КРУШЕНИЕ ИМПЕРИИ ШТАУФЕНОВ

КРУШЕНИЕ ИМПЕРИИ ШТАУФЕНОВ

Политические кризисы в феодальном государстве, непосредственно связанные со сменой династий, междуцарствием и т. п. проще всего объяснить самими династическими неурядицами. Так обычно и поступает буржуазная историография. Смерть Генриха VI, оставившего во главе государства двухлетнего «апулийского мальчика»[78] – вот главная причина, по мнению многих немецких буржуазных историков, затяжного политического кризиса, потрясшего Германию в течение десятилетий и приведшего к росту внутреннего партикуляризма. Однако мы не можем удовлетвориться подобным объяснением. Причины разразившегося политического кризиса в Германии на стыке XII-XIII вв. следует искать в характере политических отношений в стране и в сложившейся в Западной Европе международной обстановке.

Конец XII в. знаменовал наступление нового периода в государственном развитии Германии. Королевская власть окончательно утратила контроль над княжеской властью, приобретавшей замкнутый территориальный характер. Убедившись в тщетности попыток подчинить князей, король довольствовался положением верховного сюзерена в ленной иерархии и тем, что князья признавали ого верховенство. Оформившаяся к тому времени в Германии вассально-ленная система весьма отличалась от английской и французской[79]. Хотя внешне она выглядела стройной, централизованной, по существу же позиции королевской власти были непрочны. Обязательным для всех вассалов было только участие в королевском коронационном походе в Италию. В остальном же вассалы зависели от своих непосредственных сеньоров. Положение князей в ленной иерархии было сильнее, чем позиции короля – их верховного сюзерена. Пресловутый принцип «принудительного пожалования» княжеских ленов лишал короля возможности присваивать высвободившиеся лены его вассалов второго и третьего «щита». Вместе с тем князья располагали большими возможностями подчинять себе нижестоящих вассалов и упразднять сам вассалитет, заменяя его отношениями подданства.

В Германии в это время, как и в других странах Западной Европы, оформлялась сословная структура общества, но со своими специфическими особенностями. Если во Франции, например, феодальные сословия заменили собой вассально-ленную иерархию, то в Германии они образовались из самой этой иерархии и представляли отдельные ее «щиты». Здесь не было единой сословной системы, как и единой государственной организации. В империи сложились имперские сословия, в княжеских – земские. К первым принадлежали имперские князья, имперские рыцари и имперские города, ко вторым – дворяне и духовенство земства (княжества) и горожане княжеских городов: Имперские сословия существенно отличались от земских. Собственно говоря, это были даже не сословия, а чины (так их официально и считали), обладавшие известным суверенитетом. Их общей чертой было прямое подчинение королю (императору). Имперские города представляли в лице их магистратов коллективные чины, а сами горожане в своей массе не пользовались особым привилегированным статусом.

Возглавлявшие имперскую сословную иерархию князья занимали господствующее положение и все более укрепляли свои позиции в ущерб государственному единству. Одной из главных их привилегий было избрание короля, что сводило на нет все попытки монархов занять независимое положение и подчинить себе центробежные силы в стране. Отсутствие наследственности престола при неограниченных наследственных правах князей в их владениях затрудняло расширение королевского домена. Частая смена династий и смуты в периоды междуцарствий использовались магнатами для присвоения королевских земель. Попытки вернуть расхищенные земли домена (ревиндикация) обычно успеха не имели. Каждая династия должна была заново создавать свой домен.

Среди князей все более выделялась и обособливалась верхушка наиболее влиятельных светских и церковных магнатов, начинавшая играть решающую роль в политической жизни Германии. Им принадлежало первое слово при избрании королей, а со временем они целиком взяли в свои руки эту княжескую прерогативу. Это были курфюрсты (князья-избиратели) – настоящие повелители Германской империи. Король (император) стал их доверенным лицом.

По-иному сложились сословные отношения в княжествах (земствах). Здесь вассально-ленные связи постепенно заменялись прямой зависимостью всех групп населения от князя. Как обычно в феодальных монархиях того времени, земские сословия представляли собой группы людей с одинаковыми правами и привилегиями. В XIII-XIV вв., с оформлением сословного представительства, имперские чины (кроме имперских рыцарей) составили рейхстаг с тремя куриями; в земствах появились ландтаги, состоявшие, как обычно, из представителей сословий – дворян, духовенства и горожан. Со второй половины XIII в., когда в Германии окончательно утвердилась территориальная раздробленность, между имперскими чинами и королем (императором) сохранялась только слабая ленная связь. В княжествах постепенно складывалась система прямого подданства всего населения князю и создавалось территориальное судебно-административное управление.

