Глава 5 РЕСПУБЛИКИ СОВЕТОВ

Глава 5

РЕСПУБЛИКИ СОВЕТОВ

В январе 1918 г. власть на Тереке захватили банды солдат, насаждавших Советы. В Моздоке и Пятигорске рабочие и крестьяне, создав Терский народный совет, отняв у казаков земли, отдали их чеченцам, ингушам, русским и украинцам.

Это убедило терцев, что надеяться им можно только на себя: красные, для удержания власти, теснили «народ-помещик». Банды горцев и солдат, по указкам из Москвы, грабили станицы.

Советы встали в Новороссийске, Сочи, Армавире, Майкопе и Темрюке, 13 марта в Туапсе красные создали Черноморскую Советскую Социалистическую Республику. Затем, 27 марта, взяв Екатеринодар, создали Кубанскую Советскую Республику. На Кубани и в Черноморье начался полугодовой советский период.

Красные, орудуя в станицах Дона, уничтожали своих противников. Областной съезд советов в Ростове 16 апреля провозгласил Донскую Советскую Республику, 24 апреля избрал исполком во главе с Ф. Г. Подтелковым.

Но эта республика просуществовала менее месяца, и особо карикатурный вид ей придал все тот же Голубов. С юных лет он отличался неуравновешенным, порывистым и буйным характером, учился скверно. Молодым офицером страстно увлекался скаковым спортом; на вороном жеребце с экзотическим именем Сантьяго часто приходил первым на состязаниях. Избил редактора томской газеты за непочтительный отзыв об институтках Дона. Хотя идеалы русской революции нашли отклик в его мятежной душе, патриот Голубов высоко ценил государя. Такими же противоречивыми были многие его поступки.

За подрывную деятельность Богаевский приказал арестовать Голубова. Но, под обещание уйти из политики, выпустил с гауптвахты. Освободившись, он скрылся в станице Каменской, возглавил войска военно-революционного комитета, погубил есаула Чернецова и его партизанский отряд.

Голубов убедил 10-й Донской полк, защищавший станицы от красных, занять Новочеркасск раньше их: «Донское правительство, так или иначе, падет, а если в Новочеркасск ворвутся первыми матросы, то они там камня на камне не оставят». Заняв столицу Дона, станичники действительно не дали разбушеваться красным, пришедшим на следующий день. Часть офицеров матросы расстреляли, но потери были бы много больше, если бы жителей и их дома не защитили голубовцы.

Казаки не дали бандам расстрелять офицеров, арестованных на гауптвахте. Погибли только взятые в первый день, среди них атаман Назаров, 6 генералов и штаб-офицеров. Красные распоряжались в городе 2–3 дня. Дежурные сотни пресекали аресты и грабежи, пока красногвардейцы не ушли из города. Когда Голубов появлялся в общественных местах, его тотчас же окружала толпа просителей, и если он не руководствовался личными антипатиями и мог помочь, то помогал. Иногда разрешал казакам укрывать в своих рядах офицеров. На улицах города шли стычки между альбатросами революции и голубовцами.

Голубов открыто ругал Совдеп, не признавал ростовской власти, освобождал офицеров из-под ареста и звал их в свои части, намекая на близкую расправу с «бандами красных».

Через неделю красные двинулись дальше, ненавидя «революционных» казаков и их командира. Так же думали и в исполкоме Ростова. Для того чтобы его не подозревали в измене, Голубов организовал набег на Сальские степи. Объявили поход и погрузку в вагоны. Но никто не желал углублять революцию и гоняться по степям за своими же казаками-партизанами. Зрела мысль, что «чужую рвань» скоро придется вырубать шашками. Казаки неохотно собрались на вокзале и не спешили размещаться по вагонам. Погрузку отменили. Голубов отправился в станицу Великокняжескую с небольшим штабом, в надежде на помощь иногородних. И он не ошибся, толпы русских доносчиков помогли ему разыскать и пленить Богаевского.

Голубов арестовал Богаевского в доме гелюна (священника калмыков) станицы Денисовской и поместил его на гауптвахту в Новочеркасске. Но торжества не чувствовалось в его докладе на собрании гарнизона, не радовались его «успехам» и казаки. Рознь с Ростовом росла и ширилась. Казакам уже надоели пришельцы с их заманчивыми лозунгами и отталкивающими действиями.

