Глава 6. Постоянный кризис или постоянное обновление?

Глава 6.

Постоянный кризис или постоянное обновление?

Квебекцы у руля федеральной власти. — Кто вы, Брайен Малруни? — Успех в Шарлоттауне и провал в Мич-Лейке. — Фритред. «От Юкона до Юкатана». — Разгром 1993 года. — Нет более двухпартийности. — Отделится ли Квебек? — Уязвимая федерация — устойчивая демократия.

На смену независимо мыслившему монреальскому интеллектуалу партийный съезд избрал бывшего министра, напрямую связанного с торонтским и ванкуверским бизнесом, — англоканадца Джона Тернера. Между ним и предшествующим лидером существовала давняя неприязнь, и многие приверженцы Трюдо быстро покинули политическую сцену. Прочие же либералы, особенно англоканадцы, рассчитывали на удержать в своих руках государственную власть под руководством Тернера, считавшегося умелым управленцем и любимцем предпринимательского мира.

Тернер сделал смелый шаг, став первым после Лорье либеральным лидером, баллотировавшимся в Западной Канаде — оплоте оппозиционных сил. Он выставил кандидатуру в Ванкувере.

Но и консерваторы сменили лидера. Их новым вождем стал монреальский юрист Брайен Малруни. Впервые руководителем федеральной консервативной партии стал квебекец. Впервые после Беннета партию возглавил человек, имевший разносторонние связи с крупным канадским и межнациональным капиталом.

Малруни вырос в ирландской рабочей семье в «филиальном городе» Бе-Комо на севере Квебека, в котором почти все работали на чикагский трест Маккормиков. Подростком начал трудовую жизнь. Тогда же стал активистом консервативной партии и со временем достиг важного поста — казначея партии в Квебеке.

Общительный до развязности Малруни быстро делал карьеру: стал партнером в старинной юридической фирме «Огилви и Рено», ведущей дела богатых клиентов; в середине 70-х годов прославился урегулированием трудового конфликта на строительстве большой ГЭС у берегов Гудзонова залива, в ходе которого профсоюзная мафия открыто выкручивала руки властям и неорганизованным рабочим. Он оказал этим важную услугу квебекскому правительству и капиталу американского Северо-востока, стремившемуся поскорее начать получать дешевую электроэнергию из Квебека.

Затем удачливый посредник между трудом и капиталом «вознесся в экономическую стратосферу Северной Америки»: его избрали президентом железорудной компании «Айрон ор» — канадского филиала американской корпорации «Ханна майнинг». Филиалом он руководил весьма успешно. Объездил все рудники «Айрон ор», разбросанные по глухомани Квебека и Ньюфаундленда, много общался с работниками, улучшал условия их труда. При массовых увольнениях Малруни настаивал на выплате рабочим щедрых (в размере полугодового оклада) выходных пособий. Трудовых конфликтов при нем в «Айрон ор» не было.

Все это позволило Малруни через семь лет баллотироваться в партийные лидеры и в трудной борьбе нанести поражение Кларку, который, впрочем, не собирался расставаться с постом. Чаша весов склонилась на сторону Малруни только в четвертом туре голосования.

Преуспевающий менеджер в короткий срок пополнил партийную казну, сплотил и дисциплинировал членов партии, что не удавалось никому после Беннета. Малруни не проводил партийных чисток, а обхаживал и задабривал недовольных. Он обласкал ветеранов — «ковбоев Дифенейкера» и одновременно не оттолкнул молодых, более прогрессивных партийных деятелей. Малруни поджентльменски обошелся с побежденным Кларком, пообещав ему крупный пост в правительстве после прихода к власти.

Преимущество либералов в начале кампании 1984 г. быстро сошло на нет. Оказалось, что избиратели воспринимают Тернера как «человека ниоткуда» — он родился на Британских островах, рос в Британской Колумбии, баллотировался на выборах в Монреале, работал юрисконсультом бизнеса и директором корпораций в Торонто. Почти десять лет Тернер провел вне политики, отвык от общения с массовой аудиторией. Он плохо говорил по-французски. Поэтому ему не удалось создать базу поддержки ни в одном регионе страны.

Тернера поддерживали далеко не все либералы. Многие так и не смогли простить ему интриг против Трюдо. Кроме того, он выглядел скованным и неуверенным на телеэкране.

Малруни же очень непринужденно общался с публикой, постоянно сверкал улыбкой, выигрывал телевизионные дебаты и в лучших традициях предвыборных технологий непрерывно раздавал обещания. Он ловко взял на вооружение популярный лозунг новых демократов об увеличении занятости. «Работы, работы и работы!» — провозглашал Малруни. А самое главное — он ранее не работал в правительстве, а значит не отвечал за положение дел в экономике.

Победа консерваторов в 1984 г. была грандиозной. Они победили во всех провинциях и получили 211 депутатских мест вместо прежних 102. Впервые в канадской истории премьер-министром стал выходец из рабочего класса. И впервые правительство консервативной партии возглавил квебекец.

Сам Тернер был избран в парламент. Либералы сохранили 40 мандатов — больше, чем новые демократы. Но последние отделались легким испугом, потеряв всего одно место. А либеральная партия Канады никогда ранее, даже в дни Маккензи, не терпела подобного поражения. Она утратила свыше ста мест. Она проиграла в каждой провинции, в том числе в собственной крепости — Квебеке. Из 29 министров-либералов избиратели забаллотировали свыше половины.

