Священный уголок бога Кришны

Священный уголок бога Кришны

В тот холодный декабрьский вечер я сидел в своей комнате в делийском университетском общежитии и ломал голову над тем, что буду делать на рождество, когда все библиотеки и архивы будут закрыты. За работой я совсем не подумал о том, что мою размеренную жизнь могут нарушить христианские праздники. Я почему–то предположил, что в Индии этот праздник вовсе не отмечают, но календарь вывел меня из заблуждения. Индия, будучи светским государством, относится к праздникам всех религий более чем терпимо. Так, выходными днями являются и индуистский праздник огней дивали, и мусульманский конец поста, и годовщина рождения Будды, и день рождения сикхского гуру Нанака, и, само собой разумеется, бара дин — большой день, то есть праздник индийских христиан. Его также не пропускают.

За несколько дней до рождественских праздников красивые проспекты Нью–Дели, рынки богатых районов уже сияли змейками цветных лампочек. Здесь же трепетали длинные полосы бумажных украшений. Гирлянды из белых и оранжевых цветов издавали дурманящий запах. Афиши приглашали на рождественские балы в крупнейшие отели, а на передвижных лотках уличных продавцов громоздились огромные стопки отпечатанных поздравлений. На дверях костела висело объявление, что полночная месса будет идти на английском языке, а утренняя на хиндустани. В костеле служка уже расставил игрушечных коров и овец на макете крестьянского двора с яслями, в которых, по преданию, родился Христос.

Я долго размышлял, как лучше провести эти праздничные дни, но ничего занимательного в мою голову не приходило. Из раздумий меня вывел голос посыльного у окна:

— Сааб, ап ке лийе телифан айа (Господин, вас к телефону).

Я пробежал двумя дворами и, запыхавшийся, ввалился в комнату привратника. В телефонной трубке отозвался знакомый голос. Звонил мой приятель из чехословацкого посольства.

— Что скажешь, если я приглашу тебя совершить вместе со мной турне? Давай на несколько дней махнем в Центральную Индию. Направление — Матхура, Гвалияр, Джханси, Кхаджурахо, а дальше посмотрим. В сочельник заночуешь у меня, а наутро отправимся в дорогу.

Приглашение пришло в самый подходящий момент. Ведь я и сам собирался в те края, а теперь доберусь туда и быстрее, и с комфортом. Кроме того, в общежитии стоял собачий холод и я надеялся, что по дороге хоть немного согреюсь, поскольку маршрут вел на юг.

В сочельник я уже сидел в гостях у своих словацких знакомых. Ничто за праздничным столом не напоминало мне рождество дома, в Праге.

Вместо традиционного карпа на блюде царственно восседал поджаренный до золотистого цвета, во всем своем великолепии фаршированный индюк. Затем на столе появились апельсины, мандарины, бананы, кокосовые орехи и спелые, сочные, только что сорванные с дерева папайи. Однако долго наш пир продолжаться не мог — мы рано отправились спать, чтобы хорошенько выспаться перед дорогой.

Ранним утром на серой «шкоде» мы тронулись в путь. Желтые лучи противотуманных фар неуверенно нащупывали столбики старой императорской дороги, ведущей к югу. Вокруг все было погружено в сон. Лишь в морозном воздухе кружили над нами вездесущие грифы. Мы преодолели немало километров, прежде чем горизонт на востоке окрасился в пурпурно–красный цвет и на небосклон медленно выплыл зябкий солнечный круг.

На дороге стали появляться скрипучие воловьи упряжки на деревянных колесах и со всех сторон неслись сигналы велосипедистов — это деревенские жители везли в город бидоны с молоком. От очагов глиняных домиков поднимались белые столбики дыма, а ниточки дорожек к деревенским колодцам уже нанизывали на себя кораллы одетых в красные сари женщин с пирамидками латунной посуды на головах. Когда солнце поднимется чуть выше, на деревенскую площадь выбегут дети, а пастухи погонят на пастбища скотину. Деревянные лавочки базара сегодня будут закрыты. Лишь изредка можно увидеть, как усердный лавочник предлагает сигареты, пучки бетелевых листьев или лимонад, а старательный трактирщик стирает пыль со скамеек чайной под открытым небом — готовится встретить первых гостей.

Понемногу стало пригревать солнце, и мы выключили отопление и сняли свитера. Часов около девяти мы пересекли границу Браджа, священного уголка индийской земли.

Здесь, согласно индуистским легендам, лучше всего сохранившимся в «Бхагавата–пуране», родился легендарный Кришна, ставший восьмым воплощением бога Вишну. Тут он рос, проказничал и творил чудеса, дразнил пастушек, играл на флейте и любил прекрасную Радху.