Комиссар Ларин донес обо всем в Ростов. Казаки и их командир потеряли даже видимость революционности. На требование выдать пленника Голубов отмалчивался. Потребовали его самого для доклада, он не поехал. И тогда, утром 27 марта, по улицам Новочеркасска загремели броневики карателей. Казачий «революционный» отряд разбежался. Голубов 29 марта появился в станице Заплавской. Ему разрешили выступить с речью в правлении. Он начал с призыва к восстанию против красных, но донцы потребовали оправданий в смерти партизана Чернецова, атамана Назарова и всех расстрелянных по его вине казаков. Голубова слушали 4 часа, и, когда уже хотели простить своему заблудшему сыну его вины, студент Пухляков тремя выстрелами из револьвера прервал жизнь неистового политикана. Уже мертвому посылали люди ему проклятия и благодарили его убийцу.

Голубов не нашел сочувствия ни у русских, ни у казаков. Память о нем сохранилась только как об Иуде-предателе.

Красные внимательно следили за настроением в станицах. Иногородние усердно предлагали ленинцам расправиться с казаками и в зародыше подавить всякое выступление против новой власти. Эту ретивость начальство поощряло, уравняв их в правах с казаками и передавая отбираемое оружие. Донцы видели, что симпатии Советов на стороне иногородних, это кололо их самолюбие и побуждало искать выход из создавшегося положения.

Москве не удалось создать армию казаков. Хоперский округ из 200 000 населения выставил лишь 2000 бойцов, которые тут же стали «самостийниками». Мужики Нижнего Дона восстали против казаков. В ответ станицы Бессергеневская, Мелеховская, Семикаракорская, Есауловская, Нагаевская, Кагальницкая и другие выселяли иногородних.

Советы пытались найти поддержку у казаков на севере, не имевших таких конфликтов с мужиками как «низовцы». Здесь работала мобилизационная комиссия Подтелкова, но её перехватили восставшие донцы и расстреляли, а Подтелкова и его соратника Кривошлыкова — повесили.

Кроме красных на Дону бесчинствовали отряды анархистов Украины. Среди них выделялась банда Маруси, собиравшая контрибуцию с буржуев Ростова под лозунгом «Срывай замки!». Конфискованное свозили в Новочеркасск, ставший городом анархистов. Комиссару С. Орджоникидзе анархисты прислали открытку, любезно напомнив, что «дух разрушающий есть дух созидающий». Анархист Петренко угнал стоявший в Батайске эшелон с золотом стоимостью в сотни тысяч рублей.

Произвол привел горожан в отчаяние. Перед сдачей Ростова немцам анархисты стали уничтожать «капитал». Акции, облигации и другие ценные бумаги свалили на одной из площадей города в большую кучу и торжественно сожгли. Нестор Махно в своих мемуарах называл картину отступления войск революции «поистине кошмарной», грабежи росли необыкновенно быстро «и в чудовищном масштабе».

Но в апреле 1918 г. немцы подошли к Новочеркасску. Казаки восстали, покатилась волна народного сопротивления, проявив чудеса героизма. Атаман Краснов вспоминал, что примерно у трети не было сапог, но сражались босиком. Офицеры командовали рядовыми как братьями. Жили в одной хате, ели из одного котла, шли впереди в цепях, а не отсиживались в тылу. 14 апреля казаки войскового старшины М. А. Фетисова (1880–1932) ворвались в Новочеркасск и, хотя через 3 дня их оттуда выбили красные, создали группу повстанцев. Тогда же на севере Дона, в станицах Кривянской, Заплавской, Суворовской, Есауловской, Баклановской, Ермаковской и др. восстали донцы полковника Растегаева.

Взяв Новочеркасск, казаки учредили совет обороны, переформировав его позже во временное правительство Дона.

На Кубани красные продержались дольше. III Чрезвычайный съезд Советов Кубани и Черноморья в Екатеринодаре, 30 мая 1918 г., объединил Кубанскую и Черноморскую Советские Республики в Кубано-Черноморскую Советскую Республику.

С Кубани вывозили продовольствие в Москву. Принудительные реквизиции вызвали вооруженные восстания весной 1918 г.

В июне 1918 г., при решении вопроса о потоплении Черноморского флота, руководство Кубано-Черноморской Республики высказывалось за ее отделение от России, надеясь объявить флот своей собственностью. На что не согласились ЦИК и СНК РСФСР.