Северная война: взятие Ниеншанца, 1703 год Аникита Репнин, Алексей Макаров, Борис Шереметев, Джон Ден
Северная война: взятие Ниеншанца, 1703 год
Аникита Репнин, Алексей Макаров, Борис Шереметев, Джон Ден
Крепость Ниеншанц оставалась важнейшим шведским укреплением на Неве, и захватить ее было жизненно необходимо. Петр I поручил командование походом на Ниеншанц фельдмаршалу Б. П. Шереметеву (сам он находился в Воронеже, где строился военный флот). Впрочем, до возвращения царя из Воронежа решительных действий армия не предпринимала, накапливая силы (в том числе артиллерию) в Шлиссельбурге. А на верфях на реке Сясь строились первые корабли будущего Балтийского флота.
О численности русских войск, собранных для штурма крепости, мы узнаем из письма генерала А. И. Репнина, позднее – лифляндского генерал-губернатора.
О том, как происходила осада крепости, оставили заметки А. В. Макаров и Б. П. Шереметев.
В 24 день [апреля], не дошед до крепости 15 верст, посылал фельдмаршал партию в 2000 пехоты, под командою полковника Нейтарта и Преображенского полка капитана Глебовского, водою для занятия поста, которые против 25 дня в ночь счастливо к городу пришли и на неприятельских драгун в 150 человеках, у самого рва стоящих, напали и, сбив их, у ворот градских 2 человека взяли.
И при том счастливом действии зело смелым сердцем и мужественно на один бастион малыми людьми несколько из той партии взошли, и когда бы другие помогли, то б сей шанец без атаки взят был, но понеже оный командир о том указа не имел, но послан токмо для занятия поста и взятия языков, также и об фортеции не был известен, того ради учинить того не смел. <...>
Сего апреля 25 дня пришли мы до вечера за полчетверта с Преображенским и Семеновским, да с Билсовым, с Пахмеровым, с Гуриковым и с Инглисовым полками, около того валу, который одержала наша посланная партия [Нейтгарта и Глебовского]: хотя и безопасен от пушек, а бомбы будут доставать, только инова места нет, где стать, все болота, лес и кочки. <...>
В нынешний час станем работать против ворот батарею, чрез реку Охту мост. А под мортиры еще не бывали мосты [платформы], также лопаток и кирок мало.
Гаврило Иванович [Головкин] не бывал, с фашинами и с турами Степан Стрекалов не бывал же. Зело место тесно, где Преображенский и Семеновский полки стали.
На другой стороне реки Невы сделана крепостца земляная, и люди в ней есть, и я нынешней ночью пошлю... (Из письма Б. П. Шереметева царю.)
Того же числа в ночи [в ночь с 25 на 26 апреля] генерал инженер Ламберт с командированною пехотою апроши зачал делать в ближнем расстоянии у города, а именно в 30 саженях, которому неприятели из города непрестанною пушечною стрельбою докучали, однако ж без великого вреда...
В 28 день в вечеру Государь, яко капитан бомбардирский, с семью ротами гвардии, в том числе с четырьмя Преображенскими, да с тремя Семеновскими управяся, поехал водою в 60 лодках мимо города для осматривания Невского устья и для занятия оного от прихода неприятельского с моря.
В 29 день господин капитан бомбардирский и при нем бывшие со взморья возвратились в обоз, в которое время в шанцах наши под командою майора Керхина бывшие, увидя огонь в городе, по приказу залп дали... А батареи и кетели в то время были уже готовы, и для того той же ночи на те новые батареи начали ставить пушки и мортиры. <...>
В 30 день [апреля] пополудни, как пушки и мортиры со всем изготовили, тогда фельдмаршал посылал в город к коменданту трубача с увещевательным о сдаче города письмом, который трубач там умедлил часов с 6, того ради послан был барабанщик, чтоб немедленно трубача отпустили.
Потом оный трубач с письмом от коменданта возвратился, в котором за обещание акорда [капитуляции] возблагодарил; а о сдаче крепости отговаривался, что вручена им от короля для обороны и что принуждены оборонять. <...>
Новыми послами в крепость были ядра и бомбы 20 тяжелых пушек и мортир. Стреляли залпами; на каждую пушку приходилось по девяти снарядов, мортиры же работали всю ночь. В начале бомбардирования шведы отвечали нам усиленным огнем с крепостных верков, но вскоре этот огонь стал слабеть, а к утру затих совершенно.
На рассвете 1 мая дан был одновременный залп из всех пушек и мортир осады.
Артиллерия дело сделала. <...>
Мая в 1 день на рассвете в 5 часу неприятель стал бить шамад [барабанный сигнал о готовности к сдаче крепости]. Тогда от наших пушечная стрельба и метание бомб унято. <...>
Мая в 1 день после полудни в 10 часу Преображенский полк введен в город, а Семеновский в контрэскарп [палисады перед стеной]. Артиллерия, амуниция и прочее у них принято, и караул по городу везде наш расставлен, а гарнизону дано было на несколько дней срока для убирания в свой путь...
Во 2 день [мая] за оную полученную над неприятелем победу о взятии той крепости, а наипаче, что желаемая морская пристань получена, учинено было благодарение Господу Богу при троекратной стрельбе из пушек и из ружья.
Потом фельдмаршал шел в город, которого не доходя близ градских ворот комендант той крепости с офицерами встретя, подал ему городовые ключи.
