Зарево пылающих усадеб

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Зарево пылающих усадеб

Все события первой русской революции проходили на фоне бесчисленных крестьянских восстаний. Всего за 1905 год было зарегистрировано 3228 крестьянских выступлений, за 1906 год — 2600, за 1907 год — 1337. Уже тогда все смогли убедиться, к чему дело идет.

Вопрос земельный, вопрос головоломный

Освобождение крестьян в 1861 году провели весьма своеобразно. Надо сказать, что о нем задумывался еще Александр I — однако дело уперлось в откровенный саботаж высшего чиновничества. А тогдашние высшие чиновники практически поголовно являлись крупными помещиками.

К примеру, когда в 1803 году по инициативе императора был издан Указ «О вольных хлебопашцах» — еще совсем не «воля», а только первый и очень отдаленный шаг к ней, то документ просто — напросто «забыли» включить в Свод законов. А если закона нет в Своде, то он не существует.

У Николая I тоже не очень получилось, хотя он также размышлял о возможности освобождения. Короче, дотянули. Когда задело взялся Александр II, мешкать было уже просто опасно. Появился вполне реальный призрак революции.

Тем не менее, помещики сопротивлялись из всех сил. Я уже упоминал, что они старательно запугивали императора возможностью бунта — что было наглым враньем. Как свидетельствуют очевидцы, когда пошли слухи о грядущей воле, крестьяне успокоились и количество бунтов резко сократилось. Ждали перемен. И вот они настали.

И крестьяне почувствовали себя обманутыми. В самом деле, условия освобождения были невеселые. Для начала они лишились в среднем 20 % своей земли, так называемых отрезков. Кроме того, за землю надо было платить — примерно в четыре раза больше ее рыночной цены. Рассрочка «выкупных платежей» тянулась аж до 1905 года, когда их отменили.

«Для многих помещиков освобождение крестьян оказалось в сущности выгодной сделкой. Так, например, та земля, которую отец мой, предвидя освобождение, продавал участками по одиннадцати рублей за десятину, крестьянам ставилась в сорок рублей, то есть в три с половиной раза больше. Так было везде в нашей округе. В тамбовском же степном имении отца мир снял всю землю на двенадцать лет, и отец получал вдвое больше, чем прежде, когда землю обрабатывали ему крепостные».

(князь П. А. Кропоткин)

Правда, есть версия, что крестьянская реформа проводилась не столько в интересах помещиков, столько из макроэкономических соображений. Хлебный экспорт был для страны чрезвычайно важен, а крупные землевладения более эффективны, чем мелкие. Вот и рассчитывали, что крестьяне махнут на землю рукой и пойдут работать к помещикам батраками — то есть сельское хозяйство из средневекового превратится в капиталистическое. Получается, что пытались провести «столыпинские реформы» до Столыпина.

Но если даже дело обстояло так, то ничего не вышло. Точнее, в Новороссии (Приазовье и Причермоморье) возникли крупные агропредприятия вполне современного на тот момент уровня. К концу XIX века там были сельскохозяйственные машины и всё такое прочее. Но основная часть страны осталась в средневековье.

Стоит напомнить, что крестьянская собственность была коллективной. «Мир», община перераспределяла наделы по числу едоков — что подразумевало некоторые неприятные тенденции.

Крестьяне предпочитали «размножаться с опережением», то есть заводить как можно больше детей. То, что их тоже надо кормить, не всем приходило в голову. Да и сам процесс. Так что население росло, а количество земли оставалось прежним.

Кроме того, регулярное перераспределение земли как?то отбивало охоту проводить агрономические эксперименты. Да и то сказать: сельское хозяйство — штука очень заковыристая. Это на заводе квалифицированный рабочий сделает по чертежам любую деталь — что в России, что в Германии или Англии. Разницы нет. А для того чтобы повысить урожайность, надо проводить эксперименты в конкретном месте. То, что сработало в соседней деревне, — не факт, что удастся у тебя. Но если у хозяина, к примеру, 100 гектаров, он может пару из них выделить для опытного участка. А если пять? (А ведь у крестьян сплошь и рядом было и меньше пяти). Любая неудача — это перспектива голода. Так уж лучше по старинке, как в XVI веке.

Кстати, земельный дефицит являлся причиной того, что в Нечерноземье крестьяне имели очень мало скотины. Ее просто было нечем кормить! Все пастбища распахивались. А с другой стороны: нет скотины — нет навоза, и неудобренная земля истощалась со страшной скоростью.