В то время как Германия переживала внутренние неурядицы, вызванные ростом могущества князей, крайне неблагоприятно складывалась для нее и международная обстановка. Папство давно уже избавилось от опеки императоров и все настойчивее заявляло свои теократические притязания на мировое господство. Курия стремилась прежде всего вернуть утраченные позиции в Италии, где она была потеснена в последние годы царствования Барбароссы и при его преемнике. Еще более значительные изменения происходили в межгосударственных отношениях в Западной Европе. Захватнические планы Генриха VI, увенчавшиеся в силу благоприятного стечения обстоятельств временным успехом, неизбежно должны были вызвать ответную реакцию и обернуться против охваченной внутренним кризисом Германии. Ведь в то время как в Германии нарастала территориальная раздробленность, соседние западные государства – Англия и Франция – политически консолидировались и укреплялись. Теперь уже не могло быть и речи о «наднациональном» подчинении этих государств какой-либо универсалистской империей. Скорее наоборот, эти возмужавшие государства могли вмешиваться в дела ослабевшей в результате внутренних смут империи. Буржуазные немецкие историки пытаются завуалировать эти довольно понятные явления фразами о каком-то «мировом служении», «универсальном светском суверенитете» и т. п. По их словам, «Священная империя», ведя борьбу против притязаний папства на мировое господство, защищала идею светского государственного суверенитета и помогала государствам Запада отстоять свою независимость. В этом якобы и заключалась ее историческая миссия. В дальнейшем носителями идеи светского суверенитета стали национальные государства, и тем самым исчезла необходимость в подобном наднациональном политическом образовании. Империя исторически изжила себя[80]. В роли универсалистской силы теперь уже выступало только папство, но оно представляло одну церковь и не могло подавить окрепший светский суверенитет.

Эта концепция ни в какой степени не раскрывает предпосылок укрепления государственного суверенитета в западноевропейских странах в XIII-XIV вв. Феодальные государства Запада укрепили свой суверенитет не благодаря усилиям «Священной империи», а в результате внутренней политической консолидации.

В Германии все более обострялся политический кризис. Нельзя было ожидать, чтобы немецкие князья оставались верны королю-ребенку Рожеру-Фридриху, избранному ими незадолго до смерти его отца Генриха VI. Заботясь о будущем династии Штауфенов, император в своем завещании (подлинность которого оспаривается рядом историков) пошел на большие уступки римской курии, чтобы добиться коронации малолетнего наследника в римские императоры. Под папский сюзеренитет возвращались Сицилийское королевство (Сицилия с Южной Италией) и почти все «наследство Матильды» (Тоскана). В случае смерти Фридриха без наследников эти папские лены должны были перейти в полную собственность курии[81]. Опекуншей при малолетнем короле и регентшей государства оставалась императрица Констанция. Однако немецкая знать не посчиталась с императорским завещанием. Сторонники Штауфенов избрали опекуном и правителем государства дядю малолетнего Фридриха – Филиппа Швабского. Приверженцы Вельфов твердо стояли за смену династии и выдвинули кандидатуру младшего сына Генриха Льва – Оттона (племянника английского короля Ричарда I, воспитанного при его дворе и получившего от него в лен графство Пуату). Большую роль в его возведении на престол сыграл именно Ричард Львиное Сердце, предоставивший Вельфу щедрую денежную помощь. При этом Ричард использовал свое положение имперского вассала, дававшее ему право участвовать в избрании германского короля. (Хотя по завещанию Генриха VI Ричард и освобождался от вассальной клятвы, данной при вынужденных обстоятельствах, он, видимо, не хотел воспользоваться этим правом.)

Большинство немецких князей, поддерживавшие Штауфенов, решили оставить в покое «апулийского мальчика» и избрали королем Филиппа Швабского, чтобы противопоставить молодому Вельфу не менее энергичного представителя династии Штауфенов. Так на германском престоле оказалось три «законно избранных» короля. Фридрих II находился под опекой матери в Неаполе, и с ним никто не считался. Два других вступили в войну за престол, вербуя себе сторонников как внутри Германии, так и за ее пределами. Страна была ввергнута в длительную распрю, поставившую под угрозу ее единство и независимость. Государство, которое всего несколько лет назад пыталось навязать свое верховенство странам Западной Европы, вдруг само оказалось на грани потери суверенитета.

Прежде всего порвалась связь с Италией. Немецкое господство на юге Италии и в Сицилии рухнуло сразу же после смерти Генриха VI. Королева Констанция перешла на сторону своих соотечественников и даже возглавила «национальную оппозицию», удалив из страны немецких ставленников ее покойного мужа. Города Тосканы, Романьи и Ломбардии создавали союзы, изгоняли немецких наместников, возвращали в свою собственность присвоенные императором земли. В этих условиях наибольшую выгоду извлекло папство. На римском престоле в то время оказался выдающийся деятель католической церкви Иннокентий III (1198-1216). Этот властный, энергичный папа поставил своей целью установить господство курии над всем христианским миром. Сложившаяся в Европе обстановка как никогда ранее благоприятствовала реализации папских теократических замыслов. В Германии происходила династическая смута, оба антикороля обращались к папе, как к арбитру в их споре за престол, а он мог навязывать и тому, и другому свою волю. После смерти Констанции в 1198 г. Иннокентий II согласно ее завещанию стал опекуном малолетнего Фридриха и регентом в Сицилийском королевстве. Опекаемый им законный наследник Штауфенов всегда мог быть использован для оказания давления на соперничавших антикоролей. Папской гегемонии на Западе способствовала также и непрекращавшаяся война между Капетингами и Плантагенетами за французские земли. Поддерживая то французского, то английского короля, Иннокентий III держал их обоих под своим влиянием, пока окончательно не превратил в вассала курии английского короля Иоанна Безземельного. Сюзеренную власть папы должны были признать также короли Арагона и Португалии. Начатый по призыву Иннокентия III четвертый крестовый поход, изменив первоначальное направление, был повернут против Византии и закончился созданием на ее территории Латинской империи. Даже болгарский царь на время признал папское верховенство.

