Последние зюзинские дворяне

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Последние зюзинские дворяне

Софья Сергеевна Бибикова уже знакома читателю по предыдущей главе. Впрочем, даже когда имение являлось собственностью жены, все же владельцем во многих документах (например, в ревизских сказках) писали мужа. Поэтому представлю вам Дмитрия Гавриловича Бибикова.

Бибиковы – старинный дворянский род, ведущий свое начало от выходца из Синей Орды Жидимира. Первый достоверно известный представитель этого рода, Давид, в 1464 г. правил в Пскове посольство от великого князя Ивана III. Члены разных ветвей этой фамилии появлялись среди рядовых детей боярских на небольших службах городовых дворян: для посольской размены, жилец, воевода, голова, стольник... Наиболее известными стали представители этой фамилии в XVII–XIX вв[599].

Герб дворян Бибиковых

Отец Дмитрия Гавриловича, генерал-майор Гавриил Ильич, состоял на службе с 1757 г., чин генерал-майора получил в 1782 г., пал в Отечественную войну 1812 г. Сын его родился в 1792 г., получил прекрасное домашнее воспитание и первоначально был зачислен в московскую милицию. В 16 лет, с чином корнета, он был переведен в Белорусский гусарский полк. Юный гусар проявил беззаветное мужество в Турецкой кампании при взятии крепости Журжи и в сражении у Траянова вала, а за отличие в бою под Резуатом 4 сентября 1809 г. был награжден орденом Св. Анны 4-й степени и переведен в лейб-гвардии драгунский полк. В 1812 г. он сражался под Витебском, Смоленском и Бородином. В последнем бою, где он являлся адъютантом генерала М.А. Милорадовича, его тяжело ранило. Выполняя поручение генерала, он просил принца Вюртембергского выслать подкрепление; на вопрос принца, где найти Милорадовича, Бибиков указал направление левой рукой, и в то же мгновение эта рука была оторвана ядром. Не теряя присутствия духа, он поднял правую руку, успел сказать: «Сюда, поспешите», но рухнул, раненный и в эту руку, и в грудь. Ордена Св. Георгия 4-го класса, Св. Анны 2-й степени и чин штабс-капитана были наградой 20-летнему герою за Бородино.

Герой Отечественной войны 1812 г., Дмитрий Бибиков был уже полковником, когда в 1819 г. ушел в отставку с военной службы. Но его сразу же, переименовав в коллежские советники, назначили владимирским вице-губернатором, а через год – саратовским. А в 1821 г. он стал вице-губернатором в Москве (военным генерал-губернатором тогда был князь Д.В. Голицын). За эту службу он удостоился повышения в чинах и орденов Св. Владимира 3-й и 2-й степени, а 19 декабря 1823 г. – Высочайшего благоволения за управление Московской казенной палатой[600].

В эти годы московский вице-губернатор Бибиков, несомненно, был знаком и даже тесно сотрудничал с сенатором Сергеем Сергеевичем Кушниковым, присутствовавшим в Московских департаментах Сената. Тем более что в 1823 г. на Кушникова обратила внимание императрица Мария Федоровна и назначила его почетным опекуном Московского опекунского совета с управлением Инвалидным домом и Павловской больницей. С 17 июня того же года Кушников состоял первенствующим членом Комиссии для строения в Москве храма Христа Спасителя, а строительные дела восстанавливающейся после 1812 г. Москвы, конечно, входили в круг забот вице-губернатора[601].

Для московских женихов дочери С.С. Кушникова были завидными партиями, владевшими колоссальными мясниковскими богатствами. И наверняка именно в тот период 30-летний вице-губернатор Дмитрий Гаврилович Бибиков женился на Софье Сергеевне Кушниковой. В 1824 г. Бибиков был назначен директором департамента внешней торговли и отбыл в северную столицу с молодой женой.

Софья Сергеевна вышла за безрукого героя Отечественной войны, московского вице-губернатора, когда он уже сменил военное поприще на гражданскую службу. Дмитрий Гаврилович был крупной личностью, современники признавали его человеком «великих природных дарований», с «могучим и сильным характером», «умным, характера твердого, благородного и настойчивого». В нем ценили и то, что он имел смелость отстаивать свои мнения перед самим императором Николаем. Он был любителем археологии и собрал библиотеку в 14 000 томов.

