Павел Николаевич Переверзев (1871–1944)

Павел Николаевич Переверзев

(1871–1944)

Призван на ответственный пост

Павел Николаевич Переверзев родился в 1871 году. После окончания юридического факультета Санкт-Петербургского университета некоторое время служил в судебном ведомстве.

В 1901 году он вступил в сословие присяжных поверенных и вскоре завоевал признание как один из лучших столичных адвокатов. Как и А. Ф. Керенский, он примыкал к трудовикам и был активным участником масонской ложи.

П. Н. Переверзев имел свои предпочтения в работе – он редко вел гражданские и уголовные дела, но весь свой профессиональный опыт, все незаурядное ораторское искусство посвятил защите людей, обвиненных властями в политических преступлениях. Современники вспоминали, что здесь он был «принципиальным, смелым и мужественным», несмотря на то что политические пристрастия присяжного поверенного не раз оборачивались для него серьезными неприятностями. Он нередко подвергался преследованиям и репрессиям со стороны правительства, а после подписания совместно с А. Ф. Керенским, Н. Д. Соколовым и другими адвокатами известного письма-протеста по делу Бейлиса даже на восемь месяцев угодил в тюрьму.

Известный юрист Б. С. Утевский вспоминал, что П. Н. Переверзев выигрывал почти безнадежные дела – настолько сильное впечатление на слушателей производили его выступления. С восхищением писал об ораторском искусстве Переверзева и его коллега по адвокатской корпорации А. А. Демьянов: «Сам по себе милый человек, «душа-человек», веселый и экспансивный, Переверзев производил на всех очень хорошее впечатление. Он пользовался хорошей репутацией как оратор. И действительно, он владеет свободно речью, имеет хороший голос. Насколько я могу судить, речи его, однако, никогда не были программны, но мысли, им высказываемые, были метки, и речь его с внешней стороны была не без блеска».

Во время Первой мировой войны петроградские адвокаты на свои средства сформировали передовой санитарно-перевязочный отряд (санитарный поезд). Переверзев стал его руководителем и даже приобрел славу «искусного администратора». Человек он был артистичный, любил пофорсить и обратить на себя внимание – в редкие приезды в Петроград этот штатский чиновник направлялся обычно в Министерство юстиции верхом, да еще и в форме, сшитой по военному образцу.

После Февральской революции П. Н. Переверзев одним из первых столичных адвокатов получил от Временного правительства ответственный пост – 11 марта 1917 года он стал прокурором Петроградской судебной палаты. На его плечи легла неожиданно тяжелая ноша, ведь работу приходилось начинать в принципиально новых условиях, когда старые методы прокурорского надзора уже не годились, а новые еще не были созданы. К тому же прокурорская деятельность требовала несколько иных качеств, нежели привычная адвокатская, – в первую очередь нужна была «административная жилка». Хотя она у Переверзева и имелась, все же на него сразу свалилось слишком много неотложных и трудных вопросов. Немудрено, что на первых порах он допустил ряд серьезных ошибок. Пока еще он на все смотрел глазами присяжного поверенного.

Тем не менее Павел Николаевич пользовался хорошей репутацией в общественных кругах – сказывались, конечно, его активная адвокатская деятельность, пребывание на фронте, смелость и решительность. Познакомившийся с ним в этот период С. В. Завадский писал: «Среднего возраста и среднего роста, крепкого сложения, спокойно уравновешенный, скорый на слова, с неизменною трубкою-носогрейкою, он производил впечатление надежного человека. Подчиненные по прокурорскому надзору относились к нему, в общем, с симпатией».

После острого внутриполитического апрельского кризиса 5 мая 1917 года было сформировано новое правительство – его возглавил Г. Е. Львов. А. Ф. Керенский получил в нем портфель военного и морского министра, а Павел Николаевич Переверзев стал министром юстиции и генерал-прокурором. В еженедельнике «Искра» за 1917 год (№ 18) Переверзев был назван «одним из выдающихся присяжных поверенных округа». «Когда произошел настоящий переворот, – отмечалось в газете, – П. Н. Переверзев был призван министром юстиции А.Ф. Керенским на ответственный пост прокурора Петроградской судебной палаты. Через его руки за последнее время прошел целый ряд особо важных дел по расследованию преступлений старой власти».