Значительно окрепла власть папы над католической церковью в странах Европы. Римская курия стала судебно-административным центром всей католической церкви. Папа присвоил себе право утверждать избранных на высшие церковные должности и отводить неугодных ему кандидатов. Юрисдикция курии с успехом конкурировала со светской государственной юрисдикцией. Намного возросла папская казна за счет взносов епископов и аббатов (аннаты, паллиум), «динария св. Петра» (взносы из подвассальных государств) и крестоносных поборов (десятины). Широко практиковалась продажа индульгенций. Располагая огромными финансовыми средствами, римская курия могла проводить активную внутриитальянскую и международную политику, не останавливаясь перед применением военной силы. Папа стал полновластным господином в Риме и укрепил свои позиции в Италии. Он подавил оппозицию в городе и полностью подчинил Папскую область. Казалось, нет такой силы, которая могла бы противостоять теократическим притязаниям Иннокентия III. Понимая тем не менее, что такая сила могла появиться с прекращением внутренних смут в Германии и восстановлением единой монархической власти, папа делал все, чтобы этого не допустить. Он поддержал сразу двух претендентов на германский престол и, по словам знаменитого минезингера Вальтера фон дер Фогельвейде, «двух алеманнов... венчал одновременно он короной, чтобы помочь немецким землям разоряться, казне же папской быстро наполняться».

В борьбе антикоролей перевес вначале оказался на стороне Филиппа Швабского, поддержанного большинством немецких князей и пользовавшегося помощью французского короля Филиппа II. Утверждение на германском престоле представителя династии Вельфов, родственников английских Плантагенетов, создавало для Франции опасность окружения и лишало ее шансов на успешную освободительную войну против англичан. Вот почему Филипп II Август так настойчиво стремился возродить и активизировать союз со Штауфенами. Однако Вормский договор 1198 г., заключенный с Филиппом Швабским в развитие соглашения от 1187 г. между Филиппом II Августом и Барбароссой, отнюдь не свидетельствовал о равенстве сторон. Филипп Швабский руководствовался не государственными, а прежде всего личными интересами, и готов был ради них пожертвовать государственным суверенитетом Германии. Хотя некоторые историки отказываются признать факт вмешательства французского короля в немецкие дела[82], на самом деле такое вмешательство было. В договоре записано: «Мы, божьей милостью римский король Филипп, обещаем, что будем верным помощником короля Франции Филиппа против короля Англии Ричарда, графа Оттона – его племянника, графа Фландрии Балдуина, архиепископа кельнского Адольфа (оба последние – имперские князья, вассалы Филиппа Швабского! – Н. К.) и против всех его врагов в любом месте и в любое время»[83]. Германский король также обещал, что, если кто-либо из его вассалов причинит вред французскому королю, он заставит виновного возместить ущерб, а если не добьется этого, то поможет своему союзнику наказать ослушника (т. е. будет помогать французскому королю воевать против немецкого князя на германской территории!). Можно ли согласиться с утверждением, что это не являлось нарушением германского суверенитета, так как якобы «современники не усматривали такого нарушения» (В. Кинаст)? Кроме того, Филипп Швабский уступил своему союзнику имперскую часть Фландрии. Второй антикороль Оттон IV готов был точно так же поступиться государственным суверенитетом ради удержания короны, но уже в пользу Англии.

Несмотря на временный перевес сил, Филиппу Швабскому не удалось добиться решающей победы над своим противником, на сторону которого склонялся верный своей тактике политического лавирования Иннокентий III. Неудачей закончилась попытка архиепископа майнцского Конрада примирить стороны путем отказа от короны в пользу Фридриха Штауфена. И та, и другая партия надеялась на решение спора в свою пользу с помощью оружия. В этих условиях решающее слово оставалось за папой. Он поддержал более слабого. В открытом письме к немецким князьям он признал Оттона Вельфа единственным законным королем Германии и призвал всех его поддержать. Это обеспечило Оттону преимущество в споре за корону в течение нескольких лет. Но полной победы он не добился – партия Штауфенов не сложила оружия. Союзник Оттона английский король Иоанн Безземельный терпел поражение во Франции и не мог оказать своему подопечному нужной финансовой и военной помощи. В то же время французский король всячески содействовал своему союзнику Филиппу Швабскому и пытался склонить на его сторону папу. Становилось ясно, что исход династической смуты зависит не столько от позиции внутренних сил, сколько от внешней ситуации, в которой главными действующими лицами были папа, французский и английский короли. Отход от Оттона одного за другим нижнерейнских князей, вызванный в значительной степени победой французских войск над англичанами в 1204 г., и подчинение Филиппом Швабским Средней Германии (как и помощь ему со стороны чешского короля Оттокара) обеспечили преобладание Штауфена. За Вельфом оставались только саксонские области с Брауншвейгом. Папа Иннокентий III должен был изменить ориентацию и признать королем Германии Филиппа Швабского. Однако он поставил жесткие условия – урегулировать в пользу курии спорные территориальные вопросы в Средней Италии. К тому времени папа распоряжался уже не только в Южной Италии и Сицилии, но и прибрал к рукам многие принадлежавшие империи города и территории, на которые он прежде не имел никаких прав. Ему нужно было согласие германского короля на признание папского сюзеренитета над всеми этими городами и областями. В результате происходивших в 1208 г. переговоров было достигнуто следующее соглашение относительно спорных территорий: передать их во владение племянника Иннокентия III, который должен был вступить в брак с дочерью Филиппа Швабского. Однако это соглашение не было реализовано. Вскоре король погиб от руки своего вассала Оттона Виттельсбаха (1208).