Более десяти лет Бибиков был на посту директора департамента, искоренил множество злоупотреблений, а в качестве члена Мануфактурного совета принимал деятельное участие в трудах комиссии по составлению законопроектов, обеспечивавших взаимное доверие в торговых оборотах. За эти годы он получил ордена Св. Станислава и Св. Анны 1-й степени с бриллиантами, чин тайного советника, табакерку с вензелевым изображением имени и портретом государя и орден Белого Орла. Расстроенное здоровье заставило его ходатайствовать об увольнении с этой должности, но уже через два года, 21 ноября 1837 г. Бибикову было повелено присутствовать в Правительствующем Сенате.

Д.Г. Бибиков (1792–1870)

29 декабря того же года, переименованный в генерал-лейтенанты, он получает новое назначение – киевского военного генерал-губернатора, а также подольского и волынского генерал-губернатора. Вступив в заведывание Юго-Западным краем, Бибиков прежде всего заменил местных чиновников, не считавших Россию своим отечеством, русскими, а также, отстаивая интересы русского народа против польских землевладельцев, предложил раздел казенных имений между служащими в крае русскими с тем, чтобы в течение 60 лет эти имения не подлежали ни раздроблению, ни продаже, ни залогу. Для прекращения отдачи этих имений в аренду местной польской шляхте с правом требования от крестьян барщины Бибиков ускорил, согласно желанию правительства, введение поземельного налога, за что был удостоен в 1845 г. монаршей признательности. Многие его действия (в частности система инвентарей, ограждавшая крестьян от произвола польских помещиков), как говорили современники, ускорили крестьянскую реформу и облегчили ее осуществление. Усиление русской культуры в крае Бибиков имел в виду и при учреждении центрального архива в Киеве и комиссии для хранения и издания древних актов, доказывающих принадлежность юго-западных областей к коренным русским землям. В январе 1843 г. он получил сначала звание генерал-адъютанта, а через десять дней – чин генерала от инфантерии.

Когда Софья Сергеевна получила наследство после умершего дяди Платона Петровича Бекетова, Д.Г. Бибиков с супругой и детьми все еще были в Киеве.

С мая 1846 г. в метрических книгах Борисоглебской церкви села Зюзина, указывая принадлежность крестьян, стали писать: «После умершего Петра Петровича Бекетова наследники: Киевский военный Генерал-губернатор Димитрий Гавриилович Бибиков и подполковник Александр Александрович Балашов»[602]. Но уже с января 1848 г. владельцем стали называть только Александра Александровича, а затем вместе с ним и его племянников. Вероятнее всего, Софья Сергеевна, пользуясь прежним опытом с обменом сельца Кленина, полюбовно обменяла свою часть села Зюзина с Балашовыми на какое-либо другое владение из доставшихся им по наследству имений. И с тех пор господа Балашовы стали полными владельцами села Зюзина.

А Бибиковы в ноябре 1848 г. переехали из Киева в Санкт-Петербург, так как Дмитрий Гаврилович был назначен членом Государственного совета. Впоследствии, с 1852 по 1855 г., он являлся министром внутренних дел, после чего оставил службу по болезни, а умер в 1870 г. У Бибиковых было трое сыновей [Сергей, Дмитрий (женат на графине Е.П. Шереметевой) и Николай] и 2 дочери [Софья (замужем за Д.А. Толстым) и Зоя].

Подполковник А.А. Балашов в 1844 г. по договоренности с дядей бесплатно снимал комнату в тверском доме, который по решению Опеки предстояло реконструировать, для чего следовало выселить всех проживающих там. Вероятно, он пытался наладить отношения с дядей, хотя старый командор был заметно недоволен зятьями-опекунами. Тем более он был рассержен, когда над его имениями вновь было учреждено опекунское управление.

