Реформы Сюань-вана (827-782)

Реформы Сюань-вана (827-782)

Началу царствования Сюань-вана сопутствует легенда. Если верить сообщениям источников — «Го юя» и следующего ему Сыма Цяня, — то в тот роковой момент, когда столичные го-жэнь окружили дворец Ли-вана и были раздосадованы его бегством, встал вопрос о выдаче жаждавшим крови людям малолетнего сына правителя, будущего Сюань-вана. В строгом духе конфуцианского чувства долга и соответствующей готовности к самопожертвованию во имя великой идеи Шао-гун реагировал на ситуацию следующим образом: «В прошлом я неоднократно увещевал вана, но ван не прислушивался к моим словам, из-за чего и произошел мятеж. И если теперь будет убит сын вана, разве ван не подумает, что это из-за моей обиды на него?». А раз так, то не лучше ли выдать разгневанной толпе собственного сына, подменив им сына вана? Так Шао-гун и поступил [28, с. 27—28; 86, т. 1, с. 199—200].

Нельзя утверждать с полной уверенностью, что весь этот назидательный и демонстрирующий высшую добродетель эпизод выдуман. Возможно, что все примерно так и было, хотя сомнения остаются, не говоря уже о том, что заметное в стиле историзованных легенд более позднего времени приукрашивание событий здесь вполне очевидно. Как бы то ни было, но после смерти Ли-вана в ссылке регенты возвели на престол законного наследника, которому они, по словам Сыма Цяня, на первых порах продолжали помогать, дабы наставить его на путь истинный, научить мудрости первых чжоуских ванов. Однако Сюань-ван достаточно быстро освободился от опеки и начал проявлять характер — сильный и независимый, в чем-то сходный с тем, каким обладал его отец Ли-ван. Это проявилось практически сразу. Как только Сюань-ван вступил на престол, сообщается в «Го юе», он отказался принять личное участие в ритуальной вспашке поля тянь-му (цзе-тянь), о чем уже упоминалось.

С пространным поучением, из которого мы узнаем о предназначении поля тянь-му, характере работ на нем и о многих деталях, связанных с его обработкой [28, с. 28—30], выступил один из советников вана. Но безрезультатно. Сообщение «Го юя», как и обычно, являет собой беллетризованное повествование на историческую тему. Но «Чжушу цзинянь» подтверждает факт отказа вана участвовать в ритуале на поле цзе, хотя и относит его не к первым годам правления, но к 29-му его году.

Если не придираться к датам, то само это событие весьма интересно: оно является свидетельством и показателем существенных изменений, происходивших в чжоуском обществе. Отказ от участия в ритуальной вспашке поля тянь-му был своего рода символом, означавшим переход к иным, более развитым, более соответствующим новым условиям формам редистрибуции, т.е. переход к регулярной системе налогообложения.

Из источников — песен «Шицзин» (№ 262 [96, с. 401— 402]) и надписей на бронзе (в частности, «Шао-бо Ху-гуй» [194, с. 158—159]) — явствует, что при Сюань-ване в чжоуском Китае были учреждены налогообложение чэ, о котором уже упоминалось (1/10 урожая), и военный налог фу. Оба вида налогов были нововведением, преследовавшим цель изменить характер земельных отношений. Видимо, смысл земельно-налоговой реформы Сюань-вана сводился к тому, чтобы окончательно отказаться от прежней практики отработок на «больших полях» гун-тянь (включая едва ли не в первую очередь, как символ, главное из этих полей — тянь-му, в обработке которого должен был лично принимать участие правитель), а все обрабатываемые крестьянами поля уравнять, взимая в качестве налога десятину-чэ.

Реформа в сфере налогообложения имела достаточно радикальный характер и была, видимо, как-то связана еще с одним нововведением Сюань-вана. Речь идет о попытке произвести перепись населения, причем в сообщении об этом достаточно много неясного и даже запутанного. Дело в том, что из текста «Го юя» [28, с. 31—32], вкратце воспроизведенного Сыма Цянем, следует, что после поражения в битве с цзян-жунами Сюань-ван решил произвести перепись населения в Тайюани. Почему именно там — неясно, но из контекста вытекает, что имелось в виду выявить численность какой-то части населения на юге, дабы за его счет восполнить потери войска.

Как водится, попытка нововведения вызвала возражения отстаивавших старые обычаи советников вана. В поучении, воспроизведенном в «Го юе», утверждалось, что считать людей не следует, и без того известно все, ибо каждый чиновник знает своих подопечных. Не без ехидства отмечалось, что для того и существуют поля типа тянь-му, чтобы было известно, сколько у правителя народа (в ходе работ они все на виду).

Показательно, что в тексте поучения ни слова о военном поражении, нехватке солдат и вызванной этим необходимости провести перепись населения. И неудивительно: сколько раз терпели поражение чжоуские ваны и сколько армий теряли (Чжао-ван, напомню, все 14 потерял) — но никто переписи не производил. Зачем? Набирали новое войско, комплектовали новые армии, пусть не сразу — но без проблем. Так почему вдруг теперь все стало иначе? Зачем перепись? Совершенно очевидно, что и «Го юй», и Сыма Цянь, и более поздние комментаторы, связывавшие между собой поражение в очередной войне с варварским племенем и перепись населения, не поняли сути нововведений Сюань-вана.