Кормило власти почти на десять лет перешло в руки консерваторов, прочно связанных массой формальных и неформальных уз с предпринимательскими кругами и военным истэблишментом. Министром финансов Малруни назначил Майкла Уилсона, пришедшего в политику из инвестиционного бизнеса Онтарио. Предпринимателями были ранее и многие другие консервативные министры — альбертцы Харви Андре и Дональд Мазанковски, саскачеванец Рей Гнатишин, онтарианцы Уильям Макнайт, Синклер Стивене и Уильям Уайнгард, квебекцы Бенуа Бушар, Бернар Валькур, Мишель Коте и Марсель Массе. Зато по доле политиков с университетскими дипломами и с ученой степенью консерваторы заметно проигрывали либералам.

Стремившийся максимально обновить и омолодить федеральную политику, Малруни назначил министрами многих лиц, впервые избранных в парламент. Среди них были федералисты-англоканадцы и рекруты из квебекских национал-сепаратистских группировок. К последним принадлежали только что вступившие в консервативную партию Моник Везина, Марсель Массе, Андре Шампань. В результате консервативному правительству крайне не хватало управленческого опыта и согласованности действий.

«Теперь будет меньше необоснованных придирок к нам», — с нескрываемым облегчением и радостью писала американская печать. Подобные предсказания очень быстро оправдались.

Канадо-американские отношения вернулись в эпоху Сен-Лорана.

В отличие от Трюдо Малруни отлично ладил с президентами США. Все их встречи протекали в непринужденной обстановке. Тон был задан на встрече Рейгана и Малруни в Квебек-Сити в 1985 г.: два ирландца, один из которых стал канадским премьер-министром, а другой — президентом Штатов, публично распевали народную песню «Когда улыбались глаза ирландки». Сходным образом сложились отношения Малруни с Бушем-старшим.

Малруни сделал шаг, от которого отказались Дифенбейкер, Пирсон и Трюдо. Канада вступила в Организацию американских государств, в которой велико влияние США. В полном согласии с линией Вашингтона и Брюсселя правительство Малруни увеличило военные расходы и численность канадских вооруженных сил. Совместно с американцами приступило к замене устаревших локационных станций в Арктике. Замену завершили к середине 90-х годов. Она обошлась в полтора миллиарда долларов, при этом 60% расходов оплатила Канада. При Малруни американцы продолжали испытывать в Северной Альберте крылатые ракеты. Широкомасштабные протесты канадских пацифистов премьер-министр игнорировал.

Кабинет Малруни запланировал значительно увеличить военно-морские силы страны. В 1987 г. он обнародовал план оснащения канадского флота «в целях охраны суверенитета в Арктике» 12 подводными атомными лодками. План вызвал политический скандал. Мало того, что он был очень дорогостоящим — Канада никогда не имела подводного флота таких размеров. Его осуществление шло вразрез с разрядкой международной напряженности — ведь Горбачев и Рейган уже достигли соглашения о приостановке гонки вооружений.

План вызвал также бурную критику экологов, справедливо указавших на угрозу разного рода «ядерных аварий» (дело было после Чернобыльской катастрофы) и на опасность загрязнения канадских вод ядерными отходами. Через год — в преддверии всеобщих выборов — Малруни вынужден был отказаться от покупки подводных лодок. А еще через три года консервативный министр национальной обороны обнародовал новый план — приобретения новейших военных вертолетов «для выслеживания советских подводных лодок».

Премьерство Малруни оказалось закономерной реакцией на длительное правление централистски настроенных либералов. Пожалуй, консерваторы продолжили политику либералов только в вопросе о двуязычии.

Экономическими приоритетами страны консервативный кабинет объявил оздоровление финансов и улучшение инвестиционного климата. Проконсультировавшись с общественными организациями, Малруни снизил ставки кредита, существенно упростил федеральную налоговую систему. Налоговые льготы были сохранены только за самыми эффективными и прибыльными (в пересчете на одного занятого) предприятиями. Введенные либералами налоговые скидки на исследования, новые вложения, на реинвестиции были урезаны или отменены.

Зато консерваторы повысили почтовые тарифы, увеличили пошлины на страхование граждан, на расторжение брака, на иммиграционные процедуры. В 1989 г. консерваторы по примеру британского кабинета Тэтчер обложили все товары и услуги 7-процентным налогом.

Малруни приступил к демонтированию государственного регулирования экономики. В первую очередь это проявилось в энергетической политике и в сфере контроля над иностранным капиталом.

Консерваторы уже в 1985–1986 гг. по примеру Рейгана отменили федеральный контроль над ценами на нефть и газ. Кабинет Малруни восстановил большинство налоговых и кредитных льгот транснационального бизнеса и существенно снизил налоги с нефтегазового сектора. Затем консервативное правительство уступило Новой Шотландии и Ньюфаундленду права на континентальный шельф в Атлантике. Оно сделало даже больше, чем хотели получить провинции (Новая Шотландия после 1982 г. не претендовала на шельф). Тем самым Малруни создал чрезвычайно выгодный регионалистским и сепаратистским кругам прецедент, не пошедший на пользу федеральному центру.

Консерваторы аннулировали многие полномочия «Петро-Канады» и сменили практически весь Совет ее директоров. Фирма, решительно и умело отстаивавшая государственные интересы страны, теперь получила указания руководствоваться только коммерческими соображениями.

Изучив опыт свертывания госсектора в Европе и в канадских провинциях — Альберте, Саскачеване, Ньюфаундленде, Онтарио, Малруни обнародовал федеральную программу денационализации и затем образовал министерство денационализации. В ходе выполнения программы одни государственные фирмы были слиты друг с другом, другие выставлены на продажу, третьи (внушительное большинство) сохранили прежний статус. На покупку активов каждой из выставленных на продажу государственных корпораций выделялся довольно длительный — полугодовой срок. К потенциальным покупателям не предъявлялось предварительных требований, кроме одного. Канадской фирме не продавали более 25% пакета акций, а иностранной фирме — более 10% акций.