Александр Александрович был средним сыном младшей сестры командора Бекетова – Елены Петровны. Это была просвещенная для тех лет женщина – переводила с французского для печати вместе с Беклемишевой. До замужества она жила в Москве, а летом, конечно, в подмосковной усадьбе в селе Борисоглебском (Зюзине). Замуж она вышла поздно, в 29 лет, т. е. в 1808 г. Мать, державшаяся старой веры, воспитывала дочь в строгости.

Ее старшая сестра Екатерина Петровна (родившаяся в 1772 г.) вышла замуж не ранее июля 1796 г. за С.С. Кушникова. Он был московским вице-губернатором, когда его в 1802 г. назначили санкт-петербургским гражданским губернатором. Екатерина с маленькими детьми уехала с мужем в новую столицу, Елена осталась с матерью.

В 1804 г. в Москве появился обер-полицмейстер Александр Дмитриевич Балашов. У него тогда недавно родилась дочь и умерла жена, из-за чего он вышел в отставку с военной службы и оказался затем в Москве.

Балашовы – род русских дворян, не встречаемый ни в боярских списках, ни в Бархатной книге. Известны несколько фамилий совершенно различного происхождения, и все они проложили себе путь к известности службой его представителей в XVII в. Отец его, Дмитрий Иванович Балашов, родился в 1726 г., с 1736 г. воспитывался в Сухопутном шляхетском кадетском корпусе, дослужился до чина тайного советника и был одним из любимых сановников Екатерины II, пожаловавшей его впоследствии званием сенатора и орденом Св. Владимира 2-й степени (1786 г.)[603].

Герб дворян Балашовых

Александр Дмитриевич родился в Москве 13 июля 1770 г. и пяти лет был записан на службу в лейб-гвардии Преображенский полк, хотя еще более десяти лет воспитывался дома. Затем его определили в Пажеский корпус, где в 1787 г. за отличные успехи пожаловали в камер-пажи. Действительную службу Александр Дмитриевич начал поручиком лейб-гвардии Измайловского полка, откуда через четыре года, за недостатком средств, перевелся в армию с переименованием в подполковники. Уже в феврале 1799 г. он был в чине генерал-майора и назначен комендантом Омской крепости и шефом тамошнего гарнизонного полка. Уйдя в отставку с военной службы по семейным причинам в сентябре 1804 г., как сказано выше, уже через три месяца он получил назначение обер-полицмейстером в Москву. Через три года он получил должность генерал-кригс-комиссара.

В марте 1808 г. Александр Дмитриевич заступил на место бывшего санкт-петербургского обер-полицмейстера Эртеля и переехал с семьей в новую столицу. Туда он поехал с новой женой, Еленой Петровной, урожденной Бекетовой. Свояк Александра Дмитриевича, С.С. Кушников уже был произведен в тайные советники и присутствовал в Сенате. Несомненно, его высокие знакомства способствовали тому, что Балашов стал ближе известен государю и приобрел высокое расположение и доверие.

Тогда началось его быстрое повышение. 2 февраля 1809 г. санкт-петербургский обер-полицмейстер генерал-майор Балашов всемилостивейше жалуется в генерал-адъютанты к его императорскому величеству и назначается на должность санкт-петербургского военного губернатора. Через месяц его производят в чин генерал-лейтенанта, а в январе 1810 г. вводят во вновь учрежденный тогда Государственный совет. В июле того же года он был определен на пост министра полиции с оставлением в звании военного генерал-губернатора. Многие годы (1809–1825) Балашов был в составе Свиты императора Александра I и выполнял многие важнейшие для страны поручения[604].

В июне 1812 г. Балашов отвозил Наполеону, пересекшему русскую границу, собственноручное письмо Александра I, пытавшегося мирно объясниться с Наполеоном. Замечателен был ответ Балашова на вопрос Наполеона, каким путем удобнее идти к Москве: «Есть несколько дорог, государь; есть одна, которая ведет через Полтаву».

Балашов был одним из главных деятелей по призыву народного ополчения; 5 августа 1812 г. он участвовал в совете, выбравшем графа Кутузова главнокомандующим армиями. Выполняя различные миссии, он долго оставался за границей. При учреждении округа, составленного из губерний Рязанской, Тульской, Орловской, Воронежской и Тамбовской, Балашов являлся генерал-губернатором этого округа с 1820 по 1825 г. В те годы по его инициативе на Куликовом поле был воздвигнут памятник Дмитрию Донскому, для чего собирались пожертвования среди дворян и населения.

