Глава пятая

Глава пятая

Нам часто приходится отвечать на вопросы куда лучше деть находку. Сдать ли государству, оставить ли себе, попытаться ли продать. Вот типичная история наших дней...

...В конце восемнадцатого века во время русско-турецкой войны, турецкий небольшой военный корабль зашел в реку Кубань с целью набега на казачьи станицы. Случай этот вполне достоверный - есть множество документов той эпохи:

рапортов, свидетельств очевидцев, мемуаров. Корабль в реку зашел - но обратно не вышел. То ли сам утонул, то ли потопили его казаки пушечным огнем с берегов, то ли сел кораблик на мель, а турки уплыли на лодочках - неясно. Местное начальство того времени все заслуги в военно-речной победе приписывало себе. То место, где корабль остался примерно известно - рассказы о нем переходили из поколения в поколение.

И на каком-то этапе эти сведения просочились как раз к тем людям, кому они были необходимы. Начались поиски.

Дело осложнилось тем, что Кубань в двадцатом веке изменила русло и корабль оказался лежащим довольно далеко от нынешнего берега в пахотном поле прямо под проселочной дорогой. Лежит он на глубине примерно десять метров, а на его борту согласно легендам покоится несколько тонн награбленного золота…

Таковы все без исключения легенды. Золото там меряют не иначе, чем бочками, бриллианты - сундуками.

Но впечатление все это тем не менее производит…

Именно поэтому поисками затонувшего корабля уже несколько лет занимается группа московских добровольцев. По их уверениям они это место после нескольких лет исследований вычислили довольно точно. По крайней мере, результаты приборной разведки упорно показывали два места залегания достаточно большой массы металла. Лежит этот металл глубоко, просто так не выкопаешь. Нужен небольшой экскаватор, нужно разрешение местной власти. Когда ребята пришли к председателю колхоза, тот копать на своем поле не

позволил, хотя и было ему обещано половина от найденного.

Всякие подобные закавыки часто ставят в тупик даже самых искушённых поисковиков.

Разыскивая клад "серебра Батыяв, мы решили идти самым обычным и прямым путем - обратились за разрешением к властям. Причем научным руководителем в предполагаемой экспедиции был доктор исторических наук, известный археолог, которому тоже было любопытно проверить достоверность древних легенд, а руководителем - не менее известный исследователь и путешественник. Мы просили всего лишь обследовать дно озеро и, если там есть что-нибудь интересное для археологов и историков, то поднять это "что-то" на поверхность и торжественно передать в музей. Мы обязались выполнять все требования экологических инстанций, приглашали в экспедицию местных археологов...

Безрезультатно. Ответ был один - получите Открытый лист и тогда можете начинать. Открытый лист - это разрешение на раскопки, которое выдается Институтом археологии РАН и которое самодеятельной, пусть и официально зарегистрированной организации да к тому же носящей название "Клуб кладоискателей" никто никогда не выдаст.

Мы не собирались наносить ущерба экологии, мы не собирались, затрагивать чьи-либо научные интересы. Все работы проходили бы под руководством уважаемых ученых. Нам просто хотелось разгадать одну из тысяч исторических тайн.

Обнаружив клад монет Ивана Грозного, мы даже не стали выкапывать его - просто поняли, что он тут, под ногами и позвонили археологам, которые, прибыв на место и убедившись, что клад - вот он, первым делом предупредили нас об ответственности за незаконные раскопки, хотя именно раскопок мы как раз и не вели.

Перечень взаимных обид можно длить сколь угодно долго, причем список этот увеличивается в размерах что ни день. Не так давно двое молодых поисковиков, проезжая мимо радонежской церкви, заметили, что кто-то вскопал под огород небольшую делянку там, где до этого был непотревоженный

участок. Вышли из машины и с металлоискателем пошли обследовать борозды. Но через полчаса поиски (медная монета, обломок перстня) пришлось прервать. На дороге остановилась милицейская машина, оттуда выскочили бравые ребята с автоматами и положили кладоискателей в траву.

Как выяснилось, неподалеку для своей экспедиции снимали дом археологи. Они собирались где-то заложить раскоп. Ребят заметили, позвонили "куда следует". Все закончилось протоколом и небольшим штрафом. Все-таки историко-ландшафтный заповедник, археологический памятник, "охраняется государством". Ребята молодые, растерялись, сказать что-либо в свое оправдание не сумели. Можно было обойтись и без милиции. Подойти к ребятам, поговорить, объяснить. Даже попросить помощи. Никто бы не отказал археологам. Зато теперь скорей всего и откажут. И, наверное, будут правы.