В итоге приватизации, укрупнения или слияния предприятий госсектора количество госкорпораций удалось уменьшить с почти 500 до 300 с небольшим. На продаже их активов консервативное правительство выручило около 2 млрд. долларов. Ранее данные корпорации приносили Оттаве около 5 млрд. долл. ежегодной прибыли. Таким образом, консерваторы ограничивали могущество разросшейся федеральной бюрократии и снимали часть бремени с федерального бюджета, но продавали госсобственность в убыток государству. Фактически они позволили частному бизнесу приобрести по очень льготным ценам несколько федеральных корпораций.

Начатая Малруни в 1991 г. (после сомнений и колебаний кабинета) приватизация популярной «Петро-Канада» нанесла консерваторам заметный политический урон. Не все деятели консервативной партии одобрили продажу «Петро-Канады», о чем свидетельствовали противоречивые заявления нескольких министров.

Порывая с традициями Макдональда, Бордена и Дифенбейкера, Малруни заявлял: «Я сознательно открываю дверь перед американскими инвесторами, как и перед японскими, германскими, английскими и французскими».

Приводившее в замешательство зарубежных бизнесменов Агентство проверки иностранных капиталовложений консерваторы переименовали в Канадское инвестиционное управление, а его полномочия существенно урезали.

Главной задачей Управления с 1985 г. было сделано не наблюдение над иностранным капиталом, а привлечение последнего в Канаду. Потенциальным покупателям канадских фирм в заявках на покупку надлежало доказывать лишь одно: что данная покупка не принесет ущерба стране. Прежний туманный критерий «ощутимой выгоды» был заменен еще более расплывчатым понятием «конечной выгоды». Сроки ответа Управления на заявки покупателей были значительно сокращены, а отсутствие ответа теперь считали не отказом, а согласием правительства на сделку. Контроль над иностранным капиталом был тем самым радикально ослаблен. С этого времени вновь происходит укрепление его позиций в Канаде, причем опережающими темпами растут инвестиции из Японии, Южной Кореи, арабских стран.

Развивая «открытость страны бизнесу», консервативное правительство пришло к радикальному повороту во всей внешнеэкономической политике федерации. После двухлетних переговоров с США на разных уровнях — чиновников, министров и глав правительств — оно заключило в 1987 г. канадо-американское соглашение о свободной торговле — фритреде. Это чрезвычайно важное соглашение наметило упразднение двумя североамериканскими державами таможенных тарифов, пошлин, двустороннюю отмену экспортных и импортных квот, образование континентального энергетического рынка, свободную конкуренцию фирм двух стран при заключении контрактов частного бизнеса с правительствами.

Обе страны в значительной степени поступились своим экономическим суверенитетом. Но поскольку канадская экономика в 10 раз слабее развита, чем американская, в большей выгоде оказались Штаты. В Канаде от фритреда выиграл инвестиционный бизнес, ресурсный сектор, носители некоторых новейших наукоемких технологий — авиационная промышленность, нефтехимия, генная инженерия. Зато в проигрыше остались большая часть обрабатывающей промышленности и сферы услуг, немалая часть агробизнеса.

Инициатива Малруни сначала застала канадское общество врасплох, а затем натолкнулась на сильное противодействие. Правда, ее поддержали большинство провинциальных правительств и важнейшие предпринимательские союзы. Против же выступили фермерские ассоциации, профсоюзы, большая часть интеллектуалов, многие газеты и телекомментаторы. Законодательные ассамблеи двух центральноканадских провинций — Онтарио и Манитобы — осудили соглашение. Самые решительные противники фритреда во главе с крупным книгоиздателем Мелвиллом Хертигом образовали Национальную партию, бросившую консерваторам вызов во многих округах. Отмечались попытки образования массовой антифритредской коалиции.

Несколько министров-консерваторов, в том числе бывший мэр Торонто Кромби, ушли в отставку из-за несогласия с принципами фритреда.

В палате общин обсуждение условий соглашения о фритреде заняло около шести месяцев. Все оппозиционные партии проголосовали против. Когда же законопроект поступил в сенат, то последний, в котором господствовали либералы, парализовал его обсуждение обструкциями. Тогда премьер-министр распустил парламент и провел новые выборы. Предвыборная кампания 1988 г. протекала в весьма накаленной обстановке. Она весьма напоминала референдум о фритреде.

Либералы, новые демократы и националисты обвиняли Малруни в предательстве национальных интересов и капитуляции перед Соединенными Штатами. Консерваторы понесли поражение в шести окраинных провинциях и в крупнейшем городе — Торонто. Но они сохранили поддержку относительного большинства избирателей и остались у власти. Из крупных городов их поддержали Монреаль, Эдмонтон и Калгари.

Якорями спасения Малруни оказались Квебек и Альберта. В этих провинциях правящая партия получила огромное большинство. В провинции Онтарио консерваторы проиграли в Торонто, но все же сохранили добрую половину депутатских мест.

Главными козырями консерваторов оказались не продуманность или доходчивость их предвыборной платформы, а совсем другие факторы — снижение безработицы, спад инфляции; второстепенными факторами — разрозненность действий оппозиционных партий, нехватка денег у либералов.

Определенную роль сыграли хорошие ораторские и внешние данные Малруни — самообладание, находчивость в полемике, глубокий мелодичный баритон, отлично сидящие костюмы, статная фигура. Политические обозреватели позже писали, что при менее хватких Дифенбейкере или Кларке консерваторы не выиграли бы борьбы вокруг фритреда.