Болезнь, а затем и смерть жены, находившейся тогда в Рязани, потрясла его. Один из его сослуживцев так вспоминает этот период: 10 сентября 1823 г. А.Я. Булгаков писал своему брату: «Балашов, узнав о болезни жены, просил позволения к ней ехать; они сидели за столом у Кривцова; вдруг фельдъегерь; Балашов распечатывает письмо, читает, руки у него трясутся, и глаза наполняются слезами, все испугались, что такое: читайте, сказал Балашов; Кривцов взял письмо, писанное на двух страницах карандашом рукою Государя. Вот смысл: не только соизволяю на просьбу вашу, но требую, чтобы вы немедленно отправились к больной вашей супруге. Ценя заслуги ваши, не могу не принимать участия душевного в вашей горести. Буду молить Бога, чтобы даровал больной исцеление; сожалею, что другим ничем помочь не могу особе, столь вам драгоценной. Прошу вас еще раз тотчас ехать, забыть обо мне, а заняться больною и меня уведомить, как вы ее найдете. Балашов был тронут. Он тут же со стола и поскакал». Вскоре его здоровье резко ухудшилось, и он был вынужден оставить генерал-губернаторскую службу. Однако его оставили в звании члена Государственного совета.

А.Д. Балашов (1770–1837). Художник Г. Дау

А.Д. Балашов прибывает с посланием императора Александра I к Наполеону. Художник А. Николаев

Многие годы он дружил с Платоном Петровичем Бекетовым, о чем свидетельствует их оживленная благожелательная переписка.

«28 мая 1817. С.Петербург, Каменный остров, Дворец.

Место, из которого к вам пишу, любезный братец Платон Петрович, доказывает, что я дежурный, и, следовательно, что мне хлопотно или недосужно, но совещусь и так уже я перед вами, что отлучки мои две в деревни помешали до сих пор отвечать на обязательное ваше письмо касательно продаваемых вами деревень; во-первых, искренно благодарю вас, что вы включаете меня с Еленою Петровною в ту часть родных, с которыми дело иметь желаете; мне бы очень грустно было попасть в упоминаемое вами исключение, ибо чувства мои того не заслуживают; а напротив! – во-вторых, видя, что вы сами советуете велеть их кому-либо осмотреть и видя, что тут есть и Арзамасский уезд, в котором мы недавно купили деревню у К. Путьтина и куда назначил отправить для приему ее тысяцкому... пошлю ему приказ осмотреть ваши поместья или вотчины, а вас, любезный братец, тогда будем просить ... допустить его до сего осмотру... Еще бы более я желал, чтобы к отчету его и мы бы съехались с вами вместе и, как вы не охотник до Питера, то в Москве, куда я не шутя думаю в середине лета приехать... Обнимаю вас душевно и остаюсь с искренной привязанностью

Ваш покорнейший брат А. Балашов».

«Декабря 13 1826 г. Любезному братцу Платону Петровичу! Душевно благодарен вам, любезный братец Платон Петрович, за письмецо ваше. Искренно сожалею, что и ваше здоровье похоже на мое, то есть оба дурны. Еще более сожалею, что и видеться нам сей раз не удастся потому, что к четвергу еду, а весь день сегодня нет уже свободной ни минуты. Племянники выражают вам истинное свое почитание. Сейчас был у меня Иван Иванович и поручил мне вам сказать, что князь Оболенский вчера ему говорил, что очень желает ваш дом купить, что он ему очень нравится, но что цена кажется ему несколько велика... Я спешу сие довести до сведения вашего и убедительно просить о продолжении дружбы нашей

Покорнейшему вам брату А. Балашову».