В 1999 году в Москве было продано не менее тысячи металловскателей разных моделей. Будем считать, что половина ушла в другие республики. Но половина активно начала работать в России, что создает археологам и властям массу проблем.

Однако можно взглянуть на все происходящее иначе. По моему глубокому убеждению, мы столкнулись всего-навсего с новой формой краеведения. А о краеведении стоит пого?орить отдельно.

...Город Кимры Тверской губернии лежит всего в двух с половиной часах автомобильной езды от Москвы, и все-таки выглядит глубокой провинцией. Цены здесь вполне московские, но денег у "населения" много меньше, и хотя все быстро привыкли к десяти сортам колбасы и шести сортам мяса в местном магазине, покупают это изобилие довольно редко.

Сам городок старый, центральные улицы сохранили свой неповторимый облик, окраины же стандартны и безлики.

Словом, как везде.

Однако мы приехали в Кимры лишь для того, чтобы побывать у старого местного "краеведа", всю свою жизнь

собиравшего старинные вещи, а теперь по недостатку средств постепенно распродающего свои коллекции.

Случай, без сомнения, был запущенный и тяжелый. Вся жизнь трехкомнатной квартиры в небольшой серой пятиэтажке была посвящена Коллекции и только ей. Хозяин Коллекции, белоголовый старик, в прошлом партработник, звание краеведа носил с гордостью, писал об истории края в местные газеты - и собирал, собирал и собирал любые старинные вещицы, которые теперь были у него всюду: в комнатах и на балконе, в туалете и кухне, в шкафах и на полу, на полках и в сундуках, а также баночках, коробочках, шкатулочках, связках и конвертах.

Сказать, чего не было у коллекционера не представляется возможным. У него было все! Старинные и просто старые:

книги, журналы, газеты, фотографии, плакаты, документы, значки, медали, марки, конверты, приглашения, монеты, кресты, иконы, посуда, грампластинки, инструменты, утварь, открытки, стекло, фарфор, медное литье, деревянная скульптура, поддужные, дверные, настольные колокольчики - и все-таки я наверное с пяток "позиций" я просто забыл.

Было все этом что-то очень знакомое, гоголевское, но было и что-то привлекательное, завораживающее. Между тем хозяин, показывая свои сокровища, и сам то и дело забывал, где у него что, залезал в шкаф за забытой вещью, и, обнаружив другую, тут же осведомлялся - не нужно ли? Впечатление он производил сильное, и каждый из присутствующих в квартире московских коллекционеров волей-неволей прикидывал свое будущее...

Одного у него нельзя было отнять: русскую историю, историю Тверского приволжского края с древнейших времен он знал отлично и мог рассказать, откуда и как попала к нему та или иная вещь.

При всем при том специализировался же старый краевед, на мой взгляд, делом весьма полезным, хотя и мало кому в нынешнее время потребным: историей и родословными кимрских крестьянских семей, прослеживая фамилии, места жительства, занятия, сплетения судеб, начиная с актов времен

Ивана Грозного. Зачем он это делал, объяснить бы не смог никто, в том числе и сами потомки тех русских крестьян, имена которых были упомянуты в бумагах изначального времени.

Потомков прошлое интересовало мало, и потому они охотно отдавали краеведу старые бумаги - письма, фотографии, документы умерших родственников - когда просто так, когда за бутылку. Память у русских коротка, это ныне известно всем.

Редко кто знает, кем был его прадед, и сколько детей было у его прабабки. Но ведь были и такие, кто и сам, заинтересовавшись вдруг, стал собирать крохи сведений о собственных предков, и мало того - рассказывать детям и даже записывать в тетрадки собственные родословные.

В Кимрах, как и почти в каждом районном центре, существует краеведческий музей с несколькими штатными единицами. Однако нам долго не удавалось музей отыскать - из десяти спрошенных прохожих десять не знали вообще, что такой музей существует, а тем более сказать, где он находится.

В такие музеи водят экскурсии школьников начальных классов, показывая им бивни мамонта, рассказывают о знаменитых земляках (как правило революционных деятелях, реже - героях войны), знакомят с изделиями местной промышленности.

Полезные сведения забываются через несколько минут после выхода детей на свежий воздух.

