Радар на рассвете
Радар на рассвете
26 сентября 1943 года, 4 часа пополудни. Я направился в столовую, где сонный официант принес мне яичницу с беконом.
Когда я снова вышел, небо было все еще темным и несколько звезд мерцали в холодном воздухе. Я слышал рев двигателя над зоной рассредоточения. Вероятно, наземный обслуживающий персонал подогревал мой «спит».
По пути к себе я заскочил в Интеллидженс рум за последними сведениями относительно моего вылета.
Я должен был лететь один с проверочным полетом на станцию радара, которая контролировала нас. От английского побережья я должен был взять прямой курс в 145°, набирая при этом максимальную высоту, чтобы пересечь Бьювас на высоте около 33 000 футов. Затем я должен был долететь до Сент-Омера и четко сообщить по радио мое местонахождение по отношению к имеющемуся наземному ориентиру.
Мой единственный шанс пройти этот путь без каких-либо проблем – это поторопиться, не терять в пути попусту время, чтобы свести к минимуму возможность радиоперехвата превосходящей силой противника.
Я взлетел при освещении взлетно-посадочной полосы искусственным светом. Было еще очень темно, и я лишь смутно видел нечеткую фосфоресценцию моих инструментов и голубое пламя, перемежающееся красными вспышками выбрасываемых выхлопных газов.
Я тяжело поднялся и быстро и пересек английское побережье на высоте 22 000 футов. В узких горных долинах сгустившийся туман образовал длинные молочные шлейфы. Атмосфера была настолько безмятежной, что я мог различить в тени, вдали около Данджнесса, дым поезда, неподвижный, словно он вцепился в землю. Канал напоминал мутную непроницаемую массу с тусклой серебряной кромкой вдоль утесов. Кругом ни облачка.
Я пролетел сквозь темноту, воспринимая землю словно светящееся небо с затемненными звездами.
Вдруг, без какого-либо перехода, я окунулся, словно ныряльщик, в яркий золотой свет. Крылья моего «спитфайра» стали малиновыми. Я был так ослеплен, что мне пришлось опустить на глаза затемняющие очки. За границей Голландии, где-то там далеко слева, встало солнце, похожее на расплавленный слиток, из инертной свинцовой массы Северного моря.
Под моими крыльями была ночь – я был один в солнечном свете на высоте 30 000 футов. Был первым, кто вдохнул теплую жизнь солнечных лучей, которые пронзили глазное яблоко, словно стрелы. Во Франции, Англии, Бельгии, Голландии, Германии люди находились во власти ночи, в то время как я, единственный, наслаждался в небе солнечными лучами наступающего дня. Все было моим: свет, солнце, и я с умиротворенной гордостью думал: это все светит только для меня!
Моменты, подобные этим, во многом компенсируют жертвы и опасность.
Французское побережье и Дьепп я пересек на одной высоте и спустя несколько минут оказался в небе Бьюваса. Я с трудом мог различить аэродромы в Бьювас-Тилле и Монт-Сент-Андре, окруженные лесом Фоквенсиса.
– Алло, Даггер-25, Даггер-25, Пайпер вызывает. Орбиту, пожалуйста, орбиту, пожалуйста. «А» для тех, кто может!
«„А“ для тех, кто может» – это была кодированная фраза для Бьюваса. Руководство приказало мне двигаться по кругу, пока они проверяли свои инструменты. Несмотря на солнце, было очень холодно, и, поскольку я автоматически продолжал летать, меня начало клонить в сон.
– Алло, Даггер-25, Пайпер на связи, на какой вы высоте?
Ощущаемая нотка срочности в голосе офицера поста наблюдения заставила меня вздрогнуть. Взглянул на альтиметр: 30 000 футов.
– Алло, Пайпер, Даггер отвечает: высота X для X-лучей.
Должно быть, что-то случилось, поскольку сам офицер поста наблюдения попросил меня нарушить обязательную тишину в радиосвязи.
Прошла минута.
– Алло, Даггер-25, Пайпер на связи. Следуйте курсом 090° – 0–9–0.
Теперь я понял. Где-то поблизости должен быть подозрительный самолет, и офицер поста наблюдения хотел точно определить мое местонахождение на своем радиолокационном экране. Я посмотрел по сторонам, покачал крыльями, чтобы определить мертвые зоны, – все казалось достаточно спокойным. Если бы немец был надо мной, он бы, без сомнения, оставил инверсионный след в леденящем холоде.
– Алло, Даггер-25, Пайпер на связи. Осторожно, за тобой по пятам следует немец. Будь осторожен, 5 часов!