Имелся еще один, недооцениваемый аспект. Переделы земли проходили отнюдь не в мире и согласии, страсти кипели, переходя в мордобой. Так что надел получше можно было получить, имея большие кулаки. Не зря ведь первый драчун являлся еще и первым женихом. Дело тут не в любви девушек к удалым добрым молодцам, тем более что женили обычно родители, особо не спрашивая согласия молодых. Просто все понимали — тот, кто умеет махать кулаками, голодать семью не заставит.

Пример. В сериале «Рожденная революцией», который бесконечно крутят по разным каналам, главный герой Николай Кондратьев (кстати, реальный человек, был такой милиционер) в молодости подрабатывал тем, что его нанимали драться. Зачем? Крестьяне — это были не те люди, чтобы платить просто так. Но вот платили крутому бойцу.

Но, как известно, морды лучше бить сплоченным коллективом. А коллектив надо сколачивать и сплачивать. Тренироваться на «грушах» и прочих спортивных снарядах тогда было не принято — предпочитали на соседях. Так что в деревнях создавались, по сути, банды, что умиротворенности не способствовало. Недаром с конца XIX века заговорили о бурном росте «деревенского хулиганства». Именно эти развеселые парни и шли во главе бунтовавших мужичков.Так что жизнь была в русской деревне веселая.

Вот статья из Нового энциклопедического словаря. (Под общ. ред. акад. К. К. Арсеньева. Т. 14. СПб.: Ф. А. Брокгауз и И. А. Ефрон, 1913.)

Уж это издание никак нельзя упрекнуть в «революционной пропаганде».

«Голод в России. Вплоть до середины XIX в. наименее обеспеченными хлебом и наиболее страдавшими от голодовок являются губернии белорусские и литовские.Но уже с середины XIX в. центр голодовок как бы перемещается к востоку, захватывая сначала черноземный район, а затем и Поволжье. В 1872 г. разразился первый самарский голод, поразивший именно ту губернию, которая до того времени считалась богатейшей житницей России. И после голода 1891 г., охватывающего громадный район в 29 губерний, нижнее Поволжье постоянно страдает от голода: в течение XIX в. Самарская губерния голодала 8 раз, Саратовская 9. За последние тридцать лет наиболее крупные голодовки относятся к 1880 г. (Нижнее Поволжье, часть приозерных и новороссийских губерний) и к 1885 г. (Новороссия и часть нечерноземных губерний от Калуги до Пскова); затем вслед за голодом 1891 г. наступил голод 1892 г. в центральных и юго — восточных губерниях, голодовки 1897 и 98 гг. приблизительно в том же районе; в XX в. голод 1901 г. в 17 губерниях центра, юга и востока, голодовка

1905 г. (22 губернии, в том числе четыре нечерноземных, Псковская, Новгородская, Витебская, Костромская), открывающая собой целый ряд голодовок: 1906, 1907, 1908 и 1911 гг. (по преимуществу восточные, центральные губернии, Новороссия»

Кстати, первыми о проблеме недоедания в деревне в полный голос заговорили не экономисты и даже не революционеры, а военные. Это и понятно: в армии нужен сильный солдат. Будущий главнокомандующий, генерал В. Гурко, привел данные с 1871 года (то есть с введения всеобщей воинской обязанности) по 1901 год. Он сообщил, что 40 % крестьянских парней впервые в жизни пробуют мясо в армии. Какое уж тут здоровье.

Правовое положение крестьян было тоже специфическим.

Вот что писал С. Ю. Витте:

