Главный судья межевой канцелярии

Главный судья межевой канцелярии

История взаимоотношений в семье князей Прозоровских едва ли стала бы известной, если б в архиве не сохранилось дело по челобитью Ирины Афанасьевны Князевой, жены статского советника Анисима Титовича Князева. На многочисленных страницах дела несколько раз излагалась история семейного раздела зюзинской вотчины.

После кончины Александра Никитича Прозоровского вотчину неоднократно делили на две части, потом объединяли, вновь делили по той же границе. Раздел в документах назывался полюбовным. Вероятно, это означало не только то, что проходил он при обоюдном согласии, но и то, что родственники не добивались размежевания, т. е. оформления через Вотчинную коллегию нерушимой межи между двумя частями владения. Даже при Генеральном межевании в 1766 г., когда были официально закреплены все границы (окружные межи) владений, граница раздела юридически не существовала. Впрочем, именно это позволило братьям Александрам Прозоровским легко восстановить единство зюзинской вотчины, когда младший брат в том же году продал старшему свою часть.

Но раздел перестал быть внутрисемейным, когда сыновья старшего А.А. Прозоровского ПеТри Дмитрий, вновь разделившие по прежней границе старинную вотчину, продали свои части. Петр продал княгине Анне Урусовой деревню Новоселки (а также сельцо Шаболово), а Дмитрий продал село Зюзино Владимиру Петровичу Прозоровскому, который в том же году, но уже намного дороже, перепродал его Ирине Афанасьевне Князевой.

Неизвестно, какого роду Ирина Афанасьевна, но, как видно, дама она была достаточно состоятельная, чтобы приобрести старинную боярскую вотчину. И именно она как ее владелица завела в Вотчинной коллегии спорное дело с княгиней Анной Урусовой, когда обнаружила, что приобрела за огромные деньги лишь половину вотчины, да к тому же без точно обозначенной границы. Но несомненно, ее муж, статский советник Анисим Титович Князев, знаток межевого дела, составлял все ее челобитные.

В них значилось, «что, де, вышеписанная проданная от князя Прозоровского княгине Анне Урусовой деревня Новоселки поселена на землях, принадлежащих прежде к селу Борисовскому, Зюзину тож... и теперь есть особое подобно тому и сельца Шаболово владение как до разделу происходило, так и ныне происходит, не по межам Генерального межевания, а по собственному изволению и соглашению князей Прозоровских, за неимением же в Вотчинной коллегии о особых владениях сведения неможно и знать, что по которой купчей в дачу утвердить и таковое сведение инако приобресть неможно, как чрез измерение и снятие тех владений в натуре, и просила, чтоб благоволено было приказать предписанного ее Борисовского Зюзина тож владение через землемера измерить и снять на планъ на ее коште... по получении же плана приняв с четвертей указные пошлины, за него записав и отказать вторым».

Московские служивые люди. Миниатюра из рукописной книги XVIII в.

Кроме того, Князева оспаривала проведенные границы, так как сосновые рощи у дороги и у речки Котелки были всегда в бесспорном владении села Борисовского, а также утверждала, что Урусова присвоила некоторое количество земли. А также и часть земли священнослужителей зюзинской церкви Бориса и Глеба оказалась на той половине, которая отошла к княгине Урусовой. Урусова же в своем челобитье «просила о утверждении того имения за нею по данной от князя Петра Прозоровского купчей».

Уже 13 июля 1781 г. Вотчинная коллегия решила, что статского советника Анисима Титова сына Князева жена Ирина Афанасьева дочь не права в споре с женой генерал-майора князя Александра княж Васильева сына Урусова княгиней Анной Андреевной. Князева подала в Правительствующий Сенат апелляцию, которая была рассмотрена в августе 1782 г. Но и Сенат пришел к тому же мнению, а заодно постановил наказать Князеву: решение Вотчинной коллегии «учинено правильно, на то коллежское решение Ирины Князевой челобитью штрафовать ее по силе указов 1721 и 1738 годов по гривне с четверти, и то в штраф взыскание по состоянию купленного ею, как и того, кое она, и совсем чужое, перемеривать просила имения»[520].

Конечно, для взыскания штрафа пришлось бы перемеривать оба имения, чего и добивалась Князева. Судя по документам, она подавала челобитье и на решение Вотчинной коллегии, и на последовавшее затем решение Сената. Однако перемеривать шаболовское владение князей Урусовых, в которое вошла деревня Новоселки, Сенат не позволил (князья все же, и состоятельные), решение о штрафе с Князевой за неправое челобитье оставил в силе. Но и до августа 1785 г. Московское губернское правление штрафные деньги не взыскало, так как не получило от Вотчинной коллегии сведений о количестве четвертей в обоих владениях[521].