...В последнее время на московском вернисаже в Измайлове появилось на лотках холодных антикваров-любителей великое множество бывших экспонатов из музеев небольших украинских городков. С некоторых были даже не содраны бумажные инвентарные номерки. До российских музеев эта волна если еще и не дошла, то вскоре дойдет непременно. Покупатели на такие вещицы находятся быстро.

Однако покупателю требуется знать доскональную историю "экспоната". Если это наконечник стрелы, боевой топор или навершие рогатины - так откуда именно, какого времени когда и кто нашел. Причем чаще всего покупатель гораздо лучше разбирается в овеществленной русской истории, чем сам продавец.

Покупатели - истовые коллекционеры, и эти люди так просто любую вещицу из своей коллекции не отдадут и на рынок ее понесут лишь в случае очень большой нужды. Эти коллекции, кстати, могут видеть гораздо больше людей, чем в музеях, и к тому же получить самый подробный и точный рассказ о любом предмете.

В запасниках больших и малых музеев страны хранится огромное количество предметов, которые никогда не будут выставлены в основной экспозиции, но которые представляют собой мечту многих коллекционеров. Где-то в подвалах здания Государственного исторического музея хранится в деревянных ящиках более полутысячи кладов, преимущественно монетных. Их давным-давно изучили, описали, взвесили и сосчитали специалисты. Наиболее редкие монеты отобраны в особые собрания. На этом научная работа заканчивается, и монеты попросту хранятся, возвратясь в первобытное состояние клада и став достоянием государства. Теперь ценность они имеют только для любителей древностей, которых, я замечал, становится все больше. Это монеты, самый предпочитаемый предмет коллекционирования.

Однако я сейчас постараюсь вспомнить тех своих знакомых, которые собирают что-то другое. Итак: мундирные и форменные пуговицы и знаки отличия царской и советской России. Старинное стекло - бутылки, пузырьки, флаконы.

Церковное медное литье - кресты, складни, образки. Изразцы.

Дверные, поддужные и настольные колокольчики. Древнее оружие. Старинное холодное и старинное огнестрельное оружие. Подсвечники. Фарфор. Домашняя бронза. Живопись разная (всю собирать невозможно). Серебро. Крестьянские и ремесленные инструменты. Награды. И прочая, прочая, прочая.

История не может оставаться только на словах.

Учебники, хрестоматии, объяснения учителей так и останутся для наших детей пустыми словами, если доказательства того, что эта история - князья, войны, древняя Русь - действительно существовала, прячутся от них за музейным стеклом.

Несколько раз я выезжал с детьми, своими и чужими,

как они говорят "на поиски кладов". На самом деле, это были обычные приборные археологические разведки на местах средневековых русских селищ, которые из года в год распахиваются. У настоящих археологов до этих мест руки в обозримом будущем вряд ли дойдут, а скорее всего эти поляны и пустоши вскоре попросту в Подмосковье исчезнут начисто - слишком уж тут усердно строят. Да и не интересуют археологов и историков те немногочисленные и бедные находки. Ну что там можно найти - медные монеты, крест нательный, да крестьянскую пуговицу-гирьку...

Но это археологи. Детей же эти свидетельства прошлого интересуют необыкновенно. И не только детей. Взрослые увлекаются тоже и потом отбоя нет от просьб повторить поиски и поехать куда-нибудь еще. Каждому хочется непременно подержать находку, потереть о рукав, рассмотреть со всех сторон.

Однако мало кто соображает, что мы по сути дела занимаемся противозаконным делом и в принципе можем понести наказание. Любые несанкционированные раскопки и поиски утерянных или сокрытых ценностей на территории археологических памятников, к которым относятся и места исчезнувших поселений запрещены. Зато почему-то на этих местах можно строить особняки, устраивать карьеры, прокладывать дороги и вообще вести какую-то хозяйственную деятельность. Российская археологическая наука непоколебимо считает все, что покоится в русской земле своей собственностью и любые попытки любительских поисков воспринимает в штыки.

В 1997 на пахотном поле мною были найдены два клада.

Собственно, точнее я просто обнаружил места на поле, где эти клады лежат, после чего немедленно сообщил об этом археологам. Те приехали сразу же, и первым делом я был предупрежден, что совершил я нечто плохое, преследуемое по закону.

Найдя что-нибудь в следующий раз - а я найду обязательно - мне придется двадцать раз подумать стоит ли сообщать о находках властям.