Теперь Оттон Вельф мог считать борьбу за престол выигранной. Чтобы добиться общего признания князей, ему пришлось отказаться от своих прав по предыдущему избранию, произведенному меньшинством, и выставить свою кандидатуру заново. Женитьба на дочери Филиппа Швабского обеспечила Вельфу поддержку и среди сторонников Штауфенов.

Иннокентий III, которому приходилось так часто менять позицию, и на этот раз извлек большую выгоду. За признание своего права на престол Оттон IV должен был дорого заплатить. Он дал обещание, что откажется в пользу церкви от права королевских регалий и сполиации и разрешит немецкому духовенству беспрепятственно обращаться с апелляциями в римскую курию. Вместе с тем король признал за папой право утверждать кандидатов на церковные должности в случае двойного избрания (по Вормскому конкордату это право оставалось за королем), Оттон IV подтвердил папский сюзеренитет над Сицилийским королевством и Тосканой, а также над некоторыми другими территориями в Средней Италии[84]. На таких условиях Иннокентий III признал Оттона IV королем Германии и обещал короновать его императорской короной. Но союз курии с новым германским королем был недолгим.

В 1209 г. Оттон IV отправился в Италию, чтобы получить обещанную императорскую корону и восстановить забытую уже императорскую власть в этой стране. Папа выполнил свое обещание и короновал Оттона в Риме. Дальнейшие действия Оттона IV показали, что он хочет восстановить в стране все те порядки, которые были при Генрихе VI. Вопреки обещаниям оставить Среднюю Италию, в частности Тоскану, под папским сюзеренитетом, он начал раздавать своим вассалам земли в этих областях и требовать выполнения населением прежних повинностей. Более того, Оттон принялся завоевывать с помощью своих итальянских союзников Сицилийское королевство, находившееся под сюзеренитетом и опекой Иннокентия III. «Меч, который мы сами выковали, нанес нам глубокую рану», – с горечью признался папа и отлучил коронованного им Оттона IV от церкви. Теперь Иннокентий III пустил в ход последний козырь – провозгласил германским королем «апулийского мальчика» – Фридриха Штауфена.

Но у Фридриха II не было ни средств, ни войска для завоевания германского престола. С самого начала ему оказывал «бескорыстную» помощь французский король Филипп II Август. По его рекомендации будущему императору предоставили кредит генуэзские банкиры. Позже Филипп II еще не раз ссужал своего союзника крупными суммами. Когда Фридрих Штауфен с небольшим войском появился в Южной Германии, на его сторону один за другим переходили церковные и светские феодалы. На собрании князей во Франкфурте в декабре 1212 г. в присутствии папских и французских посланцев Фридрих II Штауфен был торжественно избран в «римские короли» и вскоре коронован в Майнце архиепископом Зигфридом. В письме Филиппу II Августу он благодарил французского короля за помощь (видимо, как политическую, так и денежную) и выражал надежду, что его покровитель будет и дальше помогать ему[85]. Однако борьба за германский престол не была окончена. Ее исход зависел от внешних обстоятельств: от того, кто одержит победу в давно начавшейся войне – Англия или Франция. Будущее династии Вельфов было тесно связано с успехами английского короля. Но Иоанн Безземельный поссорился с папой из-за замещения архиепископского престола в Кентербери и был отлучен от церкви. Иннокентий III призвал французского короля к походу на Англию, обещав ему в случае успеха английский престол. Но он так же круто изменил свою позицию, когда французы уже начали поход, а Иоанн Безземельный капитулировал перед курией и принес папскому легату вассальную клятву. Папа запретил поход под угрозой отлучения от церкви (теперь уже французского короля!) и начал всеми силами помогать своему новому подопечному.

Судьба германской короны решилась в битве при Бувине (1214), в которой на стороне англичан сражался Оттон IV. План английского короля сводился к тому, чтобы комбинированным ударом с запада и северо-востока заставить французов сражаться на два фронта, разгромить их и захватить страну. Но этот замысел сорвался. Войска Филиппа II Августа нанесли поражение англичанам при Ларош-о-Муане (провинция Пуату), а затем одержали решающую победу в битве при Бувине, разгромив основные англо-германские силы. Оттон IV бежал с поля боя, оставив знамя. Французы захватили богатые трофеи, в том числе и боевой штандарт императора с позолоченным орлом. Филипп II Август переслал его своему союзнику Фридриху II.

После этого Оттон IV потерял всякое влияние в Германии, его власть простиралась только в пределах владений Вельфов. Фридрих II Штауфен в 1215 г. был торжественно коронован в Ахене.