О заинтересованности правящих кругов западного мира в победе фритреда и Малруни свидетельствовали публичные заявления в дни кампании 1988 г. Рональда Рейгана и Маргарет Тэтчер в пользу канадских консерваторов.

Строго говоря, борьбу вокруг фритреда выиграли его противники. В масштабе страны за три партии, боровшиеся против соглашения, проголосовало абсолютное большинство — 55% канадцев, тогда как за консервативную партию — 43%. Но при мажоритарной избирательной системе, принятой в Канаде, решающее значение имеет исход голосования в каждом отдельно взятом округе, а не в масштабе страны. Голоса, доставшиеся мелким партиям, в расчет не берутся. Данная система и предопределила успех консерваторов. Появление Национальной партии углубило раскол в стане противников Малруни и оказалось ему на руку.

После выборов сенат прекратил обструкцию. Среди сенаторов-либералов произошел раскол. Часть их теперь сочла целесообразным поддержать фритред, и в декабре 1988 г. соглашение было утверждено верхней палатой, что стало примером редкого для XX в. вмешательства канадского сената в политическую борьбу. Соглашение о фритреде вступило в силу в 1989–1999 гг.

Наибольшее сопротивление канадского общества встретили не экономические, а конституционные инициативы кабинета Малруни.

Малруни считал глубоко ошибочным безучастное отношение Трюдо и Тернера к непризнанию Квебеком конституционной реформы. Став премьер-министром, он переименовал министерство федерально-провинциальных отношений в министерство конституционного развития и призвал квебекское правительство «с честью и достоинством» присоединиться к реформе. Как раз в это время проигравшая очередные выборы Квебекская партия уступила место антисепаратистски настроенным провинциальным либералам. Когда Квебек дал согласие, к переговорам были привлечены остальные провинции.

Длительные и большей частью закрытые федерально-провинциальные переговоры и консультации увенчались соглашением Малруни с провинциальными премьерами. Оно было заключено в 1987 г. в Мич-Лейке — курортном местечке близ Оттавы. Мич-Лейкское соглашение было призвано заменить многие статьи Конституционного акта.

Впервые за всю свою историю Канада официально была определена как страна, состоящая из «франкоязычного сообщества, существующего преимущественно в Квебеке, но не ограничивающегося им, и англоязычного сообщества, существующего главным образом за пределами Квебека, но также и в Квебеке». Данная характеристика федерации была объявлена ее фундаментальной особенностью. Квебек в соглашении именовался «уникальным сообществом внутри федерации».

Право на формирование сената и Верховного суда Канады передавалось провинциям. Все провинции также получали право вето в вопросах о полномочиях федерального парламента и Верховного суда Канады.

Мич-Лейк стал еще одной значительной уступкой федерального центра всему провинциальному уровню власти. Все провинции теперь могли рассчитывать на дальнейшее упрочение своего влияния в федерации. Но в первую очередь в выгоде от соглашения оказался Квебек. Впервые федеральная власть и англоязычные провинции официально признали «специальный статус» Квебека, в чем ему последовательно отказывали Пирсон, Трюдо и Кларк.

Мич-Лейкское соглашение должно было войти в силу после его одобрения федеральным парламентом и законодательными ассамблеями всех провинций. На ратификацию соглашения авторы Мич-Лейка отвели внушительный срок — три года.

Когда текст соглашения был опубликован — в пересказе газетных обозревателей, у Малруни появились значительные шансы на успех. На опросах Мич-Лейк поддержало почти 60% канадцев. Ведь соглашение позволяло найти выход из конституционного тупика. Депутаты парламента утвердили условия соглашения в 1988 г. огромным большинством — 200 голосами против семи. В поддержку Мич-Лейка высказалась основная часть депутатов всех тогдашних парламентских партий.

Во время избирательной кампании 1988 г. все оппозиционные партии постарались не допускать выпадов против Мич-Лейка. Пользуясь преобладанием стихийных настроений в пользу общенационального примирения, консерваторы сделали Мич-Лейк своим политическим козырем, что во многом позволило кабинету Малруни остаться у власти.

К 1989 г. соглашение ратифицировали подавляющее большинство провинциальных законодательных ассамблей — восемь из десяти. Первым его одобрило Национальное собрание Квебека, вторым — законодательная ассамблея Альберты. Однако против соглашения решительно выступили бывший премьер-министр Трюдо, бывший министр юстиции Кретьен, лидеры индейских и эскимосских ассоциаций, правительство Манитобы. После опубликования полного текста соглашения к ним присоединились поборники гражданских свобод.

Критики Мич-Лейка усмотрели в нем широкомасштабные и потому опасные для страны уступки провинциям, нежелание подтвердить закрепленные в Хартии права и свободы женщин, этнических меньшинств и коренного населения. Чем дальше, тем большее негодование стала вызывать антидемократическая процедура выработки соглашения — в кругу премьеров и их закулисных советников, без предварительного обсуждения текста в законодательных органах.

Масла в огонь подлило принятие квебекским Национальным собранием в конце 1988 г. — при полном бездействии Оттавы — законодательства, сильно урезавшего права англоязычных квебекцев на использование своего языка в образовании, торговле и т. д. В провинции образовалась англоязычная Партия равенства, подавшая на квебекское правительство в суд.

Судебные приговоры в пользу квебекского правительства в 1989–1990 гг. вызвали бурную реакцию англоканадской общественности во всех провинциях, но особенно — в соседних с Квебеком. Большинство англоязычных средств массовой информации перешло на сторону противников Мич-Лейка. Многие муниципалитеты Онтарио демонстративно объявили себя исключительно англоязычными районами.

