3) Финансовое управление
3) Финансовое управление
Завоевание татар отразилось с особенной силой на финансовом управлении России как относительно прямых налогов, так и пошлин.
а) Прямые налоги – дань. С завоеванием татар подать опять превращается в международную дань. Первоначально завоеватели хотели брать десятую часть всего, в том числе людей, но потом довольствовались деньгами. Единицей обложения взята была, по азиатскому обычаю, голова, т. е. введена подать поголовная (подушная) вместо древней европейской – поимущественной; все население было исчислено (что повторялось приблизительно через 17 лет; второе исчисление было в 1257 г., 3-е – в 1275). «Число» более всего возмущало тогда русских, как печать осквернения варварством. Вместе с тем способ взимания введен был также азиатский – откуп. Восстания народа (1290 г.) заставили татар обратиться к русским князьям и предоставить им сбор дани, после чего постепенно восстановлены национальные основания податной системы, что окончательно установилось в половине XV в. (великий князь Василий Темный пишет в своей духовной, что его наследники должны послать писцов в уделы и «обложить данью по сохам и по людям»). От Иоанна III мы уже имеем одну писцовую книгу (Вотской пятины).
Основанием обложения служили писцовые книги, т. е. периодические кадастры государства, известные со времен Василия Васильевича Темного, но, конечно, производившиеся и раньше (см. А. А. Э. 1. С. 23, 1435–1446 гг.). Нельзя сомневаться, что уже в 1-м периоде князья производили описи своих владений для целей финансового обложения (см. уставы смоленского князя Ростислава и новгородского князя Святослава XII в.), но, вероятно, тогдашние описи ограничивались исчислением погостов, определением (точным) количества прямых налогов с каждого погоста и приблизительным исчислением косвенных налогов и пошлин. Татары, несомненно, производили переписи населения, состоявшие, вероятно, только в исчислении лиц мужского пола и движимого имущества – скота (едва ли можно принять мысль Неволина, что татарская перепись отмечала все «податное имущество»). В середине татарской эпохи, когда дань собирали для татар уже князья, эти последние возвратились к старой системе описей (см. С. Г. Гр. и Догов. I, № 95), которая, изменяясь и совершенствуясь, выработалась в систему писцовых книг. При весьма неустойчивых и изменчивых отношениях центральной власти к удельным князьям, до Иоанна III нельзя предполагать возможными единовременные и периодические описания всего государства. Лишь со времен Иоанна III дело кадастра получает большую правильность; периодичность описей, однако, нарушалась тем, что опись производилась весьма продолжительное время, и потому, когда последние уезды еще переписывались, а уже возникла потребность начинать новый кадастр.
Ныне нам известны следующие более общие переписи: Новгородской и Тверской земель по их присоединении (1491–1492 гг.); общая перепись, начатая при Иоанне и продолжавшаяся при Василии; общая перепись (вероятно, не одна) при Грозном (в 40-х годах; в 50–80 гг.); общая перепись при Федоре Иоанновиче (вероятно, законченная в 1592 г.).
В XVII в., после смутного времени, посланы были дозорщики в разные места для досмотра, в каком наличном состоянии находились платежные силы населения (в неразоренные посланы в 1619 г. писцы для нового обычного кадастра). Результатом деятельности дозорщиков явились так называемые дозорные книги, которые отнюдь не заменяли собой писцовых. Эти последние продолжали составляться своим чередом и служат для нас свидетельством о двух общих кадастрах XVII в. (1625–1630 и 1680 г.). Между тем в то же время правительство, предполагая отменить прежнюю (посошную) систему обложения, производило переписи другого рода, т. е. подворное исчисление населения исключительно тяглого без всяких других данных экономического характера. Такие переписи произведены были в 1645–1646 и 1676–1678 гг. Результатом их были переписные книги.
На основании писцовых книг каждой провинции владельцу выдавались выписи из них, так называемые сотные (представляющие таким образом лишь копии части писцовых книг). Переписные книги сокращались в перечневые (указатели имен владельцев с общими итогами числа дворов, состоящих за ними); они составлялись для удобств справок в приказах и уездных учреждениях. Подобное сотным книгам имели значение приправочные книги, т. е. выписи из прежних писцовых книг, вручаемые новым писцам для соображения, какая разница обнаружится в экономическом состоянии данной местности сравнительно с прежним ее состоянием. Писцам, командируемым для новой описи, вручались, сверх того, сошные книги, т. е. теоретические руководства для определения числа сох, вытей и денежных единиц, снабженные арифметическими таблицами (скоромышленниками). – Писцами были как специалисты, командируемые из Москвы, так иногда и местные воеводы.
Писцовые книги состояли в описании земель по количеству и качеству; населенных мест, где исчислялись дворы; доходности земли (урожайности); повинностей в пользу землевладельцев и местных властей; наконец, сравнительной ведомости о прибыли или убыли доходов по сравнению с прежним описанием.