Секрет молниеносного успеха молодого короля в борьбе за германскую корону кроется в непопулярности его противника – Оттона IV – среди немецких князей, а также в поддержке Фридриха II папой и французским королем. Некоторые историки называют Оттона IV последним германским королем, пытавшимся еще господствовать над всеми князьями. Видимо, это преувеличение. Однако следует сказать, что Вельф довольно круто взялся за укрепление своей власти в стране и энергично заботился о расширении домениальных владений. Он намеревался даже ввести налог на все население Германии, что сильно задевало интересы феодалов. От Оттона начали отходить даже те, кто больше всего помог ему занять престол, в частности кельнский архиепископ Адольф, поссорившийся с Вельфом из-за Вестфалии. Подействовало также и папское отлучение. Иннокентий III обратился с письмом к немецким князьям, призывая их к неповиновению отлученному королю, который якобы замышлял лишить их вольностей, как это сделал его дядя в Англии в отношении английских баронов. Папский намек бил по весьма больному месту, и это, безусловно, помогло молодому Штауфену.

В 1220 г. Фридрих II получил в Риме императорскую корону. Казалось, пришло время восстановить положение королевской власти в Германии хотя бы на том уровне, на котором она находилась во времена Генриха VI. Но этого не произошло, несмотря на то, что династические позиции нового короля были достаточно прочны и отношения с папой складывались у него в это время вполне благоприятно.

Фридрих II Штауфен был, безусловно выдающейся личностью своего времени. Блестяще образованный, постигший современные науки, владевший несколькими языками, в том числе и арабским, он производил глубокое впечатление на окружающих и вызывал восхищение у историков. Его называли первым королем нового времени, создателем современной системы государственного управления и т. п. Это, конечно, преувеличение. Но Фридрих II обладал широким политическим кругозором, умением трезво оценивать обстановку, настойчиво добиваться поставленных целей, применяя как силу, так и сложные дипломатические маневры. В отличие от большинства современников, он был безразличен к религии, проявляя веротерпимость к мусульманам и прочим «иноверцам». Однако это не мешало ему, руководствуясь политическими расчетами, издавать жестокие законы о преследовании еретиков.

Что же помешало этому выдающемуся представителю династии Штауфенов укрепить свои позиции в Германии и продолжать политику своего отца и деда? Обычно на этот вопрос дается односложный ответ: помехой было обладание Сицилийским королевством. Рожер-Фридрих считал себя прежде всего сицилийским королем – наследником норманнских правителей в этой стране. Его принципом было: «Германия для Сицилии», а главная его задача в германской политике сводилась к тому, чтобы добиться любой ценой мира с князьями и получить у них хоть какую-нибудь помощь для осуществления своей политики в Италии. Для всякого реального политика (а Фридрих II этим качеством обладал) было ясно, что подчинить феодальную знать в Германии хотя бы в такой степени, как в соседней с ней Франции, было уже невозможно. Нужно было искать какой-то компромисс с князьями, не допуская конфликтов и довольствуясь их признанием своей верховной власти. Если Фридрих Барбаросса шел на уступки отдельным князьям и княжеским группировкам, чтобы получить их поддержку для проведения своей внутренней и итальянской политики, то Фридрих II должен был уже уступать всем князьям, удовлетворяя их совместные требования. Его действия, таким образом, вполне укладываются в общую схему императорской политики: добиваться всеми возможными средствами поддержки германских князей в сохранении и расширении императорского господства в Италии и одновременно создавать для себя крупное домениальное владение, которое могло бы служить противовесом территориальному господству наиболее могущественных князей. Фридрих II был последним императором, делавшим упор на первую из этих задач – создать базу господства вне Германии. После него германские короли уже обычно полагались только на территориальные владения своей династии внутри страны. Конечно, это – существенное различие, и оно объясняется династическими связями и заботами этого короля в Южной Италии и Сицилии.

«Антинациональная» с точки зрения интересов будущего Германии политика Фридриха II представляется вполне логичной, если мы попытаемся стать на его собственную точку зрения. Полученное по наследству Сицилийское королевство значило в его глазах больше, чем Германия. В Сицилийском королевстве он мог повелевать как неограниченный наследственный властитель, пользуясь по своему усмотрению значительными государственными средствами. В Германии же у него была только номинальная верховная власть, признанная князьями по условию и поставленная ими в жесткие рамки. Без согласия князей он не мог проводить каких-либо важных политических мероприятий, к тому же в его распоряжении в Германии имелись только ограниченные домениальные поступления, государственные же средства были незначительны. Чему же должен был отдать предпочтение Фридрих II, стремившийся, как и его предшественники, к мировому господству – Германии или Сицилийскому королевству? Сильная власть в Германии, если бы даже Фридриху II удалось действительно ее установить, еще не гарантировала господства в центре «Священной империи» – Италии, в то время как обладание Южной Италией и Сицилией давало ключи для подчинения всей Италии и самого Рима. Но наследственное Сицилийское королевство создало для Штауфенов заколдованный круг, из которого они так и не смогли вырваться. В Италии у них оказалось не меньше врагов, чем в Германии, и наиболее серьезным противником было папство, занимавшее прочные позиции в Италии и во всей католической Европе.

Папство стремилось всеми силами не допустить объединения Сицилийского королевства с империей и Германией, чтобы удержать свой сюзеренитет над югом Италии. Именно на таких условиях Иннокентий III признал Фридриха II королем. Конечно, такое объединение рано или поздно должно было произойти, династия Штауфенов не склонна была отказаться от своего господства над югом Италии и от своих притязаний на императорский престол. Это оставалось вопросом времени.

