Глава XIV Бедствия Востока. Магомет. Ересь монофелитская и Шестой Вселенский Собор

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава XIV

Бедствия Востока. Магомет. Ересь монофелитская и Шестой Вселенский Собор

Между тем как на Западе свет веры истинной озарял все новые страны, на Востоке христианство подвергалось опасности погибнуть совсем: со всех сторон появлялись сильные враги, а держава восточных императоров, покровителей Церкви, видимо слабела от внутренних и внешних невзгод.

Мы остановились на бедственной кончине императора Маврикия (602). Краткое царствование злодея Фоки подготовило для империи много новых бедствий. Его ненавидели в Константинополе, где его злодеяния возбуждали общее негодование. Константинопольский патриарх Кириак смело укорял его за убийство Маврикия. Фока возненавидел святителя и стал оказывать расположение римским епископам, Григорию и за ним Вонифатию III, которые писали ему льстивые письма. Вонифатий решил воспользоваться этим обстоятельством к возвышению своего престола и обратился к Фоке с просьбой объявить Римскую Церковь главой всех Церквей, обещая за это покорить ему всю Италию. Фока согласился, послал в Рим богатые дары, дал римскому епископу исключительное право именоваться «вселенским» и повелел считать Римскую Церковь «главой всех Церквей». Это постановление дало повод папам еще упорнее отстаивать свою власть над всеми епископами, но оно не было признано на Востоке, потому что только Собор, а не царь имел право издавать подобные постановления. Папы стали требовать повиновения от восточных Церквей и, недовольные их сопротивлением, поднимали мятежи. Папа Агафон требовал, чтобы все постановления Римской Церкви принимались за правила, утвержденные словами апостола Петра, но эти притязания встречали сильный отпор.[261] Даже на Западе епископы Аквилейский, Истринский и Равеннский равняли себя с Римским.

Обрушилась на империю и новая беда: Хозрой, персидский царь, под предлогом мщения за убийство Маврикия объявил войну империи. Его успехи были быстрыми; вскоре большая часть Сирии перешла под его власть. Между тем Фоку свергли с престола и убили в 610 г., и на его место возвели Ираклия. Но война не прекратилась, потому что месть за Маврикия была только предлогом, а не причиной войны. Хозрой ненавидел христианскую веру и желал истребить ее. Он всенародно провозглашал, что согласится на мир лишь при условии, если христиане отрекутся от своей веры и дадут клятву поклоняться солнцу. Он завладел Палестиной, из Иерусалима, взятого приступом, увез Честный Крест Господень (614) и патриарха Захарию, покорил Египет, Ливию, почти всю Малую Азию. После долгой осады взял Халкидон и расположил войска на виду Константинополя.

Все это время христиане ужасно страдали. Хозрой преследовал их в покоренных областях. Иудеи, иноверцы, покровительствуемые им, давали полную волю своей ненависти к христианам и совершали страшные злодеяния. В Антиохии они предавали их жилища и самих верующих огню и мечу, в Палестине выкупили из плена до девяноста тысяч христиан и замучили их. Как всегда во времена тяжких бедствий, многие совершили подвиги твердости, милосердия и христианского самоотвержения: антиохийский патриарх Анастасий скончался на костре за веру; александрийский патриарх Иоанн Милостивый явился утешителем всех страждущих. Он давал убежище несчастным, выкупал пленных, сам ходил за больными и ранеными, посылал щедрое пособие в Иерусалим на восстановление разрушенных храмов. Вся жизнь святого Иоанна была служением Богу и ближним; со дня своего посвящения в патриархи он выдавал ежедневное пособие семи с половиной тысячам бедных. Твердо надеясь на милость Божию, он не опасался истощения своей казны, и Господь оправдывал его упование. Персы завладели Александрией, и тогда святой патриарх отправился в свое отечество, на Кипр. Во время пути Ангел возвестил ему о близкой кончине: «Царь царей зовет тебя к Себе!» Патриарх радостно предал душу Богу.[262]