Окладной единицей была соха, которая не есть поземельная мера, а условная единица измерения всяких имуществ; в посошную подать входил поземельный, подворный и промысловый налог. В отношении к земле, соха включала в себя в поместьях и вотчинах хорошей земли 800 четвертей, средней – 1000, худой – 1200; такое большое количество земли в сохе на этих землях объясняется тем, что поместья и вотчины обложены наименьшим окладом. По местностям и по другим родам имуществ эти цифры изменялись: на черных землях (податных по преимуществу) в соху включалось самое меньшее количество четвертей (500-600-700); в монастырских и дворцовых среднее: 600, 750, 900. В городах соха включала в себя известное число дворов (лучших – 40, средних – 80, молодчих – 160; в слободах – 320, бобыльских– 960). Относительно промыслов, например «црен» (солеваренная сковорда), «ез» (рыболовная перегородка в реке) применяются к сохе (смотря по прибыльности).
Соха была неодинакова в разных местностях государства; кроме описанной московской сохи, была гораздо меньшая (новгородская), которая применялась в писцовых книгах в бывших областях Великого Новгорода и после его присоединения; величина этой сохи определяется так: «а в соху два коня, а третьи припряжь, да тшан кожевничской за соху, лавка за соху, плуг за две сохи, кузнець за соху, четыре пешци за соху, ладья за две сохи; а кто сидит на исполовьи, на том взяти за полсохи» (данная на черный бор 1437–1460 гг.). В северной России (прежних новгородских владениях) даже в XVII в. величина «сошки» была неодинакова почти в каждой волости (средний размер сошки около 10V2 четвертей).
В частных хозяйствах экономические средства населения измерялись не сохами, а вытями, что приняло и государство в своих частных (дворцовых) имуществах. Затем правительство решило применить эту единицу, как несравненно меньшую, а потому более удобную, и к финансовому обложению посошному, раздробляя сохи на выти. Но так как самая выть не была определенной величиной (земли или других реальных предметов), а сообразовалась с состоятельностью лиц плательщиков[73], и так как число вытей в сохе также не всегда было постоянным, то введение вытного письма не упростило системы сошного письма и обложения.
В малонаселенных окраинах государства, а после опустошений Смутного времени и в центре его такая крупная единица, как соха, сделалась малоприменимой: приходилось сообразоваться с наличным числом населения, а потому (без полной отмены сошной системы) стали постепенно склоняться к новой единице обложения – двору. Переходом от сохи к двору служит живущая четверть, которая состояла из нескольких крестьянских и бобыльских дворов (число их в четверти изменялось по местностям и времени; но нормальным числом крестьянских дворов в живущей четверти можно признать десять; а так как тогда было установлено считать 1 крестьянский двор равным двум бобыльским, то в живущей четверти клали 10 крестьянских дворов и 20 бобыльских; другой нормой было 16 крестьянских и 32 бобыльских двора. Эти нормы применялись к поместьям и вотчинам (в отношении к монастырским землям они понижались с целью большего обложения; монастырские земли обложены в 1V2 раза больше). – «Живущая четверть» служила окладной единицей (не применяясь, однако, к черным землям) до конца 70-х годов XVII в., когда обложение по этой системе сменилось подворной податью, которая и раньше применялась к некоторым отдельным видам сборов (например, полоняничным деньгам), но затем поглотила большую часть их)[74]. (Ук. 1679 г. сл. Ак. Ист. V, № 38, 39, 48, 49, 77). Но этим означалось лишь исчисление подати, следующей с известного города, волости или вотчины; разложение же ее по плательщикам делалось, «смотря по пожиткам и по промыслам»; несмотря на то, переход от посошной подати к подворной встречал противодействие в населении.
Рядом с указанными в XVII в. существовал и чисто подоходный налог (для податей чрезвычайных), именно: «пятая» или «десятая деньга» (10–20 %) и 15-я деньга, на особенные военные нужды расстроенного государства; впоследствии она сделалась постоянной добавочной к посошной с торговых людей.
Наконец, поголовная подать существовала лишь для восточных инородцев – это ясак (Ак. Ар. Э. II, 75 и др.).
Величина ироды податей. Кроме общей дани, постепенно возникали новые налоги по мере возрастания государственных потребностей, а именно: ямские деньги (на содержание «ямов» – почт) по 10 рублей и более на соху (в XVI в.); стрелецкая дань (натурой и деньгами); оброк за отмену наместничьего корма; полоняничные деньги (правильн. обр. с пол. XVI в).
Лица, подлежащие обложению. Податными классами были собственно тяглые люди (посадские люди и черные волости). Но и имения служилых людей и церковных учреждений далеко не все были обелены. Хотя в древнейшее время давалось полное обеление, так что обеленные имущества не подвергались и описи, но освобождение давалось от бывших, но не от будущих налогов. Тарханы предположено уничтожить при Иоанне IV; полное уничтожение их относится к 1672 г. Экстраординарные налоги вообще простирались на все классы. В 1620–1621 гг. это распространено и на ямские деньги и стрелецкий сбор. Вообще крестьянское население и частных вотчин и поместьев признано также податным.