Фридрих II, которому предстояло вступить в борьбу с папством, начал свое царствование как «поповский король». Получив благословение на германский престол от «возлюбленного духовного отца» – папы Иннокентия III, он готов был пойти на любые уступки курии, чтобы закрепить за собой этот престол и одновременно сохранить династические права на сицилийскую корону. Свидетельством этому является Золотая эгерская булла 1213 г. В ней Фридрих II почти полностью повторял все уступки римской курии и германской церкви, сделанные Оттоном IV в 1209 г.: – сюзеренитет папы над Сицилийским королевством и «наследством Матильды», а также Анконой, Сполето, Равенной и Пентаполисом; каноническое замещение церковных должностей, неограниченное право апелляций в курию, отказ короля от сполпации и др.[86] Король обещал также приложить все силы для искоренения ересей на подвластной ему территории. Из всех этих обещаний, пожалуй, только последнее было им выполнено, о чем свидетельствуют изданные им жестокие эдикты против еретиков. Остальные были вскоре забыты. Избавившись от моральных обязательств своему опекуну Иннокентию III после его смерти в 1216 г., Фридрих II начал лавировать. В 1220 г. его малолетний сын Генрих, коронованный ранее сицилийской короной, был избран германским королем, что являлось явным нарушением обещания не допускать династической унии между Сицилийским королевством и империей. Еще большим нарушением стало коронование самого Фридриха императорской короной, которого он добился у папы Гонория III в 1220 г. Правда, при этом Фридрих II еще раз торжественно обещал, что никогда не нарушит папского сюзеренитета над Сицилийским королевством и передаст его в другие руки. Он также торжественно поклялся, что не позже, чем через год отправится в новый крестовый поход.

Последнее обещание не было императором выполнено, что привело к длительному конфликту с курией. Как мы уже говорили, Фридрих II безразлично относился к религиозному фанатизму и поэтому не проявлял никакого рвения к организации крестоносных предприятий, не обещавших территориальных приобретений и расширения сферы императорского господства. Все же выполняя обещание, он послал небольшую подмогу участникам пятого крестового похода, овладевшим Дамиеттой. Но Дамиетта была отвоевана египетским султаном аль-Камилом, и Фридрих II считал бесполезным предпринимать новый поход, несмотря на угрозы папы Гонория III отлучить его от церкви. Император был занят неотложными делами в Сицилийском королевстве и Италии. Постоянными напоминаниями о крестовом походе папа хотел оторвать его от итальянской политики, которая стояла на пути реализации планов курии в Италии. Сроки организации крестового похода несколько раз отодвигались, пока папа не вынудил Фридриха II заключить в 1225 г. соглашение, обязывающее не позже августа 1227 г. выставить тысячный отряд рыцарей и снарядить флотилию из 100 транспортных судов и 50 экипированных галер для переброски крестоносцев в «Святую землю». В случае невыполнения соглашения должно было автоматически последовать папское отлучение императора. Видя неизбежность навязанного ему крестового похода, император решил извлечь из него максимальную пользу. Оп женился на дочери «иерусалимского короля» Жана Бриенского – Изабелле и, короновавшись «иерусалимской короной», заявил притязания на эту не существовавшую в действительности корону.

В 1227 г. в Бриндизи собралось большое войско для похода на Иерусалим. Но разразилась повальная эпидемия, заболел и сам император. Его корабль повернул обратно, и начатый поход расстроился. Папа (в то время уже Григорий IX) не стал выслушивать объяснения посланцев Фридриха II и отлучил его от церкви. Началась открытая борьба, в которой обе стороны пытались нанести удар по наиболее уязвимым местам противника. Фридрих II вошел в соглашение с римлянами, недовольными папскими домогательствами, и Григорий IX был изгнан восставшим населением из города. Папа потребовал у южноитальянского и сицилийского духовенства соблюдать интердикт[87] во всех местах, где появлялся Фридрих II, и запретил населению платить налоги отлученному от церкви королю. Фридрих II в свою очередь угрожал духовенству за выполнение папского приказания лишением церковных должностей. В то же время он нарушил папский сюзеренитет над Анконой и «наследством Матильды», передав их под власть своего наместника.

Фридрих II готовился к прерванному крестовому походу. Видимо, одной из причин этого предприятия было намерение императора выбить из рук папы оружие церковного отлучения. Как можно судить, Григорий IX прекрасно понимал замысел своего противника и оставался непреклонным. Ситуацию, сложившуюся в связи с подготовкой к крестовому походу «короля-еретика», он решил использовать против самого организатора похода. В ход были пущены измышления об отступлении Фридриха от христианства, о его переходе в ислам и т. п.

В 1228 г. Фридрих II, отправившись со сравнительно небольшими силами в поход, добился того, чего не могли достигнуть огромные крестоносные армии со времени первого крестового похода – освобождения Иерусалима. Фридрих II искусно использовал противоречия между мусульманскими правителями (египетским султаном аль-Камилом и дамасским эмиром) и заключил с султаном выгодный союзный договор (1229), по которому Иерусалим, за исключением квартала, где находилась мечеть Омара, а также ряд палестинских городов переходили на договорный срок (40 лет с правом продления срока) в руки императора, обладавшего титулом «иерусалимского короля». Со своей стороны Фридрих II обязался помогать султану против всех его врагов (в том числе и христианских князей в Сирии!). Кроме того, с Египтом было заключено выгодное торговое соглашение о ввозе сицилийского хлеба и вывозе ливантийских товаров.