Анисим Титович Князев был в те годы немалой величиной в Москве. Его вспоминает известный поэт Державин, который познакомился с ним в 1788 г., когда после своего тамбовского губернаторства оказался в Москве и сошелся с «острыми и дельными головами, известными всему государству»: отставным вице-президентом Камер-Коллегии Моисеевым, Соляной канцелярии советником Шапкиным и главным судьей Межевой канцелярии Князевым. Поэт записал свои впечатления об этих встречах. Они прочитывали Державину все их дела и объяснения, «как бы требуя его одобрения, в которых, по справедливости сказать, много было основательного ума и остроты, а паче сведения в законах; но недоставало мягкости в нравах и приятности в объяснениях. Моисеева слог был кудреват и не в меру плодовит, Шапкина дерзок и даже обиден, Князева крючковат, двусмыслен, наполнен софизмами»[522].

Главный судья Межевой канцелярии, весьма сведущий в законах, не смог отстоять свою правоту, хотя и в Вотчинной коллегии, и в Сенате был превосходно известен как знаток тонкостей межевого дела.

Отчего это случилось? Отчего он сам не хлопотал о зюзинской вотчине? Возможно, потому, что не хотел, как говорят нынче, пользоваться служебным положением. Многие из его современников давали самые лестные отзывы о его честности и бескорыстии. Более того, как отмечает А.Т. Болотов, он с таким рвением относился к службе, что готов был служить и совершенно безвозмездно, без положенного ему по закону вознаграждения.

В списке особ, подписавшихся в Санкт-Петербурге на сочинение Миллера «Известие о Дворянах Российских», вышедшее в свет в 1790 г., значится и «его высокородие Анисим Титович Князев» – так титуловали лиц V класса. Но «высокородием» Князев стал только к концу жизни. От рождения он был роду невысокого. Родоначальник его фамилии Михайла Князев, как отмечено в поколенной росписи, еще до 1627 г. был всего лишь городовым дворянином в Костроме. Там же жили и были испомещены (т. е. получили поместный оклад за службу) и потомки Михайлы. Правнук его Агап Емельянов сын служил уже по городу Кашире, откуда был послан на военную государеву службу, а умер в первом азовском походе Петра Великого.

Лазарь Агапов сын тоже был в военной службе, а после отставки служил по городу Кашире при канцелярии: комиссаром по сбору подушных податей. Ти т Лазарев сын на военной службе уже не был. Дворян тогда все больше привлекали к гражданской службе. А чтобы не было дворянину в укоризну, что служат приказными, Петр I принял специальный указ. Так, в росписи записано: «Тит былъ в приказном чину, а по указу и по генеральному регламенту в укоризну того ставить не велено»[523].

В Кашире 2 ноября 1722 г. родился у Тита сын Анисим. Когда мальчику подошло время служить, его определили в 1741 г. копиистом в Вотчинную коллегию. И с тех пор Анисим Титов сын Князев числился по Каширскому дворянству, хоть и поселился в Москве. Семейство его было очень небогато, что и определило ту должность, которую ему предоставили. Еще в марте 1737 г. императрица Анна Иоанновна утвердила доклад Кабинета о правилах определения недорослей к приказным делам, согласно которому действовал своеобразный имущественный ценз: чиновниками при Сенате могли стать дворяне, имевшие не менее 100 душ, а в коллегиях и канцеляриях – не менее 25. «Чтобы они могли не токмо определенным, но и своим собственным иждивением себя честно, чисто и неубого содержать», и не рассчитывали получать от правительства жалованье ни в начале гражданской службы, ни позже. Недорослей надлежало определять на службу копиистами, но «слыть им дворянами...». Позднее для привлечения дворян к гражданской службе правительство определило, что в копиистах недорослям надлежит служить лишь год, после чего достойных следовало повышать в должности так, чтобы к двадцати годам, когда положено было начинать службу, дворянин получал секретарский чин[524].

Анисим Титов сын долго служил копиистом. Тогда уже готовилось Генеральное межевание, и молодой чиновник Вотчинной коллегии собирал и переписывал древние писцовые и межевые книги. И поэтому его знания древних актов землевладений, начиная от первых великих князей, были разносторонни и уникальны. Как писал он позднее в челобитной, «находился у собрания для генерального межеванья списанных с писцовых и межевых книг, копей коих мною собрано более пятидесяти тысяч тетратей». Только в начале 1750 г. его повысили – он стал регистратором.

С 17 февраля 1752 г. Анисим Князев трудился в Собрании «при сочинении Межевой инструкции», а затем и «в Комиссии сочинения о беглых указа». В обеих комиссиях он «исправлял секретарскую должность без жалованья и без получения акциденции». Но «секретарем действительно не пожалован и за предписанные службы ничем не награжден», поэтому был вынужден в 1754 г. подать императрице Елизавете Петровне челобитную.