Святитель Иоанн Милостивый. Икона

Между тем империя находилась уже почти на краю гибели. Большей частью ее областей завладели персы. С другой стороны, воинственное племя аваров, опустошив Панно-нию, Фракию, Италию, угрожало Константинополю. Столица, лишенная обычных подвозов хлеба из Египта, терпела голод, казна была истощепа долгой войной и внутренними беспорядками. Ираклий упал духом и, отчаиваясь в спасении, решил удалиться в Африку и бросить империю на произвол судьбы. Но этому недостойному решению воспротивился константинопольский патриарх Сергий I (610–638 гг.). Он напомнил Ираклию об обязанностях царя и в церкви святой Софии взял с него клятвенное обещание жить и умереть с теми, которых Господь поручил ему. Народ выказал готовность обороняться. Мужественная твердость патриарха и народа нашла отклик в душе Ираклия; в нем пробудилась бодрость духа, и после одиннадцати лет бесславного царствования он вдруг явил себя героем. Собрав последние силы, он смело перенес войну во владения неприятеля и рядом блистательных подвигов в шесть лет возвратил все утраченные области, сокрушил владычество персов, отбросил аваров за Дунай и восстановил величие и честь империи. Сам царь во главе своих полков сражался, как простой воин, и вместе с воинской славой стяжал и лучшую славу — милосердием к пленным, умеренностью и кротостью во время торжества побед. Хозрой спасался бегством, но был убит по повелению восставшего против него сына Сироя, который послал просить Ираклия о мире. Мир, славный для империи, был заключен, и Ираклия радостно и торжественно приняли в Константинополе как спасителя империи. По случаю счастливого окончания войны с персами и аварами в Царьграде Георгий Писида, диакон великой Церкви, составил благодарственную песнь Богоматери, которую впоследствии, вероятно в IX веке, определили читать на пятой неделе Великой Четыредесятницы, в субботу.

Другое торжество ознаменовало и следующий, 628 год. Иерусалиму был возвращен Честный Крест Господень, который с 614 года пребывал в Персии. Там его чудодейственная сила служила к распространению христианства. Возвращение Честного Древа Креста, патриарха Захарии и всех пленных христиан было одним из условий мира. Ираклий для этого торжества поехал в Иерусалим. Духовенство и народ вышли к нему навстречу, держа в руках пальмовые ветки и громко приветствуя его. Царь был облачен в порфиру; золотой венец сиял на его голове. Он захотел сам возвратить Иерусалиму его святыню и, приближаясь к городу, взял на рамена Честный Крест. Но тут совершилось чудесное событие: в воротах на Голгофе Крест был остановлен невидимой силой, и Ангел, явившись патриарху Захарии, сказал ему: «Не так нес Господь святой Крест сей». Патриарх сказал царю: «Государь, не в пышной одежде царской следует тебе нести Крест, который нас ради обнищавший Спаситель нес на плечах Своих в смирении и унижении». Ираклий тотчас же снял с себя венец и багряницу и в бедной одежде, с открытой головой, беспрепятственно внес святой Крест в Иерусалим. Патриарх поставил Крест на прежнее место при молитвенных восклицаниях всего народа.

Недолго империя наслаждалась миром. В то самое время, как Ираклий торжествовал победу над персами, маленький город на границе Сирии был ограблен сарацинами, которые погубили отряд, посланный против них. Событие не возбудило особенного внимания: Сирия и соседние страны привыкли издавна к опустошительным набегам сарацин. Но эта шайка была предвестницей других сил, которые потом покорили себе полмира, потому что состояла из последователей Магомета. Вскоре затем к Ираклию прибыло от Магомета посольство, убеждавшее его принять ислам. Так называлось новое учение.

Аравия, знойная страна, расположенная на полуострове между Персией и Сирией, была частично заселена потомками Измаила. Под различными названиями — измаильтян, агарян, аравитян и сарацин — они были страшны для всех окрестных стран. Над потомством Измаила исполнилось в точности библейское предсказание: Руки его на всех и руки всех на него.[263] Измаильтяне жили войной и грабежом; мужественно отражали они всякую попытку на их независимость и с дикой отвагой нападали на соседние народы, грабили города и деревни и делили между собой добычу. Их опустошительные набеги наводили ужас на пограничных жителей. Сарацины не щадили никого; ничто не могло укрыться от их алчности; даже бедные христианские подвижники, жившие лишь для Бога и не имевшие никаких земных богатств, подвергались часто их нападениям. Сарацины разоряли мирные обители и часто предавали смерти беззащитных, святых старцев. Трудно сказать, в чем именно состояла вера аравитян: отчасти сохранились между ними древние предания и обычаи евреев; многое было заимствовано от персидских магов, от древних халдеев, а с недавнего времени и некоторые правила христианской нравственности проникли к ним, частью через христианских подвижников, частью через несторианских проповедников. Они поклонялись небесным светилам, имели особенное благоговение к древнему храму в Мекке, Каабе, основание которого приписывали Аврааму В этом храме находилось до 360 идолов, а черный камень, будто упавший с неба, был предметом поклонения арабских пилигримов.