Казалось бы католическая церковь должна была приветствовать освобождение Иерусалима. Но для папской политики при сложившейся ситуации «священный город» никакого значения не имел, и Григорий IX сделал все возможное, чтобы повернуть успехи своего противника против него самого. Крестовый поход был объявлен «пиратским предприятием», а освобождение Иерусалима «нечестивой сделкой» отлученного от церкви императора с мусульманским султаном. На Иерусалим папа наложил интердикт, запрещавший совершать там богослужение, поскольку в городе находился «отлученный еретик». Иерусалимское духовенство, боясь папских угроз, строго соблюдало этот интердикт, и Фридриху II пришлось самому совершить свой обряд коронации иерусалимской короной. Григорий IX решил добить своего противника: он призвал население Сицилийского королевства к неповиновению Штауфену и послал войско для отвоевания Южной Италии и Сицилии. Местная знать, недовольная крутой политикой Фридриха II, поддержала папу, и значительная часть Южной Италии временно оказалась под властью курии. В то же время Григорий IX вошел в соглашение с врагами Фридриха II в Германии – герцогом Баварии Людвигом и Оттоном Люнебургским – племянником Оттона IV. Но мятеж, поднятый баварским герцогом, успеха не имел.

Фридрих II вынужден был оставить Палестину и поспешить в Южную Италию. Ему удалось вскоре отвоевать большую часть занятой папскими войсками территории Сицилийского королевства и подойти к границам Папской области. Но папа настойчиво отвергал предложения заключить мир, требуя территориальных уступок и предоставления свобод сицилийской церкви. В результате продолжительных переговоров в 1230 г. в Сен-Джермано-Чепрано был заключен мир. Фридриху Штауфену пришлось пойти на значительные уступки папе: Анкона и Сполето возвращались под власть курии, Гаэта и Сент-Агата оставались временно под папской юрисдикцией; церковь в Сицилийском королевстве получала известные свободы: право канонического избрания прелатов, налоговые и судебные изъятия для духовенства и др. По сравнению с тем положением, которое было раньше в Сицилийском королевстве, это, конечно, означало победу курии. Заключив этот тяжелый мир, Фридрих II мог завершить начатые ранее реформы в Сицилийском королевстве. В 1231 г. появилась знаменитая Мельфийская конституция Сицилийского королевства. Это свод законов, изданных ранее норманнскими королями и дополненный законодательством Фридриха II.

Запрещалось носить оружие и вести частные войны. Вводился контроль королевской курии за наследованием ленов. Непосредственные королевские вассалы могли вступать в брак и выдавать замуж своих дочерей лишь с согласия короля. (Вскоре это ограничение было распространено на всех держателей ленов – королевских подвассалов). Особую защиту от короля получало многочисленное мелкое рыцарство. Были укреплены законность и правопорядок. Вся судебно-административная и военная власть исходила от короля и осуществлялась его служащими. Был только один закон – королевский, за нарушение которого угрожали жестокие кары. В королевстве существовала, как уже отмечалось, упорядоченная система обложения, дававшая возможность государственной власти присваивать значительную часть прибавочного продукта у населения. Многие немецкие буржуазные историки воздают хвалу Фридриху II за то, что он якобы создал на юге Италии судебно-административную и финансовую систему на уровне XVII-XVIII вв. Это явное преувеличение. Государственное устройство, введенное Фридрихом II в Южной Италии и Сицилии, представляло собой всего лишь упорядоченную феодальную систему XIII в. Фридрих II только завершил начатые до него реформы.

На фоне итальянской политики Фридриха II весьма контрастно выглядели его мероприятия в Германии. С тех пор как он в 1220 г. оставил страну, отправившись за императорской короной в Рим, этот император еще только два раза (в течение 30 лет) удосужился побывать в Германии. Во главе германского государства был поставлен малолетний сын императора Генрих, а фактически страной управлял его попечитель архиепископ Энгельберт Кельнский. Перед тем как покинуть страну, Фридрих II издал одну из своих знаменитых привилегий – «Привилегию па благо церковным князьям»[88]. Помимо отказа от своего права на движимое имущество умершего прелата, король уступал церкви пошлинную и монетную регалии. В пределах церковных владений запрещалось кому бы то ни было (даже самому королю) строить крепости и города; это право оставалось монополией самого прелата. Король отказывался от всякой юрисдикции в епископских городах, исключая только то время, когда в данном городе собирался имперский съезд – за неделю до его начала и спустя неделю после. Прелатам также гарантировалась незыблемость их земельной собственности – пожалованные королем из церковной земли лены должны были оставаться в верховной собственности епископства.

