишь неделю со дня прихода к власти заявить о предварительных выводах в расследовании «действий» Омского правительства.

С арестом Верховного правителя и председателя Совета министров В.Н. Пепеляева «хлопот» для комиссии заметно прибавилось. Для полноты событийной картины немаловажно восстановить измененный многочисленными историко-художественными произведениями ход ареста и портреты прямых его участников.

15 января 1920 г. представитель Чехословацкой республики доктор Благож[182] пригласил к себе члена Политцентра эсера Б.А. Косминского[183] для выяснения вопроса, как планируется провести передачу арестованных пассажиров. Борис Александрович заявил, что для этого к поезду № 52 немедленно направляется особая комиссия, которая, приняв пленников, передаст их дела для расследования в спешном порядке в ЧСК[184].

В 7 часов вечера комиссия перешла по льду на другую сторону Ангары. Ею был составлен и передан чехам акт: «15-го января 1920 г., мы, нижеподписавшиеся, составили настоящий акт в том, что сего числа в 9 часов 55 минут, по уполномочию Политического центра приняли от командира 1-го батальона 6-го полка майора Кравак[185], в присутствии дежурного офицера поручика[186] Боровичка[187], бывшего Верховного правителя адмирала Колчака и бывшего председателя Совета министров Пепеляева. Член Политического центра М… Фельдман, помощник командующего народно-революционной армии капитан Нестеров[188], уполномоченный Политического центра при штабе народно-революционной армии В. Мерхалев, начальник гарнизона г. Иркутска есаул Петелин»[189].

Со своей стороны, представители центра получили следующий документ: «15-го января 1920 г., настоящим удостоверяю, что от уполномоченных Политического центра мной получен акт в принятии бывшего Верховного правителя адмирала Колчака и бывшего предс[едателя] Сов[ета] мин[истров] Пепеляева. Деж[урный] офицер-подпоручик Боровичка 6-го чеховойского полка»[190].

Иркутская газета «Народная мысль» свидетельствовала с места события: «По узкой, едва установившейся дорожке, неровному льду Ангары, гуськом двинулось редкостное шествие. Оставленный всеми, потерпевший полнейший крах в своей государственной деятельности, тот, кто еще вчера горделиво именовал себя «Верховным правителем России», и рядом с ним представители революционной демократии, со своими верными народно-революционными войсками. В безмолвном морозном воздухе тихой зимней ночи (было около 12-ти час[ов] ночи), на белом покрове реки, отчетливо выделялись, как живые символы рухнувшей реакционной власти, затерянные одинокие фигуры Колчака и Пепеляева…»[191]

На следующий день К.А. Попов и уполномоченный народно-революционной армии поручик И.И. Кошкодамов[192] распределили и препроводили в Иркутскую тюрьму 112 человек, снятых с поезда № 52. Постановления № 27 от 16-го и № 25 от 17-го (такая датировка и нумерация в документах. – С. Д.) определили порядок: «лица, состоящие на военной службе» зачислялись за начальником штаба армии (видимо, предполагавшим самостоятельное судопроизводство), а в ведение ЧСК, помимо 66 арестованных, поступили А.В. Колчак, В.Н. Пепеляев и гражданская жена адмирала А.В. Тимирева[193].

Фактически установленную дату в производстве следствия по персональным делам Колчака и Пепеляева следует отнести к 17 января 1920 г. Она объясняется следующим обращением Попова в Политцентр: «Чрезвычайная следственная комиссия просит Вас сообщить: постановлено ли дело адмирала Колчака и председателя Совета министров Пепеляева передать в следственную комиссию?»[194]

К этому времени комиссией были приняты конкретные меры по результатам полученных сведений из трех протоколов допросов Червен-Водали: 19 января произведен розыск трех ящиков с 9 700 000 рублей в помещениях Оренбургского военного юнкерского училища (обнаружены не были. – С. Д.) и 380 000 рублей у директора департамента иркутской милиции В.Н. Казакова[195].

Содержание допросов не ограничивалось лишь «денежными» интересами, на втором допросе 14 января 1920 г. А.А. Червен-Водали подробно рассказал о переговорах Совета министров с представителями земства и города.