Познания Князева в вотчинных и межевых делах обратили на него внимание, и вскоре он был вызван в Санкт-Петербург. 27 февраля 1755 г. при Правительствующем Сенате была учреждена Главная межевая канцелярия, и Князеву предложили в ней должность секретаря. Он снова подал челобитную, теперь уже вместе с представлением Главной межевой канцелярии. И наконец, 12 октября 1755 г. последовала резолюция Правительствующего Сената – А.Т. Князеву было пожаловано звание секретаря[525]. Продолжая служить в Межевой канцелярии, он нес секретарскую должность и в Рекетмейстерской конторе (позже Комиссии прошений). В апреле 1757 г. он получил повышение и стал секретарем капитанского ранга, а в 1764 г. был обер-секретарем в Межевой экспедиции и обер-секретарем второго департамента Правительствующего Сената.

Тогда высокий пост генерал-прокурора занял князь А.А. Вяземский, в этом звании соединявший в себе власть трех министров: финансов, внутренних дел и юстиции. Познания, трудолюбие, способности Князева привлекли внимание князя Вяземского. И он обратил на него внимание Екатерины Великой, которая доверила скромному труженику разобрать все бумаги своего умершего секретаря Козицкого.

Когда в 1766 г. была учреждена Комиссия для сочинения проекта нового Уложения, все российские дворяне посылали в нее депутатов со своими наказами. Дворяне Крапивенского уезда 14 мая 1767 г. послали в Комиссию выбранного по баллам обер-секретаря Правительствующего Сената Анисима Князева[526]. Он принимал активное участие в работах Комиссии, несколько раз баллотировался в разные частные комиссии и 13 июня 1768 был выбран в члены Комиссии об обязательствах. В том же году, по представлению генерал-прокурора князя А.А. Вяземского, ввиду множества дел по званию депутата и по должности обер-секретаря Межевой экспедиции, Князев был уволен от должности обер-секретаря второго департамента Сената – с сохранением, однако, прежнего жалованья.

В 1775 г. Князев был произведен в статские советники и назначен членом Московской губернской межевой канцелярии; тогда же он снова поселился в Москве. Так как Князев являлся авторитетом во множестве вопросов, касавшихся практики межевания, Московской межевой канцелярии постепенно стали поручать разрешение вопросов, касавшихся и других губерний, а через два года за ней и официально было признано более широкое значение – она была наименована просто Межевой канцелярией. Будучи наиболее деятельным работником в канцелярии, Князев являлся фактически руководителем всего межевого дела. Князь Вяземский, руководивший Межевой экспедицией в Сенате, в подчинении которой состояла Межевая канцелярия, высоко ценил познания Князева и вполне ему доверял, что видно из их обширной переписки. К его знаниям государственного устройства допетровской Руси князь Вяземский не раз прибегал и по поручению императрицы.

Работами по русской истории Князев занимался с молодых лет – в его архиве сохранилась тетрадь, содержащая «родословие всероссийских великих князей, царей и императоров», а также хронологический обзор важнейших событий русской истории с 862 по 1625 г. Генеалогические занятия Князев продолжал и впоследствии: по поручению императрицы он частью составил сам, частью рассмотрел представленные родословия 822 фамилий[527].

Анисим Титович Князев был большим охотником книг и научных исследований. Об этом свидетельствует известный русский писатель и естествоиспытатель А.Т. Болотов. Приехав в Москву по своим межевым делам, он узнал стороной, что в Межевой канцелярии Князев «самая важная и хитрая особа» и что он ворочает всей канцелярией и делает что хочет. «Я его никогда еще не видывал, – писал Болотов в своих воспоминаниях, – и любопытен был видеть, как он меня примет; но признаюсь, что не ожидал ничего хорошего». Однако Князев любезно принял Болотова в своем кабинете и спросил: «“Не тот ли я Болотов, который так много по экономическим своим сочинениям сделался известен в Петербурге и по всей России?” И лишь только я сказал, что это я, как бросился меня целовать, говоря: “А! батюшка Андрей Тимофеевич, как я рад, что имею удовольствие вас видеть – так давно уже я вас по сочинениям вашим знаю и желал с вами познакомиться...” Таковой ласковый и неожидаемый прием был для меня крайне приятен, и я чувствовал себя на вершок больше выросшим... – писал Болотов. – Он только и твердил, что таких людей, как я, в России очень мало и что он желал бы, чтоб их было больше и чтоб многие из дворян наших мне подражали».

