1
1
Вальтеллина оккупирована. Разобщенные кланы империи Габсбургов во Фландрии и Австрии предоставлены сами себе. Армия Мансфельда высаживается на голландский берег, короли Северной Европы готовят десант на Балтике. Пришло время, когда имперская политика Фердинанда должна проявить мудрость. Из Испании серебро не поступает, благополучие императора теперь полностью зависит от лояльности подданных.
Зимой 1624/25 года Альбрехт фон Валленштейн приезжал в Вену и предлагал испанскому послу набрать армию для защиты интересов Испании в Италии[473]. После катастрофических событий в этой стране он поменял свое мнение, а после падения Вальтеллины сделал такое же предложение самому императору. За свой счет он наберет пятьдесят тысяч человек, постой и пропитание будут обеспечиваться оружием[474], императору придется платить только жалованье.
Фердинанд не посмел отказаться. Его согласие означало, что он дает в руки графу Валленштейну огромную силу, но в сложившейся ситуации Фердинанд не мог поступить по-другому. Максимилиан был его единственным союзником, при этом император, наверно, был бы рад разделить пополам свои обязательства, позволив кому-то еще выставить войско, а в это время Максимилиан, напуганный надвигающейся бурей, сам настоял на том, чтобы Фердинанд сформировал еще одну армию[475]. Весной 1625 года курфюрст Баварский видел собственное спасение только в силе оружия, и для него было не важно, кто им владеет.
Единственным серьезным соперником Валленштейна был губернатор Богемии Карл фон Лихтенштейн, выдвинувший против него обвинения в финансовой нечистоплотности[476]. Фердинанд не мог не принять их к рассмотрению. В феврале 1625 года в Вену вызвали Лихтенштейна, а в апреле — Валленштейна[477]. Фердинанд проявил осторожность, урезав армию Валленштейна с пятидесяти тысяч человек, которые могли позволить ему стать грозным и опасным оппонентом, до двадцати тысяч — вполне достаточно для того, чтобы справиться с кризисом, — и ограничил сферу деятельности генерала землями Габсбургов. В случае необходимости он пошлет Валленштейна куда-нибудь еще, но пока император назначил Максимилиана Баварского главнокомандующим всех военных операций[478].
Тем временем Спинола активизировался в Нижних странах, стремясь завершить голландскую войну, прежде чем потеря Вальтеллины отразится на снабжении войск. Пока у него все получалось, и стратегия изматывания противника себя оправдывала. Берген-оп-Зом не достался испанцам только из-за случайного вмешательства Мансфельда и Христиана Брауншвейгского в 1622 году, но соседнюю провинцию Юлих они захватили, и Рейн был в их руках. Две суровые зимы подорвали благосостояние голландских фермеров. Феноменальные морозы в январе и феврале 1624 года привели к прорыву дамб и разрушительным наводнениям, пронзительные ветры снесли соломенные крыши с хижин, толпы бездомных крестьян хлынули в города. Дисциплинированные войска Спинолы, пренебрегая непогодой, прорвали приграничную оборону, а голландские солдаты, давно не получавшие жалованья, голодные и замерзшие, подняли мятеж в Бреде. Казалось, что Соединенным провинциям ничего не оставалось, как просить мира[479]. Голландцы вовремя сплотились, чтобы дать отпор интервентам, но к весне 1625 года Спинола осадил Бреду, главную крепость на границе Брабанта, охранявшую дороги, ведущие в Утрехт и Амстердам.
В это время в Гааге скончался Мориц Оранский. Перед смертью он позвал младшего единокровного брата Фридриха Генриха, который должен был наследовать ему и как статхаудер пяти провинций, и как командующий армией. Голландцам этот младший сын Вильгельма Молчаливого был практически неизвестен. После переворота 1619 года он жил в уединении, симпатизировал потерпевшим поражение и меньше всего хотел создавать партию, враждебную старшему брату, которого искренне любил. Ему было за сорок, но по стандартам того времени он был уже стар для того, чтобы возглавить правительство, хотя все еще и не женат.