«…Эти переговоры были начаты с общего принципиального согласия Совета министров, данного в пятницу 25 декабря (1919 г. – С. Д.)… в связи с разговором лично с членом одной из земских управ Пашковым, который заявил о желательности таких переговоров и их возможности со стороны земства и городского самоуправления Иркутска […]

На этих переговорах, которые велись мною одним лично, с моей стороны выдвигались в качестве основных пунктов соглашения: 1) снятие с существующей власти значения Всероссийской, 2) в связи с этим, сложение адмиралом Колчаком с себя звания Верховного правителя и передача ее Деникину, 3) временное признание Совета министров лишь сибирской властью с условием передачи ею власти представительному органу земства и городов, 4) до этой передачи или сотрудничество с земством и городом, или временное принятие власти Иркутским земством и городом, с обязательством скорейшего созыва Земского собора в том и другом случае.

Представители земства и города в лице Алексеевского, Ходукина, Зицермана и Гончарова и др[угих], определенного ответа на эти условия не дали […] стало ясно, кроме того, что все наши переговоры с земствами и городом не принимаются Семеновым во внимание и делаются распоряжения военного характера при полном игнорировании этих переговоров и самого Совета министров […]

При такой обстановке проводить переговоры и обнадеживать как себя, так и другую сторону в благополучном разрешении вопроса о власти я считал невозможным, боясь попасть по отношению к другой стороне в положение провокатора […] и предпочел открыто заявить другой стороне, когда мы опять встретились в назначенное время, что продолжение переговоров бесполезно. Причем я мотивировал это тем, что по сведениям Совета власть в Черемхове и других местах перешла уже в руки большевиков и что, таким образом, при посредстве земства и города мы передали бы власть большевикам, что совершенно не соответствовало бы нашим желаниям.

С этого момента переговоры считались окончательными, и через два-три часа открылись со стороны Политического центра в самом городе Иркутске военные действия. Совету министров не оставалось уже более ничего, как опереться на имевшиеся в Иркутске и подходившие, по словам Сычева, с востока военные силы, подчиниться, в конечном счете, Семенову […]

Сычев лично мне доложил, что рассчитывать на приход новых сил нельзя, что продержаться он может еще всего лишь несколько дней, что никаких активных операций развить не может, а потому считает дальнейшую борьбу безысходной и считает целесообразным вступить в переговоры с союзниками и с Политическим центром […]

Сущность переговоров с союзниками сводилась: 1) к вопросу о разрешении снестись по прямому проводу или по телеграфу с адм[иралом] Колчаком относительно необходимости отказа Колчака от прав Верховного правителя, на что был получен положительный ответ, 2) к запросу союзникам, оказывается ли ими активная поддержка правительству, на что был получен ответ отрицательный […] В целях окончательного установления соглашения были командированы: я, военный министр Ханжин, управляющий министерством путей сообщений Ларионов, министр финансов Бурышкин и тов[арищ] министра народного просвещения Палечек […]

Когда устно мы с представителями центра пришли к соглашению по основным пунктам, относившимся к вопросу о власти […] неожиданно явился представитель союзного командования – французский офицер, с заявлением о том, что в городе начались беспорядки, что бывший в городе семеновский отряд, и с ним генерал Сычев и группа военных уезжают из города, причем сделаны были попытки увезти с собой из банка запас золота, что не удалось благодаря вмешательству союзников. Благодаря этому заявлению произошло замешательство, переговоры фактически прервались […]»[196]

ДОКУМЕНТЫ АРЕСТОВ И ОБЫСКОВ

Телеграмма Верховного правителя от 17 декабря 1919 г.

17 декабря (1919 г. – С. Д.) 23 часа 55 минут. Сегодня в гор. Красноярске мне официально сообщили приказ по железнодорожной чешской администрации, который останавливает все движение по Сибирской магистрали, кроме чешских эшелонов, стремящихся уйти на восток. На основании этого приказа задержаны мои эшелоны в Красноярске и делаются попытки захватить мои паровозы. Сегодня чехами у оставшегося моего эшелона силою отобран паровоз и арестован офицер-начальник эшелона..

Подобные попытки повторяются на всем моем пути от Мариинска… Чехи фактически прекратили все снабжение наших армий, остановили эвакуацию раненых, больных и семейств офицеров и добровольцев с фронта, обрекая их на верную гибель.