Около 570 года родился в Мекке, в уважаемом племени корейшитов, основатель новой веры, Магомет. Он в молодости сопровождал торговые караваны, а с 610 года стал выдавать себя за пророка, получившего якобы через Архангела Гавриила небесные откровения. Магомет был умен, хорош собой и красноречив, но неграмотен. От богатой жены он получил большое состояние, которым щедро помогал нуждавшимся, и вскоре приобрел довольно много учеников и последователей. «Бог един и Магомет пророк Его» — вот первоначальное основание его учения. Он, впрочем, говорил, что призван не основать, а восстановить веру Ноя, Авраама и других пророков, искаженную будто иудеями и христианами. Иисуса Христа он почитал за великого пророка. Магомет предлагал свое учение в кратких изречениях, которые, будучи после собраны воедино, составили книгу Алкорана (Корана). Он сохранил много иудейских обычаев и предписывал некоторые правила христианской нравственности: милостыню, посты, частую молитву; дозволял многоженство, обещал правоверным рай и вечные наслаждения и как к святому делу призывал их к распространению ислама и искоренению врагов Божиих, то есть христиан и идолопоклонников. Магомет подвергся преследованиям от властей и в 622 году вынужден был бежать из Мекки в Медину. Это бегство принято последователями его за начало их летосчисления, егиру (в современном написании хиджра. — Прим. ред.). В Медине Магомет нашел уже множество последователей. Он сумел внушить им безграничное доверие и горячую привязанность к себе, направить воинственный пыл аравитян к делу, которое представлял им делом священным; учил их презирать опасность и смерть, утверждал, что определенной каждому судьбы миновать нельзя. Вскоре он завладел Меккой, а потом и вся Аравия признала его учение и власть. В своем лице он соединял власть и духовную, и гражданскую.

Когда император Ираклий отверг предложение принять ислам, Магомет со значительными силами пошел на него войной. Он умер в 632 году, но войну продолжал его преемник, Абубекр, первый калиф (или наместник) пророка. Успехи Абубекра и его наследника, Омара, были так значительны, что за восемь лет Ираклий опять утратил почти все области, им же возвращенные. В Сирии, Египте, Палестине распространилось учение Магомета, и все эти страны признали власть калифа. В 637 году Омар осадил Иерусалим. Жители защищались четыре месяца с отчаянным мужеством, но вынуждены были сдаться. Святой патриарх Софроний вел переговоры и сдал город Омару при условии, чтобы были сохранены в целости Гроб Господень и христианские храмы. Это условие было соблюдено. На месте же, где стоял храм Соломона, Омар заложил мечеть (так называется молитвенный дом магометан).

В течение VI] века калифы распространили свою власть на Персию, Армению, Кап-падокию, Кипр, Родос и часть Африки, но потерпели неудачу, осаждая Константинополь, и вынуждены были платить дань Греческой империи. Это было при императоре Константине Погонате (668–685). Считая своей святой обязанностью распространение ислама, калифы после победы требовали от побежденных признания Магомета пророком, налагали на них дань, от которой освобождались лишь те, которые соглашались принять ислам. Часто подвергали христиан преследованиям и тяжким истязаниям, ругались над их верой, упрекали их в многобожии и идолопоклонстве, ссылаясь на то, что они поклоняются Святой Троице и чествуют иконы. Во многих странах христианство очень оскудело, а вместе с этим падало и просвещение: разрушались школы и библиотеки. Есть сведения, что калиф Омар, завладев Александрией, велел сжечь тамошнюю библиотеку, самую значительную в мире (638). «Если эти книги содержат то же, что Коран, то они не нужны, — говорил он, — если же другое, то они вредны». Рассказывают, что городские бани в течение шести месяцев топили драгоценными рукописями Александрийской библиотеки, основанной Птолемеем почти за триста лет до Рождества Христова.

Мечеть Омара. Иерусалим

Преследуя христиан, победители в пику им оказывали покровительство еретическим сектам несториан и монофизитов в Египте, Сирии и Месопотамии. Хотя это покровительство не относилось к их вере, но еретики, ненавидевшие православных, которых называли общим именем мельхитов (исповедующих веру царя), оказались полезными союзниками и верными подданными магометан.

