Чарльз Бамп ИСЧЕЗНУВШАЯ МУМИЯ (1906){26}
Чарльз Бамп
ИСЧЕЗНУВШАЯ МУМИЯ
(1906){26}
В штабе детективов городской полиции ошибочно сложилось весьма лестное мнение о моих сыщицких способностях. Лично я всегда считал, что помощь, которую я сумел в двух-трех случаях оказать детективам, была по большей части результатом везения, а не применения логики и здравого смысла в целях дедукции и построения важных (как оказывалось впоследствии) выводов, основанных на тривиальных на первый взгляд обстоятельствах. И тем не менее, удача, как сказано, сопутствовала мне в этих расследованиях, и я приобрел среди детективов репутацию балтиморского Шерлока Холмса. Постепенно я завоевал их доверие, поскольку щедро позволял им приписывать себе честь раскрытия таинственных преступлений, и детективы стали все чаще советоваться со мной, когда сталкивались с запутанными делами. В то же время, признаюсь, из любви к загадкам я охотно им помогал. Я не только оборудовал телефоном свою квартиру в Арунделе, но и, отлучаясь куда-либо из конторы или из дома, всегда сообщал, где меня можно будет найти в ближайшие часы. Таким образом, наши озадаченные Видоки{27} в любое время могли связаться со мной, если им требовалась моя помощь.
В тот дождливый день, несколько недель назад, я забрел после обеда в «Мэриленд» и неожиданно увидел Дорленда — он подавал мне какие-то знаки из прохода за ложами с правой стороны театра. Одетые в красные мундиры музыканты британского оркестра лейтенанта Эймса, который я очень полюбил, доигрывали последние раскатистые ноты увертюры к «Вильгельму Теллю»{28} и мне, страстному меломану, совсем не хотелось уходить до окончания программы. Но детектив Дорленд никогда не появлялся просто так и непременно приносил мне какую-нибудь головоломную задачку, и потому я сейчас же покинул зал и присоединился к нему в вестибюле.
— Куда направляемся, Дорленд? — спросил я.
— Женский колледж, сэр{29}, — так же коротко ответил он.
Я издал удивленный возглас. В заведении, где учатся сотни девушек из лучших семей Америки, не ожидаешь встретить загадки или преступления.
— Очень любопытное дело, сэр. Украдена мумия египетской принцессы.
— Да, дело странное, — заметил я. — И обещает стать довольно необычным. Улики?
— Ни единой, сэр.
В трамвае, по дороге в колледж, Дорленд изложил мне то немногое, что успел узнать. Мумию с большим трудом раздобыл в Египте президент Гучер{30}; она являлась одним из самых ценных экспонатов музея колледжа. Частью освобожденное от своих покровов из тонкого льна{31}, приобретших с веками коричневый цвет, тело этой дочери фараонов было выставлено в стеклянной витрине на втором этаже Гучер-холла. По соседству находился и футляр, где оно пролежало много столетий — деревянное изделие, украшенное рисунками и иероглифами, рассказывавшими о титулах и достоинствах маленькой дамы. Прошлым вечером, до шести часов, мумия была на месте. Утром жена смотрителя начала подметать зал и увидела, что стеклянную крышку кто-то вскрыл. Мумия исчезла. Ночной сторож ничего не видел и не слышал.
— И какие у вас соображения? — спросил я у Дорленда, когда мы проехали Двадцать третью улицу.
— Мумию украли, чтобы продать ее за хорошие деньги другому музею. Украли, чтобы получить выкуп от колледжа. Студенческая шалость. Ритуал посвящения девушек в какое-нибудь из тайных обществ колледжа.
Меня представили троице должностных лиц колледжа, напряженно ожидавших нашего появления. После сердечных приветствий декан поспешил заявить, что огласка и публичные пересуды его учебному заведению ни к чему.
— Вы уже опрашивали кого-либо из девушек? — спросил я.
— Нет, — ответил декан. — Сегодня суббота, в колледже остались немногие. Мы ни за кем не посылали, так как решили держать пропажу в секрете, пока не установим причину.
Внимательный осмотр пустой стеклянной витрины и зала оказался бесполезным. Допрос смотрителя и его жены не дал ничего нового.
— Вы тщательно прибрались, — сказал я жене смотрителя. — Куда вы девали мусор?
— Все в ящике, в подвале, сэр.
По моей просьбе принесли ящик. Это была деревянная товарная упаковка из-под партии мыла, почти полная.
