Результаты расследований обстоятельств аварии U-137
Результаты расследований обстоятельств аварии U-137
Выводы, сделанные по свежим следам инцидента с U-137 правительственной комиссией в 1982 г. (ПК-82), показались недостаточными не только ГГ. Поспешность выводов, пристрастность и однобокость подхода комиссии Андерссона — Бильдта была очевидна всем. Поэтому чтобы охватить всю картину подводных нарушений, шведское правительство спустя 13 лет поручило это сделать упомянутой выше ПК-95. Следует заметить, что по сравнению с ПК-82 новая комиссия все-таки не стала принимать за аксиому версию военных о заходе U-137 в Гусиный залив, а поставила себе задачу разобраться в ней более подробно. Надо было все-таки представить убедительные доказательства в пользу того, что в основе всего находился приказ командования Балтийским флотом.
При этом ПК-95 заняла критическую позицию по отношению к т. н. «звукам искусственного (механического) происхождения» и признала, что они имеют биологическое происхождение, иными словами, принадлежат морским животным или рыбам. Темные пятна на экранах гидролокаторов, напоминающие корпус подводной лодки, принадлежали косяку рыб.
Также была установлена достоверность так называемого перекрестного пеленгования. Радиоразведка штаба обороны не могла с достаточной уверенностью утверждать, что сигналы, зафиксированные с промежутком 37 минут, принадлежали какой-нибудь подводной лодке.
Но после этого объективность покинула ПК-95.
Комиссия сосредоточилась исключительно на шведских материалах, не принимая во внимание сведения из зарубежных источников. Из поля зрения комиссии полностью выпали многие важные свидетели, включая Карла Андерссона, имевшего непосредственные контакты с экипажем U-137. Не были предприняты попытки взять интервью у членов экипажа лодки: капитана 3 ранга Гущина, начштаба бригады подлодок капитана 1 ранга Аврукевича, а также у их начальников. Часть из них можно было бы пригласить в Швецию, а остальных допросить по месту жительства в прибалтийских странах. Естественно, априори были отвергнуты услуги свидетелей, опровергавших версию шведских военных. Непоследовательный подход привел комиссию к запрограммированным результатам.
ПК-95 была обречена на то, чтобы скатиться на проторенную дорожку, проложенную старыми мифами, голословными утверждениями и надуманными версиями шведских военморов. Между тем ГГ со своей стороны привела убедительные аргументы в пользу того, что для доказательства своей версии шведским военным пришлось пойти на подтасовки и обман, что не могло не отразиться на результатах работы ПК-95.
Чем объяснялась такая непоследовательность — отсутствием собственной позиции, нажимом со стороны военных или неспособностью к объективности, — сказать трудно. Но факт есть факт: ПК-95 по существу не внесла ничего нового в выводы и заключения ПК-82. Члены комиссии ссылались на нехватку времени, но это, по мнению ГГ, выглядит неуклюжей отговоркой, поскольку речь шла о проблеме, имеющей для Швеции исключительно большое значение.
Между тем, существуют результаты расследования инцидента в Карлскруне, предпринятого комиссией российских экспертов. На семинаре в Стокгольме в 1994 г. адмиралы
В.П. Просвиров и В.Н. Чернавин передали ГГ следующие документы: приказ командиру ПЛ А.М. Гущину, доклад о результатах расследования причин захода ПЛ С-363 в акваторию шведской военно-морской базы, выдержки из вахтенного журнала с приложением морских карт. Эти документы были переданы Группой шведским властям, но в Швеции, в отличие от России, их быстро засекретили и спрятали в сейф.
Почему?
На переговорах главный военный эксперт капитан 1 ранга Эмиль Свенссон предложил русским морякам странную сделку: русские признают многочисленные факты вторжения в шведские воды, а шведы соглашаются с русской версией аварии U-137 в Карлскруне. Здорово, не правда ли? Просто, грубо и кондово, как швабра, которой моют палубу на кораблях Его Королевского величества Карла XVI Густава.
Э. Свенссон напирал на «очевидные доказательства» присутствия русских подлодок в шведских шхерах, подтвержденные записями «характерных для них шумов». После переговоров он доложил правительству, что русские признали факт посылки своих лодок к шведским берегам, о чём премьер К. Бильдт поспешил объявить общественности.