За все это время внешних невзгод не прекращались и внутренние смуты, возбуждаемые богословскими спорами. Еретические секты продолжали враждовать и между собой, и с православными. Император Ираклий вступил в спор и еще больше запутал его. Желая примирить монофизитов с православными, он по совету константинопольского патриарха Сергия издал повеление (630) признавать во Христе при двух естествах одну Божественную волю. Это произвело сильное волнение. Александрийский патриарх Кир, согласный с новым учением, подтвердил его на Поместном соборе, папа Гонорий тоже согласился, но иерусалимский патриарх Софроний, славный мудростью и ученостью, убедительно доказывал, что новые лжеучители, которые стали известны под именем монофелитов (единовольники), проповедуют то же, что и монофизиты, и на Соборе осудил это лжеучение. Ираклий прибег опять к очень неудачной мере. Он обнародовал изложение веры, которым повелевалось без всякого рассуждения и спора признавать одну волю во Христе. Споры не утихли, а усилились. Смелым и красноречивым противником монофелизма явился игумен Максим, очень уважаемый в Константинополе.[264] Он был знатного и богатого рода и в молодости занимал важную должность при дворе, потом вступил в монашество и посвятил себя молитве и ученым трудам.

Преподобный Максим Исповедник. Икона

Внук Ираклия Констанций (641–668 гг.) следовал примеру своего деда и в 648 году обнародовал указ, известный под именем Образа веры, в котором запрещал рассуждать о спорном вопросе. Но споры не умолкали.

Начались по местам гонения против ослушников царского веления; епископы-монофе-литы объезжали области, чтобы распространять свое учение, и вербовали себе приверженцев то увещаниями, то силой. Тогда Максим, оставив Константинополь, поехал в Италию и Африку, чтобы противодействовать успехам лжеучения. Он имел жаркие прения с монофе-литами и нашел себе союзника в римском папе Мартине, который, созвав Собор в Латеране, предал анафеме новую ересь и указы, поддерживавшие ее.

Когда об этом узнал император, то послал в Рим людей, чтобы схватить Мартина. Папу привезли в Константинополь и, обвинив в вымышленном преступлении, били и мучили его и наконец отправили в заточение в Херсонес, где святой страдалец скончался, не изменив истине (+ 653).

Такая же участь ожидала и Максима. Его с двумя учениками привезли в Константинополь и заключили в темницы, где они претерпели всякого рода страдания и лишения, но остались непреклонны. Тогда обвинили Максима в измене и послали его во Фракию в заточение. Максим переносил гонение с кротостью и твердостью духа истинного христианина. «Благодарю Бога, — восклицал он, — что страдаю за вымышленные преступления; да омоются этим вольные прегрешения мои». Через некоторое время Максима возвратили. Так как он пользовался всеобщим уважением, то приверженцам монофелитства было крайне желательно склонить его к общению с ними: это могло послужить к утверждению их учения. Употребляли всевозможные меры, чтобы выманить у него согласие: и увещания, и лесть, и угрозы — но все осталось тщетно. Максим был непоколебим. Не сумев склонить его к соглашению, убеждали его, по крайней мере, молчать о вере своей.

— Молчать об истине то же, что отвергать ее, — отвечал он.

— Нам дела нет до твоих убеждений, — говорили ему, — в сердце веруй, чему хочешь, только молчи.

— Господь велит не одним сердцем, но и устами исповедать Его, — возразил Максим, — святой апостол говорит: Сердцем веруется в правду: устами же исповедуется во спасение.

Когда убедились, что увещания тщетны, прибегли к пыткам. Максим с твердостью перенес истязания. Его мучили, били, наконец отрезали ему язык и правую руку и вместе с учеником Анастасием, разделившим его страдания, отправили в скифскую страну. Его ученик умер дорогой, а св. Максим томился три года в заточении, терпя всевозможные лишения. Он скончался в 662 году. Церковь благоговейно чествует память преп. Максима Исповедника 21 января и 13 августа. Он оставил несколько сочинений, в которых выражаются твердая вера и горячая любовь к Богу и ближним.