Мне, как Верховному правителю и Верховному Главнокомандующему русских армий, нанесен ряд оскорблений и угроз. Пусть русский народ и русские армии знают, что в самые тяжелые минуты испытаний наших армий находящиеся в тылу чехи прекратили всю коммуникацию, нарушили управление и ставят раненых, больных, женщин и детей наших в безвыходное положение, угрожающее гибелью.

От имени русской армии я, как Верховный Главнокомандующий, протестую перед правительствами великих держав и прошу воздействия их на чешское командование для немедленной отмены упомянутого приказа, немедленного и беспрепятственного пропуска всех моих эшелонов вне всякой очереди, предоставление эвакуации русских раненых, больных, женщин и детей на равных началах со здоровыми чешскими солдатами, а также беспрепятственного пропуска всех поездов главнокомандования фронтом и с боевыми запасами.

Верховный правитель и Верховный Главнокомандующий

адмирал Колчак.

Генерал-квартирмейстер при Верховном Главнокомандующем

генерал-майор Занкевич[197].

Директор канцелярии Верховного правителя генерал-майор Мартьянов[198].

ЦА ФСБ России. Арх. № Н-501. Д. 9. Л. 187 (Расшифровка)

Телеграмма генерал-лейтенанта В.О. Каппеля от 18 декабря 1919 г.

Иркутск, генералу Сыровому[199]. Военная. 18 декабря (1919 г. – С. Д.). Ст. Тяжин. Сейчас мною получено извещение, что вашим распоряжением об остановке движения всех русских эшелонов задержан на ст. Красноярск поезд Верховного правителя и Верховного Главнокомандующего русских армий, с попыткой отобрать силой паровоз, причем из одного из его составов даже арестован начальник эшелона.

Верховному правителю и Верховному Главнокомандующему нанесен ряд оскорблений и угроз и, тем самым, нанесено оскорбление всей русской армии. Ваше распоряжение о не пропуске русских эшелонов есть не что иное, как игнорирование интересов русской армии, в силу чего она уже потеряла 120 составов с эвакуированными ранеными, больными, женами и детьми – семьями сражающихся на фронте офицеров и солдат. Русская армия, хотя и переживает в настоящее время тяжкие испытания боевых неудач, но в ее рядах много честных благородных офицеров и солдат, никогда не поступавшихся своей совестью, стоявших не раз перед лицом смерти и большевистских пыток.

Эти люди заслуживают общего уважения, и такую армию, и ее представителя, оскорблять нельзя. Я, как Главнокомандующий действующими армиями фронта, требую от Вас немедленного извинения перед Верховным правителем и армией за нанесенные Вами оскорбления и немедленного пропуска эшелона Верховного правителя и председателя Сов[ета] министров по назначению, а также отмены отданного Вами распоряжения об остановке русских эшелонов.

Я не считаю себя вправе вовлекать измученный русский народ и его армию в новые испытания, но если Вы, опираясь на штыки тех чехов, с которыми мы вместе выступили и взаимно, уважая друг друга, дрались во имя общей идеи, решились нанести оскорбление русской армии и ее Верховному Главнокомандующему, то я, как Главнокомандующий русской армии, в защиту ее чести и достоинства, требую лично от Вас удовлетворения, путем дуэли со мной.

НР 333. НЧ. Главнокомандующий армиями Восточного фронта Генерального штаба генерал-лейтенант Каппе ль,

ЦА ФСБ России. Арх. № Н-501. Д. 9. Л. 197 (Расшифровка)

Телеграмма генерал-майора Г.М. Семенова от 21 декабря 1919 г.

В Иркутск. 21 декабря 1919 г. Главнокомандующему армиями Восточного фронта генлейтенанту Каппель. На 8-33. Глубоко возмущенный распоряжениями чешской администрации и действиями комендантов, со своей стороны принимаю все возможные и доступные мне меры к прекращению чинимых ими безобразий, не останавливаясь в крайнем случае перед вооруженным воздействием. Приветствуя Ваше рыцарски патриотическое решение, прошу верить, что всегда готов заступить Ваше место у барьера.

Комвойсками Забайкальского. Генмайор Семенов.