Эти легенды привлекают сюда бесчисленные толпы паломников. Больше всего их приходит из Бенгалии, так как там в позднее средневековье культ Кришны получил особенно большое распространение. Однако хватает в этих местах и представителей других штатов Индии. В отличие от иных индуистов правоверный вишнуит не мечтает умереть в Варанаси, с тем чтобы его пепел был предан волнам Ганга. Предел его мечтаний — закончить жизненный путь именно здесь. Сюда он приходит с надеждой, что его останки будут сожжены на берегах священной Джамны, в которой так любил купаться их любимый бог Кришна.

Не доезжая Матхуры, мы свернули с императорской дороги — решили ненадолго заглянуть в близлежащий Вриндаван. Этот небольшой городок отличается огромным количеством храмов, посвященных синетелому богу Кришне. По преданию, Вриндаван стоит на том месте, где браджские пастухи со своими женами и дочерьми во времена Кришны пасли своих коров.

Неширокая, но асфальтированная дорога быстро приводит нас к цели. На окраине Вриндавана раскинулось здание из красноватого песчаника. Необычна крестообразная форма этого здания. На нем отсутствуют традиционные куполки и павильончики, мы с трудом узнали в нем индуистский храм. Вход внутрь храма европейцам запрещен, поэтому мы стараемся хотя бы проникнуть взором через пустой двор в главный алтарь, возле которого брахманы воспевают Кришну в образе Говинды, божественного пастушка.

О нас неожиданно решил позаботиться упитанный кришнаит — он посоветовал нам подняться на террасу небольшого современного храма, расположенного по соседству. Оттуда открывается как на ладони не только вид на этот храм, но и панорама всего городка. Мы поднялись по узенькой лестнице. Однако открывшийся вид наших усилий явно не стоил. Вокруг громоздились сплошные развалины.

Вриндаван оживает в августе, во время праздника в честь рождения Кришны. Тогда у ветхих стен храмов столько паломников, ступить некуда. Те же, кто не находит приюта в городе, разбивают лагеря в окрестных рощах. И там у них есть возможность проявить свое уважение к памяти любимого бога. Наиболее посещаемым местом является стародавний высохший гхат, где однажды, по преданию, Кришна застал врасплох купающихся красивых пастушек. Они, уверенные в том, что их никто не видит, разделись донага и беззаботно резвились в воде. Кришна решил немного подразнить их. Осторожно он собрал их одежду, развесил ее на смоковницах и очень веселился, наблюдая их смущение, когда они обнаружили пропажу.

Кришнаиты восторженно вспоминают подвиги своего бога, которому ничто человеческое не было чуждо. При этом они с удовольствием упоминают о большом чувстве юмора Кришны и его любовных играх с пастушками. В память о его озорстве кришнаиты развешивают на ветвях смоковницы цветные ленты и лоскутки. В наши дни Кришна не смог бы повторить свои шалости. Ни одна пастушка не пришла бы сюда купаться, так как вода уже не заливает ступени гхата, а река Джамна давно течет по другому руслу.

До города Матхура мы едем вдоль Джамны. В городе по берегам Джамны тянутся священные гхаты длиной несколько сот метров. За их пестрой и шумной жизнью лучше всего наблюдать с лодки. Мы вышли из машины и узкими улочками добрались до пристани. После необходимых переговоров с перевозчиком наняли за несколько рупий небольшую лодочку и отплыли от берега. Правда, мы выбрали не самое лучшее время для осмотра гхатов, так как в первой половине дня здесь почти пусто. Лишь изредка можно увидеть небольшие группки верующих, пришедших искупаться в священной реке, чтобы смыть с себя грехи.

Обмелевшая за зиму река обнажила песчаное дно, и лодка скреблась у берегов о камни. На камнях, выставив на солнышко свои черно–серые панцири, греются огромные ленивые черепахи. Они словно подмигивают нам своими блестящими глазками, спрашивая, не везем ли мы им чего–нибудь сладкого. Утром и вечером они выбираются по одной на берег и с достоинством разрешают кормить себя сладостями и фруктами. Паломники–индуисты с удовольствием делают это, полагая, что в одной из черепах воплотился сам бог Вишну.

С берега, с центральной набережной Вишрантгхата, доносились неравномерные удары колоколов. Широкие каменные ступени гхата ведут от реки к ослепительно белой арке, на которой среди четырех башенок возвышается гладко отполированная мраморная площадка. Рассказывают, что джайпурские махараджи во время своих дней рождения и ярмарок раздавали оттуда щедрые подарки паломникам. Сегодня терраса кишит белыми и шафраново–желтыми одеждами вишнуитских паломников. Каждый из них при входе поднимает руку к веревке огромного колокола и несколько раз ударяет в него, тем самым отмечая свою религиозность и извещая бога о своем присутствии.