Известный русский писатель и естествоиспытатель А.Т. Болотов (1737–1796)

По свидетельству Болотова, Князев сочинил «все межевые узаконения и инструкции», а дело межевания было в то время «новое и многотрудное» и для всего государства весьма полезное. Но в истории русской А.Т. Князев более известен как родослов, предваривший на этом поприще труды знаменитого Миллера, которому императрица Екатерина поручила написать о русском дворянстве только в 1777 г. Князев же еще 27 февраля 1776 г. получил поручение от князя Вяземского, который сообщил, что императрица поручает ему сделать для нее в Разрядном архиве выписки: «1) какие есть узаконения касательно дворянства, 2) какие бывали дворянские службы и какие ныне есть, 3) выбрать из Разрядного архива доказательства на дворянство». Через месяц Вяземский благодарил Князева за доставление этих сведений. Позже, 6 апреля 1777 г., опять же по поручению императрицы, Вяземский сообщил Князеву 25 вопросных пунктов с просьбой дать на них ответы. Пункты эти касались самых различных сторон государственного устройства и управления Московской Руси, а также разных сторон ее экономического быта и социальных взаимоотношений.

Вполне вероятно, что сведения Князева попали к Миллеру и оказались ему небесполезны. Во всяком случае, эти поручения послужили толчком для кропотливой многолетней работы, результатом которой стал Гербовник, до сих пор неизданный. Единственный рукописный экземпляр этого труда, переплетенный в бирюзовый бархат, автор подарил императрице. В посвятительном письме Князев прямо пишет о том, что начал работу во исполнение повеления императрицы: «Вашему Императорскому Величеству благоугодно было в 1776 году повелеть мне из всех (по Разрядному Архиву) дворянских родословных сделать алфавит, с показанием их выездов, и от чего каждый получил свое название... Составляя предписанные алфавит и выбор из законов, приметил я: при подаче прежних родословных представлены были гербы от самомалейшей части дворянских родов, так что всех их не больше 18... По бывшему моему в делах упражнению, имея переписку со многими дворянскими фамилиями, находя сей случай удобным, старался я, сколько можно, собрать гербы по употреблению на печатях, оставляя подробное описание, для чего их иметь нужно...»[528]

Таким образом, Князев собрал в своем Гербовнике 377 дворянских фамилий и 527 принадлежащих им гербов, очень искусно рисованных красками и во многом отличающихся от тех, которые помещены в Общем Гербовнике. Составители Общего Гербовника не могли видеть книги Князева, так как она была открыта много позже в Потемкинской библиотеке, долго хранившейся после смерти хозяина в Новороссийске, а затем попавшей в Казанский университет. Предполагается, что императрица Екатерина сразу же передала Потемкину дар Князева. Так Гербовник Князева никогда не увидел света[529].

Работа Анисима Титовича Князева над первым в России Гербовником продолжалась почти десять лет. Судя по оформлению титульного листа и подарочной надписи на рукописной книге, она была закончена летом 1785 г. и поднесена императрице в декабре того же года, то есть тринадцатью годами раньше издания «Общего Гербовника Дворянских родов Всероссийской Империи»[530]. И именно в том году после 5-летней тяжбы жене его Ирине Афанасьевне повторно назначили штраф за неправое спорное дело с княгиней Урусовой о зюзинской вотчине.

Своеобразно закончилось эта тяжба. В том же 1785 г. у Ирины Афанасьевны Князевой купила село Зюзино Ирина Ивановна Бекетова. А ее родная сестра Екатерина Ивановна Козицкая тогда же приобрела у княгини Урусовой сельцо Шаболово вместе с деревней Новоселки.

Статский советник Анисим Титович Князев еще лет пять после того служил в Москве, а затем отбыл на службу в Санкт-Петербург. Но он оставил по себе память в Москве. Он проживал в приходе церкви Николая Чудотворца в Гнездниках, именуемой так по приделу, а по-настоящему – во славу Благовещения Пресвятой Девы. Она находилась в первом переулке от Тверских ворот направо. Церковное здание было высокое, «старинной готической архитектуры, с большим осьмиугольным трибуном и одной главой; по стенам, около окон и по углам – украшения и готические полуколонны. Трапеза – пристроенная, с тосканскими пилястрами; паперть с фронтоном на четырех пильерах». Отдельно от церкви стояла колокольня простой гражданской архитектуры, «с тосканскими пилястрами, основание ее четвероугольное, а верхний ярус о шести углах». По уцелевшим надгробным камням можно было судить, что здесь были похоронены «некоторые из фамилий Плещеевых, Шереметевых, Замятиных, Кропотовых». В церкви хранилось большое Евангелие, «оправленное серебром с позолотой, весом более двух пудов...» Статский советник Анисим Титович Князев на собственные средства украсил главный храм хорошим иконостасом и стенной живописью[531].

Последние годы своей жизни А.Т. Князев провел в Санкт-Петербурге и скончался 4 сентября 1792 г.; погребен на Смоленском кладбище[532].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.