— И все это — сегодняшний мусор? — спросил я.
Заговорил смотритель.
— Остальные ящики я опорожнил вчера, — сообщил он.
Получив это заверение, я нырнул руками в груду мусора и принялся методично и аккуратно его просеивать; горсти мусора я выкладывал на газеты, разложенные на столе в кабинете доктора Гучера. Дорленд занимал остальных разговором, что позволило мне незаметно прикарманить несколько находок.
Через десять минут я дошел до дна коробки. Повернувшись к декану, я спросил:
— Сколько у вас студенток из Канады?
— Из Канады? Только две девушки, мисс Каротерс и мисс Анстей.
— Могу я поговорить с ними?
— Не понимаю… — взволнованно начал декан.
Я поспешил заверить его, что и не думал в чем-либо подозревать учениц.
— И тем не менее, — сказал я, — я хотел бы с ними побеседовать. Мне кажется, что одна из них может нам помочь.
Декан успокоился.
— Мисс Каротерс уже несколько дней отсутствует по болезни. С мисс Анстей вы можете увидеться. Очаровательная девушка. Ее отец — один из известнейших методистских теологов Канады, старинный друг доктора Гучера и мой добрый знакомый. Она проживает не в колледже, а поблизости, на Чарльз-стрит, в доме одной дамы, которая также является старым другом семьи. Я дам вам адрес. Не уверен, что мисс Анстей сейчас дома, но вдруг вы ее застанете…
— Я видела мисс Анстей здесь около часа назад, — вставила жена смотрителя. — Она поднялась наверх, провела там две-три минуты, вышла и села в автомобиль. За рулем был молодой джентльмен.
— Как бы то ни было, я схожу к ней домой, — сказал я.
— Вы ведь почти не надеетесь найти мумию, не так ли, мистер Мак-Айвер? — с тревогой спросил декан.
— Напротив, — уверенно ответил я. — Через час или два египетская принцесса вернется к вам.
Декан в сомнении поглядел на меня.
— Что бы вы ни делали, — попросил он, — ради благополучия нашего колледжа не прибегайте к сомнительным методам. Если обнаружите похитителя, предоставьте мне решать, стоит ли доводить дело до суда. Если вы сумеете вернуть мумию в целости, я предпочел бы его замять.
Я пообещал так и поступить.
— Дело кажется мне весьма необычным, — сказал я. — Уверен, мои методы вас не разочаруют.
С этими словами я вышел.
Дорленд и профессор колледжа, сопровождавший нас, очень хотели узнать, какие улики я нашел, однако я хранил молчание. Мы подошли к дому на Чарльз-стрит.
Мисс Анстей, как я и ожидал, не было дома, но нас радушно приняла владелица, миссис Эден. В доме ее царила культурная и утонченная атмосфера; большую гостиную украшали картины, предметы искусства и антикварные изделия, явно привезенные из заграничных вояжей.
— Этель должна скоро вернуться, — мягким голосом сказала обаятельная немолодая дама. — Она катается с другом на машине и обещала быть домой к ужину.
— Мы пришли спросить, не потеряла ли она это украшение?
К удивлению Дорленда и профессора, я достал из кармана заколку, которую нашел в груде мусора из Гучер-холла, эмалевый кленовый листок, инкрустированный жемчужинами.
— Да, это заколка Этель! — воскликнула мисс Эден. — Но я не думаю, что она ее где-то обронила; недавно она дала ее на время своему другу, — она улыбнулась. — Знаете, сегодня молодые девушки имеют замечательную привычку обмениваться такими знаками внимания с молодыми людьми. В мои дни все было по-другому.
— Не сочтите за бестактность, — продолжал я, — но нельзя ли узнать имя этого молодого человека?
— Конечно, — отвечала дама. — Это мистер Рэймонд Хардинг.
— Сын мистера Хардинга, президента банка? — спросил я. Хардинги, как всем известно — одно из самых блестящих семейств миллионеров в балтиморском высшем свете.
— Он самый, — ответила миссис Эден. — Мисс Анстей и Рэймонд дружат уже несколько лет. Они наверняка будут вам очень признательны. Припоминаю, что я слышала что-то о пропаже заколки. Мистер Хардинг был у нас вчера вечером и они с Этель казались очень взволнованными. За завтраком Этель пожаловалась на головную боль, но мне показалось, что она плакала. Утром они несколько раз беседовали по телефону, однако Этель ничего мне не сказала, и я подумала, что было бы невежливо ее расспрашивать. Этель была необычайно бледна, и когда Рэймонд заехал за нею после обеда, я заметила, что ей было бы лучше полежать и отдохнуть. Она только засмеялась.