Со стороны гхата слышатся напевы паломников из Северной Индии. Почти все они в белых одеждах, и у каждого на шее длинный венок из оранжевых и желтых цветов. У молодых паломников видны вплетенные в густые черные волосы красные цветы. Они церемонно полощут горло, споласкивают рот речной водой, а наиболее религиозно настроенные даже пьют эту воду большими глотками. Затем паломники разбрасывают по поверхности реки горсти цветов, а из медных мисочек льют в волны растопленное масло гхи. Допев свои жертвенные гимны, не раздеваясь, они бросаются со ступенек гхатов в реку. Зачерпывают воду в ладони, пропускают ее через пальцы и, наконец, окунаются по шею, а иногда и с головой, в воду. После купания женщины переодевают сари. Они так ловко снимают с себя мокрую одежду и надевают сухую, что никто даже краешком глаза не успевает увидеть их голые тела. Неподалеку стройные девушки из близлежащей деревни полощут белье. У них нет чрезмерной стыдливости. По деревенским обычаям, они не носят даже блузки и без всякого стеснения нагибаются так, что все их прелести открываются взорам купающихся набожных паломников. Им нечего стыдиться, ведь пастушки во времена Кришны вели себя точно так же.

Тем временем солнце поднималось все выше, напоминая нам, что времени у нас мало, а мы должны еще успеть увидеть не менее священные места. Лодка развернулась, и мы поплыли назад, к пристани, вдоль храмов и святых мест, мраморных площадок и украшенных павильонов, которыми усеяны здешние гхаты. На машине мы проехали через длинные ряды лавочек, в которых продавалось все, что может относиться к религии индуизма. Здесь чаще всего можно увидеть статуэтки синетелого Кришны, играющего на флейте. Но вот многочисленные лавочки остались позади, мы выехали на просторную улицу западного предместья, где на высоком фундаменте возвышалась красная мечеть Аурангзеба. Она была воздвигнута на развалинах индуистского храма, под которым, в свою очередь, скрываются остатки еще более древнего буддийского монастыря.

Еще в далекие времена здешние места считались священными. Может, поэтому в более поздних индуистских легендах говорится, что бог Кришна родился именно здесь. Такие утверждения подкрепляются еще одной легендой о том, что мать Кришны купала его, а няня стирала пеленки в пруду, расположенном неподалеку отсюда. Его и сегодня все еще называют Потра кунд — «Пеленковый пруд». Несколько лет назад богатый индийский промышленник Бирла поставил на берегу пруда современный желто–красный храм, тем самым однозначно определив для всех индуистов точное место рождения Кришны.

Легенды о Кришне ведут нас из Матхуры дальше на запад до самого сердца области Браджа. Альварская дорога через двадцать пять километров вывела нас к подножию узкого гребня низких гор, которые носят название Гирирадж пахар — «Господин вершины». Однако истинный хозяин гор тут не кто иной, как Кришна, хранитель здешнего края. Рассказывают, будто однажды он застал на этом месте пастухов, возносящих молитвы древнеиндийскому богу Индре. Кришна приказал им забыть Индру и поклоняться ему. Пастухи охотно согласились, но разгневанный Индра в наказание наслал на них ураганные ветры, засыпал землю градом и, чтобы лишить стада пастухов пропитания, решил залить здешние пастбища, обрушив потоки воды. Однако Кришна не оставил пастухов в беде: одним пальцем он поднял самую большую гору Гобардхан и семь дней и семь ночей держал ее над Браджем словно огромный зонт, так чтобы пастухи вместе с семьями и скотом могли укрыться от наводнения. В благодарность всю свою приязнь пастухи перенесли на бога Кришну и, воздавая должное его божественной силе, славили его деяния по всей Индии.

Мы буквально исколесили вдоль и поперек здешние горы, но, как ни старались, гору Гобардхан найти так и не смогли. Возможно, ее вообще не существовало, или старая легенда сильно преувеличила ее размеры.

Вместо горы мы обнаружили красивый городок с тем же названием. Гобардхан расположен на берегах большого, неправильной формы озера с каменистым дном. Здешние воды так же священны, как и воды Ганга. Ежегодно сюда приходят сотни тысяч верующих, чтобы здесь, в расположенном на берегу храме, поклониться богу Вишну и его аватаре, т. е. воплощению в образе Кришны.

Вряд ли какой–нибудь паломник забудет пройти к озерам Кришны и Радхи. И мы сделали то же самое. Примерно километров через пять мы подъехали к плотине из серо–желтого песчаника. Верх ее украшен типичными зонтиковыми павильончиками. По обе стороны от плотины расположены два озера квадратной формы с немного зеленой, загнивающей водой, от которой идет неприятный запах. В первом озере, говорят, купался Кришна, чтобы смыть с себя все нечистое после того, как он убил демона в подобии быка Аришты. В другом — нередко купалась его возлюбленная Радха. Поклонникам Кришны совсем не мешает тот факт, что оба водохранилища возникли всего лишь сто семьдесят лет назад, когда рядом был воздвигнут мавзолей раджи Сурадж Мала из джатов.