Оба "моих" клада сегодня уже изучены, по результатам обследования написаны статьи, и как таковые они уже никому не нужны, занимая место где-нибудь на полках запасников музея. Вряд ли кто-нибудь из людей посторонних их теперь увидит, поскольку сами крохотные русские монетки Ивана Грозного и собрание наперсных крестов практической ценности почти не имеют. Но лично для меня имеют - и большую.

Почти каждый российский музей сегодня нищ. Нет денег на зарплату сотрудников, нет денег на охрану, на ремонт, и тем более нету для покупки новых экспонатов. В то же время музеи полны второ- и третьестепенными случайными вещицами, научного и художественного значения не имеющего, но представляющих огромный интерес для частных коллекционеров.

Наверное, для многих это звучит кощунственно, но почему бы тому же музею не организовать выставку-продажу подобных раритетов или не устроить аукцион? В частной коллекции любая вещь займет достойное место, а продажу можно оговорить условием, что музей имеет право выкупа своего бывшего экспоната и во всяком случае иметь доступ к нему для научной работы.

Все это вполне реально. Нельзя касаться, конечно, предметов имеющих государственное значение, являющихся художественными или историческими памятниками страны. А

все остальное...

Курганные славянские древности, во множестве найденные археологами за много лет раскопок. Практически все они одинаковы, но курганы продолжают копать. Дубликаты нумизматических коллекций. Образцы стекла, кузнечной работы восемнадцатого-девятнадцатого веков. Изразцы.

Фарфор, милые сердцу домашние забавные безделушки, которыми были полны покои дворянских семей еще в прошлом веке. Список коллекций можно прочесть в начале этих заметок.

Возможность криминального обращения и вывоза за границу, разумеется, есть, но если бы кто-нибудь знал, откуда, какими каналами идет пополнение частных коллекций сегодня!

И справиться с этим явлением, когда в музеях не платят зарплату годами, практически невозможно.

И как ни кощунственно это звучит, продажа музеями своих маловажных предметов из запасников, во многом пошла бы на пользу - и самим ученым, и российской история, и людям, которые эту историю сохраняют для потомков.

Археологи ныне чрезвычайно злы на любителей. Уже несколько раз появлялись в разных газетах статьи, рисующих поисковиков в крайне черных тонах. Пишут о незаконных раскопках в Крымк, на Тамани, о разграблении уцелевших курганов. Спору нет, вред гробокопателями наносится большой - особенно теми, кто ищет что-то древнее для собственной наживы. Но связано это лишь с общим резким обнищанием страны, и судорожными поисками людей любыми способами заработать на жизнь.

Однако девяносто процентов любителей занимаются приборными поисками в пахотных перемешанных горизонтах тысяч и тысяч древнерусских селищ, на местах исчезнувших деревень, сожженных барских усадеб - то есть в тех местах, куда археологи доберутся не скоро. Следует помнить, что самый лучший металлоискатель "берет" на глубину не превышающую тридцати-сорока сантиметров, и значит все, что лежит глубже, будет ждать следующих исследователей. Да, у нас случаются музейные, если можно так выразиться, находки. И никто не против, если с ними будет проводиться какая-то научная работа. Пусть их измеряют, фотографируют, зарисовывают. Вряд ли для написания ученой статьи необходимо иметь все время перед глазами описываемую находку. Ученым охотно объяснят, где именно, на какой глубине лежал этот предмет. Условие одно - не отбирать, не угрожать, не давить силой закона и учёным авторитетом. Иначе десятки и десятки находок просто-напросто пройдут мимо...

Правда, мне уже сейчас стали встречаться в научных публикациях фотографии образцов мелкой пластики с подписями "из частного собрания".

Надо сказать, что трудно представить себе "кладоискателя" - не коллекционера. Большинство все же нумизматы.

Оно и понятно. В иной счастливый день на хорошем месте можно найти до пятидесяти-ста монет без всяких кладов.

Примерно на пятьдесят медных монет попадается одна-две серебряных. Из меди чаще всего попадаются полушки и деньги времен Анны Иоанновны. Эти монеты, по-моему, можно встретить и на Северном полюсе. Затем - по частоте - двухкопеечники Николая Первого. Затем - павловская медь.

Затем - "российская медная монета". Нумизматы знают, о чем я говорю.

Находки серебряных рублей, полтин вне кладов - крайне редки. Мне самому-то попалось два раза по рублю, Александра I и николаевский и несколько полтин и полу-полтинников.

