Брюс и купцы

Брюс и купцы

Московское купечество невзлюбило Брюса за то, что он устраивал на них испытания натуры.

Дело было так. Сидит купец в своей лавке, торгует, у него на уме покупателя общипать, и вдруг видит купец — лезет на него огромаднейший каркадил. Купец с испугу не своим голосом орет: «Караул, пропадаю!» Люди сбегутся, спрашивают: «Что случилось?» Он им про каркадила говорит, а люди смотрят — человек трезвый, а такую глупость говорит, видать, рассудка лишился. Ну, после этого покупатели его лавку стороной обходят.

Другому купцу другое что померещится, третьему — третье, испугает до полусмерти. Уж какая тут торговля!

Один знающий человек объяснил:

— Да ведь это, небось, Брюс производит испытание натуры и порчу на вас наслал.

Написали купцы жалобу на Брюса, выбрали из купечества несколько человек поразумнее и послали с этой жалобой к царю Петру Великому.

Петр Великий говорит:

— Надо посмотреть, что это за испытание натуры такое?

Приехал он, влез на Сухареву башню, ухватил Брюса за волосья и давай трепать. Не может Брюс понять, за что ему такое наказание от царской руки.

— Петр Великий! — кричит. — Ведь за мной никакой вины нет!

— Врешь! — говорит Петр. — Ты на купцов порчу напускаешь, московскую торговлю портишь, — и рассказал про купеческую жалобу.

Тут Брюс уразумел, в чем дело, и принялся объяснять царю свою практику насчет отвода глаз и испытания натуры. Только царь не верит ему, говорит:

— Сомнительно это, чтобы отводом глаз каркадила сделать.

— Пойдем на площадь, — предлагает Брюс, — покажу тебе отвод глаз.

Поехали они на Красную площадь, а народ, прослышав, что царь едет, собрался его смотреть. Приехали царь с Брюсом на площадь, Брюс нарисовал на земле коня с двумя крыльями и говорит:

— Смотри, сяду я на этого коня и вознесусь в поднебесье.

И видит Петр Великий: вдруг сделался нарисованный конь живой, сел Брюс на него верхом и вознесся в небо.

Петр голову задрал вверх, смотрит на Брюса и удивляется. Вдруг слышит за своей спиной Брюсов голос: «Петр Великий, а ведь я — вот он!» Обернулся царь, а за спиной у него Брюс стоит. Еще больше удивился царь: как это может быть два Брюса, один на коне в небесах, другой на земле пеший.

Тут Брюс, что на земле стоял, махнул рукой, и всадник пропал.

— Вот это и есть отвод глаз, — объяснил Брюс. — Что захочу, то и будет тебе представляться. Вот и на купцов я не порчу наслал, а отвод глаз сделал.

Царь порвал купеческую жалобу, сказав, что поскольку порчу на купцов и на торговлю Брюс не напускал, то жалоба их пустая. Разобравшись с купцами, Петр Великий говорит Брюсу:

— Пойдем-ка, Брюс, в трактир, чайку попьем.

— Что ж, пойдем, — отвечает Брюс. Чего бы ему не пойти: чай пить — не дрова рубить, притом же приглашает не черт шелудивый, а сам Петр Великий.

Вот приходят они в трактир. Заказывает Петр чаю две пары, графинчик водочки. Выпили, закусили, за чай взялись. За чаем Петр Великий давай Брюса расхваливать.

— Это, — говорит, — ты умной штуки добился — глаза отводить. Это, — говорит, — для войны хорошо будет. — И стал объяснять, как следует действовать этим отводом. — Это, примерно, идет на нас неприятель, а тут такой отвод глаз надо сделать, будто бегут на него каркадилы, свиньи, медведи и всякое зверье, а по небу летают крылатые кони. От этого неприятель в большой испуг придет, кинется бежать, а тут наша антиллерия и начнет угощать его из пушек. И выйдет так, что неприятелю конец придет, а у нас ни одного солдата не убьют.

Вот Брюс слушал, слушал да и говорит:

— Тут мошенство, а честности нет.

Петр спрашивает:

— Как так? Какое же тут мошенство?

Брюс разъясняет:

— А вот такое, — говорит, — на войне сила на силу идет, и ежели, — говорит, — у тебя войско хорошее и сам ты командир хороший, то и победишь, а так воевать, с отводом глаз, — одно жульничество. Вот я мог напустить на купцов каркадилов, а сам забрался бы в ящик и унес бы деньги — это будет жульничество.

Петр ему:

— Ежели это жульничество, зачем же ты, так-растак, выдумал — этот отвод глаз?

— Я не выдумал, я по науке работаю, и нет у меня такого, чтобы наукой на подлость идти. Вот я умею фальшивые деньги делать, а не делаю, потому что это подлость.

Обозлился царь:

— Ты есть самый последний человек. Ты своему царю не хочешь оказать уважение, и за это надо тебе надавать оплеух!

А Брюс нисколечко его не боится.

— Эх, — говорит, — Петр Великий, Петр Великий, грозишь ты мне, а того не видишь, что у тебя змея под ногами, ужалить изготовилась.

Глянул Петр, и вправду — змея! Вскочил, схватил стул и давай бить им по полу. (А это Брюс на него такой отвод глаз напустил.) Хозяин трактира и половые смотрят, а подступить боятся: знают, что он царь.

Разломал царь стул об пол, видит — нет никакой змеи, и Брюса нет. Тут он понял, что Брюс сделал ему отвод глаз. Отдал за чай и водку четвертной билет, сдачи не взял — и поскорее вон из трактира.

Сильно осерчал тогда Петр Великий на Брюса.

— Правда, — сказал он, — Брюс самый ученый человек, а все же ехидна.