XLIV. Учреждение поветовых сеймиков, новых воеводств и каштеляний по польскому образцу и расширение прав великого вального сейма

XLIV. Учреждение поветовых сеймиков, новых воеводств и каштеляний по польскому образцу и расширение прав великого вального сейма

Потребность в сеймиках по польскому образцу и их установление. Состав, порядок созыва и компетенция поветовых сеймиков. Состав великого вального сейма после введения сеймиков; усиление значения в нем шляхты. Определение Городенского сейма 1566–1567 гг. о посещении сеймиков и сеймов и о порядке совещаний. Учреждение новых воеводств и каштеляний и вызвавшие его причины. Новое военное деление и новый порядок мобилизации; поветовые маршалки. Признание за великим вальным сеймом законодательного значения. Исключение частновладельческой и «спадковой» шляхты из «поветов». Особые права виленских мещан.

Кандидаты на должность земских судей и подсудков на первый раз намечены были на великом вальном сейме. Шляхта, однако, не имела в виду узаконить такой порядок и на будущее время. Желательным был для нее польский порядок избрания кандидатов всею шляхтою, viritim, на местных, «поветовых», сеймиках. Поветовые сеймики по польскому образцу представлялись для Литовско-Русской шляхты идеалом и в том отношении, что они давали ей возможность обсуждать предварительно в полном собрании все те вопросы, которые должен был решать ближайший сейм, и снабжать своих послов на этот счет известными инструкциями. Литовско-русская шляхта уже давно чувствовала в этом потребность и уже давно старалась снабжать своих послов на сеймы инструкциями. Почти на каждом сейме ее послы выступали с петициями как о местных, так и об общих нуждах сословия. Но общегосударственные вопросы заставали шляхетских послов до известной степени врасплох, и послы, не имея указаний от своих избирателей, большею частью шли послушно за своими «старшими братьями», панами-радою и урядниками земскими и дворными, княжатами и панятами. Теперь шляхта хотела иметь свои самостоятельные голоса на великом вальном сейме и принимать более активное участие в его совещаниях и постановлениях. На Виленском сейме 1565–1566 гг. «станы» обратились с просьбою к господарю, чтобы он разрешил им в новых судовых поветах иметь «сеймы поветовые» по примеру Короны «для лепшого и вечистаго порадку в речи посполитой». Господарь исполнил эту просьбу и 30 декабря выдал особый привилей, коим учреждались в Великом княжестве Литовском сеймики по новым судебным округам, где уже засажены новые земские уряды и где они будут засажены впоследствии. Сообразно с этим и в раздел третий нового Статута «О вольностях шляхетских» внесен был новый «артикул» о поветовых сеймиках. На эти сеймики имели собираться все землевладельцы шляхетского звания без исключения – паны-рада, урядники земские и дворные, княжата, панята и вся шляхта повета – и совещаться как о своих нуждах и потребностях, так и «о потребах речи посполитое», о чем им будет объявлено особыми господарскими листами. Господарь обязался созывать поветовые сеймики всякий раз перед вальным сеймом, не позже четырех недель до его начала. «Зволившися вси одностайне», собравшиеся на сеймике должны были выбирать из своей среды двух послов от каждого судового повета и отправлять их на вальный сейм, снабдив инструкциями и полномочиями решать как те вопросы, о которых было объявлено господарем, так «и иные припалые речы водле часу и потребы». Независимо от того, станы, приглашавшиеся прежде лично на вальный сейм, т. е. князья, паны хоруговные, маршалки и все другие урядники земские и дворные, и впредь имели лично ездить на вальные сеймы, занимать свои места и подавать голоса по старому порядку. Для поветовых послов расписаны были места и «воты» в «раде посполитой» в порядке, основанном на иерархии воеводств в господарской раде. Таким образом, первые места были отведены послам Виленского воеводства – Виленского повета, Ошмянского, Вилькомирского, Браславского; затем поветовым послам Трокского воеводства – Трокского повета, Городенского, Ковенского, Лидского и Упитского и т. д. Кроме предсеймовых сеймиков Статут предоставлял воеводам созывать еще сеймики экстренные для избрания кандидатов на открывшуюся вакансию в земском суде.