Название этого воинственного племени, вернее, целой группы родственных племен приводит нас к истории здешнего края. В XVIII столетии, в эпоху распада империи Великих Моголов, джаты во главе с Сурадж Малом создали здесь княжество, внушавшее императору опасения. Джаты были так уверены в своих силах, что решились на сопротивление не только войскам угасающей империи, но и отважным маратхам, быстро расширявшим свое влияние в Индии.

О происхождении джатов известно мало. Предполагают, что они близки к раджпутам; так же, как и последние, джаты пришли в Индию с запада, и вроде бы в них столько же скифской крови, сколько и у раджпутов. Так же, как и раджпуты, они относят себя к воинской варне кшатриев. Однако большинство индуистов не признает за ними такого права и причисляет их к более низкой варне шудров. Сердца джатов всегда были полны отваги и боевого духа — воинские формирования джатов, так же, как и сикхов, еще и сегодня относятся к элитным частям индийской армии. Однако их основным занятием было землепашество. Иногда они с успехом занимались и торговлей. Нередко члены некоторых подкаст джатов объединялись в грабительские шайки. Они бродили по большим дорогам края, косили чужой хлеб, грабили амбары и жестоко издевались над простыми крестьянами. В начале XVIII столетия, после смерти императора Аурангзеба, положение джатов было настолько сильным, что они сумели завоевать даже императорскую столицу Агру. Центром их владений тем не менее оставались города Бхаратпур и Диг, которые они украсили красивыми зданиями.

Нам очень хотелось осмотреть посмертные памятники известных правителей джатов — раджей Бальвант Сингха и Ранджит Сингха в Гобардхане. Выпутавшись из клубка пыльных дорог, мы попали на берег гобардханского водохранилища, где нашим взорам открылся очаровательный вид на два небольших легких замка с открытыми галереями, стройными аркадами и крошечными павильончиками в углах крыш. С первого взгляда видно, что архитектор находился под сильным влиянием могольских образцов.

В залах мавзолея Ранджит Сингха было пусто. Мы медленно и осторожно брели по толстому слою пыли, устилавшему каменные плиты, взбирались по высоким ступеням узенькой лестницы из песчаника наверх и замирали, любуясь зеркальным отражением охровых куполков в застывшей воде озера. Затем мы оказались под сводами ажурных арок, и перед нами открылись новые виды соседнего мавзолея Бальвант Сингха. Оба мавзолея объединены одним архитектурным решением.

В среднем зале нас ожидал сюрприз: на потолке и стенах живопись начала прошлого столетия. В индуистских постройках не так уж часто можно встретиться с фресками, обычно там находятся рельефные скульптурные украшения, иногда — цветная мозаика. Здешняя настенная живопись возникла, вероятно, благодаря французским офицерам, состоявшим на службе у бхаратпурского раджи; потрескавшаяся штукатурка выдает европейскую технику живописи, однако сюжеты сцен убеждают в том, что они родились не в головах англичан или французов. Большинство фресок рассказывает о четырех безуспешных атаках британских колониальных войск против хорошо укрепленного Бхаратпура.

Наступил полдень, а мне так хотелось побывать еще в летней резиденции джатских раджей в Диге, известном своими прекрасными садами и дворцами. Отсюда до Дига всего шестнадцать километров, так что, пожалуй, мы еще рискнем туда съездить, хотя до цели сегодняшнего путешествия оставалось еще далеко.

Десять минут езды по асфальтированной дороге — и мы уже на возвышенной дамбе. Растительность лугов, окружающих ее, свидетельствует о том, что ранее здесь были непроходимые болота. Я начал понимать, почему во времена джатского могущества раджа Сурадж Мал оставил Бхаратпур и сделал своей резиденцией много меньший по размерам Диг. Конечно, здесь он чувствовал себя в большей безопасности; болотистая почва под стенами города гарантировала, что до него не доберется никакой враг. Кроме того, Сурадж Мал укрепил старую дигскую крепость, семьдесят шесть ее крепких бастионов обеспечивали ему совершенную защиту перед атаками маратхов и англичан.

Вскоре раджа пришел к выводу, что грубые стены крепости больше годятся для боя, чем для жизни со всеми удобствами. Поэтому в 1756 г. он решил основать новую, на этот раз пышную, резиденцию, которая достойным образом представляла бы его растущую силу. Вероятно, раджа и не подозревал, что в захолустном городке восточной Раджпутаны благодаря ему будут созданы изумительные образцы поздней могольской дворцовой архитектуры.