Став министром и генерал-прокурором, Переверзев посчитал своей обязанностью нанести визит Петроградскому совету присяжных поверенных, из среды которых он вышел. Эта неофициальная и теплая встреча состоялась на квартире Н. П. Карабчевского. Здесь новый министр, несколько увлекшись, произнес странную речь – в другое время она, несомненно, шокировала бы адвокатов. Он откровенно говорил о том, что правительству часто приходится прибегать к явно незаконным действиям и он сам испытал их на себе в бытность прокурором судебной палаты. Так же, по всей вероятности, ему придется поступать и в качестве министра. Переверзев выразил даже сомнение, что после отставки присяжные поверенные примут его обратно в свое сословие, и далее продолжал в таком же духе. Однако радостное возбуждение адвокатов от встречи с высоко взлетевшим коллегой было настолько сильным, что они пропустили его слова «о беззакониях» мимо ушей.

С. В. Завадский отмечал в своих воспоминаниях, что, став министром, Переверзев «не обнаружил… ни настойчивости, ни последовательности. Его, как и Керенского, как и всё Временное правительство, как, может быть, и большинство членов исполнительного комитета Советов рабочих депутатов, несло куда хотело крайнее левое течение, становившееся сильнее и сильнее, но пока остававшееся по-прежнему подводным, хотя кое-где уже и поднимавшееся на поверхность». А известный революционер Н. Н. Суханов называл Переверзева «одной из подозрительнейших фигур в коалиционном правительстве». Некоторые современники, примыкавшие к большевистскому крылу социал-демократической партии, вообще полагали, что

Переверзев слишком уж круто изменил свою политическую ориентацию – защитник большевиков на судебных процессах, устраиваемых царским правительством, вдруг превратился в их ярого гонителя, особенно после июльских событий.

Став прокурором палаты, а затем и генерал-прокурором, П. Н. Переверзев занимался еще и вопросами, больше подходящими для амплуа общественного деятеля, нежели руководителя высокого государственного органа. Например, в Петроградской прокуратуре он держал на должности товарища прокурора специального человека, занимавшегося «подысканием» квартир для каких-то политических организаций. С подобными же просьбами к нему часто обращались и в министерстве юстиции. На замечания своих заместителей, что подыскивать квартиры не дело властей, Переверзев обычно отвечал: «Нельзя и опасно со всеми ссориться».

Вообще, он часто увлекался и брался не за свои дела (между прочим, часто это происходило с подачи А. Ф. Керенского). Так, однажды Керенский поручил ему, тогда еще прокурору палаты, заняться вопросами организации контрразведки. Переверзев не только согласился на это нелепое предложение, но так втянулся в дело, что когда стал генерал-прокурором, то оставил этот вопрос за собой и даже получил под него (без какого-либо постановления правительства) крупную сумму денег. В результате он ежедневно в ущерб другим делам подолгу выслушивал доклады заведующего контрразведкой эсера Миронова. Естественно, это не нравилось многим сотрудникам, но все они помалкивали, и только товарищ министра А. С. Зарудный, человек горячий и резкий, был настолько возмущен, что порывался даже уйти из-за этого в отставку.

Переверзев всегда стремился подчеркнуть свое высокое положение министра и генерал-прокурора, причем выходило это не всегда уместно. А. А. Демьянов вспоминал, как, в первый раз явившись на заседание комиссии по пересмотру Судебных уставов (в нее входили многие корифеи юриспруденции, в частности А. Ф. Кони), Переверзев высокомерно заявил, что они, то есть все собравшиеся, нужны ему для очень важной работы – будто забыв, что эта работа и так шла уже полным ходом.

По свидетельству Н. Н. Суханова, летом 1917 года «в стране продолжались эксцессы, беспорядки, анархия, захваты, насилия, самочинство, «республики», неповиновение и расформирование полков…». В таких условиях сделать ничего кардинального Переверзев не мог, и авторитет его стал заметно падать. Да и вообще в правительстве чувствовалась растерянность.

В Петрограде активную деятельность развили большевики, анархисты, представители некоторых других партий, и в начале июля 1917 года натиск «низов» на правительство достиг своего апогея. Коалиционное правительство, по существу, уже не владело обстановкой.