«11 мая 1829 г. С.Петербург. Желаю, во-первых, знать, любезный братец Платон Петрович, о состоянии здоровья вашего. О своем же донесу следующее: на праздниках светлых произвели у меня сына Петра в офицеры, и когда представляться он имел счастие Государю, то и я счел себе в обязанность находиться при разводе, но дурная ли того дни погода... только я таким сильным образом простудил себе правую руку, что не только пера держать пальцами сделать не в силах, но от нестерпимой боли не знал, куда руку положить, что с рукою делать, так что принялись лечить меня самыми сильными средствами... только что я начинаю возвращаться в людское общество и теперь только пробую писать и вот причина, от которой замедлил я вновь рекомендовать вам в милость сего новозавербованного рекрута, которой милостивое расположение ваше очень живо помнит и желает поступками своими показать себя достойным и заслуживать оное... большой сын мой все еще болен и все еще за границей, сестра и меньшие сыновья просят меня засвидетельствовать вам их почитание. Я же прошу навсегда продолжить дружбу вашу и верить неизменности чувств искренней привязанности, уважения и почтения.

Ваш покорнейший брат А. Балашов».

Умер А.Д. Балашов в Кронштадте 8 мая 1837 г. И только десять лет спустя упомянутые в этом письме дети Балашова унаследовали село Зюзино. Вернее, те из них, которые ко времени кончины Петра Петровича Бекетова были живы.

Младший сын Елены Петровны Иван Александрович, штаб-ротмистр кавалергардского полка, адъютант военного министра, холостой, был убит на Кавказе в 1841 г. К 1845 г. уже не стало и старшего сына, Петра Александровича, – того самого Петра, о производстве которого в офицеры с такой гордостью писал Балашов Платону Петровичу в мае 1829 г. в цитированном выше письме. Петр Александрович, родившийся 13 января 1811 г., был штабс-капитаном и флигель-адъютантом (1838), затем камергером, и в чине коллежского советника скончался в Риме в 1845 г. Он был женат на дочери фельдмаршала князя Варшавского, графине Александре Ивановне Паскевич-Эриванской. Но жена его умерла в 1844 г., и два их сына – Николай (1840 г.р.) и Иван (1842 г.р.) – остались круглыми сиротами. Они находились на попечении среднего сына – Александра Александровича.

Александр Александрович родился 7 апреля 1812 г., в армии дослужился до подполковника (1844), а позже в чине коллежского асессора служил в Министерстве иностранных дел. Его супругой стала графиня Александра Васильевна Левашова (1821–1880), дочь бывшего председателя Государственного совета графа В.В. Левашова. Уже после получения наследства от Петра Петровича Бекетова у молодых супругов Балашовых родились дети: сын Петр – 23 июня 1847 г., а через год, 11 июня 1848 г., еще один сын – Александр[605].

Таким образом, в число господ Балашовых, ставших в 1848 г. владельцами села Зюзина, вошли А.А. Балашов и малолетние Николай и Иван Петровичи, внуки Елены Петровны.

Служа в Министерстве иностранных дел, А.А. Балашов с женой, маленькими детьми и племянниками находился в Санкт-Петербурге, и в подмосковном зюзинском имении, в которое входили село Борисоглебское (Зюзино) и деревня Изютина, скорее всего, не показывался. Тем более что отец и мать оставили наследникам много имений, которые господа Балашовы, судя по документам, не делили, а держали Контору по управлению общими имениями. В 1871 г. Контора стала уже Главным управлением имениями Николая и Ивана Петровичей Балашовых. Впрочем, и сами они к тому времени (судя по разным родословным книгам) сделали карьеру: Николай стал статским советником, камергером, женился на графине Екатерине Андреевне Шуваловой, а младший Иван – коллежским советником, камер-юнкером.

В ревизских сказках по 9-й (1850) ревизии владельцами Зюзина названы господа Балашовы: Александр Александрович и его племянники Николай и Иван Петровичи. А в 10-й (1858) ревизии в числе владельцев вместо А.А. Балашова, умершего в 1855 г., значатся его вдова Александра Васильевна, урожденная графиня Левашова, и его малолетние дети ПеТри Александр Александровичи. Впрочем, в этот период и племянники, и дети А.А. Балашова были малы возрастом, и нередко владельцев называли просто: малолетние господа Балашовы.