В ходе неожиданного для консерваторов напряженного политического противоборства Мич-Лейкское соглашение, несмотря на усилия премьер-министра, поддержанного частью провинций, стало предметом массовых нападок. К 1990 г. оно уже лежало в руинах.

Три провинциальных премьера, ранее ревностно защищавших соглашение, лишились власти в итоге очередных выборов. Новое правительство Ньюфаундленда возглавил Клайд Уэллс, твердый федералист, ранее работавший в секретариате Трюдо. Он сформулировал лозунг, близкий каждому англоканадцу: «Уступки Квебеку? Ни грана, ни йоты, ничего!»

Правительство Уэллса в 1990 г. пошло на почти уникальный шаг — отозвало из провинциальной ассамблеи резолюцию об одобрении Мич-Лейка и снова поставило ее на голосование. Оно дало отрицательный результат.

Завершающий удар Мич-Лейку нанесла другая провинция — Манитоба. «Нет», произнесенное 3 июня 1990 г. депутатом манитобской ассамблеи, новым демократом индейского происхождения Элихью Харпером, означало окончательный крах соглашения.

В спорах вокруг Мич-Лейка Малруни постепенно лишился репутации выразителя и защитника общеканадских интересов. Теперь таковым казался Клайд Уэллс. Будучи главой малонаселенной окраинной провинции, позже других вошедшей в федерацию, он проявил себя гораздо большим государственником, чем премьер-министр.

К 22 июня 1990 г. соглашение в силу не вступило, превратившись в бесполезный пустой лист бумаги. Федерация же оказалась разъединенной по языковому и региональному принципу глубже и опаснее, чем когда-либо ранее. Вновь оживилась и приобрела значительное влияние на массы Квебекская партия. Правительство квебекских либералов обвинило в «предательстве» всю англоязычную Канаду, объявило Оттаве бойкот и заявило о необходимости борьбы за «суверенитет-ассоциацию».

Термин «Мич-Лейк» стал нарицательным. Он начал олицетворять любую непродуманную инициативу, обреченную на провал. Канада снова оказалась ввергнутой в конституционный кризис. Положение неуклонно выходило из-под контроля центральной власти. Поддержка консерваторов на опросах общественного мнения упала до беспримерно низких показателей — 12–15%.

Массовая база поддержки консервативной партии стала откровенно разваливаться. К 1990 г. оформились две новые партии — основанный западноканадцами Канадский альянс и созданный квебекскими сепаратистами Квебекский блок. К новым партиям немедленно присоединились многие бывшие консерваторы, в том числе около десяти депутатов. Лидером Квебекского блока стал старинный приятель Малруни и его бывший министр Люсьен Бушар. Уход Бушара к сепаратистам стал сенсацией и нанес болезненный удар премьер-министру.

К Мич-Лейку прибавились экономические трудности. На рубеже 80-х и 90-х годов Северная Америка пережила очередную депрессию — стагфляцию. Безработица вернулась к 11% рабочей силы, курс национальной валюты снова снизился, дойдя до 75 американских центов, начала расти инфляция.

Уменьшение налогов с ресурсного (особенно нефтегазового) бизнеса обернулось новым увеличением бюджетного дефицита. В борьбе с ним Малруни и его министр финансов Уилсон по опыту британских консерваторов установили в 1989 г. 7-процентный налог с продаж на все товары и услуги. Но состояние экономики только ухудшилось. Последовал очередной спад, перешедший в пятилетний хозяйственный застой. Народные массы пришли в ярость.

Становилось все очевиднее, что «крепкий хозяйственник» Малруни, подобно Беннету, оказался бездарным государственным руководителем. Консерваторы лихорадочно искали выход из положения. Малруни в 1991 г. предпринял новую конституционную инициативу. Ему удалось вернуть за стол переговоров двух «губителей» Мич-Лейка — Ньюфаундленд и Манитобу, а затем родную провинцию — Квебек.

В Шарлоттауне, где в 1864 г. была начата разработка АБСА, Малруни и провинциальные премьеры в 1992 г. согласовали новый конституционный компромисс — Шарлоттаунское соглашение. Его в отличие от Мич-Лейка разрабатывали при открытых дверях, гласно.

В Шарлоттауне федеральный центр полностью отказался от старинного и давно уже не использовавшегося права вето над провинциальными законами. Напротив, каждая провинция получила право вето на будущие конституционные поправки, на кандидатуры сенаторов и верховных судей. В области культуры и трудовых отношений провинциальная юрисдикция, и без того объемная, отныне становилась безраздельной.

Подтверждалась уникальность квебекского «отдельного сообщества». Квебеку гарантировалось не менее четверти мест в палате общин. Ему были даны исключительные права в защите статуса французского языка, что фактически означало санкционирование провинциального одноязычия и порадовало франкоквебеских национал-сепаратистов.

Уникальность статуса Квебека, впрочем, противоречила другому положению — о равноправии всех провинций. Соглашение таким образом являлось миной замедленного действия.

По предложению Малруни Шарлоттаунское соглашение было вынесено на всенародное голосование. Чтобы вступить в силу, оно должно было получить поддержку большинства не менее чем в семи провинциях с 50% населения страны. Перед избирателями был поставлен вопрос: «Согласны ли вы с обновлением конституции на основе соглашения 1992 года?» На предшествующую референдуму кампанию, отвели два месяца.

Кабинет Малруни и поддержавшие его правительства Альберты, Британской Колумбии, Нью-Брансуика, Острова Принца Эдуарда доказывали избирателям, что Шарлоттаунский компромисс — уникальный шанс сохранить единое демократическое государство. Иначе начнется отток капитала за рубеж, основы демократического федерализма начнут расшатываться, что превратит Канаду в страну, раздираемую межэтническим усобицами вроде Ливана или Югославии (тогда только что распавшейся).