ЦА ФСБ России. Арх. № Н-501. Д. 9. Л. 200 (Расшифровка)

Доклад генерала Войцеховского[200] о свержении власти Колчака

Первым шагом Главнокомандующего (атамана Семенова. – С. Д.) на пути новой эры борьбы с большевиками была посылка воинских частей в Иркутск для подавления там эсеровского мятежа, восстановления законности и порядка и освобождения, тем самым, населения от переживания кошмарных ужасов красного террора.

30 декабря отряд под начальством генерал-майора Скипетрова[201] уже приближался к Иркутску и намеревался занять станцию «Иркутск», как вдруг был встречен убийственным огнем тех, от кого менее всего можно было ожидать такого образа действий. Охранявшие станцию чехословаки, под начальством французского генерала Жанена, бывшего Главнокомандующим всеми союзными войсками, находящимися в России, открыли стрельбу по приближающемуся отряду. Накануне же к генералу Скипетрову являлась депутация с просьбой не обстреливать вокзал, так как там-де стоят чешские эшелоны и эшелоны с беженцами. Кроме встречи ружейным и пулеметным огнем, чехи, желая преградить путь к дальнейшему продвижению частей войск генерала Скипетрова, разогрели паровоз и пустили его навстречу броневикам. Получилась катастрофа, и путь оказался загроможденным свалившимся паровозом.

Словом, всему тому, что произошло, положительно не хотелось верить, и считать это дело плодом начального недоразумения было самым лучшим утешением. Но сомнения скоро разрешились, и всем пришлось убедиться в том, что чехи изменили делу России и выступили заодно с противниками государственности. Дальнейшими их «подвигами» на новом поприще, в союзе с большевиками, было разоружение отступившего на станцию «Байкал» отряда генерала Скипетрова, арест офицеров и солдат этого отряда, ограбление всего имущества и денег, принадлежавших отряду, разоружение гарнизона в Верхнеудинске, агитация в населении против войска атамана Семенова, против самого атамана и нового правительства, снабжение населения оружием и боевыми припасами для действий против войск атамана и, наконец, захват поезда Верховного правителя с его штабом в Нижнеудинске и выдача адмирала Колчака Политическому центру в Иркутске…

Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 39532. Оп. 1. Д. 43. Л. об.-2. (Машинопись)

Протокол обыска А.В. Колчака, В.Н. Пепеляева и А.В. Тимиревой от 15 января 1920 г.

15 января 1920 г. ст. Иркутск. Настоящий протокол составлен нижеподписавшимися в том, что при обыске адмирала Колчака и бывшего пред[седателя] Сов[ета] министров ничего обнаружено не было. У адмирала Колчака на руках имеется наличных денег десять тысяч руб., у гражд[анина] Пепеляева с точностью не установлено, сколько у него имеется на руках денег. Вещи гражданки Тимиревой не осматривались, денег взято тридцать пять тысяч руб. и на руках осталось приблизительно восемь тысяч руб. Гражданин Пепеляев заявил, что у него на руках имеется шестнадцать тысяч руб.

Уполномоченный Политического центра В. Мерхалев (подпись)

В. Петелин (подпись)

Адмирал Колчак (подпись) А… Тимирева (подпись)

ЦА ФСБ России. Арх. № Н-501. Д. 1. Л. 5. (Подлинник.)

Расписка начальника Иркутской губернской тюрьмы от 15 января 1920 г.

1920 года. Января 15 дня. Я, начальник Иркутской губернской тюрьмы, выдал настоящую расписку члену Политического центра Фельдману в том, что троих арестованных: адмирала Колчака, В.Н. Пепеляева и А.В. Тимиреву, для содержания под стражей, принял.

Начальник Иркутской губернской тюрьмы (подпись неразборчива).

ЦА ФСБ России. Арх. № Н-501. Д. 1. Л. 6. (Подлинник.)

Расписка начальника гарнизона г. Иркутска от 15 января 1920 г.

15 января 1920 г. От бывшего Верховного правителя адмирала Колчака принято сего числа тридцать пять тысяч (35 000) руб.

Начальник гарнизона гор. Иркутска есаул (подпись неразборчива)

Анна Тимирева (подпись)

ЦА ФСБ России. Арх. № Н-501. Д. 1. Л. 4. (Подлинник.)

Акт в приеме мешка с золотыми и бриллиантовыми вещами от 24 января 1920 г.

