«Амазонка» и «тихоня»

«Амазонка» и «тихоня»

Фридрих Вильгельм прослыл мастером в искусстве уклончивости и двойной игры. Он не любил во что-то ввязываться, а когда он все-таки принимал решение, то в любой момент мог остановиться на полдороге. В ноябре 1805 г. он пообещал царю военную помощь, если Наполеон откажется уйти из Швейцарии, Голландии и Неаполя. Но французский полководец узнал об этом слишком поздно. Когда прусский посол – предусмотрительно неторопливо – добрался до генерального штаба французов, Наполеон успел 2 декабря навязать австрийскому и русскому императорам битву при Аустерлице. Вместо ультиматума, который должен был выдвинуть Фридрих Вильгельм, посол представил победителю королевские поздравления. «Вот комплимент, направленный судьбою не по указанному адресу», – иронически заметил Наполеон[162].

Разбитый наголову царь поспешно бежал с поля битвы, а император Габсбургский принял суровые условия, навязанные Наполеоном. Отстранившись от проигравшей коалиции, прусский король забыл об ультиматуме и пожелал подписать союзный договор с Францией. Наполеон пообещал ему Ганновер в обмен на уступку маленьких княжеств в западной Германии. Тем не менее Фридрих Вильгельм продолжил бы их финансировать[163]. Документ объединял два государства в оборонный и наступательный альянс. Прусский король ратифицировал его через несколько недель, но – в соответствии с привычкой увиливать – позаботился, чтобы в отношении его страны слова «оборонный и наступательный» были заменены на «нейтралитет»[164].

Королева Луиза перестала поддерживать вечные двусмысленности мужа, его нерешительность, уловки с целью выиграть время. До весны 1804 г. она почти не занималась политикой: теперь она думала лишь о том, как дать отпор «людоеду Европы». Луиза была не одна. Ее стойкость находила все больший отклик в общественном мнении. Луиза стала символом сопротивления Наполеону. Вокруг нее собирались те, кто разочаровался в королевской политике, или выступал за войну против Франции – двоюродный и два родных брата короля, высшие офицеры, дипломаты, писатели, художники, надеявшиеся увидеть, как Пруссия сойдет с позорного пути. В своих заявлениях они и не пытались критиковать короля. О нем попросту не говорили. Луизу же, напротив, превозносили на все лады. «Самый умный и энергичный человек во всем генеральном штабе», – говорили о ней. Ее стойкость, глубина чувств и достоинство свидетельствовали, по всеобщему мнению, о том, что королева – «мужественная женщина».

При каждом появлении Луизы толпа рукоплескала ей. Драгунский полк попросил оказать ему честь, разрешив сменить имя и отныне называться в честь королевы. Та стала носить форму и проводила смотр войск под их восторженные крики. Офицеры тяжелой кавалерии, гордые, что Луиза почтила их своим присутствием, прошлись перед французским посольством, достали сабли и заточили их о ступени. Наполеону доложили об этих провокациях. Он в гневе обрушился на «пагубное влияние женщин». Возможно, он бы и сумел напугать этим вечно нерешительного Фридриха Вильгельма. Но главным своим врагом император теперь видел эту целеустремленную и всенародно любимую королеву.

Летом 1806 г. пруссаки невзлюбили Францию еще больше. Наполеон создал Рейнский союз, объединив под своей властью несколько государств центральной и южной Германии и мимоходом вручив королевский титул вюртембергскому и баварскому герцогам. Многие в Пруссии увидели в этом французском протекторате угрозу закабаления всей Германии. Фридрих Вильгельм, с которым никто не посоветовался, судя по всему, не разделял таких опасений. Его жена, напротив, открыто говорила о своих страхах, настаивала, чтобы король выступил против императорских начинаний и подписал с соседями военные соглашения. «Мне будет приятно, – писала она мужу, – увидеть, как их войска объединятся с нашими и прогонят бесчестных французов, принесших всей земле одно горе». Подталкиваемый королевой, вдохновленный предложением царя воссоздать военный русско-прусский союз, Фридрих Вильгельм изменил мнение и обратился к России с мыслью собрать новую коалицию против Франции. Понимая, как важна для него помощь, предложенная Александром I, король пошел еще дальше и согласился ввести Луизу в совет министров. Пруссия сошла с накатанной дороги?