Поначалу Шарлоттаун поддержали многие газеты и телеканалы, крупные предприниматели, профсоюзные лидеры. Однако большинство оппозиционных партий — общенациональных и провинциальных (Либеральная, Квебекский блок, Партия равенства, Партия реформ и др.), а также многие массовые общественные организации выступили против соглашения.

Значительный резонанс в стране вызвало осуждение Шарлоттаунского соглашения бывшим премьер-министром Трюдо. Федеральное правительство с разных сторон было обвинено в поспешности, обслуживании узкокорыстных региональных интересов, нагнетании страха, неискренности.

Обращало на себя внимание, что заявившее о поддержке соглашения правительство Британской Колумбии вело агитацию в его пользу вяло и нерешительно. А правительство Онтарио, формально солидаризовавшееся с Малруни, в сущности заняло нейтральную позицию.

Несмотря на краткость кампании, противники Шарлоттауна сумели добиться поворота в настроениях избирателей. На третьем по счету общенациональном канадском референдуме 26 октября 1992 г. 45% пришедших к урнам граждан ответили правительству «да» и 55% — «нет». Принципы Шарлоттауна нашли одобрение у избирателей только трех малонаселенных периферийных провинций — Ньюфаундленда, Нью-Брансуика и Острова Принца Эдуарда, в которых проживает менее одной десятой части канадцев. В ключевой провинции Онтарио голоса избирателей разделились поровну. В родной провинции премьер-министра — Квебеке — 60% избирателей проголосовали против соглашения. Все западноканадские провинции, в которых усилились антиквебекские настроения, проголосовали против, а также Новая Шотландия.

Шарлоттаунское соглашение разделило участь Мич-Лейкского, что означало конец премьерства Брайена Малруни, который ранее хвастливо утверждал, что останется главой правительства до XXI в. В феврале 1993 г. он сообщил о скором уходе в отставку, а в июне исполнил это намерение. До очередных парламентских выборов оставалось менее пяти месяцев.

Малруни покинул политическую арену буквально осыпаемый проклятиями большинства соотечественников. Занятый конституционной реформой, которую он так и не сумел завершить, он оставил после себя полуразрушенную федерацию и скверное экономическое наследство — безработицу на урорне 11%, дефицит бюджета в 32 млрд. долларов.

Желающий бороться за пост премьер-министра и лидера правящей партии не было. Консерваторы предчувствовали поражение. Виднейшие деятели кабинета Малруни — Уилсон, Кларк, Мазанковски, Кромби, Стивене — демонстративно отказались от депутатских мандатов.

Горькая чашу расплаты за чужие грехи выпала на долю малоизвестной деятельницы консервативной партии, 45-летней англоканадки из Британской Колумбии Ким Кемпбелл. Ввиду малого количества претендентов на партийном съезде она была избрана уже во втором туре голосования. Ее единственным оппонентом был еще менее известный франкоканадец Жан Шаре, получивший, впрочем, 47% голосов.

Кемпбелл быстро образовала новый кабинет из молодых консерваторов, не замешанных в скандалах. Она объявила о намерении «приблизить правительство к народу», сократила количество министров и министерств с 35 до 25. В противоположность предшественникам она не назначала министров-сенаторов. Кемпбелл наметила сокращение федерального госаппарата, обещала отказаться от политического патронажа.

Кемпбелл суждена была судьба Джона Тернера. На несколько недель она стала самой популярной личностью из всех партийных лидеров. В начале предвыборной кампании преимущество было на ее стороне. Сыграло свою роль то, что она была новой для электората личностью. А затем последовало падение авторитета консерваторов, вскоре принявшее характер обвала. Кемпбелл опрометчиво подтвердила верность приевшейся всем экономической стратегии Малруни и Уилсона — возлагать надежды на саморазвитие экономики ради оздоровления финансов, чем сразу сыграла на руку либералам.

Увлекшись выступлениями перед рядовыми, политически не определившимися избирателями, Кемпбелл пренебрегла общением с активистами консервативной партии и журналистами. Это естественно вызвало непонимание в рядах ее партии и ухудшило отношение к ней со стороны СМИ, которые и без того в своей массе не жаловали федеральных консерваторов.

Кемпбелл и ее советники сильно недооценили нового лидера либеральной партии Жана Кретьена, пренебрежительно считая его «человеком вчерашнего дня» (Кемпбелл на 13 лет моложе Кретьена).

Сразу после избрания Кемпбелл — уроженки и жительницы англоязычного Дальнего Запада, плохо говорившей по-французски, — партийный аппарат консерваторов в Квебеке затрещал по швам. Ранее он держался исключительно усилиями Малруни и его соратников. Тогда Кемпбелл спешно передала молодым и неизвестным публике консерваторам-франкоканадцам ряд министерских постов, ранее принадлежавших англоканадцам. Жана Шаре она сделала министром промышленности и торговли и заместителем премьер-министра, Жиля Луазеля — министром финансов.

К неудовольствию англоязычной Канады, «власть франкоканадцев» в Оттаве при Кемпбелл сохранилась и даже укрепилась. Когда подобные демарши предпринимали квебекцы Трюдо и Малруни, это тоже вызывало недовольство в Онтарио и Альберте, но было по крайней мере понятно. Когда то же самую линию продолжила англоканадка-протестантка с Тихоокеанского побережья, раздражение многих англоканадцев вылилось в гнев. Бегство же политиков из правящей партии в Квебекский блок Люсьена Бушара остановить все равно не удалось.