1920 г. Января 24 дня составлен настоящий акт в том, что сего числа принято от коменданта г. Иркутска мешок с золотыми и бриллиантовыми вещами, отобранными из поезда адмирала Колчака и опечатанный печатью Иркутского отделения Государственного банка.

Управляющий (подпись неразборчива)

Контролер (подпись неразборчива)

Кассир (подпись неразборчива)

Помощник кассира (подпись неразборчива)

ЦА ФСБ России. Арх. № Н-501. Д. 1. Л. 56. (Заверенная машинопись.)

Постановление Иркутского губернского революционного комитета от 26 февраля 1920 г.

Вещи, обнаруженные в бывшем поезде Колчака, подлежат следующему распоряжению:

1) все вещи конфискуются и возврату никому не подлежат.

2) все ценности и деньги передаются в Иркутское отделение Государственного банка..

3) имущество военного образца передается отделу снабжения армии.

4) продовольственные припасы передаются отделу продовольствия и снабжения.

5) документы и печатные материалы передаются в Чрезвычайную комиссию для разбора и дальнейшего распределения.

6) все остальные вещи передаются в непосредственное распоряжение губревкома.

Председатель Я.Д. Янсон[202] Члены: А. Флюков[203], А. Ширямов Управл[яющий] делами Оборин

ЦА ФСБ России. Арх. № Н-501. Д. 1. Л. 145 об. (Заверенная машинопись.)

Опись бумаг и проч[его], найденных в поезде Колчака, в его личной папке и папке одного из адъютантов

1. Четыре портрета Колчака с факсимиле подписи Колчака.

2. Один портрет Колчака с факсимиле подписи Колчака.

3. Три малых портрета Колчака с факсимиле подписи Колчака.

4. Автобиография Колчака, незаконченная, на 10 страницах, напечатанных на пишущей машинке.

5. Проект воззвания «К гражданам города Омска».

6. Подлинный, за подписью адмирала Колчака, указ Верховного правителя от 4 января 1920 г. (г. Нижнеудинск), которым, «ввиду предрешения вопроса о передаче Верховной Всероссийской власти» Деникину предоставляется вся полнота власти военной и гражданской на всей территории Российской Восточной окраины объединенной Российской Верховной власти – атаману Семенову.

7. Копия того же указа за подписью представителя атамана Семенова при Верховном Главнокомандующем полковника Сыробоярского.

8. Заверенная копия телеграммы Колчака и Сахарова[204] – Сазонову[205], Крупенскому[206] и др. о временном оставлении Омска и переезде в Иркутск.

9. Телеграмма Сахарова Верховному правителю – копия Семенову – от 23 декабря 1919 г. по поводу расследования «тяжких обвинений, предъявленных Пепеляевым» Сахарову.

10. Карандашное письмо б[ывшего] начальника штаба Верховного Главнокомандующего Лебедева[207] – Колчаку – с предложением вызвать в его, Колчака, непосредственное подчинение лебедевский егерский отряд и партизанскую кавалерийскую дивизию.

11. «Правда о русской царской семье и темных силах» (составлено Рудневым[208] – заверенная копия на 12 листах).

12. Письмо Дитерихса[209] Колчаку от 17 мая 1919 г. за № 43 о розысках трупов расстрелянных фрейлины Гендриковой и гоф-лектриссы Шнейдер (с приложением пяти фотографий мест погребения и трупов в гробах).

13. Письмо Дутова[210] к Колчаку от 21.11.1919 г.

14. То же, от 9/3 – 1919 г. (на 2 л.)

15. То же, от 22/3 – 1919 г. (на 5 л.)

16. То же, от 24/4 – 1919 г. (на 5 л.)

17. То же, от 31 октября 1919 г.

18. Доклад Верховному правителю от войскового правительства Оренбургского казачьего войска от 10 ноября 1919 г. об отпуске пособия в 100 млн. руб., с надписью Колчака «отпустить пять млн. руб.».

19. Рапорт от 12 января 1919 г. Верховному Главнокомандующему представителя Всероссийского Верховного командования на территории Сибири генерала Романовского[211] за № 38 (на 2 л.) по вопросу о военнопленных германцах и венграх, находящихся в Красной армии.

20. Секретное (в собственные руки) письмо того же Романовского от 12 января 1919 г. № 39 – об офицерах Казанской группы – Колчаку.