Я тут же повернул голову в указанном направлении и действительно увидел маленькую яркую точку, которая промелькнула и скрылась под слоем перистого облака. Он был слишком далеко, чтобы я мог распознать его. Если это истребитель, мне нужно очень осторожно следить за ним, придерживаясь при этом своего курса, чтобы заставить его вступить в бой. Я перешел на рефлекторный прицел и снял защелку предохранителя с орудий.
Три минуты – и точка превратилась в крест, прямо в 2500 футов надо мной. На этой высоте я распознал, что это, вероятно, был один из новых «Мессершмитов-1900». Он покачал своими крыльями… он был готов атаковать в любой момент, полагая, что я не вижу его. Вмиг уединение, поэтичность и солнце исчезли. Я посмотрел на температуру и запустил винт на хорошую скорость. Все готово. Пусть он попробует!
Медленно прошла еще минута. Из-за внимательного слежения за противником мои глаза начали слезиться.
Вот он идет!
Немец начал с плавного спирального пикирования, намереваясь поразить хвост. Он был почти в 600 ярдах от меня и шел не очень быстро, чтобы убедиться в моем присутствии.
Я открыл дроссель и пустил свой «спитфайр» на очень крутой восходящий поворот, что позволило мне внимательно следить за ним и набрать высоту. Пораженный моим маневром, он открыл огонь, но было уже поздно. Вместо небольшого 5-градусного угла горизонтальной наводки, чего он ожидал, я неожиданно преподнес ему цель в 45°. Поравнявшись с ним, я продолжил свой крутой поворот. Он попытался зайти под меня, но на такой высоте его короткие крылья имели недостаточный захват в разряженном воздухе, что вызвало срыв потока, и он вошел в штопор. Снова превосходная маневренность «спитфайра» спасла меня.
Лишь на мгновение я увидел большие черные кресты «109-го», выступающие на нижней бледно-голубой поверхности его крыльев.
«Мессершмит» вышел из штопора. Но я уже был в боевой готовности, и он знал это, так как начал опрокидывать свою машину, стараясь расстроить мою цель. Однако это не помогло ему, так как из его предыдущего обманного движения я извлек выгоду, увеличив скорость, и сейчас оказался выше его. Прицелившись с расстояния 450 ярдов, я открыл огонь короткими очередями, каждый раз лишь касаясь кнопки. Но летчик «109-го» был старой лисой, он много раз перемещал свой самолет, постоянно меняя угол горизонтальной наводки и линию прямой видимости.
Он знал, что мой «спитфайр» поворачивался и поднимался лучше и что его единственной надеждой было приблизиться ко мне. Неожиданно он надавил на ручку управления и пошел на вертикальное пикирование. Я перевернулся на спину и, получив преимущество из этой правильной траектории, снова открыл огонь. Мы начали быстро спускаться в направлении к Омале со скоростью 470 миль в час. Так как я был на одной линии с его хвостом, скорректировать огонь мне было достаточно просто, но нужно было спешить – он нагонял меня.
После второй очереди огня на его фюзеляже появились вспышки – видимо, попадание встряхнуло его. Я снова начал стрелять, и на этот раз попал в его двигатель, ближе к кабине. На долю секунды разрывы моих снарядов, казалось, остановили двигатель. Его винт вдруг совсем остановился и исчез в белом облаке гликоля, кипящего в выхлопных газах. Затем более мощный взрыв у корневой части крыла, тонкий черный след, смешанный с потоком, извергавшимся из продырявленной системы охлаждения.
Это был конец. Под его фюзеляжем появился язык пламени, он увеличивался, облизывая хвост, и перешел на раскаленные фрагменты.
Мы погрузились в тень… Быстрый взгляд на часы, чтобы определить время сражения, – было 5.12.
Что касается «мессершмита», он получил свое. Я снова поднялся по спирали, наблюдая за ним. Сейчас от него не осталось ничего, кроме смутного очертания, жалостливо мерцавшего внизу, сотрясаясь через одинаковые интервалы, – взрыв, черный след, белый след, взрыв, черный след, белый след. Сейчас он был огненным шаром, медленно катящимся к лесу, постепенно сгоравшим и скоро разделившимся на множество горящих обломков, погасших еще до касания с землей.
Летчик не выбросился с парашютом.
– Алло, Даггер-25, Пайпер вызывает, длинная передача, пожалуйста. Ты сбил того немца?
– Алло, Пайпер, Даггер-25 отвечает, чтобы сообщить обстановку. С ним покончено. Один… два… три… четыре… у меня заканчивается горючее. Можно мне домой?
– Хорошо, Даггер-25. Следуйте курсом 330° – 3–3–0. Хорошее шоу!
В моих баках бензина становилось все меньше, а на горизонте поднималось солнце. Это пятно становилось опасным. Пора возвращаться домой. Я взял курс на Англию.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.