8 августа объявили всеобщую мобилизацию. Страна ликовала. Королева энергично работала, уверенная в своем влиянии на офицеров, которые были убеждены в непобедимости армии, созданной Великим Фридрихом. Наконец-то Пруссия положила конец десятилетию бесславного нейтралитета. Только король и кое-кто из советников тут же стали сомневаться в способности победить. Но в атмосфере всеобщего возмущения французской наглостью, уверенности в победе, о которой говорили все вокруг, у Фридриха не было сил сопротивляться. «…Произошел общий взрыв настроений против Франции, – писал в Берлин генерал Марбо, – королева, принц Людвиг[165], вся знать, армия и все население потребовали громогласно объявления войны»[166].

Какой же, все-таки, необычной была эта королевская чета! Фридрих Вильгельм, до наваждения чтивший славу Фридриха, осознавал недостатки своей армии, ее техническую и тактическую отсталость. Но, когда жена заставила его взять себя в руки, он, в конце концов, втянул королевство в крупный конфликт. Луиза, уставшая от проволочек супруга и ослепленная воспоминаниями о прусской победе при Россбахе[167], торопилась выступить против Наполеона на стороне царя. Осенью 1806 г. она добилась своего. Пруссия двинулась в рукопашный бой. В Александре она рассчитывала встретить идеального союзника. «Мне необходимо, – писала она ему, – повторить вам, что я верю в вас как в Бога и моя дружба к вам может закончиться только вместе с моим счастьем. Я сердцем и душой – ваша». Влюбленная Луиза! Страстная патриотка! Или, как заметил Наполеон, выдавая свою растерянность: грозная «амазонка».

Луиза слушала только собственный антифранцузский пыл. В конце сентября она покинула Берлин, чтобы сопровождать короля в походе. По письмам видна ее уверенность. «Мы идем дорогой чести, она диктует наши шаги и велит скорее умереть, чем отступить», – между строк звучит осуждение официальной королевской политики, до сих пор колеблющейся. У селения Россбах в память о победе над французами Луиза написала: «Всякий постарается отдать заслуженную дань славе своих предков, побывав, если можно так сказать, на святой земле, где находятся души храбрых, умерших за родину, покрытых почетом и славой»[168]. Королева, присутствовавшая на заседаниях штаба и выступавшая перед войсками, словно генерал горела мыслью о победе. Король же думал только о грозящих опасностях.

Катастрофа разразилась в момент наивысшего упоения патриотизмом. 14 октября 1806 г. в Йене, где Наполеон победил князя Гогенлоэ и в Ауэрштедте, где Даву разбил войска герцога Брауншвейгского и тот встретил свою смерть, армия Пруссии была уничтожена. Сто двадцать тысяч убитых и раненых с прусской стороны устилали два поля битвы, девятнадцать тысяч попали в плен. За несколько часов королевство потерпело одно из самых сокрушительных поражений в истории. Города и крепости тут же попали в руки французов. Через неделю Пруссия сдалась. Горе побежденным! Наполеон приказал захватить королеву. Началось стремительное бегство к областям, где пока французов не было. Преследуемая врагом Луиза сумела занять Берлин, а потом отступила на восток – сначала в Щецин, а потом вместе с королем в Кенигсберг, что в восточной Пруссии, чтобы дождаться русских в ойск. В бюллетене Великой армии, выпущенном в Веймаре, победоносный Наполеон на все лады ругал «амазонку»: «Она здесь, чтобы раздувать пламя войны. У этой женщины хорошенькое личико, но мало мужества, она не способна предвидеть последствия того, что натворила… Ее должна мучить совесть за то, что она сделала своей родине, и за то влияние, что она оказывала на своего мужа короля, которого мы согласились считать совершенно порядочным человеком».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.