Итак, на великом вальном сейме с 1566 г. стало гораздо меньше шляхетских представителей, чем на прежнем, когда съезжались послы от множества мелких поветов, особенно из Великого княжества в тесном смысле. На новом сейме шляхетских представителей стало меньше, ибо уменьшилось число самих поветов вследствие соединения в один повет нескольких хоружеств. Но при всем том несомненно, что значение шляхты на сейме не только не понизилось, но повысилось. Благодаря введению поветовых сеймиков шляхта получила возможность принимать поголовное участие в обсуждении тех вопросов, для которых созывался великий вальный сейм, и через инструкции, даваемые послам, влиять на его решения. Рассылавшиеся прежде «сеймовые листы» обыкновенно содержали приказ всем станам, «сойму належачим», прибыть на сейм в назначенное место и время, без точного указания вопросов, подлежащих обсуждению и решению, а просто «для великих и пильных (настоятельных) потреб господарских и земских». Иногда даже прямо говорилось, что о предметах предстоящего совещания будет объявлено на самом сейме. При таких условиях и рыцарство-шляхта, посылавшая своих послов на вальный сейм, не имела возможности влиять, насколько было для нее желательно, на решение вопросов, возбужденных правительством, и должна была довольствоваться тем, что удавалось достигнуть ее послам в собрании, наполненном аристократическими элементами – панами радными, урядниками земскими и дворными, княжатами и панятами, собранными на сейм viritim.

Новый порядок сеймования мог обеспечивать интересы «станов» лишь при условии правильного посещения сеймиков и сеймов и правильного совещания. К достижению всего этого и были приняты известные меры на Городенском сейме 1566–1567 гг. Было постановлено: сеймовые листы должны вручаться гродскому уряду, т. е. старосте или его наместнику, не позже двух недель до открытия сеймика, а гродский уряд уже со своей стороны должен посылать с этими листами возных на дом ко всем тем станам, к которым посылались и прежде сеймовые листы из господарской канцелярии, а шляхте объявлять по костелам и на торгах; за неявку на поветовые сеймики паны-рада подлежат штрафу в пять коп (300) грошей, а урядники земские и дворные – в две копы; шляхтичи, владеющие имениями в разных поветах, могут являться в какой угодно из этих поветов; кто из них не приедет к сроку, тот не может протестовать против того, что без него будет решено; сеймики должны продолжаться не долее трех дней; кто из панов радных без уважительных причин не приедет на третий день по открытии сейма к мессе о Святом Духе, бывающей в этот день, тот теряет право голоса на столько дней, на сколько опоздал, и без возражений должен принять все, что за это время будет постановлено; кто же из остальных станов или послов земских не явится вовремя без уважительных причин, тот теряет право голоса на всю сессию, с которой он, однако, не должен отъезжать. Относительно самого порядка совещаний станы постановили: пропозиция господаря и вотирование панов-рады должны происходить в присутствии господаря и всех станов, «сойму належачих», по польскому обычаю; по польскому же обычаю, с разрешения господаря, должно происходить «схоженье стану рыцарского до панов-рад».

Так как на польских сеймиках над шляхтою предводительствовали сенаторы – воеводы и каштеляны, то и литовцы на Виленском сейме 1565–1566 гг. подали господарю просьбу, чтобы он «для лепшого порядку» на сеймиках и «для оздобы (украшения) и помноженья преложоных (высших) станов в речи посполитой» увеличил число мест в своей раде и учредил новых воевод и каштелянов. Это учреждение новых воевод и каштеляний, помимо председательствования на сеймиках, по всем данным, вызывалось и готовящеюся унией с Польшею. Как один из результатов этой унии, намечался общий сенат или, по меньшей мере, соединенные заседания польского и литовского сената. В этом соединенном сенате могли получить места далеко не все члены господарской рады Великого княжества, а только те, которые были одинакового ранга с польскими сенаторами, т. е. князья-бискупы, воеводы, каштеляны и некоторые министры (маршалок земский и дворный, канцлер и подканцлер, подскарбий земский). Но так как воевод и каштелянов в Литве было очень мало по сравнению с Польшею, то станы и настаивали на учреждении новых воеводств и каштеляний. Господарь исполнил эту просьбу и учредил новые должности воевод – берестейского, мстиславского, минского, волынского, браславского (подольского) и каштелянов – берестейского, мстиславского, минского, волынского, браславского, жмудского, киевского, полоцкого, витебского, новгородского и подляшского. Все эти новые сановники и заняли подобающие места в господарской раде в известном порядке, непосредственно после старых воевод и каштелянов. В отличие от старых воевод новые не были одновременно старостами-наместниками, так что наряду с воеводою берестейским оставался староста берестейский, наряду с воеводою мстиславским – староста мстиславский и т. д. В данном случае новые воеводы были уже вполне сходны с польскими воеводами.