21. Письмо того же Романовского Колчаку (в[есьма] секретное, в собственные руки) от 12 января за № 40 на 4 стр. – по делам с союзниками.

22. Информационный материал (на 5 л.), относящийся к договору между Юденичем[212] и Финляндским правительством.

23. Отношение контр-адмирала Смирнова[213] (Упр[авляющий] морским министерством) Верховному правителю от 17 марта 1919 г. за № 736 с копией телеграммы Набокова[214] из Лондона от 12 марта 1919 г., относящейся к положению дел на юге европейской России.

24. Неподписанная записка (на пишущей машинке) об отправке за границу особой миссии по одному представителю от дипломатического и военного ведомств, торгово-промышленного класса, банко-финансового дела и прессы для изучения и выяснения, что препятствует и что может способствовать установлению правильного взаимоотношения между русскими представительствами за границей и Омским правительством, с одной стороны, и «между заграничной и русской общественностью», с др[угой].

25. Информационный материал, относящийся к положению на юге России, с датой «Одесса, 23 февраля 1919 г.» на 3 стр. (перед датой сверху тщательно зачеркнуто что-то).

26. То же, с датой 8 марта (23 февраля) 1919 г. – Одесса на 14 стр.

27. То же, с датой «Одесса, 16 февраля 1919 г.» на 6 стр. (на 1 странице тщательно зачеркнуто вверху что-то перед датой и перед текстом; на 6 странице тщательно зачеркнута подпись).

28. То же, от 15 марта 1919 г. – «Одесса», на 11 стр., с приложением меморандума (в копии) от 2/15 марта 1919 г., за подписями митрополита Платона, генерала Санникова[215], Гришина-Алмазова[216], Лебедева, Бернадского[217] и Шульгина[218] (на первой странице тщательно зачеркнуто что-то перед датой).

29. То же, от 23 марта 1919 г. – Одесса на 11 стр. (на 1 странице тщательно зачеркнуто что-то перед датой).

30. Письмо Н. Головина[219] от 9/V-1919 г. из Лондона Колчаку (в собственные руки, секретно) – 4 стр. с приложениями: 1) доклада Головина Сазонову и Щербакову[220] на 7 стр., 2) копии телеграммы Головина Щербакову и Сазонову от 8 мая, и 3) копии телеграммы его же тем же от 2 мая 1919 г. (всего 14 получается).

31. Папка с надписью «Секретно. Контр-адмирал Погуляев[221]. Докладная записка. Оттиск 6» – в ней докладная записка Погуляева на 8 стр. (о положении дел с черноморскими судами) и с приложениями к ней на 4 стр.

32. Доклад Верховному правителю уполномоченных Главнокомандующего вооруженными силами на юге России от 15 июля 1919 г. (г. Париж) за подписями ген[ерала] Драгомирова[222], Нератова[223], К. Соколова и Н. Астрова[224].

33—43. Одиннадцать документов на английском и французском яз[ыках], представляют собой частью копии писем и телеграмм, частью подлинные письма и относятся к личным и семейным делам Колчака.

44. Телеграмма Иванова-Ринова[225] Верховному правителю от 23 августа 1919 г. об отпуске пособия казачьим станицам.

45. Доклад военмина в Совет министров от 5 мая 1919 г. по вопросу о снабжении армии.

46. Доклад военмина Верховному правителю от 27 апреля 1919 г. о плане формирования 5 дивизий в Омском и Иркутском военных округах.

47. Доклад Верховному правителю временно-управляющего министерством торговли и промышленности Томашевского[226] от 5 мая 1919 г. «о производительных силах Урала и о мерах к надлежащему использованию этих сил».

48. Проект воззвания к населению, начинающийся словами «приближается час освобождения родины» и кончающийся словами «видит Бог, что помыслы наши исполнены лишь любовью к родной стране и заботой об ее исстрадавшемся народе» (в проекте б[ывший] Верховный правитель обещает, между прочим, созвать «Всенародное Учредительное собрание», а равно через два месяца по освобождению Москвы).

49. Незаверенная копия отношения временного управляющего министерством снабжения и продовольствием Неклютина[227] государственному контролеру и начальнику штаба Верховного Главнокомандующего от 3 мая 1919 г. с приложением проекта инструкции Комиссии по рассмотрению и утверждению цен на подряды и поставки для армии.