И того же числа вышепомянутый комендант и при нем будучие офицеры и солдаты и прочие жители из города выпущены, и поставлены были у палисадов у Невы реки до указу. <...>
В тот же день по указу царя Ниеншанц переименовали в Шлотбург – Замок-город. А еще 2 мая одержал свою первую победу русский флот. В «Журнале» А. В. Макарова читаем:
Того же дня [2 мая] в вечеру получена ведомость от наших караульщиков о приходе на взморье неприятельских кораблей, и что они, пришед к устью Невскому, учинили в город лозунг о своем приходе двумя выстрелы пушечными (будучи в той надежде, что люди их в городе сидят), и для того по приказу фельдмаршала велено ввечеру и поутру в нашем обозе стрелять из пушек шведский лозунг по дважды, чтоб на тех кораблях не дознаемо было помянутого города взятие; дабы сим их обмануть, и какой над ними поиск учинить, что и удалось; понеже по тому лозунгу прислали с адмиральского их корабля бот, или шлюпку для лоцманов.
Из той шлюпки выходили солдаты и матросы на берег; и наши, которые на карауле укрыты в лесу были, одного из них поймали, а остальные ушли; который сказал, что над той пришедшей эскадрою командует вице-адмирал Нумберс. <...>
Пришли 2 шведские судна, шнава и большой бот, и стали перед устьем на якорь для того, что опоздали и в устье войти не могли.
По которым ведомостям мая в 6 день, капитан от бомбардиров и поручик Меншиков (понеже иных на море знающих никого не было), в 30 лодках от обоих полков гвардии, которые того ж вечера на устье прибыли и скрылись за островом [Овечьим], что лежит против деревни Калинкиной [Кальюлы] к морю.
А 7 числа [мая] пред светом половина лодок поплыла тихою греблею возле Васильевского острова под стеною оного леса и заехали в оный от моря; а другая половина сверху на них пустилась.
Тогда неприятель тотчас стал на парусах и вступил в бой, пробиваясь назад к своей эскадре (также и на море стоящая эскадра стала на парусах же для выручки оных), но узкости ради, глубины не могли скоро отойти... И хотя неприятель жестоко стрелял из пушек по нашим, однако ж наши, несмотря на то, с одной мушкетною стрельбою и гранаты (понеже пушек не было) оные оба судна абордировали и взяли.
А мая 8 о полудни привели в лагерь к фельдмаршалу оные взятые суда, бот адмиралтейский, именованный «Гедан», на оном 10 пушек 3-фунтовых, да шнява «Астрель» («Астрильда» – Ред.), на которой было 14 пушек. (Людей на оных было всех 77 человек.) <...> И те полоненники сказали, что они с теми судами посланы были в город к коменданту с письмами, и те письма найдены в тех судах; и тогда шведы, которые из гарнизона Канецкого вышли и задержаны были у города, увидев те взятые суда, дознались, что для того у нас шведский лозунг, стреляли и их задержали.
Шведскую версию этого боя, с некоторыми любопытными подробностями, изложил английский морской офицер на русскойслужбе Дж. Ден в своей «Истории российского флота в царствование Петра Великого».
Примерно в двух милях от устья реки последние [моряки «Астрильды» и «Гедана»] заметили повсеместное присутствие российских войск и догадались, что городок [Ниеншанц] уже занят. Тем не менее, не предвидя опасности со стороны воды, ибо они знали, что у россиян не было здесь боевых судов, они оставались здесь некоторое время, продолжая наблюдения свои на глазах у неприятеля.
Царь, лично присутствуя при этой браваде, возмутился этим и, посоветовавшись с несколькими из морских офицеров своих, снарядил отряд из отборных и хорошо вооруженных людей и таких, которые хоть сколько-нибудь были знакомы с действиями на море, и, собрав столько лодок, сколько можно было в такое короткое время, отправил их вниз по реке дожидаться шведов у бара – узкого места реки, переполненного отмелями при отсутствии каких-либо знаков или вех, какими могли бы руководствоваться суда для курса; место это было вполне доступным для плавания российских лодок, но неудобно для неприятеля.
Заметив движение лодок вниз по другому рукаву реки, шведы решили отступить и присоединиться к своему флоту, но, лишь только они достигли бара, с наступлением ночи поднялся противный западный ветер, который погнал их по течению. В этот самый момент напали на них россияне, поражая их со всех сторон пулями.
Шведы храбро защищались, нанося вред своими пушками, пока за темнотою ночи и противным ветром, одолеваемая численностью неприятеля, шнява не села на мель. Здесь, после отчаянного сопротивления и потеряв большинство своей команды, судно было сдано, заодно и вельбот, понятно, подвергся такой же участи.
Немедля по взятии судов царь явился на борт и, застав командира судна живым, велел со всяким тщанием ухаживать за его ранами, а по выздоровлении убедил его перейти к нему на службу.
Имя последнего – Карл фон Верден, талантливый человек, с тех пор постепенно получавший повышения по службе и ставший одним из любимых капитанов царя...
Это было самое первое военное судно, которым царь овладел на Балтийском море, и хотя само по себе судно было незначительным, однако, как столь удачно попавшееся ему в руки, он счел взятие такового за доброе предзнаменование, видя в этом случае как бы особое знамение Провидения в пользу морских его предначертаний.
Взятие Ниеншанца означало, что отныне все течение Невы, от истока до устья, оказалось во владении русских. До заложения крепости святых Петра и Павла на Заячьем острове оставалось всего несколько месяцев...
Данный текст является ознакомительным фрагментом.