«На крестьянское население не были распространены общие гражданские законы и по отношению уголовных для них были сохранены особенности (между прочим, телесные наказания по приговорам крестьян), но все?таки на них были распространены общие судебные и административные организации (мировой суд). После проклятого 1 марта[73] участие крестьян в земстве ограничено. Мировые судьи были для крестьянского населения заменены земскими начальниками. На крестьянское население, которое, однако, составляет громаднейшую часть населения, установился взгляд, что они полудети, которых следует опекать только в смысле их развития и поведения, но не желудка. Земские начальники явились и судьями, и администраторами, и опекунами. В сущности, явился режим, напоминающий режим, существовавший до освобождения крестьян от крепостничества, но только тогда хорошие помещики были заинтересованы в благосостоянии своих крестьян, а наемные земские начальники, большей частью прогоревшие дворяне и чиновники без высшего образования, были больше заинтересованы в своем содержании. Для крестьянства была создана особая юрисдикция, перемешанная с административными и попечительскими функциями — все в виде земского начальника, крепостного помещика особого рода. На крестьянина установился взгляд, что это, с юридической точки зрения, не персона, а полуперсона. Он перестал быть крепостным помещика, но стал крепостным крестьянского управления, находившегося под попечительским оком земского начальника. Вообще его экономическое положение было плохо, сбережения ничтожны. Государство не может быть сильно, коль скоро главный его оплот — крестьянство — слабо. Мы все кричим о том, что Российская империя составляет 1/5 часть земной суши и что мы имеем около 140 ООО ООО населения, но что же из этого, когда громаднейшая часть поверхности, составляющей Российскую империю, находится или в совершенно некультурном (диком) виде или в полукультурном, и громаднейшая часть населения, с экономической точки зрения, представляет не единицы, а полу и даже четверти единиц».

Еще одна цитата.

«Закон 1889 г. подчинял все крестьянское самоуправление, введенное в 1861 г., земскому начальнику, каковым мог быть только потомственный дворянин — по назначению министра внутренних дел. Все гражданские права и самая личность крестьянина были отданы на произвол земского начальника. Он утверждал и смещал должностных лиц крестьянской администрации, мог штрафовать и арестовывать без объяснения причин отдельных крестьян и даже целые сходы, чинить расправу над ними (например, выпороть любое должностное лицо из крестьян — волостного старшину, сельского старосту, членов волостного суда)».

(Николай Троицкий, историк)

При всем при том аж до 1905 года начальство считало общину эдакой патриархальной и богобоязненной структурой, которую надо охранять всеми силами от проникновения всяческих нехороших идей. Потому?то и сторонники «теории малых дел» сталкивались с откровенной подозрительностью местного начальства. В самом деле, что у них там на уме?

И напоследок — об отношении к помещикам. Можно, конечно, стенать о нехорошем русском народе, который упорно не принимал принципа «священной частной собственности». Но крестьяне думали так: а по какому праву помещики владеют землей? До знаменитого указа Петра III «О вольности дворянства» существовал определенный «общественный договор» — мы работаем, вы служите. Всё честно. Но когда дворяне получили право не служить, встал вопрос: а по какому праву вы владеете землей? На помещиков смотрели как на паразитов, незаконно занимающих землю, которую было бы неплохо и поделить. И ведь так мыслили и в черноземных губерниях, где уровень жизни крестьян был гораздо выше. Так что, в конце концов, полыхнуло.

Взрыв

Началось всё в 1902 году, когда случился неурожай.

«Гроза разразилась в 1902 г., причем началась именно в деревне и оказалась неожиданной и для «правых», и для «левых» — для самодержавия и для революционеров — пушистый зверек, песец, подобрался как обычно — тихо. Зато шумел он весьма громко. Единичные крестьянские выступления, как мы знаем, были постоянным явлением российской действительности. Новое проявилось в 1902 г. Оно состояло в классическом сетевом принципе: выступление крестьян одного селения по самому заурядному поводу (непомерно высокие цены за аренду земли и непомерно низкие цены на рабочие руки, скверные условия труда, произвол и т. п.) служило детонатором для выступления крестьян в соседних селениях, а эти в свою очередь детонировали выступления в других».

(И. Поморцев, историк)

А. А. Лопухин, тогда — прокурор Харьковской судебной палаты, излагал Николаю II причины крестьянского бунта: «Голодные, не евшие в течение нескольких лет хлеба без примеси соломы или древесной коры и давно не знавшие мясной пищи мужики шли грабить чужое добро с сознанием своей правоты, основанном на безвыходности положения и на том, что им помощи ждать не от кого».

Но толку от мнения Лопухина было мало. Николаю Александровичу очень не хотелось расставаться с любимой иллюзией — что в стране всё идет хорошо, вот только революционеры и либералы мешают.

В 1903 году более — менее проблему решили, в том числе и многочисленными «посадками» бунтарей. Кем вернулись эти ребята с каторги — можно догадываться.

Но в 1905 году полыхнуло снова. И понеслось.

Газета «Новости дня»:

«У нас в воздухе висит что?то зловещее: каждый день на горизонте зарево пожаров, по земле стелется кровавый туман, дышится и живется трудно, точно перед грозой. Мужик угрюмо молчит, а если заговаривает иногда, то так, что мороз по коже пробирает» — это письмо из Воронежской губернии. А вот письмо из Тамбовской: «Надо уехать, пока совсем не повесили на воротах. Происходит какая?то пугачевщина.