3 июля в Петрограде начались беспорядки, которые продолжались и на следующий день. Активную роль здесь играли большевики и их орган газета «Правда». Вечером 4 июля П. Н. Переверзев дал приказ о немедленном освобождении здания типографии. Посланный туда воинский отряд арестовал всех работников типографии, изъял рукописи и документы. Все это было доставлено Переверзеву, который находился в штабе Петроградского военного округа.

В июльские дни основные события разворачивались у Таврического дворца – там собралось несколько десятков тысяч рабочих и солдат, требовавших передачи всей власти Советам. На сторону митинговавших перешел и гарнизон Петропавловской крепости. Переверзева обвинили в бездействии. Спустя несколько дней П. И. Переверзев написал письмо в редакцию «Нового времени», где оправдывался: «Не арестовал же я 4 июля до опубликования документов главарей восстания только потому, что они в этот момент фактически уже арестовали часть Временного правительства в Таврическом дворце, а князя Львова, меня и заместителя Керенского могли арестовать без всякого риска, если бы их решимость хотя бы в десятой доле равнялась их преступной энергии».

Ситуация действительно была критической. В этих условиях, для того чтобы вызвать антибольшевистскую реакцию в войсках, Переверзев пошел на решительный шаг – собрался опубликовать попавший из контрразведки в его руки материал о якобы имевшихся связях В. И. Ленина с Германией и о финансовых отношениях большевиков с немцами, осуществляемых через Стокгольм. После небольшого совещания с генералом П. А. Половцевым и полковником Б. В. Никитенко он пригласил к себе представителей воинских частей Петрограда и журналистов. Здесь Переверзев представил им часть имеющихся у него документов и свидетельств. Основными свидетелями против большевиков выступали некий лейтенант Еременко, рассказавший, что, находясь в плену, он якобы слышал разговор, что «Ленин работает на Германию», а также Г. А. Алексинский, скомпрометировавший себя депутат от большевиков в Государственной думе. Хотя объяснения их были довольно невнятными и туманными, они представляли большую опасность для большевиков – даже недоказанные слухи могли заставить солдат от них отвернуться.

Прокурор судебной палаты Н. С. Карийский, сочувствовавший большевикам, информировал их о планах Переверзева. Сразу после этого И. В. Сталин позвонил в исполком Петроградского Совета и срочно потребовал «остановить распространение клеветнической информации о Ленине». Чхеидзе и Церетели стали обзванивать редакции петроградских газет, настаивая на отказе от публикации правительственного сообщения. «Разоблачение» большевиков считали преждевременным даже такие министры Временного правительства, как Терещенко и Некрасов. Но материалы Переверзева все-таки появились – в газете «Живое слово» от 5 июля 1917 года, да еще и под заголовком: «Ленин, Ганецкий и К⁰ – шпионы». К тому же по городу были расклеены плакаты с аналогичным текстом.

Опубликованные материалы вызвали взрыв негодования. Буржуазная пресса, захлебываясь, писала о продажности большевиков и устроила настоящую травлю В. И. Ленина и его соратников. Сторонники же большевиков резко осуждали публикацию и даже образовали комиссию для расследования клеветы. Вследствие разразившегося скандала Переверзеву ничего не оставалось, как 6 июля 1917 года подать в отставку с поста министра юстиции и генерал-прокурора.

После выхода в отставку Переверзев возвратился к своей прежней деятельности и снова стал заведовать на фронте санитарным отрядом петроградской адвокатуры. А. А. Демьянов считал, что П. Н. Переверзев был, при всех своих ошибках, «чистым и честным человеком», но «большим фантазером, беспрограммным и неумелым администратором». «Большевики должны ненавидеть Переверзева, – писал он. – Я знаю, что, когда пришло их время, они готовили крупный процесс с именем Переверзева. Предупрежденный Переверзев скрылся из Петербурга. Большевики преследовали его семью. Если бы Переверзева судили, то вряд ли бы он избежал смертной казни. Но большевики не постеснялись бы казнить его и без суда».

В большевистской России П. Н. Переверзев, конечно же, не остался. В 1920-х годах, подобно другим русским эмигрантам, он жил в Париже. Умер Павел Николаевич в 1944 году.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.