Елена Петровна Балашова с сыном. Художник Г. Дау

Многие неизвестные сведения о жизни села того времени содержит уникальная конторская книга, относящаяся к первому году управления Балашовых. Она хранилась в доме жителя села Зюзина Петра Сергеевича Заварзина. Вместе с ней у него находилась книга брачных обысков с 1778 по 1785 г. (обыск – свидетельство о неродстве, составлявшееся священнослужителями накануне свадьбы). Позже, в 1950-х гг., перед смертью П.С. Заварзин, бывший церковным старостой, отдал обе книги на хранение в церковь Святых благоверных князей российских Бориса и Глеба, где они и находятся в настоящее время. Конторская книга содержит записи конторщика с мая 1848 г. по апрель 1849 г.

Вероятно, именно тогда, в мае 1848 г., имение наконец было передано во владение Балашовых, поступило в их московскую контору к доверенному коллежскому асессору Ивану Ильичу Верховскому, являвшемуся практически наемным управляющим всех подмосковных имений Балашовых. Об этом можно судить по записи от 20 мая: «Выдано харчевых дворовым людям с прибылыми по передаче из опекунского управления поступивших с 1-го мая по назначению Г. Доверителя Ивана Ильича Верховского как жалованье и месячное положение сереб. 28 р. 45 к.». Верховский выдавал конторщику деньги на расходы и принимал от него оброчные суммы от дворовых и крестьян.

Какие были расходы в том году по имению?

Судя по первым же записям в книге, барский дом и в 1848 г. сдавался на три летних месяца в наем для студентов Императорского Московского университета, для чего дом был застрахован от огня на три летних месяца. Тогда же Балашовы пробовали продать имение, для чего в Зюзино приезжали возможные покупатели.

«Вышло в расход в приезд комиссионера и с ним бывших покупателями для обревизования имения и в приезд земской полиции серебром три рубля...

Выдано церковнослужителям ружного положения по расписке, оставалось от 1845-го года не выданного покойным Г-м Петром Петровичем Бекетовым, серебром сто семьдесят один рубль сорок две копейки три четверти...

Вышло на гербовую бумагу для условия на отдачу дома в наем при селе Борисоглебском на три летних месяца серебром один рубль восемьдесят копеек...

Заплочено печнику за перестилку в печах двух подов серебром шездесят копеек...

Дано мальчику Федору Маторину на покупку летней одежды, находившемуся в ученье при садовом заведении у купца Пискарева серебром шесть рублей...

За отправку сведений по имению села Борисоглебского на Черную Грязь становому приставу 6-го стана Николаю Григорьевичу Белопольскому заплочено весовых серебром 20 копеек...

По болезни Якова Рыбакова жены его на медицинские пособия за кровопускание и протчие лекарства вышло серебром 2 р. 50 к... Выдано церковнослужителям ружного положения третью треть за три месяца 1848 г. серебром 57 рублей 14 копеек с четвертью...

Дано мальчику Федору Маторину на покупку зимней одежды находившемуся в ученье при садовом заведении у купца Писарева серебром шесть рублей...

Внесено в Московское Уездное Казначейство за приписных дворовых людей к селу Борисоглебскому за 33 души по 92 коп. серебром за каждую душу. Итого серебром 30 руб. 36 к.

Выдано церковнослужителям ружного жалованья четвертую треть за три месяца, то есть с 1-го октября 1848 г. по 1-е число генваря 1849 г., серебром 57 руб. 14 с половиною копеек...

Заплочено вольному печнику за выклатку в русских печах четырех подов и смаску очелков, где проживают дворовые люди, заплочено серебром 75 к., и зачистку труб в два раза, заплочено 30 к., итого серебром один рубль пять копеек...

Церковнослужителям за 1-ю треть ружного положения на сей 1849-й год серебром 57 рублей 14 с четвертью копеек...

Бурмистру жалованья за 6 месяцев по 4 руб. 50 коп. серебром 27 рублей».

Почти каждый месяц для конторы покупали почтовую бумагу и по 3 фунта сальных свечей.