Насилия и гонения, конечно, не привели к миру, и открылась необходимость решить вопрос Вселенским Собором. В 680 году, при императоре Константине Погонате, был созван Шестой Вселенский Собор, третий Константинопольский. В нем участвовали 170 отцов. После долгих прений было положено: «Признавать в Иисусе Христе без смешения и разделения две воли, сообразно двум естествам». По истечении одиннадцати лет Собор вновь открыл свои заседания в царских палатах, называемых Трулльскими. Возникла необходимость пересмотреть некоторые правила, касавшиеся церковного благочиния. Повторив осуждение монофелитов, и в том числе папы Гонория, Собор принял за церковный закон 85 Правил апостольских, Правила Вселенских Соборов и семи Поместных. Этот Собор называется Трулльским, а также Пято-Шестым, потому что был как бы дополнением Пятого и Шестого.

На Шестом Соборе участвовал как один из ревностных защитников истины св. Андрей Критский,[265] синкелл (домашний секретарь) иерусалимского патриарха. Впоследствии он был архиепископом на острове Крит и славился благочестием и усердием к вере. Ему Церковь обязана Великим каноном покаяния, который читается в первые четыре дня Великого поста и известен под его именем.

В начале VIII века император Филиппик (Филипп Вардан, 711–715) хотел опять восстановить монофелитство и, на беззаконном соборе осудив Шестой Вселенский Собор, повелел удалить из храмов изображения святых отцов, участвовавших на нем. Это повеление произвело всеобщее негодование. В Риме вспыхнул мятеж, в Константинополе громко роптали, и Филиппик вскоре после этого лишился престола.

Монофелиты, не покорившиеся решению Шестого Вселенского Собора, собрались на горе Ливан, около монастыря Марона, одного из их епископов, и приняли название марони-тов, под которым существуют и доныне.

* * *

В VIII веке сарацины расширили свои завоевания, покорили окончательно Африку, где очень скоро почти совсем сокрушили христианство, уже давно слабевшее от беспрестанных волнений донатистов, гонений вандалов и по другим причинам. Магометане налагали на побежденных дань, от которой можно было освободиться лишь принятием ислама. И уже к концу VIII века дань не взималась с Африки, потому что весь народ принял закон завоевателей. Страна Киприана Александрийского и блаженного Августина вместе с верой утратила и христианское просвещение. Дикость и невежество быстро распространились в областях, где некогда процветали вера и науки. Те, которые еще оставались христианами, хранили втайне свою веру. Впоследствии малое число африканских христиан, приняв некоторые обычаи магометан, стали называться мозарабами.

Из Африки сарацины распространили свою власть и на Испанию, находившуюся тогда под владычеством вестготов. Предательство одного готского вождя, Юлиана, помогло им. Юлиан, оскорбленный королем Родригом, сам призвал сарацин в Испанию и помог им завладеть краем. Были и другие условия, благоприятные для завоевателей: король не пользовался доверием подданных; народ, изнеженный и развращенный, был равнодушен к судьбе страны; духовенство заботилось лишь о власти и выгодах; многочисленные евреи, жившие в Испании, раздраженные жестокими гонениями, готовы были содействовать пришельцам. Испания покорилась бесславно, почти без сопротивления. Архиепископ Толедский и сыновья низложенного короля Витицы были в числе предателей и изменили гражданскому долгу. Король Родриг прибыл на поле битвы в богатой колеснице, в пурпуровой мантии и золотом венце, но вскоре искал спасения в бегстве и погиб в болотной грязи близ Гвадалквивира (711). Сарацины послали его голову в Дамаск. «Такова, — писал один из их историков, — судьба вождей, которые удаляются с поля битвы». Очень малое число населения Испании, не покорившееся сарацинам, отстаивало свою независимость в одной области Астурии под начальством Пелагия. Христиане получили от победителей право хранить свою веру и совершать богослужение, но за это должны были платить дань, и многие признали Магомета.

Завоеватели Испании мечтали покорить и соседнюю Францию. Они завладели некоторыми южными областями, но в 732 году в полях Пуатье потерпели поражение от Карла Мартелла, что и остановило на время их успехи на Западе. На Востоке они терпели неудачу лишь у стен Константинополя, который дважды осаждали без успеха, но Египет, Сирия, Палестина стали покорны власти калифов, живших в Дамаске. Быстро падало просвещение в странах, ранее славных своим образованием: калифы, даже те, которые не возбуждали явного гонения против христиан, преследовали христианское образование, думая тем достигнуть своей цели. Так, калиф Авдала под смертной казнью запрещал христианам учиться. Он думал этим пресечь их богослужение, которое совершалось по книгам. Впрочем, так было не везде. Впоследствии сами сарацины стали успешно заниматься науками. Так, в Испании кордовские калифы были покровителями искусства и науки.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.