Серьезным промахом Кемпбелл стала ее неготовность отказаться от военно-экономической сделки на сумму свыше 4 млрд. долл. — покупки новейших вертолетов для слежения за «советскими подводными лодками». Тем самым Кемпбелл сделала себя уязвимой перед обвинениями в милитаристских устремлениях и в противодействии выделению средств на насущные нужды — борьбу с экономическими трудностями. Находясь в столь невыгодном стратегическом положении, консерваторы усугубили его тактическими ошибками.

Всеобщие выборы 25 октября 1993 г. ознаменовались сразу несколькими сенсациями.

Консервативная партия потерпела сокрушительное поражение, какого не знала никогда ранее. Доля голосов консерваторов упала с 43% до 16% избирательного корпуса. Из 169 депутатских мест, полученных в 1988 г., они удержали всего два, проиграв во всех регионах и провинциях страны. Партия не сохранила ни одного мандата даже в Онтарио и западноканадских провинциях, бывших ранее ее оплотами. С первого места в федеральной политике консерваторы оказались отодвинутыми на пятое.

Все консервативные министры, кроме Жана Шаре, лишились мест в палате общин. Потерпела поражение и Кемпбелл, забаллотированная избирателями родного Ванкувера. Она проиграла малоизвестной активистке Либеральной партии. В соответствии с обычаем Ким Кемпбелл немедленно отправилась к генерал-губернатору и подала в отставку. Ее власть длилась немногим более 100 дней — меньше, чем правление Кларка.

Консервативная партия опять попала в период междуцарствия. Новый лидер Шаре вскоре ушел в отставку — предпочел стать вождем квебекских либералов. Ему на смену консерваторы избрали бывшего премьер-министра Джозефа Кларка, который на пороге 60-летия согласился вернуться в политику. Но Кларку удалось восстановить массовую опору партии только в малонаселенных слаборазвитых Атлантических провинциях. Его родина — Альберта — до сих пор остается вотчиной Канадского альянса.

Либеральная партия в 1993 г. впервые за 30 лет получила места во всех канадских провинциях. Она одержала победу в густонаселенном Онтарио и — впервые со времен Сен-Лорана — совершила прорыв на Дальнем Западе. При 40% голосов партия завоевала абсолютное большинство в палате общин.

Сенсационного успеха добилась национал-сепаратистская партия — Квебекский блок, объединившая многих бывших консерваторов и отдельных провинциальных либералов, а также активистов Квебекской партии. С 54 депутатскими местами блок стал официальной оппозицией. До сих пор это единственный пример в истории человечества, когда партия, открыто призывающая к расчленению страны и суверенизации одной из ее составных частей, является официальной оппозицией.

На третье место вышла еще одна молодая политическая сила — правоцентристский и децентрализаторский Канадский альянс (тогда называвшийся Партией реформ). Он завоевал 52 мандата и победил в двух быстро развивающихся западноканадских провинциях — Альберте и Британской Колумбии.

Обе новоявленные партии сполна пожали плоды борьбы, которую они вели против Мич-Лейка и Шарлоттауна.

Тяжелое поражение потерпела Новая демократическая партия, которая удержала только 9 мест из 44, завоеванных в 1988 г. Новым демократам пришлось расплатиться за поддержку конституционных инициатив Малруни. В определенной мере влияние социалистов подорвало и не зависевшее от них внешнеполитическое событие — крушение Советского Союза. С третьего места, которое социалисты занимали 60 лет, они сместились на четвертое.

Федеральная партийная система Канады в 1993 г. обрела черты многопартийности европейского типа.

Двадцатым по счету премьер-министром федерации стал Жан Кретьен. С этим лидером страна вступила в XXI век. К власти в четвертый раз пришел премьер-министр-квебекец. С 1968 г. пост премьер-министра практически без перерыва занимают квебекцы. Победа Кретьена продолжает данную тенденцию, вызванную к жизни необходимость сохранения единства страны. В отличие от Лорье, Сен-Лорана и Трюдо Кретьен — франкоканадец по обеим линиям.

Кретьен — одна из типичных французских фамилий. Предки Жана Кретьена перебрались в Канаду в XVII в. из долины Луары.

Подобно Малруни, Жан вырос в рабочей семье, в отличие от Малруни — в семье активиста либеральной партии. В семье царил не франко-квебекский национализм, а культ канадского единства в духе Анри Бурассы. Со времен введения всеобщего избирательного права Кретьены голосовали только за либералов, о чем знала вся округа. Жан Кретьен приступил к агитации за либеральную партию уже в 15-летнем возрасте.

«Вы — проклятый либерал», — сердито и вместе с тем добродушно сказал провинциальный премьер Морис Дюплесси, узнав фамилию стоявшего перед ним студента Лавальского университета.

Карьере Кретьена — бакалавра права, способствовала постоянная нехватка франкоканадских федералистов в политическом мире Оттавы. В 29-летнем возрасте начинающий адвокат стал депутатом, в 33-летнем — министром без портфеля в кабинете Пирсона. Его политическими наставниками были Митчелл Шарп и Пьер Трюдо. В Оттаве молодому франкоканадцу пришлось осваивать английский язык. На нем он до сих пор говорит с неподражаемым акцентом.

В кабинете Трюдо Кретьен занимал самые разные посты. Впервые он получил известность на посту министра индейцев и Севера; по его настоянию проекты освоения арктических территорий обсуждались в условиях гласности, было ускорено развитие транспорта и сферы услуг к северу от 60-й параллели. Позже Кретьен стал первым франкоканадцем — министром финансов. На этом посту он зарекомендовал себя противником этатизма и снизил налоги с предпринимателей и корпораций.