В последние дни жизни Морица больше всего тревожила судьба голландцев и его династии. Умирая, он наставлял брата отстоять Бреду и найти жену. Что касается второго наказа, то Фридрих Генрих был готов с удовольствием его исполнить. Уже некоторое время он был влюблен в пышногрудую молодую фрейлину королевы Богемии. Бесприданницу, по описанию венецианского посла, несравненной красоты[480] Амалию фон Зольмс умирающий Мориц принял радушно как продолжательницу рода. Она происходила из германского аристократического дома, преданного свергнутому Фридриху, и должна была свести мужа с тем рейнским альянсом, который только и мог сокрушить испанцев на Рейне. Их торжественно обвенчали в Гааге в начале апреля, Мориц вскоре умер, и новобрачный сразу же отправился во главе армии к Бреде[481].
Но силы были слишком неравны, чтобы голландцы могли одолеть Спинолу. Фридрих Генрих тщетно надеялся на то, что Мансфельд пришлет английские войска: Яков I хотел использовать их в Северной Германии[482], а они сами, вернее, то, что от них осталось, после безденежной и голодной зимы дружно дезертировали к испанцам[483]. Потерпев поражение скорее от голода, а не от противника, гарнизон Бреды, продержавшись более шести месяцев, 5 июня 1625 года сдался, приняв почетные условия капитуляции. Спинола, растрогавшись, обнял голландского командира перед всей армией[484].
Династия Габсбургов теперь могла противопоставить французам Валленштейна, компенсировав потерю Вальтеллины взятием Бреды. Оставалась угроза северной коалиции, но и здесь у династии появился вариант выхода из затруднительного положения. Потенциальный альянс Швеции, Дании, Англии и Соединенных провинций проигнорировал очень серьезную и самовольную державу — Ганзейский союз торговых городов. Сначала в феврале 1625 года Оливарес намекнул австрийскому послу в Мадриде[485], а затем в апреле испанский посол в Вене подал императору идею вовлечь Ганзейский союз в альянс с династией Габсбургов, предложив лиге флот для зашиты от соперников и торговые преференции в испанских Индиях. Иными словами, испанцы при помощи взяток решили превратить Любек, Штральзунд, Гамбург и Бремен в военно-морские базы на Балтике[486].
Если же города заартачатся, то демонстрацией имперской силы надо убедить их согласиться с предложением, и с этой целью в июне военные полномочия Валленштейна были распространены на всю империю[487]. Он уже сделал все, что нужно, его армия в полной готовности стояла на границе Богемии и по команде быстро вошла в Германию, направившись к северу на соединение с Тилли. Ему недавно присвоили титул пфальцграфа империи, дающий право жаловать дворянство по своему усмотрению. Летом он сам присвоил себе титул герцога Фридландского[488].
С появлением новой императорской армии и потерей Бреды Вальтеллина для французов стала обузой; у правительства Ришелье не было достаточных средств для того, чтобы оккупировать ее до бесконечности, не было уверенности и во внутренней стабильности во Франции. Дворцовые интриги и мятежники могли в любой момент опрокинуть его планы, а на севере начал разваливаться задуманный им альянс.
И король Дании, и король Швеции в равной мере горели желанием вторгнуться в Германию, они засыпали Париж и Лондон планами военной кампании[489], но каждый хотел, чтобы другой действовал под его началом. Франция отдавала предпочтение шведскому королю, правительство Англии колебалось, сначала поддержало шведский план, а потом вдруг переориентировалось на Данию и бестактно попросило Густава Адольфа уступить Кристиану IV пальму первенства[490]. Густав Адольф возмутился, и его негодование было вполне обоснованным. Швед не доверял Кристиану Датскому, опасаясь, что если он не будет держать под своим полным контролем военные операции, то его армия и деньги будут использованы в других целях[491]. Фактически он выдвинул французам и англичанам ультиматум. Его перемирие со своим давним врагом — польским королем истекало через несколько недель: либо ему дают все бразды правления, либо он возобновляет войну с Польшей и предоставляет Германии самой решать свои проблемы. Английское и французское правительства никак не отреагировали на его угрозу, и 11 июня 1625 года Густав Адольф пошел войной на Сигизмунда, короля польского, повернувшись спиной к Германии[492].
Из всей внушительной когорты союзников лишь один король Дании летом 1625 года выступил в поход на защиту протестантов Германии.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.