Дворовым людям конторщик выдавал «харчевые», полученные от И.И. Верховского на содержание дворовых – часть месячным жалованьем, а часть купленной в месячину ржаной мукой и гречневой крупой. Иногда за муку и крупу выдавали деньги с учетом по справочным ценам за 31 пуд 20 фунтов муки и за 5 пудов 10 фунтов. И это была самая большая часть расходов по имению. А самый большой приход складывался из получаемых оброчных денег.

Конторщик принимал оброчные деньги от крестьян и дворовых, которые затем передавал Верховскому, а также вел другие приходы по хозяйству: «Получено в задаток за проданный по господским садам покос серебром 20 рублей... Получено за проданную картофель за 20 мер серебром 1 р. 50 к.».

В «Указателе селений и жителей уездов Московской губернии», составленном К. Нистремом, записаны сведения, относящиеся еще ко времени П.П. Бекетова. В селе Борисоглебском (Зюзине) 5-го стана Московского уезда, расположенном в 7 верстах от Серпуховской заставы, вправо 2 версты между Серпуховским и Калужским трактами, имелось 37 крестьянских дворов, в которых жили 180 душ мужского полу и 215 женщин, а также приписаны были дворовые люди – 33 души мужского полу (по плану в даче села было 323 десятины 210 кв. саженей). Входившая в имение деревня Изютина примыкала землями к селу, по проселочной дороге до деревни было три версты. Она располагалась в 6 верстах от Серпуховской заставы близ Серпуховского шоссе, в ней было 23 крестьянских двора, где жили 15 крестьян и 22 крестьянки (по плану в даче деревни Изютиной имелось 152 десятины 1896 квадратных саженей)[606]. Интересно, что при Балашовых (по данным 9-й ревизии) в селе 173 крестьянина жили в 52 дворах, т. е. стало на 15 дворов больше, чем при П.П. Бекетове. И это были не вновь привезенные крестьяне, а отселенные молодые семьи, которые до этого теснились в отцовских домах.

Вскоре после 10-й ревизии произошла крестьянская реформа. Крестьяне села Зюзина и деревни Изютиной были объединены в Зюзинское сельское общество, которому в качестве крестьянских наделов было выделено 296,5 десятины земли 2-й категории при селе и деревне. Соответственно 172 (в селе) и 23 (в деревне) крестьянина (ревизских душ мужского пола) вышли из крепостной зависимости, но, не расплатившись за наделы, оставались временнообязанными господам Балашовым. А у Балашовых осталось 150 десятин земли 1-й категории при селе Зюзине.

Сельские общества, как правило, объединяли земли одного владельца, выделенные им в качестве надела жителям расположенного на них селения. Два и три селения обычно слагались в одно сельское общество. Назывались общества по имени самого крупного в них селения.

Сохранившийся правый флигель усадебного дома Бекетовых–Балашовых. Фото автора, 2005 г.

В каждом сельском обществе был староста. Для управления подобными сельскими обществами были созданы волости – как административно-территориальные единицы в составе уезда. Органами волостного управления стали: волостной сход, волостное правление во главе с волостным старшиной и волостной суд. Волостное правление являлось коллегиальным учреждением и занималось обнародованием законов, раскладкой и сбором податей и повинностей, продажей крестьянского имущества для уплаты всякого рода взысканий, а также назначением и увольнением должностных лиц по волости.

Село Зюзино стало центром Зюзинской волости. Все документы того времени, отправляемые из волости, подписываются волостным старшиной и волостным писарем. Старшин назначали из крестьян разных сел волости. Первым старшиной (до 1871 г.) был зюзинский крестьянин А.Ф. Заварзин, а писарем – М. Борисов. Затем старшинами были В.Н. Садовников, И. Зверев, И.И. Драгунов. Последний находился в этой должности с 1878 г. около 40 лет. Кроме того, с 1886 г. он неоднократно избирался гласным в Московское уездное земское собрание (до 1916 г., когда он скончался, и на Собрании было объявлено об этом прискорбном событии).

Господа Балашовы являлись владельцами имения вплоть до апреля 1879 г., когда они продали его купцу Алексею Ивановичу Василькову.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.