Другие собирают археологию. То есть, например, украшения вятичей. Или наконечники стрел. Некоторые коллекционируют ту же мелкую пластику. Кресты, иконки, образки. Есть коллекции крестьянской "бижутерии", бубенчиков, кузнечных и плотницких инструментов. Урону исторической науке все эти люди вряд ли смогут нанести. Наоборот - за свой счет издают каталоги, описания, систематизации находок... Иные уже и сами консультируют историков.

Но получается странная картина - отчего-то все время приходится оправдываться, заранее принимая сторону официальной науки. А дело как раз в том, что оправдываться нам не в чем.

И быстро растущее увлечение любительским поиском - лучшее подтверждение. Добираясь куда-нибудь к черту на рога, через буераки, ручьи, разбитые мосты, и увидев вдруг чужие ямки, первое время трудно не дать волю чувствам.

Развелось, мол, сколько!

Кое-кто ищет только сокровища. Появлялся у нас забавный такой мужичок из Белоруссии по имени Леня. Он, якобы, как-то нашел в лесу кусок золота в несколько килограммов весом. Обломок чего-то. С драгоценными камнями, с какими узорами - по его словам. Продал, купил квартиру однокомнатную и дачку... Но свихнулся на кладоискательстве,

как сейчас говорят, "конкретно". Ходит по полям, что-то роет.

Ничего больше он не нашел, однако, информации о сокровищах отступавшей через его края французской армии, собрал немерено.

Есть человек под Смоленском, тоже положивший полжизни на поиски французских сокровищ, отыскавший между делом два настоящих русских клада - и оба довольно ценных. Однако сам он при упоминании о них морщится - ему нужен обоз маршала Даву.

В Омске сразу несколько групп ходят по следу "золотых подвод" Колчака, обшаривая целые таежные массивы.

Маршрут "золотого эшелона" хорошо известен еще с тридцатых годов, когда поисками занимался НКВД, но где именно часть золота была оставлена, еще никому не удалось вычислить.

Знаю, что в Сибири до сих пор пытаются найти "Золотую бабу" поисковые группы из Красноярска. На Сахалине посреди города Холмска уже год стоит разрытая яма - результат экспедиции из Москвы, финансированной местным бизнесменом, уверенным, что где-то здесь лежит японское золото, не вывезенное с острова.

Клады ищут по всей России - и, кстати, о большинстве находок мы уже никогда не узнаем.

Эту книгу можно было писать очень долго, ибо каждый новый сезон приносит все новые и новые находки. Разные люди, разные обстоятельства поисков. Однако о трех последних экспедициях, как о самых, пожалуй, характерных, не рассказать невозможно - и уже тогда ставить, наконец-то, точку.

Разинские казаки свои походы-набеги на владения персидского шаха называли между собой кратко и понятно - "за зипунами". Прибарахлиться, то есть, особенно, когда обносились.

Никто из пятерых собравшихся в обычный субботне-воскресный выезд на поиски сгоревшей некогда водяной мельницы во Владимирскую область и не подозревал, что едут

на самом деле "за пятаками".

Однако получилось все именно так. Мельницы, конечно, не отыскали. Поиск монет на бывших мельницах бывает иной раз особенно результативен. Испокон веку мельницы служили местным мужикам чем-то вроде общедоступных клубов. Зимой туда съезжались хозяева из окрестных деревень - молоть зерно прошлого урожая. Стояли на санях в очереди, вели нескончаемые разговоры, никуда не спешили, и старались остаться ночевать. Когда в селах появились казенные "монопольки" посылали за вином, И так год за годом, а иногда век за веком.

Мельницы обычно в деревнях помнят - где они стояли.

Однако чаще всего эти места оказываются заросшими крапивой, бурьяном, кустами и потому недоступны для поиска.

На этот раз ее просто не нашли.

Однако прямо с дороги увидели вдалеке стоящий в чистом поле остов церкви. Означать это могло одно - вокруг некогда существовала деревня. Такие места всегда привлекают, тем более в бинокль удалось разглядеть, что вокруг церкви - пахотное поле. Но увидеть - одно, а доехать - другое. Свернули с асфальта на грунтовку, повернули еще разок и церковь стала ближе. Дорогу перегородил вялотекущий ручей, однако опыт преодоления таких препятствий был: быстро соорудили из земли, камней и палок временную, колею и, пока вода ее не размыла, быстро проскочили на ту сторону. При таком способе есть только одна опасность. Может пойти внезапный сильный дождь и тогда "на той стороне" можно застрять надолго.