А вот что заявил капитан 1 ранга В.П. Бажов, руководитель российской делегации, встречавшийся с Э. Свенссоном:
«Переговоры зашли в тупик. Российская сторона предложила провести совместную экспертизу звуковой записи, представлявшей, по мнению шведов, надежное доказательство присутствия нашей подлодки. Шведы однако отказались от этого, что дало нашим экспертам повод для сомнений в том, что у шведов вообще имеется материал, действительно подтверждающий их обвинения».
Получается, что Э. Свенссон, мягко говоря, наврал. Излишне упоминать о том, что результаты переговоров Э. Свенссона тоже прячутся в плотно закрытом сейфе.
Карл Бильдт, будучи премьер-министром Швеции, направил президенту Б. Ельцину письмо, в котором укорял главу российского государства за то, что тот плохо контролирует действия своих военных моряков. Автор далек от того, чтобы считать своего бывшего президента эффективным руководителем, но неужели Карл Бильдт, обвешанный со всех сторон «лапшой» своих военных, на самом деле считал, что он со своими обязанностями справлялся лучше, чем Ельцин?
Основной вопрос, который волновал и ПК-95, и ГГ, формулировался одинаково: было ли нарушение советской подводной лодкой шведской границы намеренным, т. е. следовал ли экипаж лодки приказу и знал ли он об истинном нахождении судна, или имела место навигационная авария. От ответа на этот вопрос зависела судьба всей антисоветской и антирусской кампании, инициированной военными. Ответь на него ПК-95 отрицательно — и все рассуждения военных повисли бы в воздухе, ведь эпизод с U-137 служил им единственным неопровержимым аргументом!
Официальная Швеция, а за ней все СМИ из года в год повторяли, что заход U-137 в запретный район шведской базы ВМС был намеренным. Советская версия, как известно, основывалась на том, что U-137 потеряла ориентацию в море и в район Карлскруны попала случайно из-за неблагоприятных погодных условий и поломки навигационного оборудования.
Излишне говорить, что ПК-95 с завидной последовательностью подтвердила версию военных: U-137 оказалась в Гусином заливе с преднамеренным заданием. Для этого комиссии пришлось даже пойти на некоторое «улучшение» доказательной базы тринадцатилетней давности. Так, что касается погодных условий, ПК-95, вопреки первичному рапорту штаба обороны и метеорологической справке, утверждала, что погода 27 октября 1981 г. была ясной и чистой, а значит, экипаж подлодки должен был видеть, куда они попали. На самом деле на море были туман и морось. И это спустя несколько дней после аварии подтверждали командующий ВМС Пер Рюдберг, командующий южным укрепрайоном Швеции Свен-Улоф Ульсон, а также около десятка свидетелей, в том числе упомянутый в начале нашего репортажа Рольф Ульсон.
Свидетели вообще не упоминаются ни в расследовании 1982 г., ни в ПК-95, потому что их не опрашивали. Достаточно заметить, что главное действующее лицо шведской стороны в драме 1981 г. — капитан 2 ранга Карл Андерссон — не был опрошен ПК-95 по вполне очевидным соображениям: свидетельские показания «Калле» плохо вписывались в рабочую концепцию комиссии. Зато в своем рвении «улучшить» результаты прежнего расследования ПК-95 попыталась пойти на прямой обман и фальсификацию данных. ГГ записала на видео интервью со свидетелем Карлом Лёфгреном, который рассказал, что капитаны 1 ранга Эмиль Свенссон (в 1981 г. он был еще капитаном 2 ранга) и Родерик Клинтебу оказывали на него давление с тем, чтобы он изменил свои прежние показания, поскольку они противоречили придуманному ими сценарию. К. Лёфгрен этому давлению не поддался, и его свидетельские показания об обстоятельствах аварии подлодки комиссией вообще были исключены.
Капитан 2 ранга Карл (Калле) Андерссон, ответственный за опрос офицеров U-137, уже осенью 1981 г. докладывал начальнику базы капитану 1 ранга Леннарту Фошману о своих соображениях, касающихся возможных причин аварии лодки, — несчастный случай, но Фошман уже имел готовое и согласованное с центральными военными властями иное мнение — злой умысел. Так, уже на самом раннем этапе правительство Швеции стало заложником фальсификаций, предпринятых военными.