— Мы навестим вас снова, когда они вернутся, — сказал я миссис Эден и поднялся. — Возможно, у меня получится, так сказать, разрешить их затруднения. А пока что, прошу вас, ничего им не говорите.
На улице уже темнело. Дорленд в восхищении схватил меня за руку.
— Мак-Айвер, — сказал он, — вы просто чудеса творите! Дело раскрыто. Ну и чудная же история!
Профессор был ошеломлен.
— Не понимаю, господа, почему вы говорите, что дело раскрыто. Где же мумия? И кто ее похитил?
— Мумия, профессор, — провозгласил я, — находится, вероятней всего, в автомобиле мистера Рэймонда Хардинга.
— Вы хотите сказать, что он и есть вор?
— Думаю, он взял мумию и в это время обронил заколку. А это выпало из его автомобильного шлема.
Я показал им позолоченную бумажную буковку «X» — изготовители головных уборов помечают такими бирками вещи клиентов. Это была вторая из моих утренних находок.
— Но мотив, дорогой мой, мотив! — настаивал профессор. — К чему сыну миллионера вламываться в Женский колледж и красть мумию? Бессмыслица какая-то.
— Ответ, сэр, я бы и хотел услышать от мисс Анстей. Вся цепочка событий совершенно очевидна, остается только одно загадочное звено. Я немного знаком с Рэймондом Хардингом. У него есть склонность к бесшабашным выходкам, но в целом он парень неплохой.
— Вы не можете, однако, подозревать Этель Анстей. Она ведь…
Скорбные звуки автомобильного рожка на Двадцать второй улице возвестили о прибытии механического экипажа и прервали хвалебную речь профессора: как видно, мисс Анстей была его любимой ученицей.
— Быстрее! — воскликнул я. — Спрячемся за углом!
По Чарльз-стрит проехал большой прогулочный автомобиль и остановился у дома Этель. Из авто вышел стройный молодой человек и подал руку девушке, помогая спуститься. Они постояли с минуту на тротуаре — раздумывая, как я понял, безопасно ли будет оставить в автомобиле мумию — и затем скрылись в доме.
Мы трое дружно, как один человек, двинулись к машине.
— Посмотрите на заднем сиденье, Дорленд, — сказал я подбежавшему к автомобилю детективу. Я был уверен, что разгадал загадку, но отсутствие мумии подкосило бы мою безупречную логику.
Дорленд издал ликующий возглас.
— Мумия здесь, — крикнул он. — Завернута в резиновое одеяло.
Мы попытались приподнять узел, но окаменевшая дочь фараонов оказалась тяжелее, чем мы рассчитывали.
— Осторожнее, мистер Дорленд, — умолял профессор, — не повредите ее.
— Займемся молодым человеком, — сказал Дорленд, подпрыгивая на тротуар.
— Нет, — возразил я, — у меня есть план получше. Вы умеете водить автомобиль?
Дорленд умел.
— А у вас есть ключ от Гучер-холла? — спросил я у профессора.
Ключ у профессора имелся.
— Тогда предлагаю вам двоим незаметно вернуть мумию в витрину, а я пока побеседую с мисс Анстей.
Без долгих споров они тронулись в путь. Когда автомобиль свернул за угол, я позвонил и спросил мисс Анстей. Пристраивая свою шляпу на вешалку в вестибюле, я перевесил автомобильный шлем Хардинга и убедился, что буква «X» покинула свое законное место в ряду инициалов владельца.
Через несколько минут девушка вошла в гостиную. Я почувствовал искреннюю жалость. У Этель были правильные точеные черты, а прозрачно-голубые глаза, несомненно, светились в лучшие времена неотразимым очарованием игривой молодости. Но сейчас под этими глазами залегли темные круги, веки подозрительно покраснели, щеки отливали бледностью, подчеркнутой темно-голубым шелковым платьем. Даже самый невнимательный наблюдатель понял бы, что она провела немало часов в тревоге и слезах.
— Вы желали меня видеть? — недоуменно спросила она и медленно приблизилась ко мне.
— Я хотел вернуть ваше украшение, — ответил я и протянул ей кленовый листок.