Как бы там ни было, но к церкви все-таки пробились и остановились на недавно скошенном ржаном поле. Сколько хватало глазу - сквозь стерню были видны битые кирпичи, обломки глиняной посуды, ржавые железки. Деревня была покинута не очень давно, последний дом разобран от силы десять лет тому назад, а значит современного мусора осталось после нее немало. Но церковь, судя по архитектуре, относилась к царствованию Николая I, то есть деревня была старше ее минимум на полвека. И значит поиск здесь, хотя бы и

затрудненный, должен был теоретически что-то да принести.

Тем не менее, особых результатов от этой деревни никто не ждал. И зря.

Через несколько минут на скошенном поле кружили сосредоточенные фигуры в характерной позе. Металлоискатели в этой компании были представлены самые разные - от подводного Фишера до суперсовременного Эксплорера, однако роднило поисковиков другое - напряженное вслушивание в звук своего прибора. А вдруг!

Но повезло, конечно, только одному.

Он с самого начала заметил большое черное пятно среди рыжей недавней пашни через овраг от остова церкви. И, предоставив остальным стерню, отправился туда.

Собственно, тем самым он уже нашел клад. Несколько шагов по пахоте - пятак, еще один, россыпь, а дальше прибор зашкалило. Тогда он не сдержался и заорал через все поле сгорбленным унылым фигурам на стерне, чтобы все бросали и шли к нему…

Ну и началось. Скоро пятаки перестали помещаться в карманы и для них принесли вынутые из машин резиновые коврики. Рядом с горкой монет с удовольствием фотографировались. Образовалось несколько довольно глубоких ям, в которых пятаки лежали особенно густо, но со дна все звенело и звенело. Собрать больше пятидесяти килограммов чистой меди (тогдашняя монетная стопа - 40 рублей из пуда меди).

Для большинства собравшихся это был первый клад, поэтому разговоры о нем, а также отмывания, разглядывания и классификация монет займет едва ли не всю зиму.

А состав клада таков: 1758 -12 штук, 1759 - 4, 60 - 5, 61 - 4, 62 - 2 (Елизаветы), 63 - 24, 64 - 20, 65 - 15, 66 - 23, 67 - 24, 68 - 19, 69 - 24, 70 - 37, 71 - 21, 72- 20, 73 - 12, 74 - 4, 75 - 15, 76-28, 77 - 11, 78 - 9, 79 - 17, 80 - 16, 81 - 20, 82 - 13, 83 - 16, 84 - 20, 85 - 20, 86 - 12, 87 - 2, 88 - 38, 89 - 35, 90 - 22, 91 - 23, 92 - 16, 93 - 20, 94 - 8, 95 - 8, 96 — 20.

Монетные дворы представлены во всем разнообразии, кроме Таврического. Клад был помещен в широкогорлый черноглиняный сосуд, завязанный очевидно

куском ткани или дерюгой. Обломки горшка удалось собрать и почти весь его склеить.

Облик владельца клада, обстоятельства закладки и все остальное каждый может представить себе сам, в меру своего воображения.

Но самый поразительный случай, связанный с находкой клада, - из самых последних - произошел осенью 2000 года, причем в нем так или иначе участниками оказались большинство самых активных членов клуба...

Началось все с бензоколонки. Пока мы там ждали своей очереди, пристроился за нами старик в длинном брезентовом плаще на старом, дышащим на ладан мотоцикле. Вышло так, что разговорились: дед явно был местным, а случаев поговорить со старожилами упускать не рекомендуется. Старик ничуть не удивился нашим вопросам, и, похоже, даже был рад рассказать "про старину". Барские имения? А как же были...

Вот сейчас километров пять по этой дороге, потом будет поворот, и по грейдеру почти до конца. Там опять повернуть, по грунтовке и увидите посреди поля дубовую рощу...

Ну мы и поехали. Огромные дубы увидели издали, почти неезженая колея дороги подвела нашу машину под самый крайний из них, когда-то пополам разваленный молнией. Рядом расположился затянутый илом и ряской небольшой пруд, окруженный высокими камышами, за ним - когда-то распаханное, а теперь тоже заросшее бурьяном поле.

Обычный пейзаж, уже и примелькавшийся взгляду.