ГГ установила, что радиолокационная станция на U-137, когда она входила в Гусиный залив, не работала — это подтверждается и данными радиоразведки ВМС Швеции. По крайней мере, за
2 часа до посадки на мель лодка шла с продутыми цистернами балласта, а значит, ее могли видеть все, кому захочется. Глубина Гусиного залива и не позволяла ей скрытно подойти к месту: в любом случае из-под воды торчала бы ее рубка. Да и вообще залив не был приспособлен для манёвра такой лодки, как U-137. Радиус ее циркуляции не меньше 500 м, а средняя осадка в надводном положении — 4,55 м. Для выполнения подобного манёвра ей необходимо постоянно включать то задний, то передний ход — примерно так, как это делает опытный водитель автомобиля, зажатый спереди и сзади другими машинами. С того места, на котором она села на мель, ее можно было развернуть лишь с помощью буксира строго вокруг оси, что, в конечном счете, и пришлось предпринять шведам при снятии лодки с мели.
Спрашивается, мог ли штаб ВМС СССР послать U-137 со шпионским заданием в запретный район Карлскруны?
Навигационная ошибка подтверждается и тем, что при посадке на мель она шла со скоростью около 8 уз., и удар о подводный риф был очень сильным. Балласт был продут, но лодка не могла сняться с мели самостоятельно. Это тоже свидетельствует против версии о намеренном заходе.
Опытные шведские лоцманы свидетельствуют, что при указанной скорости и в условиях ночи лодке еще посчастливилось, что она не села на мель значительно раньше. При этом для всех судов Балтфлота действовал запрет не приближаться к шведским территориальным водам ближе, чем на 5 км.
Интересно также отметить, что военные ни разу не поправили высказывания тех свидетелей, которые не видели подводную лодку, но слышали шум ее моторов, относя его, однако, на счет шведских судов, участвующих в манёврах. На самом деле манёвры проводились в другом месте, и свидетели никак не могли их услышать.
Военные утверждают, что U-137 намеренно изменила свой курс в том месте, где маяки Флейта и Камбала оказываются в створе, а маяк на Утлэнгане переходит из красного в зеленый сектор. По их мнению, командир лодки якобы в этот момент понял, где она находится, и стал углубляться в запретную зону. В пользу этого предположения, по мнению шведских военных, говорит морская карта, взятая у командира подлодки, на которой проложен ее курс до и после входа в Гусиный залив.
Курс лодки действительно резко изменен, но это никоим образом не подтверждает версию о том, что командир точно знал в тот момент, где он находится, и куда следовало дальше плыть. Не надо забывать, говорит ГГ, что командир полагал, будто находился в то время на 100 км к юго-востоку от Карлскруны, а резкие перемены курса свидетельствуют о маневрировании для предупреждения столкновения с опасными объектами.
Лодка вошла в залив с одним работающим двигателем правого борта. Другой двигатель в это время использовался для зарядки батарей. Всё это значительно ухудшило маневренные возможности лодки. (Свидетели потом говорили, что слышали шум моторов от двух подводных лодок. Эффект присутствия двух лодок объясняется тем, что двигатели U-137 работали в разных режимах, отличающихся по числу оборотов.)
Член ПК-95 проф. Гриммваль, тем не менее, считает, что U-137 шла под дизелями исключительно для того, чтобы ввести в заблуждение шведские силы противолодочной обороны, потому что их шумы мало отличаются от тех, что издают рыболовецкие суда. Вот если бы лодка шла под электромоторами, то, мол, служба наблюдения и оповещения ее сразу бы засекла.
Но если русские знали, куда они вошли, то зачем же они загнали себя в тупик, из которого не было выхода? Профессор Гриммваль, не моргнув глазом, отвечает, что «они это поняли слишком поздно» в отличие от сообразительного профессора. Прижатый вопросами дотошных экспертов из ГГ, Гриммваль был вынужден вкладывать новый смысл в термин «намеренный заход U-137 в шведские воды». Оказалось, что он под этим понимает не выполнение ею полученного приказа или задания, а «осознание того, где лодка находится в данный момент». Спрашивается, профессором каких наук является Гриммваль, и на кого рассчитаны подобные рассуждения?
С другой стороны, капитан 1 ранга Эмиль Свенссон обвинил русских в том, что они, чтобы скрыть свой истинный замысел, якобы сфабриковали записи в вахтенном журнале. Э. Свенссон ссылается на то, что сразу после посадки лодки на мель и до того, как были сделаны подчистки и подтирания в журнале, шведам удалось сделать из него выписки. Однако позже выяснилось, что полученные шведами выписки ни в коей мере не противоречат версии, предъявленной русскими в свое оправдание во время опроса А. Гущина. Да и профессор Гриммваль вроде тоже не подвергает сомнению достоверность записей, сделанных на борту U-137. Очевидно, когда выгодно, шведы не гнушаются делать ссылки на документы русских, но когда документы противоречат их версии, их объявляют фальсифицированными.