Она побледнела еще больше, если это только было возможно, пошатнулась и оперлась о рояль.
— Я… мне… но это же… Где вы его нашли? — спросила она, судорожно дыша и пытаясь подавить рыдания.
— Вашу заколку нашли в Гучер-холле, возле витрины с мумией.
Она отступила на шаг, затем овладела собой.
— Вы детектив?
Я вздрогнул от неожиданности.
— Нет, — сказал я. — Я друг колледжа и друг мистера Хардинга.
Стоило мне упомянуть это имя, как она рухнула в кресло, спрятала лицо и зарыдала.
— Ах, Рэймонд! — донеслось до меня. — Это означает позор. Это означает тюрьму.
Все ее тело содрогалось от рыданий. Я не мог это выдержать.
— Послушайте, мисс Анстей, — сказал я и легонько прикоснулся к ее плечу. — Ничего подобного это не означает. Даю вам слово джентльмена, что за исключением тех двоих или троих, кому и так все известно, никто ничего не узнает.
Она подняла заплаканное лицо и взглянула мне в глаза.
— Это была безумная шалость, — простонала она. — Во всем виновата я. Меня следует наказать. Все началось с шутки. Я не думала, что он это сделает.
Она вышла в холл и позвала Хардинга. Он вошел в гостиную и страшно удивился, увидев меня.
— Он знает о мумии, — тихо произнесла девушка.
Хардинг отшатнулся.
— Знает?
— Да, он хочет нам помочь.
— Мне хотелось бы избавить тебя от больших неприятностей, Рэймонд, — добавил я.
Молодой человек пристально посмотрел на меня, после крепко пожал мне руку.
— Спасибо, Мак-Айвер, — благодарно проговорил он.
Мы уселись, и тогда молодой человек и девушка рассказали мне всю правду о похищении египетской принцессы. Они наперебой добавляли к рассказу какие-то подробности. Я узнал, что Рэймонд взломал витрину в пятницу после обеда и спрятался в здании колледжа. Когда сторож удалился в другое крыло здания, он быстро вытащил мумию из витрины, спустился по лестнице, открыл северную дверь и побежал к своему автомобилю.
— И приехал сюда, чтобы похвастаться, — сказала мисс Анстей.
— А после этого поехал назад, чтобы вернуть мумию, — продолжал Рэймонд. — Богом клянусь, Мак-Айвер, сторож запер дверь! С тех пор мы места себе не находили. Я не знал, что делать с этой проклятой штукой.
— Но зачем ты ее украл? — спросил я.
Рэймонд остановил бегающие глаза на девушке.
— Я сделал это на спор, — ответил он, помолчав.
Ее бледное лицо порозовело.
— Это не вся правда, мистер Мак-Айвер, — сказала она. — Мы побились об заклад, я дразнила его, шел разговор о поцелуе. Сейчас это звучит глупо, но мы просто веселились. Я не думала, что он это сделает. Ах! мне так жаль!
— Вопрос в том, Мак-Айвер, — сказал Рэймонд, — каким образом я смогу вернуть ее на место.
— Это самое легкое. Мумия уже в музее, — я замолчал, наслаждаясь произведенным впечатлением и их радостными вздохами. — А вот и два джентльмена, вернувшие ее на место, если не ошибаюсь.
Раздался звонок, и я вышел, чтобы впустить Дорленда и профессора.
Следующие пятнадцать минут были пестрой мозаикой вопросов, объяснений, обещаний держать язык за зубами и выражений искренней признательности со стороны молодой пары. Один лишь профессор счел нужным отчитать их за глупую шалость и указать на серьезную опасность, которой они подвергли себя и мумию. Его слова отрезвили влюбленных и в то же время заставили их осознать, какую громадную услугу я им оказал.
Дорленду что-то не давало покоя. Когда мы вышли из дома и распрощались с профессором, он наконец спросил:
— Как вы узнали, что заколка принадлежит мисс Анстей?
— Будь она в виде чертополоха, я искал бы какую-нибудь шотландку, чаровницу из Данди{32}.
— Не понимаю, — развел он руками.
— Кленовый лист, сын мой — это национальный символ Канады.
— Ага, — проговорил Дорленд. — Стоит, значит, читать умные книжки.
— Да, — признался я, — иногда это помогает.
Группа американских методистов в Египте. Крайний справа Д. Гучер. Фот. Ибрагима Хури (1906)