Но когда-то место было жилое. Это мы поняли сразу, едва вылезли из машины. Битый кирпич, осколки горшков, в траве мелькнуло донышко фарфоровой тарелки. Искать, в общем, можно. И нужно. Первая находка - павловский двухкопеечник - лежала в трех метрах от колеса машины. Металлического мусору в земле здесь хватало, а мест для поясков пригодных - нет. Сама дорога, да несколько проплешин среди высохшей до деревянной твердости некошеной августовской травы - вот, собственно, и все. Не было, правда, ни пробок, ни фольги, ни алюминиевых ложек: деревня захирела до того, как

они появились. Попадалась "медная российская монета", пряжки и колечки все той же непременной конской упряжи, мой напарник откопал кусочек серебряной крестьянской сережки. Хоть что-то! В тот день мы много ездили, отыскивая то одно вроде бы известное нам перспективное место, то другое - и, в итоге не найдя ни одного, как то приуныли, ибо с абсолютно пустыми руками возвращаться не хотелось. Да и не было такого ни разу. Так и что копеечке николаевской обрадуешься. И деньге с полушкой тоже.

В общем, кружим, копаем время от времени ямки. Друг от друга довольно далеко, но мой крик был услышан тотчас же...

Я вообще не раз наблюдал за эмоциями тех, кто сделал ценнейшую находку. Кто бросает лопатку и аппарат, издает вопль и бежит показывать находку друзьям. Кто наоборот сует ее тут же в карман, оглянувшись по сторонам, и лишь потом, скупо улыбаясь, предъявляет ее товарищам и принимает поздравления. Есть отдельные граждане, кто вообще скрывают все, что нашли, хотя весь их внешний вид говорит как раз об обратном.

Я сейчас и не вспомню, екнуло ли у меня сердце, когда мой навороченный Фишер ответил на очередной взмах громким чисто "монетным" звуком. Но вот когда в ямке сверкнул гурт большой серебряной монеты, тогда сердце точно забилось учащенно. Я сразу и не понял, что за монету нашел.

Показалось было, что иностранная и лишь через минуту дошло, что в руках у меня полтина Петра I 1717 года. Дата славянскими буквами, отличное состояние, хороший чекан.

Такая находка - всегда некий знак. И просто так не дается.

Монета лежала почти на дороге, и как всегда это бывает, возле нее все было обшарено особенно тщательно. Но - пусто.

Это я место я покинул не сразу и с сожалением. Но далеко не ушел. Через десяток шагов раздался тот же писк и из земли был извлечен уже рубль Александра I. Еще два метра - сразу две рублёвые монеты.

В общем, клад,

В тот день мы собрали восемь монет - семь рублевых и ту, первую, полтину. Залезали в крапиву, в бурьян, оттащили в сторону верхушку разбитого молнией дуба. Кроме серебра нашлось еще несколько монет, но самых обычных, николаевских. Весь клочок земли обшарили довольно хорошо, но сомнения - все ли нашли, как и всегда, оставались. Чтобы рассеять их, надо было косить бурьян, снимать верхний слой грунта.

С тем и уехали, так как уже смерклось и вообще надоело, так попадаться перестало. Вернулись через неделю, уже вчетвером, с большими лопатами, с носилками. Начали косить, вскапывать по плану. Грунт сняли на площади примерно метров десять, а из всех находок на самом дне ямы - проволочная монетка Алексея Михайловича. Зато чуть в стороне на немыслимой для металлоискателя глубине уловили едва различимый писк - и достали из ямки две лежавших одна на другой рублевые монеты. Верхней лежал рубль Екатерины Великой, нижней - Анны Иоанновны.

Разочарования, впрочем, не было. Мы как бы исполняли долг - добрать до конца, и, походив еще полчаса по черной земле бывшей деревни и найдя еще несколько медяков, отправились восвояси. Затем... Затем туда неожиданно выехала целая экспедиция - шесть человек на двух машинах... Сработал вечный психологический эффект - а вдруг чего пропустили.

И что самое удивительное - ведь снова нашли! Правда, другие монеты, и не совсем там, где надеялись, но откопали!

Нашли сорок шесть медных пятаков на площади размером с небольшую комнату. Лежали они в стороне от фундамента усадьбы, там, где уже начинался нетронутый цивилизацией чистый суглинок и куда никто из нас раньше не забредал.

Лежали пятаки на большой, сравнительно, глубине - около полуметра. Все они были довольно редко попадающиеся кладоискателю александровского времени и, к сожалению, не в лучшем состоянии. Активная глина, с какими-то кислотными в ней субстанциями превращает медную монету просто в покрытый зеленым рыхлым окислом кружок, на котором даже

после всей отмывки трудно бывает прочесть легенду, Ну, ладно - монеты собрали, порадовались, уехали. И

вот недели через три раздается ранним-ранним утром звонок.