С учреждением новых воеводств произведено было новое военное деление Литовско-Русской государственной территории и новое распределение командования. До учреждения новых воеводств вся Литва с Русью, Полесьем и Подляшьем составляла два военных округа, начальниками которых были виленский и трокский воеводы; Жмудь, Полоцкая земля, Витебская, Киевская и Волынская с Подольем образовывали пять военных округов под главным начальством старосты жмудского, воевод полоцкого, витебского, киевского и маршалка земли Волынской. Теперь число этих округов возросло до тринадцати, сообразно с увеличением числа воеводств. Эти округа составились таким образом: воеводство Виленское – из судовых поветов Виленского, Ошмянского, Вилькомирского, Браславского; воеводство Трокское – из судовых поветов Трокского, Городенского, Ковенского, Лидского и Упитского; воеводство Новгородское – из поветов Новгородского, Слонимского и Волковысского; воеводство Берестейское – из поветов Берестейского и Пинского; воеводство Подляшское – из поветов Дорогицкого, Бельского и Мельницкого; воеводство Минское – из поветов Минского и Речицкого; воеводство Мстиславское – из судового повета Мстиславского; воеводство Жмудское – из Жмудской земли, Полоцкое – из Полоцкого повета, Витебское – из поветов Витебского и Оршанского, Киевское – из поветов Киевского и Мозырского, Волынское – из поветов Луцкого, Владимирского и Кременецкого; воеводство Браславское – из Браславского и Веницкого поветов. Это новое областное деление в общих чертах просуществовало до самого падения Польско-Литовского государства. Главным командиром земского ополчения в каждом из этих округов был местный воевода; под его начальство стягивались во время мобилизации все военнослужилые землевладельцы воеводства; под его командою шли они на театр военных действий под главное начальство гетмана и под его же «справою и послушенством» оставались во время войны. Воеводам подчинены были поветовые командиры, которые во время войны собирали под свою команду всех землевладельцев повета, вели их в сборный пункт воеводства под команду воеводы, обо всех неявившихся докладывали воеводе и шли далее вместе с воеводою на войну, сохраняя над своими отрядами ближайший надзор и дисциплинарную власть. Такими командирами в тех судовых поветах, где находились главные города воеводств, были каштеляны, а в других – маршалки. Чисто придворное звание маршалка соединилось теперь с командованием известным территориальным отрядом земского ополчения Великого княжества. Под команду каштелянов и маршалков должны были становиться как князья и паны хоруговные, так и бояре-шляхта и земяне, причем бояре и земяне собирались и ставились под команду каштелянов и маршалков своими хоружими. Эти хоружие назначены были теперь для каждого судового повета; следовательно, число их по сравнению с прежним уменьшилось. Все это военное устройство почти целиком было заимствовано из Польши, с тою разницею, что у поляков во всех судовых поветах были каштеляны и не было маршалков.

Так не только на поветовых сеймиках, но и в поветовых ополчениях шляхта сблизилась со своей аристократией – князьями и панами.

Великий вальный сейм, опиравшийся на поветовые сеймики, неизбежно получал более высокое место в государственной организации Великого княжества Литовского. Мы уже видели, что на Виленском сейме 1551 г. по одному частному случаю станы ходатайствовали, чтобы господарь не издавал никаких новых «устав» помимо вального сейма. В то время господарь отклонил это ходатайство как неуместное притязание. Но во втором Статуте это ходатайство уже получило полное удовлетворение: господарь обязался не установлять ничего нового для блага государства, никаких «устав» иначе, как на вальном сейме, с ведома и совета панов-рады и с дозволения всех земель Великого княжества. Ограничение великокняжеской власти, установленное земским привилеем и Статутом Сигизмунда I в пользу господарской рады, Статутом Сигизмунда Августа перенесено было в пользу великого вального сейма. Надо заметить, впрочем, что Статут 1566 г. в данном случае только обобщал и санкционировал установившуюся в Великом княжестве Литовском практику. Это справедливо и относительно того его артикула, коим узаконивалось, что впредь господарь не будет начинать войны самолично и по совету с панами-радою, ни устанавливать серебщин и каких-либо налогов без согласия князей и панов хоруговных и послов земских поветовых, созванных на великий вальный сейм. Ввиду того значения, которое получил сейм в государственной жизни Великого княжества, новый Статут постановлял, что господарь должен созывать великий вальный сейм всякий раз, когда потребуется, по совету панов-рады или по просьбе шляхты-рыцарства.