В 80-х годах Кретьен на посту министра юстиции сыграл важную роль в конституционной реформе. Тогда же он породнился с крупным монреальским предпринимателем Полем Демаре, выдав дочь за его сына.

На партийном съезде 1984 г. Кретьен баллотировался в лидеры, но во втором туре проиграл Тернеру. С ним он не смог найти общего языка и вскоре отошел от политики. Тогда же опубликовал имевшие коммерческий успех воспоминания «Прямо из сердца». Зато на съезде 1990 г. он был бесспорным фаворитом и победил в первом же туре.

В 1993 г. ситуация настолько благоприятствовала либералам, что Кретьену не пришлось сражаться в полную силу. Он вел против загнанных в угол консерваторов весьма сдержанную, цивилизованную кампанию, критикуя их политику и планы, но не нападая на Кемпбелл и ее министров-новичков.

Кретьен сформировал правительство из 12 англоканадцев, 10 франкоканадцев и трех «этнических» канадцев. Он назначил самого необычного генерал-губернатора в истории страны — канадскую китаянку Адриенну Кларксон, много лет проработавшую на радио и телевидении.

Видную роль в его кабинете играют министр финансов, бывший предприниматель и менеджер Поль Мартин и бывший мэр Торонто Артур Иглтон. Министерские посты разделены почти поровну между политиками до 45 лет и ветеранами правящей партии.

Будучи в оппозиции, многие либералы критически относились к североамериканской свободной торговле. Но к 1994 г. партийное руководство пришло к выводу, что долгосрочные выгоды фритреда перевешивают его издержки. Поэтому кабинет Кретьена занял позицию, выражаемую старинным термином: «Договоры должны соблюдаться». Североамериканский блок свободной торговли сохранился и расширяется. В 1994 г. в него вступила Мексика. В конце 90-х годов о намерении присоединиться к блоку заявили Чили и Бразилия.

Правительство либералов укрепило долгосрочность, гласность и отчетность в экономической политике Оттавы.

Экономическая программа либералов была обнародована в 1993 г. в форме небольших «красных буклетов». Они во многом были основаны на опыте преодоления бюджетного дефицита правительствами Онтарио и Альберты. В «красных буклетах» содержались цифры о запланированных на десять лет вперед государственных расходах с их разбивкой по статьям и с точным указанием бюджетных источников поступления средств. Был выделен специальный резервный фонд с целью уменьшения дефицита. Программа, которой кабинет руководствуется до сих пор, соединяет, казалось бы, несовместимое — широкомасштабные общественные работы, переквалификацию значительных масс рабочих и служащих, субсидии студенчеству и оздоровление федеральных финансов.

О продуманности и действенности программы говорит устранение к концу 90-х годов колоссального бюджетного дефицита, с которым не справились Трюдо и Малруни. 1998 г. стал в Канаде первым за последние 50 лет бездефицитным годом. Дефицит был преодолен при сохранении почти всех прежних социальных пособий и небольшом сокращении выплат провинциям. А уровень безработицы удалось снизить до 9% рабочей силы.

Первая причина успешной экономической политики Кретьена и Мартина — тщательная продуманность и выверенность ее цифровых ориентиров. Вторая — последовательное сокращение расходов на госаппарат (его численность по наметкам Кемпбелл либералы за десять лет снизили на 15%). Третья — щадящее и дозированное урезание расходов на здравоохранение и пособий безработным. В целом их за 5 лет сократили менее чем на 20%. Важно и то, что либералы поставили в известность о нем страну заранее — еще будучи в оппозиции. Прочие федеральные пособия и пенсии с их антиинфляционными надбавками остались неприкосновенными. Так выглядит современный канадский вариант побуждения трудоспособных к работе и справедливой социальной политики по отношению к престарелым и инвалидам.

Заметим, что дело тут не только в поддержании социальной справедливости. Пенсионеры составляют почти 20% канадцев, поэтому высокие пенсии значительно подпитывают массовый спрос. А без этого вряд ли возможно здоровое экономическое развитие.

Четвертая причина — отказ от наращивания военных расходов. Кретьен отказался от дорогостоящей покупки новых боевых вертолетов, запланированной Малруни и Кемпбелл. Канадские вооруженные силы не участвовали в боях в Персидском заливе, в военных действиях против Афганистана и в бомбардировках Сербии.

Оздоровление финансов, почти не причинившее ущерба народу, позволило Оттаве в конце 90-х годов вернуться к активной социальной политике. В ней все большее место занимают целевые, адресные федеральные выплаты. В то же время сохраняется линия Малруни на упрощение структуры федеральных социальных программ.

Характерно, что либералы за 10 лет выполнили почти все обещания 1993 г. Правительства Кретьена-Мартина пользуются репутацией честного правительства.

Из этого правила есть, впрочем, исключение — либералы не отменили 7-процентного налога на товары и услуги, как обещали во время борьбы за власть. Недовольство избирателей уже стоило мандатов нескольким министрам, но не помешало переизбранию правительства на всеобщих выборах 1997 и 2000 гг.

Жан Кретьен стал первым после Кинга премьер-министром, три раза подряд побеждавшим на выборах с абсолютным большинством.

К настоящему времени либералы, пользуясь улучшением экономического положения, основательно потеснили Квебекский блок. Он утратил многие из завоеванных ранее депутатских мест. С 2000 г. федеральные либералы контролируют половину квебекских округов.

Оттаве удалось также существенно уменьшить опасность, исходящую из рядов Квебекской партии.

В 1995 г. провинциальное правительство Жака Паризо — столь же упорного национал-сепаратиста, как и Рене Левек, — провело второй референдум о будущем Квебека с той же формулировкой вопроса, что и в 1980 г.