50. Проект приказа Верховного правителя от сентября 1919 г. с благодарностью Третьей армии, карандашные наброски приказов с благодарностью Оренбургским казачьим полкам; карандашный набросок приказа о награждении Георгием 3-й степени командующего 3 армией Сахарова, 2 листа заметок Колчака, относящихся к военным делам (всего один полулист с напечатанным на машинке проектом приказа и 5 листов с карандашными набросками).

51. Анонимное письмо с заглавием «Талантливый министр – злой гений», относящееся к Устругову[228].

52. Секретный рапорт управляющего морским министерством контр-адмирала Смирнова Верховному правителю от 7 июня 1919 г. о действиях речной боевой флотилии в Волжском бассейне в мае– июне 1919 г. с 6-ю приложениями (всего с рапортом – 12 стр.).

53. Копия декрета, изданного свободной ассоциацией анархистов г. Саратова.

54. Проект приказа Верховного правителя о поручении Сахарову произвести инспектирование всех войсковых формирований и школ подготовки младшего командного состава в пределах Омского, Иркутского и Приамурского военных округов, с запиской без подписи, и проект генерала Матковского[229], «генерал Артемьев по прямому проводу передал, что он опасается при предоставлении прав командующего армией ген. Сахарову возникновения вредных для дела трений».

55. Разные донесения и оперативные сводки на 26 листах.

56. Солдатская песня, составленная адъютантом Уланского Симбирского полка поручиком Ключаревым и посвященная Верховному правителю и Верховному Главнокомандующему.

57. Приказ Главнокомандующего вооруженными силами на юге России Деникина от 30 мая 1919 г. за подписью Деникина и два фотографических снимка этого приказа (признание Колчака Верховным правителем).

58. Письмо архиепископа Сильвестра[230] Колчаку от 8/21 марта 1919 г. о религиозно-патриотическом Крестном ходе, с приложением листка с изображением «иконы Св. Николая», коей епископ Чебоксарский Борис благословил Верховного правителя в Перми 19 февраля 1919 г.

59. Письмо Сергея Погуляева к Колчаку от 3 июля 1919 г., частью деловое, частью личного характера, с копией письма к Погуляеву Конина, посвященного развалу, в котором находятся транспортные средства на Черном море.

60. Письмо Набокова Колчаку от 21 мая 1919 г., посвященное отношениям союзников к советской власти и к правительству Колчака.

61. Письмо Колчаку Сергея Погуляева от 7 февраля 1919 г. по международным отношениям.

62. Письмо Колчаку Щербачева от 14/27 февраля 1919 г. из Парижа, также посвященное международным отношениям.

63. Секретное письмо мормина Смирнова Колчаку от 8 июня 1919 г. о Гайде и его ультимативной телеграмме председателю] С[овета] министров].

64. Письмо В. Люба[231] Колчаку от 23 января 1919 г. из Кульджи на тему о сильной власти и решительных действий.

65. Листовка от Святейшего Патриарха Тихона к Совету народных комиссаров.

66. Семь писем Тимиревой к Колчаку.

67. Письмо Селицкой к Колчаку по делу ее мужа из Иркутска.

68. Письмо Бернардацци к Колчаку от 23 февраля 1919 г. (с поздравлением).

69. Письмо-приветствие Колчаку «женщин Перми» за 6 подписями от 20 марта 1919 г.

70. Обрывок какого-то письма, написанный рукой, по-видимому, Колчака, по поводу неизвестного «важнейшего государственного вопроса».

71. Письмо Тимиревой Колчаку, датированное 17 сентября.

72. Письмо А.Н. Лобанова-Ростовского Колчаку из Лондона 22 мая – 4 июня 1919 г., с предложением своих услуг ему, как Верховному правителю.

73. 1–5 Справки и сообщения по денежным делам Колчака, как Верховного правителя и личным.

74. Однодневная газета «День солдата» от 4 августа 1919 г., с надписью на ней «4/VII. Помните день сбора и меня. Реня».

Товарищ председателя Иргубчека К. Попов (подпись)

ЦА ФСБ России. Арх. № Н-501. Д. 1. Л. 146–147 об. (Подлинник, рукопись.)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.