Способ взимания податей. Провинциальные власти обязаны были составлять «окладные росписи» (проект доходов и расходов по данной провинции) и «сметные списки» (отчет о действительном исполнении сметы прошлого года). Иногда росписи уездные сводились в областном городе в общую областную роспись. Из местных росписей в Москве составлялись общие по каждому отдельному финансовому ведомству (например, четверти); быть может составлялась даже (в XVII в.) и общая государственная роспись.
Определенные на известную местность налоги разводились потом выборными властями и представителями населения по отдельным плательщикам (разруб). Впрочем, если самоуправляющийся округ обнимал несколько волостей, иногда целый уезд, то предварительно раскладка (развод) производилась в центре уезда общими органами самоуправления (всеуездным старостой или съездом земских старост) по волостям; при этом участвовали выборные от волостей и владельцев (монастырей) окладчики. В волостях обязанность раскладки падала на выборных волостных властей, с участием совета крестьян. Выборные окладчики приводятся к присяге и обязываются «обложить и собирать те деньги… чтобы богатые и полные люди перед бедными во льготе, а бедные перед богатыми в тягости не были». Для этого составляются «окладные книги» за подписью земских властей и окладчиков (А. И. V, № 48). Для взимания экстраординарных налогов избирались в городах специальные окладчики из лучших, средних и молодчих людей, которые приводимы были к присяге в соборной церкви; окладчики отбирают письменные показания у посадских и торговых людей о их движимом имуществе, о лавках, заводах и промыслах; при неправильном показании плательщика, окладчики определяют его доход сами «по розыску» (Ак. ист. V, № 23).
Налогоспособность отдельного лица в селах измерялась количеством рабочих рук, величиной участка земли, обрабатываемой им, и урожайностью. В посаде она определялась величиной и положением двора (в остроге или посаде), числом дворов одного владельца, торговыми оборотами. В обоих случаях принималось во внимание и движимое имущество плательщика. – Самое взимание производилось в посадах и в черных волостях или постоянными (выборными) властями посада и волости или нарочно избранными сборщиками и целовальниками, во владельческих селах и дворцовых – приказчиками, с участием самих крестьян. Собранные деньги доставлялись самим населением в уездный город или в всеуездный земский центр (земскую избу), или прямо воеводе и его приказным людям (в съезжую избу). Но иногда сами плательщики (волости и владельцы) доставляли сборы прямо в Москву. Воеводе принадлежало право контроля над всем процессом раскладки и взимания, а иногда и право непосредственного взимания (по некоторым специальным сборам); он же взыскивал и недоимки путем правежа. Это открывало дорогу для больших злоупотреблений со стороны воеводской власти.
б) Косвенные налоги и пошлины, возникшие в 1-м периоде из целей благоустройства, именно: вес, мера и мыт, остаются и в Московском государстве. Но завоевание татар и здесь произвело совершенный переворот: наравне с «числом», столь же ненавистна была и татарская тамга, т. е. торговая провозная пошлина, имеющая чисто фискальное значение; из нее возникли бесчисленные частные виды пошлин: поворотное (при ввозе товаров в гостиный двор), гостиное (за помещение их в этом дворе), амбарное (за помещение в закрытом хранилище), порядное (при покупке товаров из гостиного двора в лавки), отвоз (при вывозе товаров из города), свальное (при выгрузке соли), явка (при объявлении о прибытии товара), подъемное (при свозке сваленной на берегу соли в склады), поплашное (при продаже леса и дров), привязная пошлина и роговая (при продаже скота; это «тамга» в тесном смысле), пятно (при купле-продаже лошадей) и мн. др. Торговый устав 1653 г. и Уставная Грамота 1654 г., отменив все эти пошлины, ввели торговый налог по 10 ден. с руб. с продавца. Новоторговым уставом 1667 г. определены внешние таможенные пошлины.
Способ взимания пошлин, введенный татарами, был откуп, постепенно уступавший потом место взиманию через выборных людей (таможенных голов и целовальников).
в) Регалии. Единственной регалией Московского государства надо считать питейную. Приготовление и продажа пива, меда и вина (водки) принадлежало исключительно правительству; общины и частные лица получали, в виде милости, право варить для себя питье в известные дни (праздники, свадьбы и т. п.). Число кабаков и местонахождение их было ограничено, а также и количество потребляемого вина одним лицом (по 1 чарке). Управление этой регалией вверялось также общинам, которые избирали «верных голов и целовальников» на кружечные дворы и отвечали за недобор и злоупотребления выбранных. Общее управление кружечными дворами сосредоточивалось в приказе Новая Четверть.
Количество государственных доходов. В конце XVI в., по свидетельству Флетчера, весь доход Московского государства равнялся 1430000 руб. (прямые налоги 400 тыс., косвенные – более 800 тыс.); в половине XVII в. (по Котошихину) общий доход состоял из 2229009 руб. (в том числе от сибирских мехов – 600 тыс., таможенных доходов – 500 тыс., кружечных – 100 тыс., судебных пошлин – 15 тыс.).
Данный текст является ознакомительным фрагментом.