Нужда в переписи была вызвана, по-видимому, совершенно иными причинами, которые достаточно легко установить, если рассматривать проблему не отдельно саму по себе и тем более не в связи с военными неудачами, но в контексте основных преобразований, предпринятых Сюань-ваном. Ведь с течением времени правящим верхам чжоуского Китая становилось все более очевидным, что старые формы редистрибуции, будь то отработки на «больших полях» или взимание какой-либо дани с отдаленных вассалов, никак не способствуют укреплению централизованной власти, а, напротив, делают ее более слабой — особенно в сравнении с теми формами админисграции и налогообложения, которые с раннечжоуского времени стали практиковаться в уделах.

О том, как именно выглядела система администрации и налогов в уделах до Сюань-вана, почти ничего не известно. Только ко времени Сюань-вана, создавшего для своего родственника удел Шэнь в южных землях и повелевшего его населению платить своему новому хозяину десятину-чэ в качестве налога, относится четкое упоминание о практике взимания налогов в уделах, о чем уже говорилось. Быть может, это было нововведением Сюань-вана. Но не исключено, что подобного рода система налогообложения складывалась понемногу во всех уделах, так что своим повелением чжоуский ван лишь как бы узаконил и санкционировал ее, возможно, использовав при этом новое наименование — чэ.

Если принять такое предположение, то станут понятными и все реформы чжоуского вана на территории Чжунго, которая формально еще находилась под его юрисдикцией. Видимо, ван считал систему десятины-чэ наиболее подходящей в условиях того времени (рубеж IX—VIII вв. до н.э.), на которое пришелся период его царствования. И в таком случае демонстративный отказ принимать участие в обработке «священного поля» цзе-тянь (тянь-му), введение системы десятины-чэ (правда, упомянутое в источниках лишь применительно к уделу Шэнь) и призыв к переписи населения, т.е. подданных, обязанных платить налоги, были тесно связаны между собой.

Перепись была необходима — если принять высказанное предположение — для того, чтобы знать, какой объем налоговых поступлений можно извлечь из заметно увеличивавшегося со временем населения, подвластного непосредственно вану, т.е. жившего вне пожалованных им и его предшественниками уделов. Ведь проводить перепись — дело не столь уж легкое и простое, особенно на первых порах, без соответствующего опыта, да еще при явном сопротивлении консерваторов. Идти на это наперекор всем можно было лишь в случае крайней нужды, ради большого и важного начинания.

В «Чжушу цзинянь», данные которой привлекаются преимущественно для того, чтобы перепроверить материалы «Го юя» и «Шицзи», сказано, что на 39-м году своего долгого правления Сюань-ван выступил против цзян-жунов и потерпел поражение, а на 40-м году он провел перепись населения в Тай-юани [255, т. 3, Prolegomena, с. 156]. Представляется, что это во многом, видимо, случайное соседство двух дат и упоминаний разных событий сыграло свою роковую роль в традиционной трактовке случившегося: поражение в войне оказалось в историографической традиции увязанным с переписью в Тайюани (местонахождение этого района добросовестно, хотя и без аргументации, указывается в комментарии).

Едва ли вану без всяких видимых причин понадобилось просто узнать, сколько людей проживает в одном из районов его громадного государства, к тому же ничем не примечательном, что называется среднем. Да и та ярость, с которой было обрушено на Сюань-вана обвинение в том, что он идет против традиции, что переписывать людей — дело неслыханное и никому не нужное (приблизительно и без того можно знать об их числе), никак не увязывается со скромным местом и значением одного небольшого района в стране. Либо Тайюань была своего рода пробой, моделью для более общих, далеко идущих выводов, либо все-таки перепись не ограничивалась одной Тайюанью. Нам не дано узнать, что было на самом деле.

Нововведения Сюань-вана, насколько можно судить по скудным и спорным данным, сыграли важную роль в развитии чжоуского общества. Практически именно с этого времени начался достаточно заметный процесс приватизации, чему не могли не способствовать новые формы аграрных отношений. Реформы, видимо, несколько усилили и власть правителя, дав в его распоряжение серьезные экономические рычаги. Во всяком случае, Сюань-ван чувствовал себя достаточно крепко на троне и был последним сильным и властным правителем в династии Чжоу. Он вмешивался в практику престолонаследия в некоторых княжествах, например в Лу, подчас создавал новые уделы, чего давно уже не делали его предшественники.

Процарствовав едва ли не полвека, он оставил своему сыну много более крепкие позиции по сравнению с тем, что было на протяжении столетия до того, включая и годы правления Ливана, не говоря уже о регентах.

Реформы Сюань-вана, однако, несмотря на все его усилия, уже не могли изменить хода исторического процесса, который вел к дальнейшей децентрализации и феодализации чжоуского Китая. Своими реформами, решительными, но, увы, безнадежно запоздалыми, Сюань-ван не мог вернуть прошлое величие Чжоу и тем способствовать консолидации Поднебесной, хотя бы только наиболее развитой части ее — Чжунго. Развитие событий шло, как говорилось, в прямо противоположном направлении.