Поднимаю трубу и слышу голос одного из тех, кто был на этом месте - назовём его, допустим, Лёша.

- Михалыч, я клад нашел! Только что! Звоню прямо из ямы! Там же, только в месте другом.

- Где? Какой?

И что же выяснилось - приснился будто бы ему ночью сон. Яркий такой сон, впечатляющий... Что вот едет он по грунтовке, останавливается где-то, начинает копать и сыплются ему, как из-под цветка папоротника, в руки серебряные монеты.. И тогда оглядывается он во сне и место это узнает. Короче говоря, проснувшись после этого сна, до конца ночи уснуть Леша не сумел, а с первым светом, выбежал из дома, прыгнул в машину - и поехал, плюнув на работу.

И нашел. 19 штук серебряных рублей и три полуполтинника. Из этого количества две монеты оказались - Петра III и Екатерины II - довольно редкого чекана. Да и остальные монеты тоже не очень обычные.

По его словам он остановил машину примерно там же, где и в прошлый раз. Затем решительно миновал предыдущие раскопки и прямо зашагал по еле намеченной колее к лесу. И здесь прямо на дороге начали ему попадаться монеты.

Мы потом долго пытались понять как именно - плугом ли, колесами ли, тракторными ли гусеницами, растащило клад столь прихотливым образом, но так и не смогли. Основная масса рублей - около тридцати штук - лежала неглубоко и практически на дороге, остальные мы нашли в радиусе около пятидесяти метров от центрального скопления монет.

Загадкой осталось и то обстоятельство, что один ли это был клад или все-таки разные, поскольку расстояние между "эпицентрами" было довольно большое, хотя время кладов, за исключением пятаков, примерно совпадало - от Петра I до Александра I.

Мы еще не раз затем возвращались на это место, благо

располагалось оно не очень-то и далеко. В следующий приезд откопали еще три монеты по рублю и несколько полуполтинников. Потом - уже снег кое-где лежал - снова появились на том же поле. Откуда-то ехали, оставалось время - и решили завернуть. И опять нашли один полуполтинник! Поэтому думается, что есть где-то и еще монеты из того же клада и, наверное, не раз услышат окрестности сожженной усадьбы писк металлоискателя.

Сезон 2000 года вообще прошел для тех, кто искал, довольно удачно. Уже под самый занавес, в ноябре пришли сведения, хотя и обрывочные, но вполне достоверные о полевых находках кладов, Откуда-то из-под Смоленска на "Газели" в Москву - продавать - привезли около полтонны медных монет - свыше восьми тысяч екатерининских пятикопеечников. В Московской области в молодежной компании кто-то один сумел убедить остальных сброситься на самый дешевый металлоискатель. Сбросились, купили, выехали за околицу - и с первого захода обнаружили в деревянном сундучке двести золотых десяток николаевской чеканки. Под Клином на месте опять-таки исчезнувшей барской усадьбы человек с металлоискателем нашел в горшке 69 серебряных рублей от Петра I до Екатерины...

В Питере где-то на Лиговке из стены ремонтировавшегося дома на головы строителей высыпалось около полпуда столового серебра...

И так далее. Жизнь придумывает песню за песней - и я просто не успеваю описывать все находки и обстоятельства их сопровождавшие. Именно поэтому я вынужден заканчивать эту книгу - иначе она не закончится никогда. Некоторые наши ребята ведут подробный дневник каждой своей экспедиции, каждой поездки. Где был, с кем, что именно нашли, и как это было. По-моему, в этом что-то есть. Нужно записывать, нужно делать фотографии особенных редкостей, нужно показывать их специалистам, определять степень редкости...

Вне поля внимания автора остались еще достаточно много аспектов любительского поиска древностей, но я как-то

надеюсь, что дойдут когда-нибудь руки, и я сумею написать продолжение.

Поэтому -

Конец первой части

Когда клад появляется из земли, в эти минуты время как бы останавливается.

Это не клад. Это русские медные монеты, найденные за один сезон.

Древнее оружие проливало крови не меньше, чем современное.

Автор этой книги, Соловьёв Николай Михайлович, - писатель, журналист, издатель, коллекционер. Разгадками исторических тайн увлекается с начала восьмидесятых годов. Участвовал во многих археологических экспедициях. Его огромный опыт поисков и находок нашёл отражение в этой книге.

С момента создания Историко-изыскательского общества "Клуб "Раритет"

является его бессменным президентом. Автор многочисленных публикаций о загадках русской истории.