Так существенно преобразился внутренний политический строй Литовско-Русского государства. Новая конституция его, введенная Статутом 1566 г., давала больший, чем прежде, вес рядовой, средней и мелкой шляхте. Необходимо, впрочем, оговориться, что в состав этой шляхты не включена была шляхта, находившаяся в подданстве у князей и панов, и шляхта так называемых «спадковых» господарских имений, т. е. доставшихся господарю после частных владельцев. На шляхту этих категорий не распространялись ни статьи о новых судах, ни статьи о поветовых сеймиках. На сеймах 1567 и 1568 гг. шляхта добивалась включения спадковой шляхты в поветы, но господарь отклонил ее ходатайства.

Зато получили место на великом вальном сейме бурмистры «столечного» Виленского места. Представители Виленского места стали приглашаться на сеймовые совещания с той поры, как дело стало клониться к унии Великого княжества с Короною. Так, они участвовали в выработке инструкции для литовских послов, отправлявшихся для переговоров об унии на Варшавский сейм 1563 г. Эта инструкция для наибольшего уравнения Великого княжества Литовского с Польшею предполагала сравнять в правах мещан Великого княжества с польскими, в частности, мещан столичного города Вильно с краковскими, и дозволить виленским мещанам посылать на сейм двух представителей для подачи голоса в вопросах, касающихся их места. Накануне заключения унии это предположение получило свое осуществление. 15 июня 1568 г. Сигизмунд Август, не в пример прочим местам, в вознаграждение за верноподданническую преданность и постоянную помощь, которую виленские мещане оказывали государству деньгами в течение последней войны, выдал Виленскому месту особый привилей, в силу коего войт, бурмистры, радцы, лавники и писари места, происходящие из шляхетского сословия, не теряли своих шляхетских прав, отправляя означенные местские должности, а лица плебейского происхождения приобретали шляхетские права пожизненно и могли даже передавать их своим детям, не занимающимся торговлею или ремеслом, но либеральными профессиями или военною службою. Привилей обстоятельно перечислял эти права, а именно: выслужившиеся на местских урядах лица и их дети могли получать светские и духовные должности, приобретать земские имения, брать гербы у шляхетских родов и пользоваться ими без специальных разрешений господаря; с оскорбителей могли искать шляхетского бесчестья; дома их освобождались от постоя послов, гонцов и станов сейма. Привилей предоставлял Виленскому месту по примеру самых знатных мест в Короне Польской припечатывать свои официальные бумаги красным воском и посылать на вальные сеймы двух или трех бурмистров с правом подачи голоса по делам, касающимся места. Так и представители капитала получили доступ к шляхетскому званию и место на вальном сейме. Но дело, впрочем, как и в Польше, не пошло дальше сейчас изложенных начальных шагов.

Реформы, произведенные в Литовско-Русском государстве в связи с введением в действие нового Статута, были последним этапом на пути внутренней ассимиляции Великого княжества с Польшею. Успехи исторической эволюции в этом направлении были весьма значительны. Великое княжество имело теперь господаря, получившего престол так же, как и король Польский, «за вольным обранием» всех «станов» Великого княжества, имело господарскую раду, состоявшую так же, как и польский сенат, из бискупов, воевод, каштелянов и министров, набиравшихся из крупной землевладельческой знати (в Великом княжестве в раду входили и многочисленные дворные, или столовые, урядники); имело сейм из аристократии и представителей шляхетского сословия с законодательною властью (особенностью Литовско-Русского сейма было изобилие в нем аристократических элементов); имело совершенно такую же военную организацию, как и Польша, такое же приблизительно устройство центрального и местного управления, те же муниципальные и крестьянские учреждения, тот же аграрный строй и те же взаимоотношения между сословиями. Эти успехи во внутренней ассимиляции Великого княжества с Польшею должны были облегчить и внешнее их слияние в одну Речь Посполитую, что произошло на Люблинском сейме 1569 г.

Литература

Любавский М. К. Литовско-русский сейм. М., 1900; Максимейко Н. А. Сеймы Литовско-Русского государства до Люблинской унии. Харьков, 1902; Лаппо И. И. Великое княжество Литовское во второй половине XVI столетия. Литовско-русский повет и его сеймик. Юрьев, 1911.