Не менее широкие права были пожалованы Фридрихом II и его сыном Генрихом всем немецким князьям по так называемой Вормской конституции (1231 -1232). Король и император отказывались в пользу князей от всякой юрисдикции в пределах их территорий[89]. В угоду крупным феодалам в королевские города запрещалось принимать беглых и осужденных людей этих господ и «пфальцбюргеров» (людей, не имевших постоянного места жительства в городе и обладавших собственностью за его пределами). В то же время юрисдикция имперских городов строго ограничивалась пределами городской черты. Проживающие в них люди других господ должны были выполнять в их пользу обычные повинности. Привилегия подтверждала за князьями право на бурговую, градостроительную, рыночную и монетную регалии. Король обязывался не учреждать на территории, принадлежащей к судебному округу какого-либо князя, монетные дворы.

В другом законодательном акте под характерным названием «Эдикт против городских коммун» (1231-1232) содержались строгие предписания против создания каких-либо объединений горожан без согласия на то их господ – городских сеньоров. Все выданные ранее королевские привилегии городам считались недействительными, если они противоречили этому постановлению[90]. Таким образом, в Германии запрещались все формы городского самоуправления и всякие корпорации горожан, в том числе и ремесленные цехи, так распространенные в те времена в городах Европы. Следует сказать, что жестокое и нелепое постановление не было проведено в жизнь. Но оно как нельзя лучше характеризует направление королевской политики в Германии. Если в других странах королевская власть сосредоточивала в своих руках прерогативы, позволявшие ей подчинить государственной юрисдикции все слои населения, и прежде всего горожан, то в Германии, наоборот, король закреплял эти прерогативы за князьями, помогая им укрепить свое территориальное господство.

Для феодальной монархии, боровшейся с сепаратизмом знати, города являлись естественными союзниками. Известно, что Капетинги победили феодальную знать в значительной степени благодаря поддержке городов. Короли Кастилии держали в узде магнатов, опираясь на военную помощь городских коммун. Английская монархия подчинила своему господству все города страны, не дав возможности превратиться им в коммуны, и, тем более, не допустив господства над ними баронов. В Германии, где в XI-XII вв. явно намечался политический союз между королевской властью и городами для общей борьбы с феодальной знатью, в XIII в. сама королевская власть перечеркнула результаты этой политики и отдала земские города на полный произвол князей. Такова была плата за поддержку князьями императорской политики в Италии. Позже, в пору острых конфликтов с князьями, Фридрих II пытался улучшить свои отношения с немецкими городами, давая им кассированные им же привилегии, но это не могло уже помочь делу, князья прочно укрепили свое положение.

Политика императора, рассчитанная на то, чтобы сохранить спокойствие в Германии ценой любых уступок князьям, вызвала в стране оппозицию. И как ни странно, эту антикняжескую оппозицию возглавил сын императора – король Генрих. Главной силой антикняжеского движения были города. Выступление было поддержано и некоторыми магнатами, преследовавшими корыстные цели – свести счеты со своими противниками. Эта борьба переплеталась с массовым еретическим движением в рейнских городах, которое жестоко подавлялось церковью, поощряемой антиеретическим законодательством Фридриха II. Как можно судить по действиям Генриха, он возглавил оппозицию в Германии не для того, чтобы коренным образом изменить курс государственной политики, а только для того, чтобы укрепить свое положение и избавиться от отцовской опеки. Но события заставили молодого короля пойти дальше и искать себе союзников среди всех врагов императора, в том числе и в Италии. Видимо, советники Генриха преследовали при этом далеко идущие цели. После смерти Энгельберта Кельнского Генрих начал править самостоятельно, и сразу обнаружились его расхождения с отцом. Дело касалось отношений с отдельными князьями – австрийским герцогом, наследство которого должно было перейти к Генриху (его жена являлась сестрой бездетного герцога Фридриха Сварливого), королем Чехии и герцогом Вельфом. Генрих, вопреки воле отца, пытался развестись со своей женой, что должно было привести к потере права на наследование Австрии, вступал в конфликты с другими князьями. Он не оказывал поддержки князьям для подавления широко развернувшегося движения в рейнских городах, а, наоборот, поддерживал города, чем вызвал резкое недовольство императора. Затем он открыто выступил против своего отца и начал вербовать союзников. Из германской знати только немногие оказали ему поддержку – некоторые епископы и светские феодалы Швабии и швабские министериалы. Зато союзником Генриха стала Ломбардская лига, обещавшая предпринять совместные с ним действия. Заговор был легко подавлен Фридрихом II при поддержке немецких князей. Генрих попал в заключение к отцу и так и не вышел на свободу до самой смерти (1242).

Император вознаградил германских князей новыми уступками. В свою очередь собрание князей в Вормсе в 1235 г. поддержало просьбу Фридриха II предпринять военный поход против ломбардских городов. Именно ради этого император шел на всевозможные уступки князьям.

Интересам господства над Италией была подчинена и вся внешняя политика Фридриха II. Традиционная приверженность Штауфенов союзу с Капетингами хотя и не была нарушена, однако император стремился всячески улучшить отношения с Англией. После смерти Оттона IV и устранения династических притязаний Вельфов не оставалось причин для сохранения напряженных отношений с Англией. Наоборот, в условиях активизации французской политики в смешанных имперско-французских областях, император был заинтересован в возможных союзниках против «французской экспансии». И наиболее естественным союзником могла быть Англия, имевшая территориальные споры с Францией. Вот почему Фридрих II стремился установить династические связи с Плантагенетами. Вначале был проект женитьбы наследника (Генриха) на сестре английского короля. Но император нашел лучшим оставить английскую принцессу для самого себя.