Кстати о фальсификации вахтенного журнала, который является секретным документом независимо от того, содержит ли он записи навигационного свойства или какие-либо другие. Так вот, если принять утверждения шведских военных о том, что он подвергался коррекции, то это вовсе не означает, что советские моряки пытались утаить от них сведения о навигации. Ведь в нём могли быть зафиксированы и другие секретные сведения, которые было вовсе не обязательно показывать представителям чужого государства.
Приняв во внимание всё вышеизложенное, ГГ констатировала, что версия ПК-95 о намеренном заходе советской подлодки в южный укрепрайон Швеции не выдерживает самой элементарной проверки, а инцидент с U-137 при всей своей необычности имеет все признаки навигационной аварии.
Сухой, четкий и беспристрастный вывод, типичный для шведов.
Однако история с U-137 демонстрирует, что шведы бывают разные, в том числе по части беспристрастности.
Что же произошло на борту ПЛ U-137 в ту несчастную ночь с 27 на 28 октября 1981 г.? А там имело место коварное сочетание объективных технических неполадок с субъективным человеческим фактором с поправкой на известную российскую расхлябанность.
Дело в том, что если бы экипаж лодки был более опытным и подготовленным, он и в сложной ситуации, в которую попало судно, сумел бы найти правильное решение. Но экипаж U-137 был сформирован поспешно с прикомандированием специалистов, набранных, как говорится «с бору по сосенке» со всей бригады. Подлодка находилась в первом после среднего ремонта учебном плавании, поэтому вместе с командиром лодки А. Гущиным в поход старшим на борту вышел капитан 1 ранга И. Аврукевич.
ГГ считает, что попадание лодки в рыбацкие сети за 9 дней до аварии хоть и привело к повреждению рамочной антенны пеленгатора, использующегося для определения места корабля в открытом море, но неисправность была не настолько серьезна, чтобы подготовленный специалист с ней не справился. С этим трудно не согласиться. Однако этого не произошло: офицеры оказались не на высоте положения, а начштаба бригады И. Аврукевич также проявил халатность и безответственность, и никто не удосужился проверить техническое состояние злополучной рамки. В результате невязка (ошибка в месте) составила 104,2 км по пеленгу 343° от истинного местонахождения подлодки.
В этом вынуждены были признаться адмиралы В. Просвиров и В. Чернавин, выступившие в 1994 г. на организованном ГГ семинаре. U-137 перед выходом в учебное плавание находилась в ремонте, экипаж лодки был сформирован практически заново, и хотя прошел необходимый курс подготовки, жизнь показала, что уровень его подготовленности к практическому плаванию был явно недостаточным.
Что было, то было. Из песни слов не выкинешь. Расхлябанность и безответственность, поразившая всю страну и в конечном итоге приведшая к ее развалу, достигла и флота.
Много лет спустя после этих событий автору было предоставлено право ознакомиться с отчетом офицера контрразведки Балтийского флота ВМФ СССР, архивированным в недрах ФСБ РФ. В нём однозначно говорится, что никакого намерения заходить в акваторию шведской базы ВМС в Карлскруне у экипажа подлодки не было. После удачных учений в районе датского о-ва Борнхольм U-137 взяла курс на Балтийск, но сразу же попала в рыбацкие сети и повредила рамочную антенну пеленгатора. В результате корабль вместо того, чтобы держать курс на восток, двинулся на север. Старший на борту и командир подлодки праздновали успешное завершение учений, а вахтенным офицером заступил замполит Василий Беседин. Он находился на мостике вплоть до того момента, когда лодка вошла в Гусиный пролив. Блестевшие в лунном свете гранитные поверхности мокрых шхер были им приняты за масляные пятна, разлитые проходившими судами, и он приказывал рулевому их осторожно обходить, пока лодка не села на мель.
Кстати, в длинном фильме, сделанном шведским ТВ-1 в 2006 г., в котором Беседин дает пространное интервью о событиях 25-летней давности, бывший замполит словно воды в рот набрал и ни еловом не обмолвился о подробностях своей тогдашней вахты. Умолчал он и о присутствии или отсутствии на борту U-137 ядерных торпед, а шведы почему-то его об этом не спрашивали. Зато он охотно повторял историю о том, что в случае ее штурма шведскими «коммандос» командир лодки должен был ее взорвать.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.