Крестьяне Дмитровского уезда постановили приговор, в котором выражаются пожелания, чтобы каждой крестьянской семье было отведено столько земли, сколько семья может обрабатывать без батрака, чтобы выкупные платежи и всякие пошлины заменены подоходным налогом, чтобы было установлено бесплатное обязательное обучение и чтобы во всех отраслях управления чиновники были заменены выборными».

«Новое время»:

«ПОРХОВ, 18 декабря. Крестьянами сожжено на этих днях имение Гора близ станции Чихачево, принадлежащее новоржевскому предводителю дворянства Львову. Высланы из Порхова солдаты.

КОБРИН, 24 декабря. Крестьяне пытались разгромить Опольский винокуренный завод Еленского. Произошло столкновение с войсками, причем 6 убито и 8 ранено. Много арестованных.

ПОЛТАВА, 20 апреля. «Колокол» сообщает, что аграрный террор в Лохвицком уезде начинает принимать серьезный характер; поджоги помещичьих имуществ усиливаются. В имении Горви- цы забастовали, по словам газеты, 300 рабочих».

Причем, это был не «бессмысленный и беспощадный» бунт. Крестьяне очень хорошо представляли цель своих действий:

выжить помещиков, создав им невыносимые условия пребывания. Как сказано в рассказе Чехова, «теперь лису надо выкурить».

Вот характерное описание крестьянских действий в телеграмме одного из пострадавших помещиков на имя министра внутренних дел:

«Несколько дней совершается систематический грабеж крестьянами помещичьих хлебных запасов, грабят же неимущие. Обыкновенно являются в усадьбу поголовно целые соседние деревни с подводами, с мешками, в сопровождении жен, детей, врываются в усадьбу, требуют ключи от амбаров, при отказе отбивают замки, нагружают в присутствии хозяина подводы, везут к себе… В дома не входят, но что попадается в амбарах сверх хлеба, все забирают».

А вот что пишет тогдашний исследователь Т. Шанин:

«Крестьянские действия были в заметной степени упорядочены, что совсем не похоже на безумный разгул ненависти и вандализма, который ожидали увидеть враги крестьян, как и те, кто превозносил крестьянскую жакерию[74]. Восставшие также продемонстрировали удивительное единство целей и средств, если принимать во внимание отсутствие общепризнанных лидеров или идеологов, мощной, существующей долгое время организации, единой общепринятой теории переустройства общества и общенациональной системы связи».

Первоначально усадьбы не жгли — но потом вошли во вкус. По разным подсчетам, за 1905–1907 гг. в Европейской России было уничтожено от 3 до 4 тысяч дворянских усадеб — от 7 до 10 % их общего количества. И ведь удавалось.

Газета «Новости дня»:

«МОСКВА, 1 февраля 1906 г. В Москве получены сведения, что во многих губерниях помещики, опасаясь с наступлением весны широкого развития аграрных беспорядков, спешно продают свои имения по дешевой цене. Так, в Богородицком уезде Тульской губернии гр. А. А. Бобринский продал крестьянам по 100 рублей за десятину 13 ООО десятин земли своего имения, состоящего из 16 ООО десятин».

Вот так. Господа помещики стали избавляться от собственности, которая приносит такое беспокойство.

И это бы еще ладно. Бывали эпизоды и интереснее.31 октября 1905 года в селе Марково Волоколамского уезда Московской губернии крестьяне потребовали учреждения полновластной народной думы, уничтожения сословного неравенства, отказались платить выкупные платежи. На сходе была образована Марковская республика, ее президентом избрали старосту И. А. Буршина. Крестьянская республика просуществовала почти год.

Чем это отличается от батьки Махно, который летом 1917 года в Гуляй — Поле послал всех куда подальше и провозгласил «вольные советы»? А ведь Махно начал свою революционную деятельность как раз в 1905 году.

В общем, миф о патриархальных мужичках с треском рухнул. Теперь надо было думать, как разгребать ситуацию. Выкупные платежи отменили, но это уже не помогало. Власти начали метаться. В конце концов пришел Столыпин со своей знаменитой фразой: «Сперва успокоение, потом реформы». Это случится позже, в 1905 году ответа на вопрос «что делать?» не имелось.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.